Конкурс убийц

Николай Леонов (2023)

Легендарный детективный тандем Леонов — Макеев. Полковники МВД Гуров и Крячко отдыхают в Анапе. Здесь же, в отеле, проходит финал литературного конкурса авторов детективов. Внезапно в своем номере находят мертвым писателя Кирьянова. Убит из пистолета. Главная подозреваемая — его супруга. Женщина в испуге отрицает вину, утверждая, что ее подставили. Гуров готов ей поверить, так как на месте преступления найдена пуговица с изображением якоря, какой нет ни у кого из подозреваемых… Но в сумочке вдовы вдруг обнаруживают пистолет, из которого много лет назад был убит другой известный писатель. По злой иронии судьбы участники того кровавого события сейчас снова собрались под одной крышей… Николай Леонов, в прошлом следователь МУРа, не понаслышке знал, как раскрываются самые запутанные уголовные дела. Поэтому каждая его книга — это правдивая захватывающая история с непредсказуемой интригой и неожиданным финалом. Главный герой этих книг, полковник Лев Гуров — сыщик высокого класса, к тому же с массой положительных человеческих качеств. Его уважают друзья, боятся враги и любят женщины. Он — настоящий отечественный супермен. Романы о Льве Гурове вот уже сорок лет неизменно привлекают поклонников отечественного детектива.

Глава 4

Последующие два дня после проведенного вместе с супругами Кирьяновыми вечера Лев Иванович видел Ольгу и ее супруга только несколько раз, и то мельком. Ольга, правда, заходила к ним пару раз пообщаться с Марией, но при этом Лев Иванович выходил к ним только поздороваться по-соседски, потом снова уходил на балкон и читал прихваченный с собой роман Стейнбека или уходил поплавать в бассейн. В тот самый, который был не для всех. Ольга на следующее же утро после их посиделок пришла к ним и с улыбкой протянула номер телефона своей знакомой. Она пояснила, что и Гуровы, и их друзья могут звонить Кате, так звали женщину, всякий раз, когда у них будет желание поплавать в бассейне. Чем Гуров и Станислав Крячко не преминули воспользоваться.

— Даже если Катя будет не на смене, — пояснила Ольга, отдавая Марии бумажку с номером, — она передаст вашу просьбу дежурной горничной, и та откроет для вас дверь, которая ведет на крышу.

Насколько Гуров был в курсе — один раз Маша и Наталья даже встречались утром с Ольгой и пили вместе с ней кофе. О чем они могли говорить с малознакомой женщиной и что могло их так сблизить буквально за один проведенный вместе вечер — оставалось для Льва Ивановича загадкой. Как, впрочем, и вся женская натура.

Евгения Петровича же он видел в эти дни только в окружении разных писателей и писательниц, с которыми тот то с важным видом о чем-то спорил, то отвечал на какие-то их вопросы, то сам с умным видом о чем-то философствовал. Белые футболки с логотипом сменились у участников конкурса на однотонные рубашки и легкие платья. На шеях писателей болтались на шнурке бейджики с фамилиями. Атмосфера в отеле стала еще более суетливой и беспокойной — толпы людей периодически заполняли холл и этажи, кругом стоял гул голосов, и пробиться к входным дверям было затруднительно. Но иногда, особенно по утрам, в отеле было так тихо, словно бы и не был он переполнен людьми, а пребывал в запустении.

Гуровым снова начало овладевать беспокойное чувство. Ему опять стало казаться, что грядет нечто неизбежное, что нарушит привычное течение жизни отеля и его, Гурова, отдыха. Он не делился своими переживаниями ни с Марией, ни со Станиславом, старался быть спокойным и веселым. Он безропотно, хотя и с некоторой неохотой в душе, принимал участие во всех идейных начинаниях Натальи и Марии, которые водили мужчин то на пляж, то в ресторан, то в океанариум. Оставаясь же наедине со Станиславом, они говорили о предстоящей рыбалке, о которой при женах старались не упоминать. Сами-то они давно уже договорились с хозяином одной из яхт, что в ближайшее воскресенье выйдут с ним в море и проведут весь день за ловлей саргана, бычков и разной другой морской рыбы, которая, по словам местных, только и ждала, когда ее выловят.

И в такие минуты, когда разговор шел о снастях, о приемах лова и прочих тонкостях рыбалки на море, Лев Иванович успокаивался и забывал о своих предчувствиях. Вернее, они отходили на задний план и не так назойливо проникали в мысли и чувства полковника.

За всей этой отпускной суетой, турами и прогулками по городу друзья как-то подзабыли о своем обещании поучаствовать в писательских конференциях. Напоминание пришло к ним вечером третьего дня в виде подошедшей к их компании Ольги Кирьяновой.

— Здравствуйте, — улыбаясь своей тихой и очаровательной улыбкой, поздоровалась она. — Куда-то собрались?

— А, Оля, здравствуйте, — весело поздоровался с ней Крячко, а Мария и Наталья даже обнялись с ней, как с давней подругой. — Вот, собрались сходить в местный городской театр на вечер классического и современного балета. Ждем такси.

