Каллиграфия убийства

Николай Леонов (2024)

Легендарный детективный тандем Леонов — Макеев. В столице объявился маньяк, криминальный «почерк» которого отличается странной закономерностью — все убийства как две капли воды похожи на преступления, совершенные тремя знаменитыми маньяками в советское время. Нынешний убийца так же тщательно подбирает жертвы в разных районах, расправляется с ними, доставляет в определенное место и раскладывает в точности, как когда-то лежали прежние трупы. И при этом не оставляет никаких следов. Полковники МВД Гуров и Крячко и приданные им в помощь студенты-психологи предполагают, что для незаметного перемещения трупов преступник может использовать сеть подземных ходов под Москвой. Оперативники спускаются в подземелье и обнаруживают там бункер, оборудованный ванной со следами свежей крови. Похоже, именно здесь новоиспеченный маньяк обрабатывал трупы… Сыщики решают устроить в бункере засаду, еще не догадываясь, что последует за их поспешным решением… Николай Леонов, в прошлом следователь МУРа, не понаслышке знал, как раскрываются самые запутанные уголовные дела. Поэтому каждая его книга — это правдивая захватывающая история с непредсказуемой интригой и неожиданным финалом. Главный герой этих книг, полковник Лев Гуров — сыщик высокого класса, к тому же с массой положительных человеческих качеств. Его уважают друзья, боятся враги и любят женщины. Он — настоящий отечественный супермен. Романы о Льве Гурове вот уже сорок лет неизменно привлекают поклонников отечественного детектива. Ставшая классической серия «Черная кошка» насчитывает более 200 книг, вышедших тиражом в десятки миллионов экземпляров.

2

Лев Иванович насупился, хмыкнул что-то неопределенное себе под нос и решительным шагом направился к двери, никому не говоря ни слова. И только выйдя за двери кабинета, позвал Крячко:

— Станислав, пойдем, поможешь мне.

Крячко в недоумении пожал плечами и, не ответив на вопросительный взгляд Елены, тоже вышел. Не было их минут пять, а потом они вошли и внесли в кабинет массивный стол, который еле протиснули в дверной проем. Стол поставили посредине кабинета. Все так же молча и не глядя на студентку, Гуров расставил вокруг стола три стула и только после этого поднял глаза на Елену.

— Что стоим? — спросил он. — Раз уж у нас тут неожиданно собралась целая оперативная группа, то нужно работать с комфортом. Я так понимаю, основные материалы на все три убийства с участием подражателя у вас в папке. Вы так нежно ее прижимали к груди, когда вошли! Я так понял, что там и находятся все копии нужных нам для расследования документов. Правильно?

Елена кивнула и едва заметно улыбнулась. При этом взгляд ее был направлен не на Гурова, а куда-то мимо него. Лев Иванович невольно оглянулся, но никого за спиной у себя не обнаружил и решил, что у девушки просто такая особенность — не встречаться взглядом с собеседником. Ну или не особенность. «Фобия?» — мелькнула мысль, но Гуров ее тут же отогнал. Елена не очень-то походила на девушку с фобиями. Держалась она в незнакомом ей кабинете спокойно, уверенно и ничуть не смущаясь двух взрослых мужиков.

Елена переложила папку со стола Гурова на стол, который принесли сыщики, и достала из нее еще одну папку, набитую прозрачными файликами, в которых лежали копии разных документов.

— Это материалы по делу об убийстве сантехника Чалкина Михаила Геннадьевича, пятидесяти лет, — пояснила она.

— Это тот самый скрытый гомосексуалист, похожий на Вилкина? — уточнил Крячко.

— Да, это первая жертва Каллиграфа, — подтвердила Елена.

— Кого? — не понял Лев Иванович и удивленно посмотрел на девушку.

— Ну, — смутилась она, — надо же нам как-то его называть, пока мы не знаем, кто он. Просто Илья Иванович назвал почерк его убийств каллиграфическим, а его самого… — тихо добавила она.

