Доброе лицо зла

Николай Леонов

Похищение человека с целью вымогательства – преступление не рядовое. К тому же отец похищенной девушки – друг и бывший сослуживец Льва Гурова и Станислава Крячко, полковников-сыскарей. Тут важно не спугнуть похитителей, не спровоцировать их на непоправимые шаги. И все-таки сыщики где-то прокололись, иначе как объяснить гибель нескольких человек, попавших в поле их внимания. Жестокий и опытный преступник, не оставляя следов, избавляется от тех, кто хоть что-то знает о похищении. У Льва Гурова есть одна версия – фантастическая по своей парадоксальности: что, если похищенная девушка действует заодно со своими похитителями.

Глава 2

…Гуров, раскланиваясь по пути с коллегами по службе, поднялся в свой кабинет, который он делил со Станиславом Крячко. Тот был уже на месте и работал со сводкой криминальных новостей по Москве и области, лениво пощелкивая кнопками компьютерной «мыши».

— Привет, сыщик! — поздоровался Лев со своим заместителем и лучшим другом. — Ничего экстренного не случилось?

— Привет! Нобелевскую премию нам с тобой пока не дали, — привычной шуткой отозвался Крячко. — Жадничает шведская Академия наук. Особо экстренного — ничего. Как ты любишь выражаться, все обычно. Пороха не выдумали.

— Генерал не вызывал? Верочка не звонила по внутреннему?

Верочкой звали молодую и симпатичную секретаршу генерала Орлова, с которой у сыщиков сложились добрые отношения. В Гурова она была, пожалуй, даже чуточку влюблена. Платонически.

— Не вызывал, не звонила. Пока все тихо.

— Это, похоже, ненадолго, — хмыкнул Гуров. — Выключай компьютер, холера с ним, с «мылом», собирайся, и поехали на Почтовую. Знаешь такую улицу? Дом пятьдесят один.

— И чего мы забыли в этом доме? Улицу, конечно, знаю, — ответил Крячко, который был автомобилистом с большим стажем и Москву знал насквозь. — Самый, считай, центр, рядом с метро «Фили». Там еще церковь Покрова Богородицы, красивая очень. Старинная.

— Покрова, говоришь? — переспросил Гуров. — Вот так совпадение! Потому что едем мы с тобой домой к Покровскому.

— К Вите?

— Ага. Он мне звонил недавно на хитрый мобильник. У него возникли некие жизненные проблемы, которые он хочет с нами обсудить. Судя по тому, как он со мной говорил, проблемы нешуточные.

— Ну, Виктору Алексеевичу грех не помочь, — кивнул Станислав. — Поехали.

…Квартира Виктора Покровского производила солидное впечатление. Отличная трехкомнатка, потолки высокие, прекрасная планировка. Умели при Сталине строить, чего уж там. Жаль, что строили мало. Обставлена квартира тоже была не бедно и со вкусом: на полу ковры, мебель стиля ампир — прямые линии ножек и спинок, проложенные узкими лентами полированной бронзы, врезанной в красное дерево. На полках старинного буфета хороший хрусталь. Несколько книжных шкафов, поблескивающих золотом корешков. Все правильно: Алексей Игнатьевич, отец Покровского, в свое время был светилом отечественной микрохирургии, членом-корреспондентом АМН и пары зарубежных академий. Да и сам Виктор Алексеевич зарабатывал неплохо.

Но вот хозяин этого респектабельного жилища выглядел неважно. Небритые щеки, чуть припухшие веки, точно их обладатель всю ночь не спал, кожа лица нездорового сероватого оттенка… Словом, с первого взгляда становилось ясно: у этого человека случилась какая-то беда.

«Эх, годы… — подумал Гуров. — Все мы уже не те! Когда сам смотришься в зеркало, видишь только собственную физиономию и никаких следов времени на ней. Но стоит повнимательнее вглядеться в другого, и ясно, что ты тоже постарел. Жаль…» Вслух спросил:

— Что у тебя случилось, Витя? Рассказывай…

— Тут такое дело… Дочка у меня пропала, — севшим голосом сказал Покровский. — Светланка. Точнее, не пропала, а похитили ее. Не знаю, что делать.

— Как похитили?! — даже несколько растерялся от такого известия Гуров. — Кто?!