— Здорово! — восхитилась Ольга искренне и, как показалось Гурову, даже с некоторой завистью. — А мы вот с Женей уже лет сто не бывали ни в театре, ни в кино. Что ж, не буду вас отвлекать. Просто подошла узнать и напомнить. Вы не смогли бы прийти завтра к десяти часам на встречу с нашими писателями, как мы и договаривались? Просто Женя… Евгений Петрович уже анонсировал ваше присутствие, — вдруг смутилась она, увидев на лице Гурова и Крячко немного недоуменное и растерянное выражение. — Конечно, если у вас другие планы…

— Нет-нет, мы всегда готовы, — поспешил заверить ее Лев Иванович. Ему показалось, что Ольга прямо сейчас вдруг расплачется, ее глаза заблестели, а лицо приняло такое извиняющееся выражение, что он невольно поспешил ее успокоить.

— Спасибо, — искренне поблагодарила его Кирьянова и, кивнув, добавила: — Тогда я скажу Жене, что вы придете. Я встречу вас внизу, в холле, и проведу в конференц-зал. Хорошо?

— Если они забудут, мы им напомним, — ответила за всех Наталья и спросила: — А нам с Марией можно будет поприсутствовать на вашем мероприятии?

— Да, конечно же! — Щеки у Ольги чуть порозовели от смущения. — Обязательно приходите! Места найдутся.

Она не успела больше ничего добавить — подъехало такси, и Гуровы с Крячко стали прощаться с ней, заверяя, что завтра к десяти обязательно спустятся в холл. Уже сидя в машине, Лев Иванович посмотрел в окно и увидел Ольгу, которая так и стояла на тротуаре, и вид у нее, как показалось Гурову, был какой-то растерянный и подавленный одновременно.

«И все-таки есть в ней что-то странное, — подумал Лев Иванович, глядя на эту одиноко стоящую фигурку. — Какая-то недоговоренность. Словно она что-то хочет сказать, но то ли не решается, то ли боится».

Машина тронулась и увезла и Гурова, и его мысли совсем в другой мир, мир, отличный от неприкаянности и недосказанности, в котором, как казалось полковнику, жила эта маленькая женщина. А наутро…

Утром, в половине седьмого, когда они с Марией еще валялись в постели и, смеясь, обсуждали и фантазировали, представляя, как сегодня будет проходить первая в жизни Гурова встреча с писательской братией, к ним в номер решительно и настойчиво постучали.

— Кто это так рано? — удивилась Мария.

Она встала, жестом предлагая мужу оставаться на месте, накинула халатик и пошла открывать. Гурова вдруг накрыла волна беспокойства, и он тоже встал, и только натянул джинсы и футболку, как в комнату вошла Маша и шепотом, так, словно их могли подслушать, сообщила:

— Там полиция. Хотят с нами поговорить.

Сердце у Гурова вдруг застучало гулко и тревожно, словно напоминая, что оно у него есть и что его предчувствия, от которых он так опрометчиво отмахнулся, начинают сбываться.

— Что случилось? — так же шепотом спросил он у жены.

— Кажется, что-то с нашими соседями… — Глаза у Марии были широко раскрыты, и в зрачках плескалась тревога. — Я не знаю, но, когда я открыла дверь, триста третий номер был распахнут настежь, и возле него стояли охранник отеля, медик и полицейский. И мне показалось, что я слышала плач Ольги.

Лев Иванович многозначительно посмотрел на жену, взглядом давая ей понять, что он был прав, когда говорил о своих нехороших предчувствиях, и поспешил выйти в гостиную. Мария, которая быстро переоделась из халата в домашний легкий брючный костюм, вздохнула и последовала за ним.

— Утро доброе, — вежливо поздоровался Гуров с двумя оперативниками, которые топтались на пороге их номера. — Проходите.

То, что это были именно оперативники, а не кто-то другой — следователи, например, — Лев Иванович определил с профессиональной безошибочностью. Одному из мужчин было лет под пятьдесят, и на лице его были видны и усталость, и помятость, и нервозность, которые обычно появляются на лице оперативников с возрастом и после суматошного ночного дежурства. Другой — совсем молодой паренек, пухлощекий и коренастый — еще не имел на своей чисто выбритой физиономии сколько-нибудь отличительных особенностей оперативной работы. Беспокойная жизнь опера еще не успела оставить на нем свой негативный след, и его лицо отражало лишь любопытство, присущее новичкам, считавшим, что быть сыщиком — это круто.

— Вы уж нас извиняйте, что беспокоим в такую рань, но у вас на этаже, вернее, в соседнем номере произошло ЧП. И сами понимаете, работа у нас такая…

Один из оперативников, тот, что был постарше и похудее, прошел в номер. Он по-деловому придвинул кресло к журнальному столику и, сев, жестом предложил Марии и Льву Ивановичу последовать его примеру.

