Приключения космических мушкетёров. Эпизоды космических странствий Кручина и Ветрова

Николай Зеляк

Человек не ангел. У него за плечами нет крыльев. Но он не смирился с этим физическим недостатком. Он всегда хотел летать. Как птица. Свободно и рядом с Солнцем…И наступит время, когда он придумает звездолёт, или иное невиданное устройство, которые позволят ему перемещаться между планетами и звёздами так же легко и быстро, как он сегодня передвигается между станциями метро…

Кольцо Сатурна

После успешной, но опасной экспедиции на Энцелад, откуда я и Ветров едва унесли ноги, мы позволили себе небольшую психологическую разрядку, которая напоминала визуальную экскурсию по окрестностям самой необычной планеты Солнечной системы. Теперь, с высоты околоэнцеладной орбиты, мы любовались не только величественными кольцами Сатурна, но и самой планетой. Картина просто пленила нас своей невероятной красотой.

Мы вращались вокруг Энцелада, самого близкого спутника Сатурна. Позади нас нарезали свои эллипсы Тефия, Диона, Рея, Титан, Япет и многие другие луны газового гиганта.

С орбиты Энцелада открывалась, действительно, фантастические виды. Сатурн краем своих роскошных колец цеплял орбиту Энцелада. Или почти её цеплял. Необъятная картина завораживала. У нас, как невольных ценителей космических красот, создалось ощущение, что некто, невероятно огромный и мастеровитый, с ювелирной точностью нарезал четыре концентрических, немыслимо тонких кольца и сверху щедро посыпал их бриллиантами. Вращаясь, они мерцали и искрились, никогда не угасая, в своём вечном движении вокруг царственного Сатурна.

Космические красоты настолько ошеломили меня и Ветрова, что мы, на время, забыли обо всём на свете. И этими грандиозными картинами можно было бы любоваться вечно, если бы мы были художниками, или любителями утончённой красоты.

Но я и Ветров, не забывали, что мы, ко всему прочему, ещё и первопроходцы — исследователи.

И так случилось, что делая спектральный экспресс-анализ наиболее крупных фрагментов, ближайшего к Энцеладу, кольца газового гиганта, я, совершенно случайно, наткнулся на один необычный экземпляр. Мне сильно повезло. Среди мириадов одинаковых и неинтересных ледяных глыб, загрязнённых силикатом, я обнаружил необычный небесный камень. Он заметно выделялся на фоне космического мусора, и не мог не заинтересовать меня, как учёного. Как этот странный камень туда затесался, мне было совершенно не понятно.

Он представлял собой крупный обломок скалы, диаметром в несколько сот метров. Камень лениво вращался вокруг своей оси, колоритно отсвечивая, при неярком солнце, своими гранями, чем-то напоминая гигантский кристалл. Было видно даже невооружённым глазом, что, отражённый им свет, был веселее, ярче и разнообразней, чем лучи, испускаемые ледяными глыбами. Что уж тут говорить о глазе вооружённом.

Я, не отрывая глаз от окуляра оптики, окликнул своего коллегу:

— Ветров, подойди сюда. У меня приятная новость.

Коллега оторвался от монитора.

— Чем собираешься порадовать?

— Во внешнем кольце Сатурна я нашёл «жемчужину»!

Ветров пожал плечами.

— Там этого «жемчуга» не меньше, чем звёзд на небе.

Я возразил:

— Дружище, эта «жемчужина» особенная!

Ветров иронично прокомментировал мои слова:

— В чём же её отличие от остальных? Не в том ли, что там больше силиката, или, наоборот, больше льда, чем у других? Разве не так? Что, скажешь?

Я упрямо покачал головой.

— Не ёрничай, Ветров. Я говорю серьёзно. Этот небесный камень разительно отличается от незатейливых соседей по своему химическому составу. Он у него настолько интересный и сложный, что чёрт ногу сломит. И визуально этот камень, рядом со своими соседями, выглядит белой вороной. Причём, откровенно белой.

