Клейма ставить негде

Николай Леонов, 2020

Полковники МВД Гуров и Крячко расследуют дело о ДТП, в котором погиб генерал МВД в отставке Давишин. Бывшие сослуживцы генерала в один голос характеризуют его как редкостного мерзавца, использовавшего служебное положение для личной наживы. Сыщики вылетают в Иркутск, где погибший начинал свою служебную карьеру. То, что удается узнать от тамошних старожилов, приводит Гурова и Крячко в недоумение. Оказывается, в прошлом генерала кроется страшная тайна, разделившая когда-то его жизнь на «до» и «после»…

© Макеев А.В., 2020

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020

* * *

Победоносно гудя мотором, «Мерседес»-ветеран Станислава Крячко, оперуполномоченного Главного управления угрозыска в чине полковника, мчался по трассе в сторону Москвы. Пару дней назад авто прошло основательный техосмотр, что значительно повысило его технические характеристики. На пассажирских местах в «мерине» (как для краткости приятели именовали «тачку» Стаса) вместе с Крячко держали путь по Подмосковью еще два полковника: Лев Гуров — старший оперуполномоченный того же Главка и Александр Вольнов — представитель другой силовой «епархии», именуемой ФСБ. Приятели возвращались с рыбалки на Мраморных озерах, на которых с некоторых пор они стали завсегдатаями. Погода сегодня выдалась изумительная — теплая, но без запредельного пекла. Что для июня, в общем-то, большая удача. Рыбы друзья наловили изрядно, и хотя улов лежал в багажнике, рыбным духом веяло и в пассажирском салоне.

Настроив приемник на свою любимую волну, которая специализировалась на ретромузыке, Стас, в меру своих вокальных талантов, подпевал Эдуарду Хилю:

— Как провожают пароходы — совсем не так, как поезда-а-а! Морские медленные воды — не то, что рельсы в два ряда-а-а…

Едва успев пропеть про рельсы в два ряда, Крячко в последнее мгновение успел заметить «Лексус», на ураганной скорости мчащийся сзади. Явно желая «порысачить» на трассе, тот для обгона выскочил на «встречку», хотя впереди был крутой поворот, откуда в любой момент мог вынырнуть кто угодно. И этот «кто угодно», как по заказу, выскочил-таки «Лексусу» прямо в лоб. Уходя от столкновения, придурок-«шумахер» резко кинул машину вправо, едва не влепившись своим боком в «Мерседес» Станислава. Тот, резко сманеврировав рулем, с трудом успел уйти на обочину. От столкновения машины разделяло всего каких-то пять миллиметров, не более. Избежавший удара «Лексус» тут же быстро умчался вперед, тогда как «мерин», вздыбив щебень колесами, схваченными тормозным устройством, резко сбавил скорость.

— Ах ты, козе-о-о-о-о-ол!!! — рявкнул до предела возмущенный Стас. — Ах ты, уро-о-о-од!!! Ну, я тебе сейчас покажу!

Вырулив на дорогу, он тут же дал форсаж, и «мерин» лихо помчался по шоссе в погоню за автохамом. Глядя на стремительно мелькающие за окном ели и сосны, Гуров урезонивающе заметил:

— Стас! Тебя что, обуяла жажда вендетты? Не стоит! На видеорегистраторе его номер «засветился», никуда этот дебил от нас не денется. Так что, ямщик, не гони лошадей…

— Солидарен! — высказался и Вольнов. — Ты уж лучше Эдуарду Анатольевичу подпевай — это и безопаснее, и продуктивнее гонки по этой трассе. Уж очень много на ней загогулин!

— Спокойствие! Только споко-о-ойствие! — свирепо процитировал мультяшного Карлсона Стас. — Он — вон уже, в пределах видимости. Зачем откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня? Завтра — знаете, что может быть? Завтра вдруг окажется, что за рулем был якобы вовсе не он, а кто-то другой. Не-е-е-ет, голубчик! Возьмем тебя за жабры сегодня! Мы из твоего «Лексуса» ща сделаем калексус!

Он неуклонно сокращал расстояние между «Лексусом» и своим «Мерседесом» и, вполне возможно, очень скоро догнал бы его, если бы вдруг не случилось то, что, вне всяких ожиданий и графиков ЧП, внезапно произошло с «тачкой» лихача. Когда до «японца» осталось каких-то метров триста, в его кабине — это было видно даже издалека! — внезапно полыхнуло яркое пламя. Это был не взрыв, это было именно сильнейшее возгорание. «Лексус» начал стремительно терять скорость — видимо, его водитель пытался экстренно затормозить. Это и понятно — салон полыхнувшего авто нужно было срочно покинуть, а выпрыгнуть на скорости более сотни километров в час представлялось делом совершенно немыслимым. Все решали секунды, даже доли секунд. И, вполне возможно, «шумахер» успел бы покинуть свой полыхнувший «болид», если бы не досадная случайность — камень, попавший под колесо «Лексуса». Еще не успевшее по максимуму сбросить скорость авто вдруг вильнуло вправо и… стремительно покатилось вниз под откос.

Крячко, подлетев к месту автокатастрофы, резко затормозил и, выскочив из кабины, опрометью кинулся к багажнику, чтобы достать из него огнетушитель. В салоне «Лексуса» в этот момент уже вовсю бушевало свирепое, безжалостное пламя. Сквозь его гул и треск были слышны отзвуки отчаянного крика, полного боли и ужаса. Судя по всему, двери автомобиля заклинило, и выбраться из этого «крематория» у попавшего в огненную ловушку не было никакой возможности. Выпрыгнув из «Мерседеса», Гуров и Вольнов кинулись было по склону дорожной насыпи к горящему «Лексусу», но в этот момент взорвался его бензобак. Во все стороны полетели какие-то чадящие ошметки пластмассы и резины. Крики тут же оборвались, и был слышен лишь гул всепожирающей огненной стихии.

Отпрянув в момент взрыва, Лев и Александр поспешили вернуться назад — даже на дороге, в отдалении, ощущался жар, исходящий от горящего авто. Лицезрение кошмарной гибели человека, которая произошла буквально на глазах, шокировало всех, кто это видел. Впрочем, шок шоком, а многие из остановившихся при виде этого ЧП поспешили выхватить из кармана свои мобильники и начали процесс запечатления происходящего. Глянув в их сторону, Гуров только покачал головой — о времена, о нравы! Как человек, повидавший за свою жизнь много чего всякого и разного, он был далек от обморочного состояния. Но, как человек с душой, не закоксованной черствым равнодушием, внутренне он искренне сочувствовал попавшему в беду.

Достав телефон, Лев позвонил в пожарную службу (у него не было уверенности в том, что самодеятельные «операторы» туда уже позвонили — до звонков ли этим «неравнодушным», если им надо лишь поскорее снять захватывающее зрелище и послать материалы видеосъемки на Ютуб?!) и попросил срочно прибыть, назвав точное место, где произошло ДТП. Затем он позвонил в Главк и сообщил дежурному о происшедшем, чтобы тот немедленно передал эту информацию в райотдел полиции, которому подведомственна данная территория. Звонить своему другу — начальнику, руководителю Главка генерал-лейтенанту Петру Орлову он не посчитал нужным: мало ли ДТП случается на трассах столицы и Подмосковья?! В том числе и со смертельным исходом…

Приятели дождались прибытия опергруппы и, рассказав коллегам о том, свидетелями чего им довелось оказаться, сразу же отправились дальше. Теперь они обсуждали возможные причины того, что случилось с машиной «шумахера». По мнению Стаса, хозяин «Лексуса» мог взять в кабину ополовиненную канистру бензина. В дороге от беспрерывной качки и болтанки бензин получил немалый потенциал статического электричества. В какой-то миг оно дало искру, пары бензина воспламенились, и канистра лопнула, выдав в салон фонтан пламени.

— Вы же сами знаете, что, например, цистерна бензовоза в дороге может быть или только пустой, или только — до краев. Если перевозится лишь какая-то часть цистерны бензина — все, «фейерверк» гарантирован! — убежденно доказывал он.

Слушая его, Лев с сомнением пожал плечами:

— В принципе, теоретически такое возможно. Но на хрена явно не бедному владельцу «Лексуса» брать с собой в дорогу полканистры бензина? Да еще тащить ее в кабину, если на это есть багажник? Ему ведь куда проще залить полный бак до краев и не заморачиваться с канистрами. Уж скорее, в салон он мог взять что-то пиротехническое, типа новогодних «салютов»…

— Какой сейчас может быть Новый год? — саркастически хохотнул Станислав.

— Между прочим, сейчас и на свадьбах, и на юбилеях частенько используют пиротехнику, — задумчиво покачав головой, возразил Александр, — Но… Тут есть еще одно соображение. А вы не допускаете, что это могло быть покушение для какой-то мести, с целью сведения счетов?

— Я подумал об этом, — утвердительно кивнул Гуров, — Но мстят обычно, подкладывая мину, чтобы — бумц! — и наверняка. А установка внутри салона устройства, чтобы поджечь машину… Ну, не знаю, гарантирует ли это смерть потенциальной жертвы… Мне так показалось, что, если бы хозяин «Лексуса» не упустил руль и машина не пошла бы под откос, он мог бы остаться в живых.

— Думаешь? Я так понял, он сам, с момента вспышки в салоне, горел вовсю и, скорее всего, от боли и ужаса совсем потерял голову… — резюмировал Вольнов.

В кабине «мерина» на какое-то время повисло молчание, которое нарушил сигнал телефона Гурова, пропиликавший бессмертное: «…Как хорошо быть генералом, как хорошо быть генералом!..»

— Петро чего-то надумал звонить… — хмыкнув, отметил Стас.

Орлов, сумрачно поздоровавшись, столь же хмуро поинтересовался:

— Лева, вы где сейчас? Уже домой едете с рыбалки?

— Уже едем… — подтвердил Гуров, смутно начиная догадываться о подоплеке этого звонка.

— Вы были на Мраморных? То есть вы едете по тамошней трассе? По Репеевской? А ДТП с возгоранием машины видели? — с каким-то даже нагнетанием эмоций снова спросил генерал.

— Естественно… — невозмутимо ответил Лев, чуть ли не с зевотной. — Я лично вызывал и пожарных, и опергруппу. А что такое?

Похоже, даже поперхнувшись воздухом от услышанного, Орлов возмущенно возопил:

— Ка-а-ак?! Вы там были, все видели и мне не сообщили?!! А почему?!!

— А чем это ДТП отличается от всех прочих, каковых ежедневно совершается в нашем регионе не один десяток? — вполне резонно ответил Лев. — Да, было возгорание, да, был смертельный исход водителя «Лексуса». И что?

— Как это — «что»?! — едва ли не прорычал Орлов. — Ты знаешь, кто погиб? Наш бывший коллега, бывший сотрудник центрального аппарата МВД генерал-лейтенант Давишин! И есть вполне определенные признаки того, что это — убийство!

— Уважаемый, а можно без этой вселенской скорби? — добавив в свои слова пару сердитых ноток, поинтересовался Гуров. — Погиб он во многом по собственной вине. Гнал, как на поминки к двоюродному куму троюродной свояченицы. Кстати, нас едва не отправил под откос, когда пытался обогнать по «встречке». Он выжимал по двухполосной дороге как минимум сто тридцать — сто сорок. Нашел, блин, автобан! Да, я допускаю, что он стал жертвой чьего-то злого умысла. Кстати, мы об этом только что говорили. Но если бы он ехал с нормальными девяносто, то запросто успел бы притормозить, выскочить из салона, и хрен бы с ним что случилось.

