Рубашка

Николай Куценко, 2018

Любовь, страсть, измены, убийства и раскаяние – все это вы встретите на страницах новой книги Николая Куценко. История студенческой любви, вокруг которой разворачивается лихо закрученный детективный сюжет, постепенно перерастает в повествование о поисках героем веры и своего истинного призвания. При этом «Рубашка» захватывает с первых страниц и не отпускает до конца – и благодаря прихотливым, непредсказуемым поворотам сюжета, и за счет глубокого психологизма, высвечивающего драматизм человеческих отношений. Автор очень тонко показывает ту грань между злом и добром, за пределы которой, преследуя личные мотивы, выходят его герои, и к чему это в конце концов их приводит…

© Николай Куценко, 2018

© ИД «Флюид ФриФлай», 2018

* * *

Выражаю глубокую благодарность Анастасии Зайцевой, другу и замечательному писателю, за то, что она была моим первым редактором и критиком

Глава 1. Защита

— Максим, зайдите ко мне на минутку, — шепнул пожилой профессор, хлопнув сзади по плечу молодого аспиранта.

Тот от неожиданности шагнул вперед, но сразу же остановился и повернулся к профессору.

— Да не бойтесь вы, Максим! Неужели я так вас напугал?

Седая мохнатая голова завкафедрой, тонкого и высокого как жердь, напоминала растрепанную метелку, вымазанную в белой краске, но в голубых глазах сквозила какая-то детская невинность и бояться его было бы, мягко говоря, несерьезно.

Сам же аспирант, среднего роста, худой, с темными ровными волосами и аккуратной челкой, с четко очерченным лицом, ярко выраженными скулами, острым подбородком, а главное — крупными карими глазами, выделялся редкой красотой среди студентов геофака, в большинстве своем серых и незаметных.

— А, это вы, Иван Денисович! Извините, просто задумался, — оправдываясь, промямлил Максим и зачем-то первым протянул профессору руку.

Профессор немного опешил, но сразу руку его пожал.

— Вы что вспотели-то весь? Нервничаете? — поинтересовался Иван Денисович монотонно, будто пытаясь загипнотизировать молодого аспиранта. При этом профессор слегка приподнял уже освободившуюся правую руку и махал ею в воздухе, словно дирижер на концерте.

— Есть немного. Защита все-таки, — ответил аспирант и тыльной стороной ладони вытер лоб, на котором блестели капельки пота.

— Так сейчас-то что нервничать?! — удивленно спросил профессор. — Сейчас-то чего? Это раньше надо было. А так-то уже всё! Мы же вас на защиту не просто так выпустили…

— В каком смысле? — все еще не понимал Максим. — Что вы хотите сказать?

— Ладно-ладно, хватит. Зайдите-ка ко мне на минутку, — махнул профессор уже левой рукой, будто не приглашая его в кабинет, а отгоняя муху.

Иван Денисович тихо толкнул дверь и исчез в темной комнате. Максим последовал за ним.

Ему и раньше приходилось бывать в кабинете заведующего кафедрой геофизики, но обычно в присутствии своего научного руководителя и других аспирантов. А вот чтобы один на один — такого еще не было. Профессор не стал включать верхний свет, а зажег лишь настольную лампу. В комнате от этого стало уютно: приглушенный свет создавал доверчивую, располагающую атмосферу.

Профессор уже сидел за столом и медленно перебирал бумаги, словно планировал раскрыть Максиму какой-то тайный план.

— Слушаю, — почему-то шепотом сказал Максим и почувствовал неуместность произнесенного слова.

Профессор тоже слегка удивился, нахмурился, но почти сразу заговорил:

— Хорошо, что слушаете. Вам сейчас это будет необходимо… — Он сделал небольшую паузу. — Так вот, я хочу, чтобы вы остались на кафедре. Преподавателем! Как вам такое предложение?

Максиму показалось, что голубые глаза профессора неестественно ярко заблестели.

От услышанного аспирант слегка опешил, но быстро обрел равновесие и даже вытянулся, словно пионер на собрании отряда.

Максим не знал, как реагировать: сразу отказаться он не мог, ведь было ясно, что от его решения зависит судьба сегодняшней защиты, но и согласиться тоже не мог: он уже подал заявление в НИИ, где планировал возглавить лабораторию. И преподавательская карьера в университете не выдерживала никакого сравнения с этим.

— Смотрю, что-то вы опять испуганы, — тихим голосом продолжил профессор, так же монотонно, как и раньше. Его тонкие длинные пальцы вертели карандаш, иногда крепко его сжимая. — Так вот, не надо ничего бояться! Это же для вас реальный шанс построить научную карьеру!

— Спасибо, Иван Денисович, я совсем не боюсь, но… — Тут Максим закашлялся, не зная, что сказать дальше. — Это очень неожиданно все… как-то…

— Я с вашим руководителем поговорил уже — он не против! Так что решайтесь, Максим, ей-богу. Чего тут думать? — Профессор тряхнул мохнатой головой.

Тон профессора стал меняться, и в его голосе появились нехарактерные звонкие нотки. Максим занервничал:

— Мне бы с супругой поговорить, а то без нее…

— Понимаю, вопрос серьезный. Сколько вам надо времени?

— Вечером решим, — задумчиво ответил Максим, глядя в окно. — Думаю, вечера нам хватит.

Профессор громко вздохнул. Чистые голубые глаза его стали грустными и печальными. Он положил карандаш на стол и подошел к окну.

— Знаете, Максим… — В голосе профессора появились чуть ли не нежные интонации. — Вы мне чем-то меня самого напоминаете, лет этак сорок назад. Амбициозный, умный, страстный, если хотите… Но неопределенный. Просто жуть какой неопределенный.