— А вот так, — развел руками Виктор Алексеевич. — В классическом стиле. Мы со Светланкой уже лет пять, как жена моя умерла, живем вдвоем. В субботу, позавчера, Света домой вечером не пришла и, что совсем странно, не позвонила. С тех пор ее мобильник на вызовы не отвечает. Я обеспокоился, но еще не очень, такое уже случалось. Ей все же двадцать лет, в голове ветер. Но вчера, в воскресенье, около одиннадцати часов дня, в дверь позвонили. Я открыл — никого. Но перед дверью лежит большой бумажный конверт, на котором написано: В.А. Покровскому. В конверте видеокассета, самая обычная, в формате VHS. На кассете заснята Светлана. Говорит она около десяти минут, но смысл предельно прост: папа, меня похитили; если хочешь увидеть меня живой, то требуется выкуп. Иначе похитители… Ну, словом, понятно, что будет «иначе». После чего следует предупреждение, чтобы я ни за что не обращался в милицию или ФСБ, потому что меня будут отслеживать, и если я не проявлю благоразумия, то получу ее по частям. А затем она излагает, каким именно способом я должен передать выкуп. Вот, вкратце, и все. Что мне делать? Ума не приложу, хоть волосы на голове рви.

Виктор Алексеевич побледнел, его лицо скривилось в мучительной гримасе.

— Ну, ни фига себе! — потрясенно сказал Станислав Крячко. — Чтоб я трижды провалился! Это просто охренеть можно!

— Прямо поражаюсь, — несколько раздраженно заметил Гуров, — до чего у тебя, Стас, лексикон богатый! Трижды не надо, это перебор, тебе одного раза за глаза хватит. Но ситуация и впрямь… сложная. Только не стоит голову терять. Значит, поэтому ты, Виктор, и решил не светиться у нас в Управлении?

— Конечно, — уныло ответил Покровский. — Если эти сволочи следят за домом… Вы не в форме, в гражданском. Вряд ли похитители знают тебя и Станислава в лицо. Но даже если знают… Формально я их требования выполнил! К вам я обратился не как к сотрудникам милиции, а как к своим близким друзьям. Допустим, денег хочу занять, чтобы расплатиться. Самое поганое, что я прекрасно понимаю: даже если я скрупулезно буду выполнять требования похитителей, нет никаких гарантий того, что дочку отпустят! Если, скажем, она видела лица похитителей, запомнила марку или номер их машины, внешние детали того места, где ее держат… Могут ведь и убить, несмотря на выкуп. Такое случалось.

«Случалось, — мрачно подумал Лев. — И впредь случаться будет. Преступникам ведь никого не жалко, им что молодую девчонку убить, что муху прихлопнуть».

— Давайте-ка делом займемся, — сказал он преувеличенно бодрым тоном. — Прежде всего, нужно внимательно просмотреть видеозапись. Тогда и решим, какую тактику нам избрать. Кстати, самое важное: сколько денег они хотят получить в качестве выкупа и сколько времени они тебе отпустили? У нас есть какой-то временной люфт?

— Тут довольно интересный момент, — отозвался Виктор Алексеевич, — который меня, признаться, удивил. Суммарно похитители требуют пятьсот тысяч долларов.

— Ого! — покачал головой Станислав. — Нехилые у них представления о твоих финансовых возможностях! Выложить сразу полмиллиона баксов…

— В том-то вся петрушка, — продолжил Покровский, — что они согласны на рассрочку. Первые сто тысяч я должен заплатить в среду, то есть послезавтра. Как — это особый разговор, послушаете на кассете. Но тут время фиксировано — именно в среду, с двух до четырех часов дня. Этим я как бы подтверждаю, что соглашаюсь с их требованиями. А вот остальные четыреста тысяч они согласны получить в ближайшие десять суток. Вообще говоря, для шантажа с похищением такой подход нетипичен! Самый опасный для шантажистов момент — это передача денег, и, как правило, они стараются получить всю сумму сразу.

— Совершенно верно, — подтвердил Гуров. — Правда, они могут думать, что сразу ты всю требуемую сумму раздобыть не сможешь.

— Я и не сразу не смогу, — сказал Покровский грустно. — Ну, машину продам, ну, дачу. Дача дохленькая, зато машина отличная. Под залог квартиры можно что-то получить… Сто тысяч за день я со скрипом, но достану. Драгоценности покойной жены можно быстро реализовать, несколько десятков очень редких книг от отца остались. А вот дальше…

— Мне вообще не слишком понятно, зачем похищать твою дочку! — недоуменно перебил его Станислав. — Ты ведь не финансовый магнат, не «новый русский», не попсовая звезда! Да, живешь чуть богаче, чем основная масса московского народонаселения, так ведь именно чуть! Ради чего вымогателям огород городить?