— Что, и в самом деле сильно гнал? — закашлявшись, уже несколько другим тоном спросил Орлов.

За Льва, прибавив громкости голосу, ответил Крячко:

— Гнал он, блин, как какой-нибудь сопляк-мажор на сраном «гелике»! Японский городовой! Если бы я вовремя не свернул на обочину, когда он меня чуть не бортанул, то мы и сами сейчас могли бы лежать под откосом, жариться в гриле марки «Мерседес»!..

— Гм-гм! Ладно, мужики! — уже примирительно заговорил генерал, — Я все понял. Ко мне тогда заверните. Есть разговор… Хорошо?

— Хорошо, хорошо… — ответил Лев, отключая связь. — Ну все, едем к Петрухе. Чую, хомут для нас уже подготовлен! И именно по части расследования этого ДТП-«гриль»…

Они завезли Александра домой и отправились в свою «контору». Орлова приятели застали уже несколько остывшим, но тем не менее категорично настроенным. Едва они ступили на порог его кабинета, как он, энергичным махом руки указав на кресла, безапелляционно заявил:

— Так, мужики! Вам персональное поручение: расследовать причины смерти Давишина. Никаких возражений не принимаю, никакие отговорки не рассматриваются. К расследованию приступаете прямо сегодня, прямо сейчас. Это ясно?

— Не-а! — нахально улыбнулся Крячко. — На тебя что, острый «нетерпенчик» напал после внезапного «нежданчика» с тем ДТП? Между прочим, нам еще домой надо бы отвезти улов, переодеться, чайку выпить… Но переодеться — прежде всего. Или нам прямо в рыбацком идти на встречу с людьми? К чему такой напряг? Что вообще произошло? Убили генсека ООН или федерального министра по выкрутасам и прибабахам? Что?

Орлов издал недовольное «Гм!», потер пальцами лоб и, сердито фыркнув, парировал:

— Повторю еще раз для особо непонимающих: как явствует из предварительных результатов расследования, находившийся в сгоревшем «Лексусе» генерал-лейтенант в отставке Давишин, наш бывший коллега, погиб в результате чьих-то умышленных действий. У-мыш-лен-ных! Это-то ясно? Его кто-то убил! А бывших генералов, обратите внимание, не бывает. Логика какая? Если некий убийца посмел поднять руку на человека такого ранга, то где гарантия, что завтра не произойдет покушения на кого-то из действующих министров или их замов? Это может стать очень опасной тенденцией. И пресечь ее мы обязаны. Причем срочно!

— Торопливость нужна при ловле блох, при сильном поносе и в постели с чужой женой, муж которой вышел за сигаретами! — не утерпев, съязвил Стас.

— Результаты работы опергруппы райотдела на месте ДТП будут готовы только к вечеру. Результаты лабораторных и всяких иных специальных исследований — только завтра утром или даже к обеду, — невозмутимо пожал плечами Гуров, — Но ты уже можешь доложить министерским подгоняльщикам, что мы за расследование взялись, — а это самое главное. Нам сейчас надо сесть и крепко подумать: с какого края за него браться.

— Считаешь, что в немалой мере этот случай — «глухарь»? — вопросительно посмотрел на него генерал.

— Уверен! — убежденно кивнул Лев. — История мутная — мутнее не бывает. Начнем с личности погибшего. Как ты нам сообщил, это — генерал-лейтенант, некоторое время назад ушедший в запас. Последнее место его работы — аппарат министерства. Сколько он там «отгалерил»? Ну, в смысле, сколько времени греб на министерской «галере»?

— М-м-м… Ну, около полугода… — наморщив лоб, припомнил Орлов.

— Вот! Там он был всего полгода. Вопрос: а почему так мало? Судя по тому, как погибший рысачил по дороге, плюя на ПДД, он явно не немощный инвалид. Интересно, для чего он вообще в министерство пришел, а потом, малость поработав, взял и ушел? Ну не для того же он там работал, чтобы только лишь пополнить коллекцию своих должностей?

Этот вопрос Орлова явно озадачил. Подвигав руками, он попытался сформулировать ответ:

— Да-а… Надо думать, причины-то могут быть самые разные. Скажем, появились какие-то семейные заморочки. Или… Или он вдруг почувствовал, что устал от службы…

— Теоретически-то возможно все, — снисходительно улыбнулся Гуров, — если бы не обстоятельства, при которых он покинул этот мир. Поневоле возникает вопрос: как можно увязать его скоропалительное увольнение и его сегодняшнее, по сути, убийство, причем, обращу внимание, совершенное довольно-таки изощренным способом?

— Еще стоит вот на что обратить внимание! — Стас вскинул указательный палец. — Наш столичный генералитет хоть мельком, хоть «шапочно», но в общем и целом нам знаком. Этот же Давишин мне, например, почему-то не запомнился ничем. Я впервые услышал его фамилию лишь сегодня. Что за такой таинственный генерал? Чем он хоть в министерстве занимался?

— Какими-то хозяйственными делами… — Орлов конфузливо поморщился и почесал за ухом.

— Вот-вот… «Какими-то хозяйственными делами»… — иронично улыбнувшись, покачал головой Лев, — Его и ты не знаешь.

— Лева! — Орлов изобразил рукой какой-то категоричный жест. — Допустим, не знаю. Но в любом случае его убийство должно быть раскрыто во что бы то ни стало. К тому же — в кратчайшие сроки!

— Да уж, поднатужимся, поднатужимся, мон шер дженераль! Раскроем… — Гуров как-то непонятно взглянул на своего начальника-приятеля. — Вот, смотри, какая закавыка получается… Скажем, генерала Орлова знают все. За годы своей работы недругов накопил он предостаточно. Верно? А кто мог устроить покушение на генерала, которого даже коллеги практически не знают? А? Как ты думаешь? По сути-то он как тот «неуловимый Джо», который только потому неуловимый, что никому не нужен и потому его никто не ловит. Тебе это не кажется странным?

— Кажется… — согласился генерал. — Странностей вокруг Давишина действительно более чем достаточно. Но, надеюсь, на ваше стремление раскрыть его убийство это не повлияет?

— Петро! За кого ты нас принимаешь?! — сложив руки на груди, с некоторым даже горделивым вызовом изрек Крячко. — Если мы взялись за дело, то на нас никакие странности не повлияют. Ну что, наверное, хватит лясы точить? Мы пошли?

— Давайте, мужики, покажите класс работы! — тряхнул поднятым кулаком Орлов.

Войдя в свой рабочий кабинет, опера неспешно расположились за своими рабочими столами, собираясь приступить к обсуждению сегодняшнего происшествия. Но в этот момент раздалось пиликанье телефона Гурова. Звонил старший опергруппы, проводившей осмотр места происшествия. Он сообщил, что свою работу они завершили, сгоревший «Лексус» уже отправлен на аварийную стоянку, и пообещал, что в ближайшее время по электронной почте пришлет все наработанные материалы. Самые первые результаты экспертиз ожидаются не раньше чем через пару дней, но уже сейчас можно сказать, что зажигательное устройство, сработавшее в машине Давишина, изготовлено было хорошим спецом и по части механики, и по части химии. Во всяком случае, под задним диваном салона, где оно, скорее всего, было установлено, на металле есть следы оплавления. Это говорит о том, что в зажигательном устройстве было использовано что-то наподобие напалма или даже пирогеля.

Когда их разговор был закончен, Станислав поинтересовался:

— Что он там про «поджигалку»-то сказал?

— Коллеги считают, что горючая смесь, которая была использована в зажигательном устройстве, предположительно, сходна по своему составу с напалмом или пирогелем.

Услышав последнее, Крячко вопросительно взглянул на приятеля:

— Хм-м… Про напалм слышал. Это тот же бензин, только загущенный до консистенции киселя. А пирогель — это что за хреновина?

— Ну, я тоже спец по этим «киселям» не самый крутой… — пожал плечами Лев. — Но, насколько мне известно, пирогель — это тот же напалм, только его загуститель содержит магний и какие-то неорганические окислители. Температура горения — больше, чем полторы тысячи градусов, прожигает железо.

— Ага! — Стас многозначительно прищурил левый глаз, словно целился из пистолета, — То есть на основании того, что у «Лексуса» изнутри был оплавлен кузов, напрашивается вывод, что убийца использовал что-то наподобие пирогеля?.. Круто! Ну, я так думаю, эксперты более точно сумеют определить, что за горючее там использовалось, кто, как и из чего его изготавливал.

— Да, на сегодня — это вовсе не проблема… — задумчиво резюмировал Гуров, поднимая трубку телефона внутренней связи, — Надо попросить информационщиков, чтобы сбросили личное дело Давишина. Мне кажется, причины его убийства кроются в его прошлом. То, что это чья-то месть, — я уже не сомневаюсь.

Он созвонился с начальником информотдела майором Жаворонковым, и тот пообещал разыскать все, что его сотрудникам удастся найти в базах данных о Давишине. Через каких-то пять-десять минут «досье» усопшего генерала поступило на электронную почту Льва. Высоко оценив оперативность информационщиков, Стас немедленно поднялся со своего места и подошел к столу Гурова, чтобы тоже ознакомиться с послужным списком и жизненными коллизиями Давишина. Лев открыл файл и пробежал глазами данные о дате и месте рождения, образовании и начале службы в органах внутренних дел. Затем последовали материалы о его не слишком многочисленных перемещениях по служебной лестнице, вплоть до последнего места работы в аппарате министерства. Досье оказалось настолько однообразным и шаблонным, что Крячко невольно заскучал и, пробежав глазами рапорт с просьбой об увольнении со службы, зевнул и помотал головой:

— Что за серость! Что за скукота!

В личном деле погибшего имелось также несколько характеристик, приуроченных к повышению Давишина в звании и должности, которые были написаны словно под копирку. Имел Давишин и коллекцию «дежурных» наград, в том числе юбилейных и за безупречную службу. И — все. Ни каких-то громких подвигов и достижений, ни каких-то хотя бы мелких нарушений по службе. Все образцово, шаблонно, как по линеечке.

Изобразив пренебрежительную гримасу, Стас громко фыркнул:

— Лева, если судить по этому личному делу, то это был прямо-таки робот! Не, ну все тут так стандартно-безлико, что берусь предположить: у Давишина в кадрах имелись свои люди, которые, я так думаю, имели доступ к досье, благодаря чему его тотально подчистили и отформатировали. О чем это говорит? Только о том, что человеком Давишин был, видимо, с «двойным дном». Так что искать причины его сожжения надо не только в прошлом, но и в настоящем. Чем он реально жил и занимался, узнать будет очень непросто. Те, кто завязан в его делах, хрен в чем сознаются. Так что геморроя нам перепадет — выше крыши.

— Да-а, Стас! В этом ты абсолютно прав: информацию придется добывать, что называется, по чайной ложке… — без энтузиазма констатировал Гуров. — Но нам деваться некуда. Как говорил киношный Семен Семенович: будем искать! Начнем, я думаю, с семьи, друзей-приятелей, сослуживцев Давишина. Что еще? Созвонюсь с Амбаром. Вдруг в криминальной среде есть какие-то мнения и суждения на этот счет?

— Да, это было бы очень даже кстати… — одобрил Крячко. — Ну а насчет семьи и сослуживцев… Давай-ка я возьму на себя семью Давишина? А ты — тузов министерских. А? А то у меня, знаешь ли, хроническая аллергия на генеральские погоны.