— А мне нравится, — заявил Станислав бодрым голосом. — Звучит, во всяком случае, лучше, чем Чикатило или просто маньяк-подражатель.

— Хм, что же, пусть будет Каллиграф, — хмыкнул Гуров. — А насчет его почерка мы еще посмотрим, настолько ли он идеален, что не подкопаться. Так, что там у нас с первой жертвой? Елена, вы уже изучили все эти дела, вам и карты, как говорится, в руки. Рассказывайте подробно и по порядку. А мы со Станиславом Васильевичем будем на ус мотать. Кстати, о картах.

Лев Иванович подошел к своему столу, что-то некоторое время искал в его недрах, а потом с восклицанием: «Ах, да вот же она», достал дорожную карту Москвы и Подмосковья. Карта была водружена им на доску, на сторону, свободную от копий фотографий, и накрепко прикреплена магнитами со всех сторон.

— Вот, — Гуров отошел и на расстоянии полюбовался делом своих рук, — теперь можно начинать наше первое оперативное совещание.

Елена достала из одного из файлов несколько листочков и, не глядя в них, стала рассказывать:

— Как я уже сказала, первой жертвой Каллиграфа…

— А почему вы считаете, что это была первая жертва? — прервал ее Лев Иванович. — Может, она была уже десятой жертвой, просто мы о других еще не знаем.

Елена смутилась, нахмурилась, а потом честно призналась:

— Да, я как-то не подумала об этом. Сразу стала изучать дела с убийствами, которые по времени произошли позже убийства Чалкина. Это мое упущение, — виновато опустила она голову.

— Ладно, ничего страшного, — успокоил девушку Гуров. — Пока не доказано обратное, будем считать это убийство первым. Станислав, давай-ка сделай пометочку. Надо будет проверить информацию о подобных убийствах в Москве и Подмосковье, скажем, за последние… ну, допустим, года три до убийства этого Чалкина-Вилкина. Надо же, — покачал он головой, — даже фамилии звучат почти одинаково. Елена, простите, что перебил, но и впредь буду перебивать, задавать всякие вопросы и уточнять прочие рабочие моменты.

— Ничего, все правильно, — серьезно отозвалась девушка. — Я понимаю, что методы работы у всех свои.

— Вот именно! — Крячко многозначительно поднял указательный палец и пошутил: — Московские Шерлоки Холмсы совершенно отличаются от лондонских сыщиков методикой поиска разных там профессоров Мориарти.

Елена улыбнулась и украдкой бросила взгляд на Гурова.

— Давайте к делу, — нахмурился Лев Иванович и снова неожиданно чихнул. — Извиняюсь, — прогундосил он.

— Чалкин Михаил Геннадьевич, пятидесяти лет, проживал на улице Окской неподалеку от храма Андрея Боголюбского. Пропал в июле позапрошлого года неподалеку от дома. Во всяком случае, его мобильный телефон был обнаружен в соседнем с его домом дворе. Его тело с первыми признаками трупного окоченения было найдено через два дня после того, как он не пришел домой ночевать. Что, со слов его жены, было уже не раз. Я имею в виду ночевки Чалкина вне дома. Поэтому сразу она его не хватилась.

— Постойте, — прервал ее Гуров. — Выходит, что жена знала о… о наклонностях своего мужа ходить налево…

— Да, — спокойно ответила Елена. — Оперативник, который вел дело Чалкина, разговаривал с ней и выяснил, что Михаил Геннадьевич стал открыто позиционировать свою нетрадиционную ориентацию примерно лет пять назад. Ну как открыто? Имеется в виду, что он не стал скрывать это от своей жены. Но его коллеги, друзья семьи, родственники и дети Михаила Геннадьевича, правда, об этом не знали. Женщина стыдилась рассказывать им такие подробности.

— Стыдилась, но не разводилась, — саркастически заметил Крячко.

— Они прожили в браке тридцать лет. Смысла в разводе она просто не видела, — пояснила Елена и протянула листочек с копией беседы с женой Чалкина Гурову. Лев Иванович быстро пробежал глазами текст и передал бумагу Крячко.