— Так ведь… — стал оправдываться Максим.

— Да-да, неопределенный. Это наш с вами общий минус. Но с годами пройдет, поверьте. В общем, так! Сейчас на защиту, после — отмечайте, а завтра — я жду вашего решения. И надеюсь, оно будет исключительно положительным!

— Да-да, конечно, — отвечал Максим, осторожно пятясь к двери.

— Удачи!

Профессор все еще смотрел в окно и не спешил оборачиваться к собеседнику.

— Спасибо, профессор, а вы сами-то подойдете?

— Ближе к концу. У меня тут дела еще… — Он выдержал небольшую паузу и наконец обернулся: — И да! Поздравляю вас еще раз!

— Спасибо, — неловко ответил Максим и опустил глаза.

Он спиной открыл дверь, развернулся и быстрыми шагами направился по коридору в сторону далекой аудитории, где к этому моменту уже должен был собраться весь ученый совет. Некоторые из участников еще стояли у входа, переговариваясь и не спеша занять свои места.

Он почти пробежал мимо нескольких дверей, вдоль длинных пустых стен, как вдруг услышал знакомый женский голос:

— Макс, стой!

Он остановился. Непонятно было, откуда она тут появилась. Рыжая, худая, высокая. Она была в кружевных колготках, темном обтягивающем платье и красных глянцевых туфлях. Тонкий, чуть неправильной формы нос. На белой груди весело расцветало ожерелье из мелких ракушек.

— Аня? Ты что тут делаешь? — испуганно проговорил он. — Ты зачем пришла?

Она быстро и молча приблизилась к нему и, приобняв, попыталась поцеловать. Но он резко отвернулся:

— Ты что, сдурела? Нас увидят! — буркнул Максим, оглядываясь в сторону аудитории.

— Ну и пусть! Разве страшно?

Макс, сильнее, чем обычно, сжал ее руку и увлек Аню к лестнице. Они спустились на несколько ступенек.

— Ты что, с ума сошла? — прошептал он. — У меня же защита!

— И что? Я, может быть, как раз на нее и пришла! — нагло ответила Аня и вырвала руку. — Я тоже аспирантка, между прочим!

— Ты же знаешь, что там моя жена будет?! В конце-то концов!

Она внезапно обняла его и поцеловала. Ее немного соленые на вкус губы прижались к его губам, а руки обхватили Макса так, что он уже и не пытался вырваться. А через мгновение — и не хотел. Ему вдруг стало тепло и спокойно. Вкус ее губ заставил его сразу расслабиться и вместе с тем придал уверенности в себе.

— Ну, хватит, — прошептал он нежно, — пожалуйста, ты же знаешь… Ну, хватит.

Она отпустила его и исчезла так же внезапно, как и появилась.

— Куда? — протянул ей вслед Максим, но ответа не услышал.

Она часто делала так: внезапно появлялась и столь же внезапно исчезала. Наверное, ее непредсказуемость, безумство и безрассудность и делали Максима перед ней безоружным.

Он даже не знал — любит ли ее, но знал, что зависит от нее. Знал, что ни дня не может прожить, не думая о ней. И это при том, что полгода назад женился. Тоже, впрочем, назло ей, Ане. Надеялся, что молодая жена поможет ему преодолеть эту тяжкую зависимость, эту болезнь, с которой он не мог справиться уже несколько лет. Ровно с того дня, как увидел Аню.

Но тут его окликнул знакомый голос:

— Максим, ну где же вы бродите?! Мы устали ждать!

Максим обернулся. Перед ним стоял его научный руководитель — пожилой, подтянутый, почти совсем седой профессор с худым и строгим лицом. Его серый выцветший костюм и застиранная рубашка вызывали у Максима чувство, близкое к брезгливости, и одновременно жалость к профессору. Он всю жизнь проработал на кафедре и подготовил с десяток, а может и больше, кандидатов. Но Максим никогда не видел профессора в другом костюме и знал, что тот живет очень скромно. Он даже один раз был у него дома, после чего как раз твердо и решил: ни за что не оставаться на кафедре. А идти куда угодно, лишь бы заработать денег и не впасть в подобную беззащитную бедность.

— Извините, Владимир Андреевич! Я тут просто задумался… — неуверенно и как-то совсем по-детски стал оправдываться Макс. — Уже иду.

— Давайте, хватит дурака валять. Совет ждет!

Макс вошел в аудиторию. Все места были заняты преподавателями и членами совета. На одном из стульев у стены скромно, потупив глаза, сидела его жена Маша. На вошедшего Макса она даже не взглянула.

Сейчас ему казалось, она все чувствует, все знает, но не хочет в этом окончательно признаться, дабы не разрушить их и без того хрупкий союз. Тонкое нежное лицо, черные и густые волнистые волосы, белая и ухоженная кожа, большие зеленые глаза выгодно выделяли ее на фоне всех остальных, пусть и немногих, присутствующих женщин. Она была миниатюрна и удивительно хорошо сложена. Не худая и не полная, с небольшим бюстом и тонкой талией, с красивыми коленками и аппетитными бедрами.

«А ведь она очень красивая. За что же я с ней так?! — подумал Макс, сильно, до боли, сжав пальцы в кулак. — Несчастный добрый человек, который меня любит!»

Маша как раз посмотрела на него и улыбнулась. Ее глаза блеснули от падающих в аудиторию лучей солнца. Она ему едва заметно кивнула, и он окончательно успокоился.

— Начинайте! — услышал он голос ученого секретаря. Резкий и неприятный.

И он начал.