Набирая номер своего давнишнего информатора Константина Бородкина по кличке Амбар Лев сдержанно рассмеялся:

— Ладно уж! Займись семьей. А я тогда завтра с утра еду в министерство… Поговорю для начала с Васильичем…

Павел Васильевич Уланов — старый, «видавший виды» сотрудник министерства в звании полковника, который отвечал за состояние внутренних коммуникаций и безопасность главного министерского офиса, Гурову был знаком уже довольно давно. Так-то знакомство было «шапочным», но достаточно уважительным. Васильич воспринимал Гурова как настоящего «профи» по части сыска и вообще как толкового, дельного офицера, не склонного к расшаркиванию и реверансам перед вышестоящими. В той же мере и Лев относился к Уланову, видя в нем человека, умудренного жизненным опытом, хорошо знающего свое дело и поэтому, без преувеличения, незаменимого. С учетом того, что Васильич знал все нюансы взаимоотношений внутри министерства, кто с кем дружит, а с кем враждует, кто на кого и почему «стучит» и кто кого «подсиживает», свой первый визит Гуров решил нанести именно Уланову.

Мысленно прорабатывая планы на завтра, он слушал протяжные гудки вызова в телефоне. Но Амбар почему-то не откликался. Лев уже хотел было отключиться, как в этот момент где-то на коммутаторе щелкнули контакты, и он услышал хрипловато-надтреснутый голос своего информатора:

— Але! Хтой-то там? А-а-а, Левваныч! Доброго денечка, Левваныч. Есть какое-то дело?

Гуров рассказал о случившемся на трассе в сторону райцентра Репеево. Его лаконичное повествование Бородкин несколько раз сопроводил удивленно-сочувственным: «Ух ты!», «О-е-ей!», «Ну и ну!». Изложив суть происшествия, Лев отдал поручение:

— Неплохо было бы узнать, не собирался ли кто-нибудь по какой-то причине мстить Давишину. Ну, или хотя бы что об этом думают в криминальной среде.

Пообещав «разузнать все в наилучшейшем виде», Амбар достаточно тонко намекнул насчет «гонораришки». Гуров на это уведомил его, что пивбар «Балык» сегодня же в самой полной мере проавансирует его усердие, и положил трубку. Поскольку рабочий день еще не закончился, он решил порыться в Интернете — не найдется ли чего-нибудь о сегодняшнем происшествии?

К его удивлению, первые сообщения самых разных СМИ о смерти Давишина уже появились. Информационное агентство «Росвести» в общих чертах поведало о случившемся, добавив, что, по данным их собкора, отставной генерал-лейтенант возвращался домой от любовницы, каковых у него — что-то около пяти.

— А наш таинственный генерал Давишин, оказывается, был нехилым «жизнелюбом»… — взглянув на Стаса, тоже вперившегося в экран монитора, негромко сообщил Гуров.

— Это… Где это, где ты нашел? — подняв голову, зачастил тот.

— Сайт «Росвестей», материал «Драма на Репеевском шоссе». Как утверждает автор материала, Давишин ехал от любовницы, а всего у него их — аж пятеро.

— Ого! — восхитился Крячко. — Вот это показатели! Слушай, Лева! Меня всегда интересовало: как газетчики, телевизионщики и прочие из СМИ ухитряются находить самую невероятную информацию? Вот мы с тобой, казалось бы, имеем в руках все базы данных, а о любовницах Давишина узнали из сообщения информагентства. Это нормально?

— Абсолютно! — улыбнувшись, невозмутимо обронил Гуров, — Не надо забывать, что для репортеров информация — это их заработок. К тому же они не имеют тех формальных «вериг», которые частенько сковывают нас. Например, нам, чтобы установить ту же «прослушку», нужно получить «добро» от определенных инстанций. А им ничего не стоит купить за крупные бабки откровенность чьей-то прислуги или соседей. Да, то, что они делают, иной раз, конечно, незаконно. Как говорится, на грани фола. Но зато они имеют возможность добиваться желаемого результата гораздо быстрее и эффективнее, чем официальные структуры. У них — своя сеть поставщиков информации, которым они платят куда щедрее, чем я Амбару. Что я могу ему предложить, кроме пива с воблой, полузаконного «крышевания» его притона, чтобы не допекал участковый, и тыщонки-двух «премиальных», если он что-то накопал? А в СМИ, где крутятся миллионы и миллиарды рекламных денег, ситуация совсем иная…

— Эх, нам бы такие возможности!.. — мечтательно причмокнул Стас. — И все-таки, Лева, внутренне я всегда ощущаю какую-то уязвленность: мы, сыщики, находимся на «подножном корме» того, что наработали те же газетчики! А реально-то не мы у них, а они у нас должны быть на подхвате. Скажешь, я не прав?

— Стас, это в тебе взыграли твои сыщицкие амбиции, — сочувственно улыбнулся Лев. — Я считаю, что пользоваться информацией из СМИ — дело совершенно нормальное. Знаешь, еще в начале двадцатого века самые, так скажем, «продвинутые» по тогдашним понятиям спецслужбы ушли от примитивного шпионажа со взломом сейфов с секретами, от явочных квартир, париков и грима. Их агенты совершенно легально приезжали в интересующую их страну, читали местную прессу, анализировали информацию и делали нужные выводы. Кстати, и в наши дни эта методика ничуть не устарела. Так что, друже Стас, не стоит комплексовать. СМИ, если разобраться, работают на нас с тобой. И этим грешно не воспользоваться.

— Ла-а-а-дно уж… — театрально вздохнул Крячко. — Будем пользоваться, раз уж оно есть, это сладкое слово «халява»… Что-то еще есть?

— Да, телеканал «Раз-два-три» считает, что к убийству Давишина может быть причастен «вор в законе» Феликс Батумский. Он же — Феликс Гурманидзе. На данный момент он — чуть ли не самый главный в российской воровской иерархии. Некоторые депутаты Госдумы поставили вопрос о том, чтобы его, а также еще пятерых воров в законе лишить российского гражданства и депортировать в Грузию, где их давно дожидаются суд и прокуратура. Это Вано Ахутия, Тариэл Бакри, Сосо Джагроев и Григорий Журкинян.

— И что же надумали наши «слуги народа»? — не тая сарказма, спросил Станислав.

— Ты в черную магию веришь?

— В черную — нет, а вот в темную и мутную — верю!

— Тогда, значит, произошел случай темно-мутной магии, поскольку законопроект этих депутатов неведомым образом испарился. Да, как-то так он вдруг взял и исчез из того сейфа, в котором хранился. А сами инициаторы после встречи с представителем неких официальных структур вдруг начисто забыли об этой идее…

— Лихо! — присвистнул Стас. — Ну, допустим, «заказал» Давишина этот самый Феликс Батумский. Но по какой причине? Чем ему мог насолить этот наш, я бы назвал его — Молчалин? Ну как тот тип в «Горе от ума» Грибоедова?

— О-о-о, Стас! Похвальная, похвальная эрудиция! Как я понял из информматериала, это осталось неизвестным — что, почему, из-за чего… Но нам с тобой и это дает некоторую пищу к размышлениям. Уже сама эта информация подразумевает то, что между Гурманидзе и Давишиным, вполне вероятно, имели место быть какие-то контакты. Пусть и непрямые — я это допускаю, но что-то где-то в этом смысле было…

— А может, нам самим потолковать с Гурманидзе? — Крячко поднялся из-за стола и прошелся по кабинету, — Найти повод — их более чем достаточно, встретиться с ним и по ходу дела, «провентилировать» вопрос о том, что же могло его связывать с Давишиным. Ну и по поводу убийства порасспрашивать…

— Предлагаешь встретиться с ним неофициально, скажем, в ресторане? Или официально вызвать к нам повесткой? — Лев без тени улыбки смотрел на Станислава, и было совершенно непонятно: это он всерьез говорит или слегка ерничает?

— Ни то, ни другое! — Крячко рукой изобразил категоричный жест. — Лучше всего, на мой взгляд, «помочь» ему попасть в ДТП. Ну и под эту сурдинку «чисто случайно» оказаться на месте происшествия. По-моему, это был бы самый лучший вариант.

— Ну, как бы ничего, — немного подумав, согласился Лев, — Сам-то осилишь все, что надо организовать?

— Осилю! — уверенно объявил Крячко. — Вот только с Петрухой этот вариант согласую — и за дело!

— Хорошо… — утвердительно кивнул Лев. — Значит, завтра у тебя встреча с домочадцами Давишина, потом ты организуешь ДТП с участием Гурманидзе. У меня встреча с Васильичем и другими чинами из министерства. А, да! Нам же еще надо каким-то образом найти и расспросить любовницу Давишина. Или ты и ее возьмешь на себя?

— Ну-у-у, это уже будет перебор! — издав громкое «пфффф!», отрицательно потряс головой Стас. — Не, Лева, уж этим вопросом ты займись сам. Думаешь, если я… ну-у… небезразличен к женщинам, то, сколько ни подкинь мне работы, потяну все, лишь бы там была замешана юбка? Нетушки! Ничего с тобой не случится, если вдруг повстречаешься в интимной обстановке с молодой-красивой.

— А ты заранее знаешь, что любовница Давишина — молодая-красивая? — поинтересовался Лев, не тая иронии в голосе.

— Ну, уж точно не пенсионерка лет семидесяти, — утешающе пообещал Крячко.

Покончив с обсуждением намеченного на завтра, приятели отправились по домам. Впрочем, Гуров и дома не смог не «нырнуть» в пучины Интернета, где вновь принялся искать всю возможную информацию по Давишину. В процессе блужданий с сайта на сайт ему на глаза попался материал интернет-версии газеты «Грани неведомого», в котором повествовалось о том, что место, на котором произошло ДТП с «Лексусом» Давишина, относится к территориям с неблагоприятным геомагнитным фоном.

Как утверждал автор материала, назвавшийся Кузьмой Иванищевым, на этом участке дороги за последние десять лет произошло не менее восьми самых разных аварий, в том числе и со смертельным исходом. Но, что самое интересное, помимо сегодняшнего, ровно шесть лет назад случился аналогичный случай с падением автомобиля под откос и его воспламенением. Разбился дорогой американский джип с компанией «мажоров». Те, надумав «порысачить» по Подмосковью, на Репеевской трассе «подрезали» микроавтобус. Уворачиваясь от столкновения, его водитель врезался в дерево, из-за чего получил тяжелую травму. Погибла престарелая пассажирка. В той или иной мере пострадали и все прочие пассажиры. Но и покинувшие место происшествия «шумахеры» далеко уехать не смогли. По непонятной причине улетев под откос, джип вспыхнул, как свечка. Все трое сгорели заживо.

Взяв на заметку прочитанное, Лев решил завтра же созвониться с автором материала — вдруг он знает что-то реальное о случившемся с Давишиным? Эти размышления прервала его жена Мария Строева, примадонна ведущего театра столицы, которая вернулась с премьеры нового спектакля, где играла Марию Стюарт.

— Что там опять? — спросила она, чему-то улыбнувшись. — Сплошные ребусы и заморочки?

— Не без того… — Лев устало провел по лицу ладонями. — Все! Хватит! Иду в душ и — отбой… Ну или почти отбой? — поднимаясь из-за стола, многозначительно взглянул он на жену.

— Хм… Ловлю на слове! Ну, насчет «почти отбоя»… — рассмеялась Мария.