— Она отзывается о нем как о хорошем отце и семьянине. Чалкин практически не брал в рот спиртного, неплохо зарабатывал, особенно на калымах. У него была своя клиентура по всей Москве, которая приглашала его как опытного мастера, честно выполняющего свою работу, — отметил Гуров главное в характеристике Чалкина.

— Да, но по словам его… Э-э-э, как это сказать точнее… — Елена запнулась.

— Его знакомых, — подсказал Крячко.

— Да, его знакомых, — согласилась студентка. — Он постоянного друга не имел и нередко уходил из бара «Трюдо», в котором и собирался соответствующий контингент, с разными мужчинами.

— То есть вел беспорядочный сексуальный образ жизни, — вставил Лев Иванович.

— Да, наверное, — согласилась с ним Елена.

— В какой день недели он не пришел домой ночевать? — спросил Лев Иванович.

— Это была пятница, — заглянув в записи допроса Чалкиной, ответил Станислав.

— А нашли его в воскресенье вечером собачники в парке имени Шкулева, — добавила Елена. — Причем время смерти наступило, по мнению медэксперта, буквально за три-четыре часа до того, как его тело было обнаружено недалеко от Люблинских прудов на реке Чурилихе. То есть, когда его нашли, трупное окоченение еще не наступило.

Девушка встала и, подойдя к карте, которую повесил Гуров, быстро нашла и указала на место, где было найдено тело Чалкина.

— Вот тут примерно. Ближе не могу показать, масштаб не тот.

— Неважно, — заметил Лев Иванович. — Я так думаю, что вы уже побывали там и сможете показать нам точнее, когда мы туда отправимся.

— А как вы догадались, что я там уже была? — удивленно посмотрела на него Елена, но когда Гуров попытался перехватить ее взгляд, она тут же опустила голову.

— Ну, судя по вашему дотошному характеру и желанию все узнать подробно, я предположил, что вы просто обязаны были съездить и посмотреть все своими глазами. Так?

— Да, я там была, — призналась Елена.

— Вот и хорошо. Значит, проблем с осмотром места у нас не будет, — серьезно заметил Гуров. — Так вы говорите, что Вилкина, ой, простите, Чалкина нашел кто-то из собачников?

— Да. Муж с женой. Они живут по улице Шкулева, которая примыкает к парку, и часто по выходным прогуливают там своих золотистых ретриверов Сандалика и Панамку.

— Это что, собак так зовут? — усмехнулся Лев Иванович. — Надо же додуматься дать такие клички! Они как их вообще подзывают? Панамка, иди ко мне, Сандалик, не убегай далеко?

Гуров недоуменно и вполне серьезно покачал головой, Крячко улыбнулся, а Елена прыснула в ладошку.

— Скажите спасибо, что они собак так назвали, а не своих детей. Сейчас младенцам такие имена дают, что плакать и смеяться хочется одновременно, — заметила она. — Собак, по словам Русских, это фамилия свидетелей, в какой-то момент спустили с поводка, и они, скрывшись в кустах, вдруг стали неистово лаять, словно бы призывая хозяев подойти к ним. Пара подумала, что они обнаружили белку или бурундука, и стали их звать к себе. Но обычно послушные, собаки не вернулись и продолжали лаять. Пришлось идти за ними сначала женщине, а потом и ее мужу. Тогда они и увидели тело, — четко и быстро, словно прочитав текст с листка, проговорила Елена.

— Раз трупное окоченение еще не наступило, значит, Чалкина где-то убили и сразу же после этого привезли и перенесли уже на подготовленную заранее площадку, где его вскоре и нашли, — предположил Станислав.

— Да, скорее всего, все этапы этого убийства были не просто спланированы заранее, но и тщательно разработаны и подготовлены убийцей. Он даже вычислил время и безопасные подходы к месту сброса тела, — согласился с ним Лев Иванович. — Не будь это так, он запросто мог столкнуться нос к носу с кем-нибудь из собачников. Во сколько нашли тело?