— Правильно, Стас! — согласился Гуров. — Это весьма интересный вопрос.

— Чего тут интересного… — махнул рукой вконец расстроенный Покровский. — Дочери финансовых магнатов и всех прочих в том же духе небось персональную охрану имеют, их так просто хрен похитишь.

— Тоже верно, — задумчиво сказал Лев. — Хоть есть здесь один тонкий момент… Но к нему мы вернемся, когда запись просмотрим.

Запись просмотрели трижды, останавливая ее, перематывая, возвращаясь к наиболее интересным деталям. Наконец Виктор Алексеевич щелкнул кнопкой пульта, останавливая видеодвойку. Покровский поднялся из кресла и, стараясь привести нервы в порядок, несколько раз пересек комнату из угла в угол.

— Что скажете? — спросил он, и голос его предательски дрогнул. — Я давно уже не действующий оперативник…

— Утешать и вытирать слезы не буду, — сурово сказал Гуров. — Все плохо. Но! Не безнадежно, а это большая разница. Паниковать пока что рано, да и бессмысленно. Стас, дай-ка мне сигарету, такие видеовпечатления необходимо завершить перекуром, а я опять забыл дежурной пачкой разжиться… Вот спасибо… Не возражаешь, Витя?

Лев курил редко, когда что-то резко выбивало его из психологического равновесия. Видимо, поэтому — или в силу какой-то странной традиции? — Гуров обычно забывал покупать сигареты и одалживался у безотказного Станислава. Его заместитель не без ехидства называл это использованием служебного положения. Но сейчас Станислав был серьезен. Не до шуток, знаете ли! Он протянул Гурову пачку «Camel», достал сигарету себе, затем вопросительно посмотрел на хозяина квартиры.

— Да хоть обкуритесь! — горько рассмеялся Виктор Алексеевич. — Все равно главного борца с курением, Светланки, нет. Это она, дочка, мне всю шею перепилила, за здоровый образ жизни агитируя. Не знаю, насколько уж он здоровый, но от общения с некоторыми ретивыми борцами точно раньше времени в ящик сыграешь. Дай-ка и мне, Василич, пять лет не курил, как овдовел… Лева, не томи! Твои соображения?

— Первое и самое главное: деньги, те самые сто тысяч баксов, тебе отдать придется. Точнее, нам, чтобы получить пресловутый временной люфт, о котором я упоминал, — твердо сказал Гуров. — Только нечего тебе, Витя, самодеятельностью заниматься, драгоценности покойной супруги продавать и прочее… Можешь не успеть. Мы подключим к этому делу Орлова, уж он-то сотню тысяч найдет без особого труда. Есть в Управлении специальные фонды. И не вздумай возражать, Виктор! Непременно подключим, но сделаем это так, что сволочи, укравшие твою дочку, ничего не узнают. И дело тут не только в деньгах! У Петра и возможностей поболее, чем у нас троих, вместе взятых, и опыт колоссальный. Наш генерал, если ты еще не забыл дни совместной службы, не из тех, кто работать не может, а только руководить.

Гуров говорил так не потому, что Петр Николаевич Орлов был его начальником. Просто Лев Иванович исключительно высоко ценил опыт и острый аналитический ум Орлова. Во времена, когда Лева Гуров впервые переступил порог ГУ МВД, Петр Орлов был для него учителем, эталоном, да и потом, поднабравшись опыта, Лев еще долго смотрел на него снизу вверх — право же, Петр Николаевич заслуживал такого взгляда. Стоит заметить, что Станислав Крячко полностью разделял мнение своего друга. Генерала, помимо всего прочего, отличали прекрасная память, исключительная наблюдательность и умение разбираться в людях, а это признаки недюжинного административного таланта. По-своему Петр Николаевич был довольно крут. В Управлении знали: генерал насмешливо отвергает непродуманные, плохо обоснованные фактами и доказательствами версии, сыскную халтуру, но без предубеждения воспринимает любую разумно изложенную предварительную гипотезу. И всегда готов помочь. Словом, Льву Гурову и Станиславу Крячко повезло с начальником, случается в жизни и такое.