На следующее утро Лев проснулся рано, еще шести не было, некоторое время лежал, не двигаясь, затем с хрустом потянулся и, бесшумно выбравшись из-под тонкого, легкого одеяла (теплынь на дворе — чего кутаться-то?!), на цыпочках направился кдвери. Задержав взгляд на безмятежно спящей Марии, вышел из спальни. Теперь разминка, силовая разминка, ледяной душ, завтрак… Орудуя ножом и вилкой, он смотрел утренний выпуск теленовостей. Телеканал, специализирующийся на криминальных новостях, в общей сводке происшествий за вчерашний день сообщил и о происшествии на Репеевском шоссе. Впрочем, чего-то нового из этого сообщения Лев не почерпнул. Разве что узнал о том, что вдова погибшего, отдыхавшая на «югах», спешно вылетела в Москву.

Когда он уже собирался уходить, из спальни, кутаясь в халат, вышла Мария.

— Уже на работу, ранний ты наш… — произнесла она, убрав с его пиджака чуть заметную пушинку.

— Труба зовет, пора в поход! Как самочувствие, счастье мое?

— Самочувствие великолепное! — Шагнув к мужу, Мария положила руки ему на плечи и щекой прижалась к груди. — Как все-таки здорово, что мой супруг — Лев не только по имени, но и на самом деле лев — царь зверей. Только вот что я хочу сказать, Лева… Вернее, хочу попросить тебя: сегодня, пожалуйста, будь предельно осторожен. Хорошо?

— Приснилось что-то скверное? — догадался Гуров.

— Да… Можешь над этим смеяться, но только обещай, что без нужды рисковать не станешь. Ты обещаешь?

— Честное пионерское! — вскинул он к голове выпрямленную ладонь. — Так что-же все-таки тебе привиделось?

— Мне уже перед пробуждением приснилось, будто бы мы с тобой отдыхаем на Черном море. То ли в Ялте, то ли в Сочи… Я сижу на большом камне и смотрю, как ты плаваешь и ныряешь. И вдруг где-то среди волн появилась огромная зубастая рыба без чешуи. При этом она сплошь была испещрена всякими татуировками. Я хочу крикнуть: «Лева, оглянись! Спасайся!» — но у меня почему-то пропал голос. А рыба к тебе все ближе… Я вскочила с камня, чтобы бежать к тебе, и… проснулась. Сердце билось как сумасшедшее. Знаешь… Может, это бабские бредни, но мне кажется, что тебе угрожает какая-то серьезная опасность.

— Хорошо, моя прекрасная Кассандра, я обязательно буду остерегаться всего, что мне может угрожать! — без тени иронии пообещал Гуров. — Не беспокойся, все будет хорошо!

— Кассандра… — подняв лицо, улыбнулась с оттенком грусти Мария. — Кассандра говорила правду, но ей никто не верил.

— А вот я тебе верю! — с некоторой даже торжественностью произнес Лев и ударил себя кулаком в грудь.

— Ну хорошо, хорошо! — с заметным облегчением чуть слышно вздохнула Мария и добавила: — Спасибо, успокоил. Ладно, иди на работу и не забывай о том, что мне пообещал!

Она коснулась губами его щеки и отправилась в ванную. Когда Лев уже выходил в прихожую, Мария приостановилась у двери и украдкой торопливо перекрестила его вслед. А Гуров, будучи в какой-то мере фаталистом и уверенный в том, что от судьбы не уйдешь, не испытывая никаких внутренних сомнений и тревог, отправился на работу. Руля по московским улицам на своем «Пежо», он целиком ушел в свои размышления и вскоре начисто забыл и про сон Марии, и про какие бы то ни было риски и угрозы.

Миновав Главк, Лев доехал до своего министерства. Созвонившись с главным хозяйственником центрального офиса Уланским, попросил его выкроить время для встречи и беседы. Узнав, что ему звонит Гуров, тот сразу же согласился. Они встретились за чашкой чая в служебном кабинете Васильича. Выслушав Льва, Уланов с ним полностью согласился — и в самом деле, чрезвычайное происшествие с Давишиным выглядит весьма странным и иррациональным. Впрочем, как и сам Давишин.

— Знаешь, Лев Иванович, — отпивая чай, неспешно рассказывал Уланов, — хоть и говорили древние, что о мертвых — или хорошо, или ничего, скажу откровенно: скверноватый он был тип, с «двойным дном». Лицемерный и неискренний. Его у нас, как он только тут появился, прозвали Молчалиным. Мне он никогда не нравился. Таких в народе именуют «тихая сволочь». Он никому никогда не грубил, не хамил. Но он никогда не забывал и своих обид. А задеть его могло даже то, что кто-то на него посмотрел как-то «не так».

Сводить счеты со своими обидчиками Давишин умел и даже любил. Делал он это чужими руками, очень ловко манипулируя людьми. На кого-то руководству министерства вдруг приходил компромат по части его или «бытового разложения», или коррупции, или превышения должностных полномочий. Кто-то в самый неподходящий момент вдруг оказывался жертвой очень ловкой «подставы», организованной непонятно как и неизвестно кем. Хотя для большинства, знавших Давишина, секретом не было, кто все это творит.

— Был у нас тут такой случай… — Отставив чашку, Васильич задымил сигаретой, — В штат одного из наших отделов прислали молодую, перспективную сотрудницу. Давишин, как видно, ее заприметил и начал к ней «подбивать клинья»: то в коридоре ее остановит — у него якобы возникли к ней вопросы, то к себе в кабинет вызовет — дескать, нужна консультация… Но она была девчонка с характером, на его давление не поддавалась. Ходят слухи, что у себя в кабинете он как-то раз попытался взять ее силой. Но она ему влепила такую оплеуху, что у него тут же вся «хотелка» пропала. А через неделю с ней произошла препоганая история. Шла она вечером домой от подруги, и в безлюдном месте на нее вдруг напал какой-то мужик. Ну, она кое-как отбилась и пошла дальше. Вдруг сзади слышит крик. Обернулась, а этот мужик валяется с ножом в груди. Она к нему подбежала, стала вызывать «Скорую». И тут, как по заказу, останавливается машина, из нее выскакивают двое оперов. Ее схватили, тут же нашли «свидетеля», который «видел», что это она мужика ударила ножом.

— Вот это фокус-мокус! — удивился Гуров. — Кстати, что-то такое я слышал… Вроде бы года три назад это было?

— Да, три года назад. Конечно, подстава организована была — супер! Комар носа не подточит… — Васильич вполголоса непечатно выразился. — Это, конечно, не афишировали — еще бы, сотрудница министерства обвиняется в убийстве! На суде обвинение запросило восемь лет, как за умышленное убийство при отягчающих. Хорошо, адвокат оказался парнем хватким, смог доказать, что удар она не наносила, поскольку на рукояти ножа не оказалось ее отпечатков. Кроме того, трассолог установил, что она такой удар, с учетом ее роста, нанести не могла. Максимум, что она сделала, — оттолкнула мужика от себя, и он, упав, сам напоролся на собственный нож. Ну, суд с этим согласился, и ей дали два года условно. Из органов ее, конечно, уволили…

— Ну, то, что это была подстава, устроенная именно Давишиным, я так понимаю, никто и не сомневался? — уточнил Гуров.

— Понятное дело, нет. Как только это случилось, все сразу сказали: он, сука, больше некому! — Уланов потушил недокуренную сигарету и вдавил ее в пепельницу. — Вот зараза! Уже пятый раз пытаюсь бросить курить — и все никак не получается… Вы-то, я так понимаю, не курите?

— Давно уже бросил! — кивнул Лев. — А где она сейчас, та ваша бывшая сотрудница?

— Предполагаете, что она каким-то боком может быть причастна к смерти Давишина? — усмехнулся Васильич. — Сейчас она отсюда далеко. Вскоре после суда они с адвокатом поженились, а потом уехали на Дальний Восток. Видимо, девушка рассудила, что этот урод в покое ее все равно не оставит, и поэтому они с мужем уехали, насколько мне известно, в Хабаровск.

— Но ведь, надо думать, Давишин покушался не только на ту сотрудницу? — вопросительно прищурился Лев. — Вполне возможно, есть и другие жертвы этой «тихой сволочи»? Причем никому не заявлявшие о своих обидах. Но они могли рассказать о случившемся с ними кому-то из близких.

— Да, похоже на то… — сразу же согласился Уланов. — Надо сказать, ходили слухи, что он домогался еще двоих женщин. Но слухи есть слухи, и можно ли им верить, я не знаю. Насколько достоверен данный факт — вопрос очень большой. Так что…

— А вы не могли бы назвать имена тех женщин? — поинтересовался Лев, приглушив голос. — Речь не о том, что я собираюсь их в чем-то подозревать, затевать какие-то следственные действия и тому подобное… Нет, мне просто хотелось бы охватить достаточно широкий круг сотрудников министерства, услышать их мнения, суждения и так далее. Понятное дело, никаких ссылок на вас я делать не собираюсь. Нет, ну если вы сочтете, что это выходит за какие-то этические рамки, то свой вопрос я снимаю.

— А что тут такого? — пожал плечами Васильич. — Назову, почему бы нет? Одна — сотрудница отдела, курирующего ПДН, майор Симакова Анна Валерьевна. Другая — из отдела, ведающего сектором криминалистики, тоже майор Ланина Вера Алексеевна. Обе как специалисты — очень компетентные, как люди — очень порядочные. Что еще сказать? Обе адекватные, настроенные на позитив. Так что общий язык найти с ними можно.

В завершение разговора Уланов рассказал, как найти интересовавших Льва сотрудников министерства. Первый кабинет, куда постучался Гуров, оказался местом работы майора Ланиной. Услышав «Войдите!», он открыл дверь и увидел приятной наружности даму «за тридцать» в форменном кителе. Узнав, по какому вопросу к ней пожаловал знаменитый (именно — знаменитый!) Лев Гуров, хозяйка кабинета охотно согласилась ответить на вопросы нежданного гостя. Высказываясь о том, каково ее мнение о бывшем сотруднике министерства Давишине, Вера Ланина была категорична:

— Беспардонный карьерист, махровый бюрократ, очень нечистоплотный тип. Молчалин — он и есть Молчалин. Что еще можно сказать? Если говорить о его дарованиях, то это был ловчила, каких поискать, а еще очень талантливый интриган и провокатор. Ну а в целом — пронырливое ничтожество.

Выслушав свою собеседницу, Лев спросил:

— Вера Алексеевна, но чем можно объяснить то, что на работу в министерство был принят такой тип крайне негативного пошиба?

— В министерстве, как и везде, Лев Иванович, работают живые люди, как со своими достоинствами, так и с недостатками, — пожав плечами, ответила Ланина. — Поэтому теоретически даже в наше ведомство волей судьбы может попасть заведомый негодяй. Ну а говоря конкретно о Давишине, хотела бы пояснить, что он к нам попал работать по протекции одного бывшего депутата Госдумы. Фамилия его, по-моему, Цеблентальский. Что их связывало — я не знаю, но, по некоторым сведениям, этот «народный избранник» в девяностые занимался рэкетом. Приложил руку к приему на работу в министерство Давишина и кто-то из правительства, на уровне замминистра. Вроде бы Давишин на прежнем месте работы оказал ему какую-то неоценимую услугу. Но что там конкретно — я не в курсе.