Ветров поменял тональность:

— Вот как? Никогда бы не подумал, что в этом диком ледоходе можно найти что-нибудь путное. Ну и дела!

Подошёл ко мне.

— Дай, глянуть!

Прильнул к окуляру телескопа. Наморщил лоб.

— В самом деле, в этом обломке есть что-то аномальное!

Чуть подумав, добавил:

— Мне кажется, этим небесным бродягой стоит заняться всерьёз. Не находишь?

Я с ним согласился:

— Ты прав. Только заниматься этим загадочным объектом, всерьёз, на расстоянии не получится. С ним нужен прямой контакт.

— Что ты имеешь в виду?

Я упрямо тряхнул головой.

— Потоптать горбатую спину этого космического бродяги своими ногами!

Ветров некоторое время молчал, переваривая информацию. Затем, с сомнением в голосе, спросил:

— Как ты собираешься добраться до него?

Я ответил ему, не раздумывая:

— На челноке. Расстояние небольшое. Поймать момент и нырнуть. Горючего хватит. Правда, в обрез.

Визави переспросил:

— Всё-таки, не на корабле, а на челноке?

Я уверенно ответил:

— Именно, на челноке. Корабль громоздок и неуклюж. Здесь нужна крайне маневренная посудина.

Ветров почесал затылок.

— Послушай, Кручин, а не получится так, что нырнуть получится, а вынырнуть — нет?

— Конечно, все риски надо учесть, но предварительная прикидка говорит, что десантирование на это небесное тело вполне возможно.

— А ты учёл случайности?

— Конкретно, какие?

— Какие, спрашиваешь? Да всё пространство над кольцом буквально забито осколками, размером от микрона, до метра в диаметре и более. Я не говорю уже о более крупных глыбах. Врежется один такой облом в борт и… привет!

Я аргументировано ему возразил:

— Ветров, уверяю тебя, картина не такая страшная, какой ты её тут изобразил. Над кольцом все тела, большие и маленькие, движутся в одном направлении. Правда, с разной скоростью. Однако разница в скорости не фатальна. Вместе с ними, с той же скоростью, пойдёт и наш челнок.

Невольно улыбнулся.

— А потом, для чего мы, Ветров? В случае угрозы, сманеврируем!

И уверенно закончил:

— Думаю, надо рискнуть!

Ветров снова почесал свой затылок.

— Риск ещё тот, чёрт возьми. Но… попробовать, действительно, стоит!

Мы поступили, как настоящие космические мушкетёры. Доверили материнский корабль бортовому компьютеру, а сами передислоцировались в десантный челнок. Расчёт траектории движения аппарата, произвели с точностью до метра. Горючее посчитали так, чтобы хватило туда и обратно. При расчёте траектории, учли бесплатные силы притяжения газового гиганта, который гнал космический аппарат по кругу.

И вот десантный челнок, с нами на борту, поплыл над одним из самых невероятных природных образований дальнего космоса. И самых опасных и непредсказуемых. Аппарат шёл по навигатору. Его вёл автопилот. Он же зорко следил и за ситуацией за бортом.

Я и Ветров пребывали в роли почётных гостей. Хотя, в любой момент, могли взять управление кораблём на себя. А пока мы, с немым восторгом, наблюдали за, проплывавшими внизу, невообразимо красивыми и масштабными видами, пугающего своей необъятностью, кольца Сатурна. Под брюхом челнока, развернувшись во всю свою мощь, простиралась, быть может, самая грандиозная космическая дорога. Она не имела ни конца, ни края. От идеально ровного, немыслимо раздольного, переливающегося серебром, космического шляха захватывало дух.

Такого, потрясающего воображение, зрелища нам видеть ещё не приходилось. У космоса нет горизонтов. Кроме горизонта событий. Но он невообразимо далеко. Поэтому было хорошо видно, как звёздный шлях тянулся к самому краю гигантского диска Сатурна, чтобы, потом плавно изогнувшись, спрятаться за его могучей спиной. И где-то там, на этой безбрежной серебристой полосе, затаился тот самый небесный камень, к которому и устремился утлый космический челнок землян.