Станислав недаром так внимательно слушал Гурова! У друзей-сыщиков давно уже сложился собственный стиль ведения расследования. На первых, начальных его этапах Гуров и Крячко работали порознь, каждый на своем участке, а потом встречались и делились полученной информацией и выводами. При этом не стеснялись жестко критиковать друг друга. Такой взгляд другого профессионала на твою работу со стороны очень полезен: он помогает замечать шероховатости, логические прорехи, неточности и промахи. Давно замечено, что человек лучше всего понимает собственные мысли тогда, когда излагает их другому человеку.

Но когда расследование дела подходило к концу и приходила пора выработать окончательную версию случившегося, когда впереди начинали маячить оперативные мероприятия, вроде задержания подозреваемых, тут Гуров с Крячко объединяли усилия. Кстати, хотя вслух они об этом не говорили, но Станислав молчаливо признавал лидерство Гурова в их сыскном тандеме. Крячко такое положение вполне устраивало, лишь бы оно шло на пользу делу. Может быть, потому, что Станислав хорошо осознавал: сам он по натуре реалист и прагматик, отличный, опытный практик, но изумительная интуиция Гурова ему не дана.

За десятилетия работы в сыске Лев Гуров пришел к выводу, что умение решать задачи — это на девяносто процентов умение правильно их ставить. Почти на любой вопрос можно найти ответ. Но! Только в том случае, когда этот вопрос сформулирован корректно.

Сейчас главным, для того чтобы спасти Светлану Покровскую, становилось установление личностей похитителей. И вся информация, имевшаяся на данный момент у сыщиков, — кассета с записью, потому что Гуров был уверен: ни отпечатков пальцев, ни еще чего-то из конверта и самой кассеты не выжмут. Если злоумышленники решаются на столь тяжкое и дерзкое преступление, таких детских промахов, как оставить свои «пальчики», они не делают, детективы нынче все читали.

— То, что ее заставили выступить перед видеокамерой, — сказал Гуров, — это стандартный прием. Если похищен не совсем маленький несмышленыш, преступники обычно так и поступают: дают своей жертве текст и заставляют его озвучить. Это преследует как минимум две цели: показать объекту вымогательства, что похищенный жив и пребывает в приличном физическом состоянии, плюс оказать дополнительное психологическое давление. Когда сама жертва похищения говорит, что ее будут на кусочки резать, и просит проявить благоразумие, чтобы этого не произошло, слова звучат особенно убедительно.

— Да уж! — вздохнул Виктор Алексеевич.

— Заметим: Светлана не читает некий текст, а излагает все своими словами. Почему я так решил? Она говорила по часам одиннадцать с половиной минут и за это время ни разу не опустила глаза, смотрела прямо в камеру. Значит, текста не было. Ей подробно объяснили, что и как, а потом потребовали пересказать поэмоциональней. Еще один интересный момент: хотя девушка должна была пережить настоящий психологический шок, поняв, что ее похитили, хотя говорит она о весьма жутких для себя перспективах, вроде разрезания на кусочки, но раздавленной и смертельно испуганной она не выглядит.

— Это ты прав, — согласился с другом Крячко. — Отлично девочка держится. В таких пиковых ситуациях и крепкие мужики, бывает, как осиновый листок трясутся, а она…

— Светланка у меня молодец! — с тихой гордостью сказал Покровский. — Вся в меня. Хорошо, что она самообладания не теряет.

— Что еще бросается в глаза? — продолжил свои рассуждения Лев. — Запись сделана профессионально, камера не дрожит, не дергается, все отлично скадрировано, грамотно поставлен свет, звук не плывет. И записывающая аппаратура высококлассная. Она, кстати, стоит немалых денег. Теперь об угрозах. Вам не кажется, что они звучат слишком жутко, а? Глаза выколют, голову оторвут, скальп снимут, живьем на кусочки порежут, в кислоте растворят… Не многовато ли? Зачем такие страсти? Достаточно просто убить. Чтобы покрепче напугать отца? Возможно. А возможно, что похитители насмотрелись голливудских триллеров и детективов, где как раз такие угрозы в ходу, и действуют, так сказать, по классическим образцам. Это наводит на мысль, что собственный опыт подобных дел у похитителей не слишком богатый.

— Ну-у, Лев, это слишком произвольное допущение, — возразил Крячко.

— А мне сдается, что Лева прав, — сказал Виктор Алексеевич. — Действительно, слишком много ужасов. Угроза просто убить, по-моему, действенней.

— Хорошо, оставим это пока, — не стал упираться Гуров. — Перейдем к моменту передачи денег. Тут все формулируется кратко и весьма толково.