На вопрос Гурова о взаимоотношениях Давишина с женской частью коллектива Ланина понимающе кивнула:

— Вы, наверное, о той истории, которая случилась три года назад с нашей молодой сотрудницей? Да, мерзкий был случай, гнусный. Талантливую, щепетильно добросовестную сотрудницу едва не посадили. Ужас! И сделал все это он — Давишин. Я не знаю, насколько он был ценным сотрудником министерства, но интриган и мерзавец был выдающийся. Скажем, аферу с нападением на Элеонору Хвостикову — ту девушку звали Элеонорой — он проработал до самых мелочей, включая ликвидацию участников этой провокации. Как я понимаю, человека, который совершил нечто тяжкое, он пообещал освободить от ответственности, если он сделает то, что ему прикажут. Другому, столь же зависимому от него человеку приказал убить нападавшего. Уверена, что второго в тихом углу он убил сам. И все во многом получилось именно так, как он и рассчитал: он отомстил Элеоноре и умело замел следы своего преступления.

— Да, похоже, вы абсолютно правы… А как вы думаете, каковы причины того, что он, проработав в министерстве всего полгода, поспешил уволиться? Я спрашивал об этом полковника Уланова, но он не в курсе. Вы что-нибудь об этом знаете?

— A-а, вон вы о чем! Да тут все очень просто: Давишину позвонил первый замминистра и конфиденциально, хотя и без околичностей, предложил уволиться по собственному желанию… — Ланина саркастично усмехнулась. — Конечно, прямых доказательств причастности Давишина к тому, что случилось с Хвостиковой, ни у кого не было, но, я полагаю, руководство министерства сделало однозначный вывод: беспардонные интриганы и тайные махинаторы здесь не нужны. Видимо, что-то о его махинациях просочилось на самый верх. И он тут же уволился. Больше я о нем ничего не слышала…

Довелось ли ей самой стать объектом домогательств Давишина, Гуров, из соображений такта, спрашивать не стал. Но Ланина рассказала об этом сама. Примерно через месяц после появления «мачо» в стенах министерства с какого-то момента Вера ощутила к себе излишне пристальное внимание нового сотрудника. Когда его знаки внимания незаметно пересекли грань допустимого, Ланина, невзирая на разницу в рангах, напрямую уведомила непрошеного ухажера в том, что у нее есть муж, к тому же он — сотрудник Генпрокуратуры, к тому же не страдающий недостатком такого качества, как ревность. Этого хватило, чтобы Давишин вообще перестал ее замечать.

–…Я слышала о двоих наших сотрудницах, которые с ним встречались. Но здесь был чисто корыстный мотив с их стороны. Одной он выбил повышение по службе, другой помог оформить на себя служебную жилплощадь. Может, были и еще какие-то случаи подобного рода, но такой информацией не располагаю… — Вера пожала плечами и добавила: — Знаете, у него были неслабые способности манипулировать людьми. Он многих мог уболтать, на кого-то надавить, кого-то элементарно пролохотронить. Допускаю, что он владел методиками НЛП… Вы в курсе, что это такое?

— Нейролингвистическое программирование? Или, как это еще называют, гипноз наяву? Наслышан. То есть вполне обоснованно можно предполагать, что по этой части Давишин был серьезно «подкован»? Очень даже может быть. Впрочем, это уже особого значения не имеет. Отинтриговался… Теперь нам нужно найти того, кто заложил в его машину зажигательное устройство.

…Следующая собеседница Гурова была чем-то очень занята, поэтому поговорить с ней удалось чуть ли не на ходу. Отвечая на вопросы Льва, она согласилась с мнением и Васильича, и Ланиной, оценив «облико морале» Давишина не вполне литературным суждением:

— Самовлюбленный обормот, чванливое ничтожество и гнусная скотина. Да, все верно, меж собой его именовали только Молчалиным.

Кроме того, Симакова высказала недоумение по поводу того, что такой аморальный, нравственно разложившийся тип смог дорасти до погон генерал-лейтенанта и стать сотрудником министерства. По ее мнению, это можно было объяснить только тем, что Давишина по служебной лестнице продвигал какой-то покровитель из высоких властных сфер. О своих взаимоотношениях с Давишиным Симакова высказалась в двух словах: взаимная ненависть. Тот еще в самом начале своей работы в министерстве пытался было за ней приударить. Но когда услышал, что внешне хрупкая дива с манерами потомственной интеллигентки имеет черный пояс карате, тут же начал обходить ее десятой дорогой.

По мнению Симаковой, Давишин для министерства был не подспорьем, а пустым балластом. Это — в лучшем случае. Лично она подозревала, что этот тип работал на криминал, «сливая» главарям организованной преступности секретную информацию. На эти мысли наводили несколько серьезных «проколов» служб, специализирующихся на противостоянии «беловоротничковым» опг. в частности, за те полгода, что Давишин работал в министерстве, дважды сорвалось задержание «сходняков» крупных воровских «авторитетов». Неведомым образом в самый последний момент главари «линяли» в неизвестном направлении, и спецназ, ворвавшийся в помещение «малины» (роль которой играли и рестораны, и гостиницы, и прогулочные теплоходы), заставал одних лишь скучающих официантов да хихикающих девиц известного пошиба.

Случались и «непонятки» иного рода. Беспрепятственно смылись за границу трое крупных махинаторов (два банкира, искусственно разорившие свои финансовые предприятия, и подмосковный чиновник, спекулировавший земельными участками), заблаговременно переправив в офшоры наворованные миллиарды. Разбирательство по этому поводу ничего не дало. Выходило так, что мошенники чуть ли не каким-то сверхъестественным образом получили информацию о том, что они оказались под подозрением и их в ближайшие день-два должны задержать. Однако если отбросить мистическую шелуху, то в реальности кто-то работающий в недрах МВД не только известил о намеченном задержании крупных мошенников, но и обеспечил им «зеленый коридор» в аэропортах. Суждения на этот счет были самые разные, однако большинство было уверено: без Давишина тут никак не обошлось…

Прощаясь с Симаковой, Гуров попросил Анну об одном одолжении: не могла бы она поговорить с теми двумя ухажерками Давишина на предмет получения от них информации? Разумеется, конфиденциальность им заведомо гарантируется, разговор предполагается без каких-либо форм записи ими сказанного, даже на бумагу, не говоря уже об электронике. Ну, если они встречались с ним по собственной воле и были этим даже довольны, то почему бы им не помочь в поисках его убийцы? Взяв визитку Льва, Симакова пообещала, что сделает в этом плане все возможное.

Встретившись с еще несколькими сотрудниками министерства самых разных отделов и рангов, Гуров сделал однозначный вывод: в лице генерал-лейтенанта Давишина его ведомство имело насквозь коррумпированного негодяя, который предавал интересы и своих коллег, и государства в целом. Отсюда закономерно возникал вопрос: кто же в таком случае мог его убить? Понятное дело, не официальные госструктуры — внесудебные расправы в России не практикуются. Тогда получается, что с Давишиным расправился или оргкриминал, или некий одиночка, который имел к нему персональные счеты. И если шансы найти заказчика в среде криминальных структур есть, и достаточно ощутимые, то мстителя-одиночку найти будет куда сложнее.

И тем не менее… Если с Давишиным расправились главари организованного криминала, его могли уничтожить или как слишком много знающего о делах «королей» преступного мира, или как чем-то им не угодившего. Кроме того, его могли убрать конкуренты тех, на кого работал Давишин. Если, скажем, он помогал сторонникам Феликса Батумского, который «в контрах» с Варфоломеем Дарканиани по кличке Виконт, то… Тогда виконтовские вполне могли пойти на то, чтобы «уравнять свои шансы» с Батумским, ликвидировав Давишина как важный фактор информационного перевеса конкурентной группировки. Но это, как говорится, вилами на воде писано. Это не более чем «мысли по поводу» и интерпретирование тех или иных фактов, которые еще никем не доказаны. Впрочем, и не опровергнуты.

Закончив с делами в министерстве, Лев прямым ходом отправился на Малую Весеннюю улицу, где в офисном здании находилась редакция «Росвестей». Адрес этого информагентства и контактные телефоны он раздобыл еще вчера, покопавшись в Интернете. Гуров решил встретиться с автором материала о вчерашнем ДТП. Ему нужно было разыскать хоть какие-то координаты любовницы Давишина: раз люди об этом написали, значит, откуда-то что-то к ним просочилось. Не использовать такую возможность было бы явным нонсенсом. А вдруг любовница (ну или какая-то из этих пяти) каким-то образом причастна к убийству? Например, она за что-то очень-очень обиделась на своего «чичероне» (а на такое «добро» обидеться проще простого) и за это устроила ему «фейерверк»? Каким образом? Ей кто-то в этом мог помочь, изготовив зажигательное устройство.

Еще вариант. У какой-то из любовниц мог быть безнадежный воздыхатель. Ну, помыкался-помыкался бедолага и решил: да гори он огнем! Причем в буквальном смысле. А учитывая то, «каким он гарным хлопцем был» (в смысле, какой «сво»), желавших устроить Давишину досрочную отправку в мир иной может выстроиться длинная очередь. И как в ней найти, так сказать, самого «крайнего»? Не по очередности, а по причастности?

Информагентство «Росвести» занимало половину второго этажа здания. По длинному коридору издательства без конца сновали взад-вперед граждане обоего пола, преимущественно постстуденческих возрастов. В кабинетах светились мониторы компьютеров, то и дело раздавались звонки телефонов. Судя по обстановке, работа здесь, можно сказать, кипела. Кабинет главного редактора располагался в самом конце коридора. Приемную от коридора отделяла стеклянная перегородка, а вот кабинет главного редактора — виднеющаяся в глубине приемной самая обыкновенная стена, покрытая фотообоями и типично кабинетная дверь с мягкой обивкой.

Гламурного вида секретарша, несколько ошарашенная появлением рослого незнакомца, ответив на приветствие, уведомила, что «Валентин Анатольевич сейчас очень занят — у него совещание». Впрочем, она тут же предложила визитеру зайти к ответственному секретарю, который, по ее словам, достаточно компетентен, чтобы оказать все необходимое содействие. Ничуть не огорчившись (если этот самый ответственный секретарь и в самом деле достаточно «Копенгаген» — почему бы с ним и не пообщаться?), Гуров отправился в соседний кабинет с табличкой на двери «Ответственный секретарь Соболев Н. А.». Ответственный секретарь, судя по всему, тоже был из «постстудентов» — годами под тридцать, но явно парнем толковым. Он с «полпинка» понял суть главного вопроса, с которым пожаловал в их агентство гость из угрозыска. По словам Соболева, информацию о любовницах Давишина «откопала» их внештатный корреспондент Юлия Улетная, которая все еще учится в университете, на факультете журналистики, но уже сейчас явила завидную хватку и талант будущей «акулы пера».

— Я сейчас с ней созвонюсь. — Взяв со стола свой сотовый, секретарь набрал чей-то номер и, немного подождав, спросил: — Юля, ты сейчас где? А, у Журиной? Отлично! Ко мне зайди… Тут с тобой хотят увидеться… Ага! Хорошо! Ждем.

Выключив связь и положив трубку, он посмотрел на Гурова:

— Лев Иванович, через пару минут она будет. Сейчас сдает еще один материал по этой же теме.

Улетная в какой-то мере оказалась живым подтверждением своей фамилии — живая, легкая и подвижная, не лишенная артистизма, она словно излучала какую-то неистовую, взрывную энергию. Живым вихрем буквально ворвалась в кабинет и, не дожидаясь приглашения, даже не присела, а падающим на землю болидом стремительно опустилась на стул.

— Всем — добрый день! — скороговоркой выпалила Юлия. — Николай Афанасьевич, слушаю вас!