— Примерно в половине десятого вечера.

— Ага. — Гуров на секунду задумался. — В июле в это время еще довольно светло.

— В том месте, где было найдено тело Чалкина, парк довольно густо зарос кустарником и деревьями, — пояснила Елена. — Я пробовала определить, когда была на том месте, откуда могли принести труп… И немного запуталась, — призналась она честно и вздохнула. — У меня с детства развит топографический идиотизм.

— Это что еще за болезнь? — покосился на нее Гуров.

— А это, Лев Иванович, заболевание, которым страдает большинство женщин. Всем известный факт — женщины чаще, чем мужчины, теряются в незнакомом месте и не могут правильно определить какое-либо направление в пространстве, в котором они находятся. Теряют ориентиры, так сказать. Исключения составляют торговые центры и бутики, — рассмеявшись, пояснил Крячко.

— Что, правда? — удивился Лев Иванович и посмотрел на Елену.

Та, скромно улыбнувшись, кивнула, подтверждая слова Крячко.

— Что ж, тогда нам обязательно нужно будет побывать в этом месте вдвоем еще раз, — серьезно ответил Гуров и спросил: — Кого еще успели опросить оперативники, перед тем как присвоить этому делу статус «глухаря»?

— Вы даже это знаете? — Глаза девушки округлились.

— Да тут к бабке-гадалке не ходи, и так все понятно, — усмехнулся Лев Иванович. — Пока не всплыли окончательные результаты экспертизы, которые дали нулевой результат, проводился опрос свидетелей и были предприняты попытки найти последние связи Чалкина. Ну а когда следствие по всем статьям зашло в тупик, дело положили в сейф до лучших времен, — пояснил Лев Иванович.

— И когда обычно наступают эти лучшие времена? — не поняла Елена.

— А вот сейчас они и наступили, — торжественно сообщил Станислав Крячко. — И все благодаря вам, Елена Витальевна, а вернее, вашей дипломной работе и, как следствие, вашим изысканиям, которые вы провели в следственном комитете.

— Да, часто так бывает, — начал пояснять Лев Иванович, — что дела лежат годами без движения до тех пор, пока неожиданно не всплывет или какой-то неизвестный до сих пор следствию свидетель, или улика, или не произойдет еще одно убийство, которое по своему почерку не будет походить на то, которое лежит в сейфе. Тогда дело поднимается заново, заново начинается опрос свидетелей и все прочие следственные действия… В общем, все идет по кругу.

— Пока не находится хоть какая-то зацепка или тонкая ниточка, за которую можно было бы потянуть, чтобы распутать клубочек, — продолжил мысль Гурова Станислав.

— Классно это у вас получается — дополнять друг друга, — восхитилась Елена.

— Вот если бы ты поработала с нами лет тридцать бок о бок, то точно так же могла бы, — подмигнул девушке Крячко, на что Елена только улыбнулась и потупилась.

— Так кого там еще опрашивали? — повторил свой вопрос Лев Иванович.

— Кроме жены и пары постоянных приятелей Чалкина, с которыми он вел знакомство по бару «Трюдо», были опрошены коллеги по работе и еще несколько человек, которые были в то время в парке неподалеку от места нахождения тела. В принципе, не так уж и много было сделано за пару месяцев ведения интенсивных оперативных мероприятий, — пожала плечами Елена. — Я разговаривала с оперативником, который занимался этим делом… Его фамилия Митяев. Он неохотно общался со мной. Все отговаривался нехваткой времени, загруженностью…

— Скорее всего, так оно и было, — кивнул Крячко в защиту незнакомого ему опера. — Дел у оперативников в Москве хватает. Это у нас какой округ? Юго-Восточный, кажется. — Он подошел к карте. — Да, все верно.

— Что ж, придется нам самим расширять поиск свидетелей, — задумчиво проговорил Лев Иванович. — Вот только бы еще знать, о чем их спрашивать.