Гуров не стал докладывать оперу, что он понимает, что значит оперативная работа. Ему сейчас было не до этого. Он хмуро присел на подлокотник кресла, в которое усадил свою жену, и приготовился услышать не очень приятное, но вполне привычное для него сообщение о трагедии, которая произошла… Впрочем, не важно когда — прошедшей ночью или уже утром. Важно было другое — с кем и почему это несчастье произошло.

— Кхм, — откашлялся оперативник и, сделав паузу, вздохнул. — Скажите, вы давно видели своих соседей из триста третьего номера? — задал он вопрос.

— Вчера вечером, примерно в половине шестого, мы разговаривали со своей соседкой, Ольгой, простите, не знаю ее отчества, Кирьяновой, — на вопрос ответила Мария, а Лев Иванович только кивнул, подтверждая слова супруги. — А что случилось? — задала она встречный вопрос и тут же предложила топтавшемуся на пороге молодому оперативнику: — Вы проходите, вот стульчик в углу стоит…

Молодой не стал проходить, покосившись на своего старшего коллегу, и только благодарно улыбнулся в ответ.

— Во сколько вы проснулись сегодня? — игнорируя вопрос Марии, продолжил спрашивать оперативник.

— Простите, вы не подскажете нам свое имя и отчество, а заодно и должность? — задал встречный вопрос Лев Иванович и пристально посмотрел на опера.

— Кхм, — снова откашлялся тот, словно в горле у него першило, и нехотя ответил: — Старший оперуполномоченный уголовного розыска Пятаков Илья Ильич. — Он вопросительно и с некоторым вызовом посмотрел прямо в глаза Льву Ивановичу.

— Мы проснулись около половины седьмого, — ответил Гуров, мысленно отметив для себя, что обмануть или убедить этого оперативника было бы нелегко ни виновному, ни тому, кого этот человек просто заподозрил бы в чем-то незаконном.

Взгляд у Пятакова хотя и был усталым, но в то же время жестким и непримиримым, что делало первоначальное впечатление о нем, как о человеке мягком и нерешительном, ошибочным.

— Скажите, что-то случилось с Ольгой? — Мария встревоженно посмотрела сначала на Пятакова, потом на молодого оперативника, а потом и на мужа, словно ища и у него ответ на свой вопрос.

— Я просыпался раньше, — отвечая на взгляд супруги, заметил Лев Иванович. — Посмотрел случайно на часы — было около половины пятого. Потом я снова уснул.

Его ответ, кажется, привлек внимание оперативника, и тот уже более заинтересованно посмотрел на Гурова.

— Ага, отлично, — сказал Пятаков, хотя радости ни в его интонации, ни во взгляде не наблюдалось. — Вы ничего подозрительного не слышали в этот промежуток времени? Ну, пока не уснули?

— А что именно я должен был услышать — стук, хлопок, удар, гул? Что?

Пятаков с интересом и некоторым подозрением посмотрел на Льва Ивановича и снова вздохнул.

— Выстрел, например? — спросил он.

Гуров спрятал улыбку, появившуюся было в уголках губ, и поинтересовался:

— Вы думаете, что я могу отличить выстрел от хлопка петарды или громкого стука закрывающейся двери?

— Лев Иванович, вот только давайте не будем тут говорить всякие глупости, — насмешливо посмотрел на него Пятаков. — Неужели вы думаете, что прежде, чем постучать к вам в номер, я не узнал, кто в нем живет? Весь отель уже знает, что вы — полковник из Москвы, из Главного управления уголовного розыска — Гуров Лев Иванович. Мы тут тоже работать умеем.

Гуров был несколько удивлен, но виду не подал, а лишь улыбнулся чуть виноватой улыбкой.

— Вы уж простите, я не хотел обижать вас, просто мне даже в голову не пришло, что меня тут уже все знают, — развел он руками. — Так что же все-таки произошло в соседнем номере в период с половины пятого до половины шестого?

— Нас и «Скорую помощь» вызвали по поводу огнестрельного ранения. Когда мы приехали на место, то узнали, что человек уже умер, и помощь медиков нужна только для того, чтобы официально констатировать наступление смерти, — нехотя ответил на вопрос Пятаков. — При первом осмотре места происшествия и опросе свидетельницы было установлено, что Кирьянов Евгений Петрович был убит неизвестными в своей спальне в тот момент, когда его супруга находилась в ванной. Выстрела, по ее словам, она не слышала.

— О господи!

Мария закрыла рот ладонью и испуганно посмотрела на мужа. Лев Иванович успокаивающе опустил руку ей на плечо и спросил у Пятакова:

— Орудие убийства найдено?

Пятаков с сомнением, стоит ли говорить об этом (хотя бы даже и с полковником УГРО из Москвы, но все-таки находящемся на отдыхе), посмотрел на Гурова и, отведя взгляд в сторону, ответил:

— Да. Пистолет, из которого предположительно был произведен выстрел, обнаружился в сумочке у Кирьяновой Ольги Михайловны.