Представив Гурова, Соболев изложил причину его визита. Одарив Льва энергичной улыбкой, девушка все той же скороговоркой задала сразу несколько вопросов:

— Вы хотите, чтобы я назвала вам свой источник информации? Вы считаете необходимым встретиться с ним лично? Вы подозреваете, что данная информация отдает фейковщиной?

Не выдержав такого напора, Гуров невольно рассмеялся.

— Понятное дело, пообщаться с источником информации было бы желательным, но… не слишком обязательным, — начал он. — Ну а насчет фейковщины — что сказать? Всякая истина содержит в себе хоть микроскопическую, но — капельку лжи… Главное, чтобы ее не было слишком много.

Всплеснув руками, Юлия тоже рассмеялась:

— Впервые встречаю сыщика с натурой философа! Но в любом случае вы хотели бы знать, насколько достоверным является факт наличия нескольких любовниц у Давишина и где можно было бы найти хотя бы одну из них… Я права?

— Да уж, что верно, то верно… — чуть развел руками Лев.

— Значит, так, Лев Иванович… — Со своей обычной энергией Улетная начала загибать пальцы. — Информация мною получена от человека, который хорошо знал Давишина и все его окружение. Почему и как — сказать не могу. С ним мы встретились случайно, и главным условием этого человека хоть что-то мне рассказать было сохранение его инкогнито. Второе. Количество любовниц — ориентировочное, их могло быть как три-четыре, так и восемь-десять. Третье. Как можно догадаться из того, откуда он ехал, одна из его «дам сердца» проживает в Репеево. Из деталей мне известно только то, что ее дом — на улице Физической, зовут ее Ксения. Это все, что я могу сказать. Но, полагаю, такому, как вы, корифею сыска найти Ксению на улице Физической труда не составит.

— Да, Юля, вы правы, благодаря вам мы найдем ее уже сегодня, — благодарно улыбнулся Гуров, — Скажите, а он, случайно, не говорил о том, что стало причиной убийства Давишина?

Девушка, сцепив меж собой свои тонкие, но крепкие пальчики, чуть пожала плечами:

— Если суммировать все им сказанное, то он предполагает, что это была месть. Кто именно мог мстить — он не знает, поскольку считает, что, учитывая «высокие» нравственные качества Давишина, желающих с ним расквитаться — не один, не два, а гораздо больше.

Поблагодарив своих собеседников, уже откланиваясь, Лев одобрительно отметил:

— Достигнете, Юля, больших высот. Уж если, будучи студенткой, вы работаете на зависть зрелым репортерам, то в дальнейшем вижу вас руководителем крупного медиахолдинга, не меньше!

Выйдя из «Росвестей», он сел в «Пежо» и направился в сторону Репеево. Созвонившись с информационщиками Главка, запросил контактный телефон участкового, в ведении которого улица Физическая. Вскоре на его телефон пришла эсэмэска с номером сотового и именем его владельца. К этому времени Лев уже пересек МКАД и вырулил на Репеевское шоссе. Сбавив скорость, он набрал на сотовом присланный ему номер и, услышав в телефоне «Да?», произнесенное мужским голосом, спросил:

— Это Павел Шашкунов? Полковник Гуров, Главное управление угрозыска. В данный момент я направляюсь в вашу сторону. На улице Физической мне нужно найти женщину по имени Ксения, с которой периодически встречался владелец белого «Лексуса», госномер «вэ двести двадцать три, эм эс». В поле вашего зрения он не попадал?

— Вроде нет… — с некоторой растерянностью в голосе произнес участковый. — Сейчас подниму данные по жильцам этой улицы, попробую прикинуть, кто бы она могла быть, эта Ксения.

Определившись с местом, где они встретятся, Лев выключил связь. Вскоре он миновал то место, где вчера сгорело авто Давишина. Его уже эвакуировали, и лишь большое пятно гари говорило о том, какая здесь разыгралась драма. А менее чем через полчаса увидел появившиеся из-за молодого осинника дома Репеева. Помимо типичных для современного Подмосковья многоэтажек здесь имелся и обширный одноэтажный сектор. У стелы с названием населенного пункта Гуров увидел белую «десятку» и стоящего рядом с ней полицейского в звании лейтенанта. Это и в самом деле был участковый Шашкунов. Лейтенант доложил, что перебрал всех Ксений, кто проживал на Физической, и, по его мнению, таковой, кто интересовал представителя главка, могла быть лишь некая Ксения Люташкина, года четыре назад привлекавшаяся к ответственности за хранение и сбыт наркотиков. Ей «светил» приличный срок отсидки, однако каким-то неведомым образом она отделалась лишь условным сроком.

По словам участкового, Ксении около тридцати, она не замужем. У нее есть ребенок, но он постоянно проживает с матерью Ксении где-то в одном из сел района. Она работает кассиром в сетевом супермаркете «Орбита», но, по некоторым данным, «подрабатывает» и по части «постельного бизнеса». В данный момент у нее выходные (она работает неделя — через неделю), поэтому должна быть дома. Проживает в многоквартирном доме номер сорок два, квартира семьдесят.

–…Лев Иванович, вы с ней сейчас планируете встретиться? — уточнил участковый. — А мое присутствие там будет обязательно?

— Да, наверное, нет… — пожал плечами Гуров. — Вы мне только поясните, как проехать на Физическую, а уж там я сориентируюсь сам.

Как оказалось. Физическая была продолжением Репеевского шоссе, а сорок второй дом стоял в самом ее конце. Подойдя к пятому подъезду, Лев набрал на домофоне цифры семь и ноль и после пары гудков услышал женский голос:

— Кто там?

— Ксения? Добрый день. Меня зовут Лев Иванович Гуров. Я из Главного управления угрозыска. Мне необходимо с вами поговорить.

— О чем? — В голосе его собеседницы зазвучали колючие нотки недовольства.

— Вам знаком такой человек — Алексей Давишин?

— Нет! — уже даже с некоторой злостью отрубила та. — Еще вопросы будут?

— Есть одно существенное замечание… — Гуров добавил в голос самую малость металла и продолжил: — Мне не хотелось бы сейчас устраивать суматоху, проводя опрос жильцов этого подъезда на предмет того, бывал ли здесь белый «Лексус» номер двести двадцать три и с кем встречался его владелец. Как смотрите на это?

После секундной паузы домофон запикал, уведомляя о том, что дверь отперта. Лев поднялся на четвертый этаж и увидел в приоткрытой двери семидесятой квартиры весьма привлекательную молодую женщину, которая, кутаясь в легкий халат (как он понял — на голое тело), с явной неприязнью смотрела на него. Что-то буркнув на его «здравствуйте», хозяйка отступила в сторону и столь же недовольно обронила:

— Проходите… Куда ж от вас денешься?

Проводив гостя в недурно обставленную комнату, Ксения указала ему на диван и со вздохом пояснила:

— Здесь немного подождите… Сейчас зайду в ванную, приготовлюсь.

— Не понял… Вы о чем? — На лице Гурова было написано искреннее недоумение. — При чем тут ванная?

— Ну, вы же не в ладушки приехали со мной поиграть? — саркастично усмехнулась Ксения. — Вам всем одного надо… Если в домофоне мент заговорил — все, иди подмывайся…

Испытав неловкость за своих недостойных коллег, Лев сумрачно произнес:

— Нет-нет, я действительно хочу задать вам несколько вопросов по Давишину. Вы в курсе, что он вчера погиб во время ДТП, когда возвращался из Репеева в Москву?

— Это вы про того, кто в своей машине сгорел? — Глаза Ксении округлились, — Это был Давишин?

— Да, это он… — сдержанно подтвердил Лев. — Он у вас вчера был?

— Был, — кивнула Люташкина, глядя куда-то в окно. — Значит, сгорел… Ну, что ж, одной сволочью меньше. Господи, прости меня, грешную! — И она мелко, как бы украдкой, перекрестилась.

— Я так понимаю, нежных чувств этот тип у вас не вызывал… Расскажите все, что о нем знаете.

— А что я могу о нем сказать? — брезгливо поморщилась Ксения. — Со мной он не откровенничал. О себе мало что рассказывал. Ну а то, что он со мной вытворял, так это может быть интересно только психиатру. Мне даже рассказывать неловко про все эти его полоумные прибабахи…

Используя иносказания и намеки, Люташкина в общих чертах обрисовала одну из «ролевых игр», которые устраивал с нею Давишин. По ее словам, он заставлял ее раздеться догола, надеть на себя маску козы и лохматую зимнюю шубу. Ходя по комнате на четвереньках, она должна была изображать блеяние. Сам Давишин изображал из себя пастуха, который плетью погонял «пасущуюся козу». Ну а в финале этой «ролевой игры» распаливший себя таким способом «пастух» накидывался сзади на «козу» и вступал с ней в связь.

— Это самое пристойное, о чем еще можно хоть как-то рассказать… — Отвернувшись и заливаясь краской, Ксения тягостно вздохнула и помотала головой, как бы пытаясь избавиться от гнетущих ее воспоминаний. — Случалось и такое, о чем рассказывать даже на исповеди не буду. Какой же он был мерзкий и отвратительный тип! Поэтому хоть это, может быть, и грешно, но я скажу: слава богу! Сгорел — туда ему и дорога. Свою дочку я потому к маме и отправила, что опасалась за нее. Как я заметила, он питал немалый интерес к маленьким девочкам.

Из обрывков своих разговоров с Давишиным Ксения сделала вывод о том, что тот страдает определенным раздвоением личности. Устраивая с ней «ролевые игры», он приказывал называть себя Зюзиком. Когда же игра заканчивалась, он вновь становился официозным, заносчивым и высокомерным. Как-то раз, когда Давишин уже собирался уходить, Ксения заметила, что он обронил в прихожей ключи от машины. Она его окликнула:

— Зюзик, ключи потерял!

Давишин не спеша подобрал ключи, подошел к ней и влепил пощечину, процедив сквозь зубы:

— Знай свое место, шлюха! Для тебя я — Алексей Васильевич. Запомни и не забывайся!

Отвечая на вопросы Гурова, Ксения рассказала, как оказалась в роли «наркобаронши» и попала под суд. Года четыре назад она ехала на своей «Оке» по Репеево и, уворачиваясь от выскочившего на дорогу какого-то бомжа, влепилась в случайно оказавшийся рядом с ней «дворец на колесах», принадлежащий какому-то криминальному боссу. Поскольку сумма компенсации от «автогражданки» всего ущерба не покрывала, тот предъявил ей немыслимые претензии, а как вариант, предложил ей поработать «курьером». Дескать, ей будут давать посылки, а она будет обязана доставлять их, куда прикажут. Ксения догадывалась, что за посылки ей придется возить, но деваться было некуда — ее «поставили на счетчик», и всего за несколько дней сумма набежала просто кошмарная.

— А вы не припомните, как звали того криминального авторитета? И, кстати, как вы определили, что он — именно криминальный авторитет? — спросил Лев, начиная о чем-то смутно догадываться.

— Ну, о том, что он из бандюков, я догадалась сразу же, по его наколкам на руках. Он и корчил-то из себя «короля на именинах» — смотрел на меня только свысока. А его холуи — их было двое — обращались к нему «батоно Феликс». Я еще подумала: при чем тут батоны? Потом вспомнила, что где-то там у кавказцев есть такое обращение.

— Насчет работы курьером этот Феликс предложил сам или прислал какого-то посредника? — задал Гуров свой очередной вопрос, о чем-то напряженно думая.