Ветров, не отрываясь, смотрел в панорамный иллюминатор. В глазах восхищение.

— Какая красотища! Ни один художник на свете не сработает так талантливо, как это делает природа. Даже, если он сюрреалист. Глядя на его картину, не веришь ему. Не веришь потому, что так не бывает.

Блеснул глазами.

— А здесь… сюрреализм, но реальный! Реальный!

Я подержал его:

— Согласен. Смотришь, и у тебя создаётся впечатление, что мы движемся по мосту, который перекинут над бездной, от одного звёздного берега до другого. Размах его невообразим. Это, просто, потрясает!

Идиллическую картину нарушил резкий манёвр челнока. Это сработал автопилот, уходя от столкновения. Мы стукнулись гермошлемами. Слева, совсем рядом, проплыла огромная, похожая на айсберг, ледяная глыба. Скорость у неё была выше, чем у космического аппарата. Поодаль от неё, тускло отсвечивал своими боками на солнце, целый рой таких же ледяных глыб. Чувствовалось, что нам скучать не придётся!

Ветров криво усмехнулся. — Жизнь полна неожиданностей. Особенно, космическая. Она всегда держит человека в тонусе!

Я вяло отшутился:

— Хорошо ещё, что этот облом наш попутчик. Ведь скорость у него ещё та. Более десяти километров в секунду!

Ветров добавил:

— Представляю, что бы произошло, если бы эта глыба зашла с боку, или пёрла навстречу. Яркая вспышка и… больше ничего!

Я невольно вздрогнул.

— Печальная перспектива…

Корабль землян, только ему одному ведомым путём, нашёл иголку в стоге сена. Он, сначала, завис над небесным камнем, а потом опустился на его поверхность. Автомат так мягко произвёл посадку, что небесное тело даже не почувствовало её. Мы облегчённо вздохнули потому, что прибыли, наконец, к месту назначения.

Я с трудом скрывал своё волнение.

— Поглядим, куда нас занесло на этот раз.

Ветров тоже заметно нервничал.

— Поглядим.

С большими предосторожностями мы покинули космический аппарат. Сила тяжести на поверхности небесного камня была ничтожной. Один неосторожный шаг, или резкое движение и первая космическая скорость обеспечена.

Огляделись. Увиденная картина снова ошеломила нас, но, на этот раз, с противоположным знаком. Они увидели небесный шлях, теперь уже, не с космических высот, а с высоты человеческого роста. И картина перевернулась. То, что издали, виделось прекрасным, вблизи оказалось безобразным. Гладкий, космический шлях, на деле, оказался ухабистым и совершенно непригодным для использования. Теперь это был бесконечный поток, вращающихся огромных глыб и маленьких осколков льда. У космонавтов он ассоциировался с, не знавшей берегов, запредельно громадной рекой, буйствующей во время весеннего половодья. Только льдины были громадными, а река бездонной. В промежутках между глыбами просвечивало небо. И оттуда, своими холодными лучами, кололи глаза далёкие звёзды…

Небесный камень, на котором мы обосновались, тем временем, совершил половину оборота вокруг собственной оси, и мы оказались на теневой стороне космического шляха. Ощущение, конечно, не из приятных, но пережить его можно.

Теперь я и Ветров могли наблюдать космическое «половодье» как бы снизу. С той стороны, куда не проникали лучи солнца и отражённый свет Сатурна. Это была воистину мрачная картина.

Ветров, вдруг, вспомнил древнегреческую мифологию.

— Послушай, Кручин, тебе не кажется, что мы попали в царство Плутона. Здесь очень мрачно и холодно!

Передёрнул плечами.

— Жуть!

Я его успокоил:

— Не переживай. Поворот на сто восемьдесят градусов и мы снова будем на светлой стороне.

— Скорей бы…

Я перешёл на деловой тон:.

— Однако оставим лирику. Экскурсия закончилась. Пора приступать к работе…

Продолжение повествования. Начало в рассказах «Сюрреализм» и «Энцелад»