— Ну, конечно, не сам. Станет такой чванливей разговаривать со «вторым сортом»! Приехали его холуи, назвали сумму долга — три миллиона рублей… Мне аж дурно стало. Ну и предложили отработать курьером. С того момента, как я соглашусь, «счетчик» будет остановлен. Раз в неделю буду отвозить посылки в Москву, и через полгода мой долг полностью погасится. Если нет — то могу больше не увидеть своего ребенка. Что мне оставалось делать?

Первый раз Ксения возила посылку на Павелецкий. Став в очередь у касс за парнем, одетым так, как ей рассказали, она незаметно бросила килограммовый пакет в его раскрытую сумку. Сердце при этом колотилось так, что ей даже стало плохо, она едва не упала без чувств. Но все обошлось. А вот во время второй передачи посылки на Казанском вокзале она «погорела». Едва мимоходом обронила в раскрытую сумку нужного человека доверенный ей пакет, к ней из толпы тут же подбежали несколько человек в гражданском и на ее руках защелкнулись наручники. Тем же днем к ней в СИЗО пришел генерал-лейтенант Давишин и сказал, что ее дела плохи и она рискует сесть в тюрьму лет на двадцать за участие в наркотрафике. Но он может ей помочь, в том числе и с долгом криминальному дельцу, если она согласится на его «одно деликатное предложение». Что это за предложение, она поняла, когда он приехал к ней домой и приказал раздеться…

Но в тот момент, когда Ксения находилась в СИЗО, при одной лишь мысли о двадцатилетием сроке заключения, о громадном долге она была готова на все, что угодно. Поэтому два года условно, назначенные ей судом, она восприняла как выигрыш в лотерею. По совету адвоката объявила на суде, что действовала в невменяемом состоянии, будучи подвергнутой гипнозу. Психиатрическая экспертиза, учитывая ее психическое состояние, подтвердила, что она и на судебном процессе пребывает в состоянии измененного восприятия реальности. То есть, по сути, не может адекватно воспринимать происходящее, осознавать содеянное и нести всю тяжесть ответственности. Суд это учел, назначил амбулаторное психиатрическое лечение и вынес условное наказание.

Ксения понимала, что такое решение суда — во многом следствие вмешательства Давишина. Поэтому и терпела все его извращенческие «ролевые игры», поскольку знала: стоит ей рыпнуться, как два года условно тут же обратятся в двадцать лет реально. Этими ее страхами охотно воспользовались и некоторые другие любители бесплатного секса из местного райотдела. Они быстро выяснили график визитов Давишина, и в те дни, когда его не было, непрошеные ухажеры навещали квартиру Ксении…

— Их фамилии! — жестко потребовал Лев.

— Досифеев, Аверьянцев, Мухашев… — немного поколебавшись, неохотно назвала Люташкина. — Лев Иванович, а мне хуже не будет, если… Ну вы их отругаете?

— Я их не отругаю, я их посажу! — стиснув кулаки, ответил Гуров, — Они опозорили форму, которую носят. Из-за таких, как они, многие люди на полицию смотрят как на банду, состоящую на госслужбе. А так быть не должно. Таких ничтожеств даже зэки презирают. Ну и заканчивая разговор о Давишине, скажите, кроме его явных извращенческих наклонностей, каких-то других странностей в нем не замечали?

Подперев щеку рукой, Ксения около минуты молчала, после чего задумчиво произнесла:

— Не знаю, покажется ли вам это интересным, но… Некоторая странность в нем была.

Как Люташкина рассказала далее, у нее от природы — почти абсолютный музыкальный слух, и она по голосу человека может определить, откуда он родом. По ее словам, говор той местности, где человек произнес свои первые в жизни слова, как бы он ни старался в дальнейшем изменить его и подделать под другой, сохраняется навсегда — интонации, ритм, тембр. Как явствовало из отрывочных сведений Давишина о себе самом, что иногда проскальзывало в его суждениях и замечаниях по тому или иному поводу, родом он был из Сибири. А конкретно — из тех мест, где раскинулся Байкал. Но вот его говор выдавал в нем уроженца то ли Ростова, то ли Краснодара. А может быть, даже Одессы или Закарпатья: в тех краях Ксении бывать не доводилось, поэтому, улавливая в его голосе нечто южно-русское, чего-то более конкретного определить она не могла.

На вопрос Льва о других любовницах Давишина она лишь растерянно развела руками. Ксения догадывалась, что у Давишина таких, как она, наложниц не одна и не две, но все равно даже спросить у него о чем-то таком не решилась. Любой вопрос подобного рода мог вызвать у него приступ неконтролируемой ярости. Поэтому она предпочитала его вообще ни о чем не спрашивать.

Задав еще несколько вопросов, Гуров попрощался и вышел на улицу. Шагая к машине, он достал свой телефон, набрал номер столичного управления собственной безопасности и попросил позвать зама начальника Костюченко.

— Лев Иванович? Добрый день! Что там у тебя? Слушаю! — раздался в трубке знакомый хрипловатый голос.

— Приветствую, Андрей Борисович! Я только что общался со свидетельницей по делу об убийстве Давишина. Как я понял, она оказалась, естественно, по принуждению, в качестве его наложницы. Но не только его, а еще троих местных сотрудников полиции, которые периодически принуждают женщину к интиму. Это некие Досифеев, Аверьянцев, Мухашев. Подозреваю, что эти «озабоченные» граждане грешны не только по этой части. Сдается мне, грешков у них может обнаружиться сверх всякой меры. Было бы резонным устроить засаду у квартиры гражданки Люташкиной, взять их с поличным и «колоть» по полной программе.

— Хорошая мысль! Тем более что только вчера на совещании у замминистра дали ЦУ провести профилактическую работу по пресечению бытового разложения сотрудников органов. Какой там адрес Люташкиной?

— Репеево, Физическая, сорок два, квартира семьдесят. Думаю, она показания даст и заявление напишет — они ее уже достали.

Когда Лев, закончив разговор, нажал на кнопку отбоя, на его телефон тут же пришел звонок из информотдела Главка. Жаворонков сообщил, что, копаясь в различных досье, он случайно обнаружил дальнего родственника Давишина, что-то вроде троюродного дяди. Проживает дядя на улице Лисянского, дом тридцать семь, квартира шестьдесят один. Поблагодарив, Гуров немедленно сел в свой «Пежо» и помчался в сторону Москвы.

На Лисянского он прибыл минут через сорок. Мог бы доехать и быстрее, но большую часть времени пришлось потратить на две послеобеденные пробки, которые образовали «шумахеры», чьи автомобили «поцеловались» прямо посреди дороги. Найдя тридцать седьмой дом и шестьдесят первую квартиру, Лев с досадой узнал от жильцов шестидесятой, что дедушка, который проживал в шестьдесят первой, пару месяцев назад умер. Теперь там никто не живет, поскольку у покойного родни не обнаружилось, и квартира, скорее всего, после положенного срока отойдет городу.

Помянув недобрым словом эту неудачу, он вышел на улицу, и тут же его телефон выдал мелодию детской песенки о друге. Голос Стаса был полон желчи и раздражения. Сразу же стало ясно, что его визит к вдове Давишина оказался не самым результативным.

— Ну, Лева, и семейка у этих Давишиных! — с сарказмом повествовал Крячко. — Вот, блин, сошлись два сапога — пара! Друг друга они стоят. Да-а-а-а!.. Что усопший, что его «безутешная» вдова…

…Предвкушая получение эксклюзивно-ценной информации, которая станет настоящим прорывом в их расследовании, Станислав подрулил к элитной многоэтажке, где проживала семья Давишина. Впрочем, как сказать — семья? Насколько явствовало из официальной биографии усопшего, женат он был трижды. Сведений о первых двух женах в личном деле почему-то не имелось, так же, как и информации о его кровных детях. Так-то в семье Давишиных имелась дочь-студентка, но она была родной дочерью третьей жены Давишина от ее первого брака. Поскольку контактным телефоном этой женщины Крячко не располагал, он созвонился с информотделом Главка и, сообщив ее данные, вскоре получил требуемое.

Стас тут же набрал присланный ему номер и после пары гудков услышал хоть и звучный, но жесткий женский голос с явно различимыми в его интонациях деспотично-властными нотками. Крячко тут же понял: с этой вдовой «каши» ему «сварить» никак не удастся. Его недавние радужные ожидания мгновенно начали сходить на нет.

— Я слушаю! Кто звонит? — ледяным тоном изрекла его собеседница.

Крячко представился и обрисовал цель своего визита, стараясь говорить нейтральным тоном, хотя его так и подмывало «обложить» эту чванлюгу непечатным слогом в три, а то и в пять этажей. Но он постарался говорить предельно вежливо, пытаясь убедить ее дать хоть какую-то информацию о своем муже. Пусть и не сразу, но его усилия все же возымели действие, и высокомерная неприступница наконец-то пригласила его подняться на седьмой этаж дома-башни, где располагалась квартира Давишиных. Пройдя мимо консьержа с взглядом только что пробудившегося Будды, Стас вошел в кабину новенького лифта, ароматизированную чем-то элитно-заморским. Впрочем, ароматизированы были и холл, и коридоры…

Дверь розового цвета квартиры номер тридцать пять, каковая и принадлежала Давишиным, даже среди своих люксовых «побратимок» смотрелась особняком. Судя по узорчатой фактуре материала, выточена она была высококлассными мастерами из древесины индийского палисандра. Скорее всего, она обошлась хозяину не в одну тысячу долларов. Не менее богатой оказалась и обстановка квартиры. Хрустальные люстры, достойные королевского дворца, ковры, словно взятые из покоев персидского шаха, мебель черного дерева, выточенная из цейлонского эбена, каковую можно увидеть лишь в Лувре или Эрмитаже… Все это суммарно стоило сотен тысяч, а то и миллионов долларов. Чтобы все это купить, пусть даже и на нехилое жалованье генерал-лейтенанта, «генералить» нужно было бы лет пятьдесят без передышки, а то и все пятьсот. Впрочем, ощущения уюта все эти супердорогие колодки не создавали. Квартира смотрелась филиалом какого-то крупного музея, и не более того.

Хозяйка квартиры выглядела под стать своей обстановке. При внешности финалистки крупного конкурса красоты, в эффектном черном платье от лучших европейских мастеров швейного дела она смотрелась замороженной куклой. Станиславу открыла дверь и впустила в прихожую хорошенькая служанка в белом фартуке образца девятнадцатого века. Ответив на его приветствие, девушка сообщила, что «Альбина Вениаминовна готова его принять, но уделить гостю более пятнадцати минут никак не сможет».

Они прошли в гостиную, где в глаза Стасу и бросились все эти люстры, трюмо, шкафы-«витрины» и шкафы-«сейфы». Давишина стояла у стола, высящегося на единственной, но толстой узорчатой ножке, который окружали четыре дорогущих стула, очень похожих на те, что фигурировали в «Двенадцати стульях» Ильфа и Петрова. Поэтому, когда она жестом руки пригласила Крячко присаживаться и он опустился на обтянутое дорогой обивочной тканью сиденье, в этот момент Стас внутренне ожидал соприкосновения с таящимися в его толще жемчугами и бриллиантами. Но ничего похожего там, конечно же, не оказалось.

— Я слушаю вас… — закуривая длинную, тонкую сигарету, скучающе обронила хозяйка квартиры.

— Ну, первый вопрос, можно сказать, «традиционный», — коротко кивнув, заговорил Крячко. — Кто, по-вашему, мог хотеть смерти вашего мужа?

— Не знаю… — все с тем же равнодушием произнесла Давишина, пуская кольца дыма.

— Ну а какие-то враги у него были? — Стас задал следующий вопрос, изо всех сил стараясь говорить ровным, в чем-то даже доброжелательным тоном.

Но ответ был все таким же, достойным мороженой трески или минтая:

— Возможно…

Внутренне начиная не на шутку закипать (вот же, стерва занудная!), но внешне изображая безмятежную улыбку, Станислав продолжил эту словесную игру в «кошки-мышки»:

— Во время вашего отдыха на юге муж вам когда звонил в последний раз?

— Не помню…

— Но он вам звонил?

Как видно, необходимость дать хоть какой-то конкретный ответ Давишину очень раздосадовала. Помрачнев, она недовольно выдавила:

— Да.

Задав своей собеседнице еще несколько вопросов и получив на них все такие же обтекаемо-пустые ответы, Крячко объявил, что очень признателен ей за «содержательный и интересный» разговор, который, безусловно, поможет в расследовании гибели ее «горячо любимого» супруга. Покидая апартаменты Давишиных, Стас усиленно изображал чуть ли не ликование и довольство состоявшейся встречей. Он уже заметил, что чем позитивнее и жизнерадостнее он выглядит, тем более желчной становится Альбина. И лишь выйдя на улицу, Стас дал волю своим эмоциям, сообщив Гурову все, что он думает об «этой дебильной кошелке, курице нагламуренной, козе прибабахнутой и макаке шандарахнутой». А потом, немного поостыв, добавил, что устроить «дорожное приключение» Феликсу Батумскому сегодня не получится — еще вчера он куда-то смылся и до сих пор в границах Москвы не появлялся, поэтому намеченное откладывается на завтра-послезавтра.

— А от кого ты узнал об отсутствии Гурманидзе? — поинтересовался Гуров.

— Лева, у меня тоже есть свои информаторы! — со значительностью в голосе ответил Станислав, — Леня Шустрый — не помнишь такого? Вот он меня время от времени снабжает информацией. Причем, заметь, без пива и воблы!

— Тоже, блин, сказал!.. — негромко рассмеявшись, иронично парировал Лев, — Понятное дело, тебе он «кое-чем» обязан. Так, «ерундой», «пустячком»… Скажем, если бы ты не смог найти настоящего убийцу, когда мы расследовали дело банкира Трофимова, то он оказался бы главным подозреваемым и гарантированно сел бы лет на двадцать. Еще бы он не стал бы тебе помогать! Ага! Ладно, вернемся к нашим текущим делам. Раз уж ты на сегодня уже свободен, могу подбросить… Ну, или как модно говорить сегодня — подогнать непыльную работенку. Надо бы заехать в редакцию газеты «Грани неведомого», поговорить с автором материала про аномальную зону на месте аварии Давишина…

— Лева, ты решил проверить еще одну версию — мистическую? — хохотнул Крячко.

— Нет, Стас, мистику приплетать к этому ДТП я не собираюсь. Надо проанализировать их информацию и уточнить: нет ли каких-то закономерностей во всех былых авариях, которые произошли на том участке Репеевского шоссе. Справишься? — подначил Гуров.

— Ха! Он еще спрашивает! — фыркнул тот. — Они где базируются?

— Да там же, на Малой Весенней, двадцать два, где и «Росвести». Здание приметное — сделано под старину. То ли рококо, то ли барокко…

— То ли баракко… — сострил Станислав. — Ладно, выезжаю. Созвонимся!

Поскольку времени у Гурова было еще в достатке, он решил перекусить в замеченном им неподалеку небольшом кафе, а потом встретиться с экс-депутатом Цеблентальским. Лев созвонился с информотделом Главка и, шагая к заведению общепита, попросил разыскать контакты и реальное местоположение Цеблентальского. В кафе было малолюдно, он сел за столик у окна и заказал себе антрекот и кофе со сдобой. Разъедаться и рассиживаться он не собирался — времени было хоть и в достатке, но и транжирить его было бы нежелательно. Как говаривали встарь: из раннего — да будет позднее.

Приступив к еде, Гуров незаметно для себя ушел в размышления, осмысливая услышанное от Ксении Люташкиной. Прежде всего у него вызвала сомнение случайность приключившегося с ней ДТП. Как ни верти, но что-то подсказывало: это очень ловко организованная «подстава». Устроили ее исключительно для того, чтобы таким способом заставить женщину работать на наркомафию. Видимо, где-то, как-то она попалась на глаза Давишину, приглянулась ему, и тогда была организована еще одна «подстава» — с задержанием. Бедолагу психологически сломали для того, чтобы она согласилась стать секс-рабыней Давишина. Кстати, не исключено, что и «подстава» с ДТП преследовала ту же самую цель.

Еще один вывод из разговора с Ксенией — Давишин был достаточно тесно связан с Гурманидзе. Теперь уже вполне определенным фактом можно считать их если не дружбу, то весьма крепкие деловые взаимоотношения. А это говорит только о том, что Давишин и не вчера, и не позавчера, а уже очень давно начал якшаться с крупным криминалитетом. Проще говоря, с большой долей вероятности, он был «кротом» в своем ведомстве, снабжающим уголовщину информацией и спасающим главарей от ответственности. Хорошенькие дела!..

И еще… Очень занятен пассаж Люташкиной о месте рождения Давишина. Конечно, сам тезис о том, что по особенностям произношения слов можно определить территорию, где тот или иной индивидуум появился на свет, вполне резонно было бы считать спорным. И тем не менее… Разнобой с данными о месте рождения, выхолощенность личного дела усопшего генерала чуть ли не в лоб бьет несгибаемо-упрямым вопросом: что же такого в былые времена сотворил Давишин, если сегодня он предпринял все имеющиеся у него возможности, чтобы сделать свое прошлое совершенно безликим? Тайну о каких своих преступлениях унес с собою в мир иной?

Лев взглянул на часы. С минуты на минуту ему должна поступить информация о Цеблентальском. Конечно, было бы наивным надеяться на то, что экс-депутат согласится на полную откровенность и расскажет что-то, разом раскрывающее суть личности Давишина, все его грехи и преступления. Тем более что он мог и не знать о настоящей жизни усопшего генерала. Судя по рассказу Люташкиной, Давишин был крайне скрытен и не склонен к откровенности. Это и понятно: имея явные психические отклонения, будучи подверженным весьма неприглядным половым извращениям, идти на откровенность даже с тем, кому доверяешь в самой полной мере, рискнешь едва ли — а вдруг или случайно, или по пьяни тот возьмет и проболтается? Впрочем, Гуров и не ждал от встречи с Цеблентальским чего-то очень уж значимого, чего-то такого характерного, существенного… Даже если тот даст информацию о каких-то других людях, знавших Давишина, — уже будет очень даже неплохо…

А там, глядишь, и у Стаса что-нибудь получится с Гурманидзе. Конечно, есть риск, что ничего у него не получится. Стажеры, которых Крячко решил задействовать для организации «подставы», хоть и имеют хорошую каскадерскую подготовку, но… скорее всего, в подобного рода операциях еще не участвовали. А это риск не просто срыва задуманного, но еще и вероятность громкого скандала. Вот уж тогда «лучший друг» Орлова из министерства отпляшет барыню (а то и гопака) на их репутациях! Блин! Впрочем… Да и хрен бы с ним! Кто не рискует — тот не пьет шампанского. Надо надеяться на то, что все получится как надо. Даже не надеяться, а твердо верить в это. И тогда все пройдет как по маслу! Гурманидзе, попав в разработку к Стасу, невзирая на все свои воровские титулы, защебечет, как канареечка. Нет, Крячко бить его не станет. Но морально «зашахует», «отпрессует» как надо — со смыслом, толком, от души. Пусть, пусть этот титулованный уголовник почует на собственной шкуре, что такое автоподстава и как хреново ощущать себя игрушкой в чьих-то не склонных к сантиментам руках…

Его размышления прервал звонок сотового. Звонил начальник информотдела Главка майор Жаворонков. Он назвал номер телефона Цеблентальского и сообщил, что в данный момент экс-депутат проживает в коттеджном поселке Овражное, по улице Яблоневой, дом девятнадцать. Дополнительно Жаворонков сообщил, что полгода назад Цеблентальский перенес инсульт. Сейчас он постоянно находится дома, под присмотром сиделки. Перемещается на инвалидной коляске, но воспринимает окружающее достаточно адекватно, рассуждает вполне логично, память не нарушена.

Поблагодарив майора, Гуров допил кофе и направился к выходу. Когда он был уже в дверях, откуда-то снаружи раздался непонятный хлопок, и тут же, едва не сбив его с ног, в кафе с глазами, полными ужаса, вбежал длинноволосый молодой мужчина лет тридцати. По его лицу было заметно, что он чем-то страшно напуган. Схватив его за рукав, Лев быстро отвел трясущегося в нервном припадке человека в сторонку — следом за этим в кафе вбежали еще несколько человек. Все, в той или иной мере, выглядели такими же переполошенными и напуганными.

— Что там такое? — кивнув в сторону двери, поинтересовался Гуров.

В этот момент вбежали еще трое — два парня и девушка. Видимо, пребывая в панике, они пробежали через обеденный зал кафе и спрятались за стойкой выдачи блюд.

— Там какой-то полоумный стреляет по людям из ружья вон из того дома, что напротив! — тяжело дыша, скороговоркой сообщил длинноволосый.

— Он уже самое малое двоих парней убил и тяжело ранил женщину — она вся в крови лежит на тротуаре! — утирая слезы, сообщила одна из девушек. — Он стреляет с третьего этажа и орет, что никому пощады не будет. Ой, мама! Опять стреляет! — вскрикнула она, услышав три хлопка подряд.

Догадавшись, что у стрелка многозарядное охотничье ружье, Лев оглянулся и, увидев остолбенело застывшую официантку с белым как мел лицом у стойки бара, требовательно распорядился:

— Немедленно вызовите полицию!

Та, лихорадочно закивав в ответ, схватилась за трубку телефона. Выбежав из кафе, в течение пары секунд Гуров охватил взглядом общую панораму улицы, сразу же выявив место, где угнездился ненормальный с ружьем. Тот стоял на открытой лоджии, демонстративно водя стволом вправо-влево. Ба-бах!!! — и еще один неосторожный прохожий, бежавший невдалеке от Льва, покатился, обливаясь кровью, по тротуару. Кинувшись к нему, Гуров схватил раненого за руку и оттащил его за толстое дерево, где риск того, что убийца сможет его добить, был минимален.

Ба-бах!!! — грянул с лоджии еще один выстрел, и заряд волчьей картечи с визгом влепился в то место, где только что находился Лев. Судя по всему, картечь предназначалась именно ему.

Ба-бах!!! — и потерявшая от ужаса голову бабуля, которая вела своего внука за руку, споткнувшись, рухнула на асфальт. Насмерть перепуганный мальчик, хватаясь ручонками за бабушку, истошно закричал на всю округу. Лев понял, что добежать до малыша не успеет — негодяй целился в него из ружья, и в любую секунду мог прозвучать смертельный выстрел. Все решали считаные мгновения. Выхватив из подмышечной кобуры пистолет и сняв его с предохранителя, он выбежал из-за дерева и, вскинув свое оружие, несколько раз подряд нажал на гашетку. Встрепенувшись, словно живой, пистолет выплюнул с отрывистыми хлопками выстрелов несколько конических кусочков металла, которые, в долю секунды преодолев разделявшие Гурова и полоумного стрелка шестьдесят-семьдесят метров, вошли в плоть убийцы, оборвав его жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.