Цена свободы

Никита Сивачев

Кайвенгерн – Край свободы. Молодая охотница Элен родилась и выросла в Кайвенгерне и видела, как ее родина превращается в край разбоя и людской жестокости, в край, где за жизнь и свободу нужно платить. Но однажды во время неудачной охоты Элен встречает человека, способного помочь Кайвенгерну. С этого начинается история.Цена свободы. Эта книга о небольшом приключении двух героев. Но главное – о том, сколько нужно заплатить, чтобы люди получили свободу от жестокости и страха.

Часть I. В гостях

Элен проснулась на деревянной кровати без матраса, перин и прочих предметов, которыми должна обладать любая нормальная кровать. Охотницу окружала маленькая мрачная комната, освещаемая лишь лучами солнца, с трудом пробивающимися сквозь щели закрытых ставен. Со стороны единственного выхода доносился звон стали. Элен осмотрела себя. На ее теле не было ни шрамов, ни синяков, ни царапин, даже самых маленьких. Будто каргинон не отшвыривал ее в желании поквитаться за неизбежную смерть. Она разглядела в углу комнаты небрежно сложенные лук и колчан. Взяв свои вещи, Элен вышла из комнатки в темный коридор. Лучи света лились сквозь щели в стенах, воздух был наполнен блестящей пылью, из открытой двери, что вела на улицу, доносился ритмичный звон железа, пробуждающий в охотнице нездоровое любопытство, которое она с трудом сдерживала, осторожно ступая по скрипучему и очень пыльному деревянному полу, готовя лук к выстрелу. Несколько шагов — и она уже на улице. Уже за порогом дома, окруженного высокими деревьями, она, замерев от удивления, наблюдала за двумя висящими в воздухе мечами, сражающимися в непрерывном ритме, звенящими при ударах друг о друга. Элен сделала шаг вперед. Клинки прервали свой боевой танец, взметнулись вверх, на крышу старого, местами прогнившего деревянного дома. Девушка повернулась. На крыше стоял человек в черной куртке странной формы, напоминающей фрак, с высоко поднятым воротом. Лицо отлично скрывали черный капюшон с острым концом и маска в форме мертвецки спокойного бородатого человеческого лица с прорезями для глаз. Сотканные из плотной кожи перчатки и сапоги имели красивый узор, отдаленно напоминающий треугольный щит. Клинки залетели ему за спину, в ножны, и остались там, торчать из-за плеч. Человек сделал шаг с крыши. Он бы упал и непременно свернул себе шею, если не синий туман, что мгновенно окутал его и заставил исчезнуть. Через секунду незнакомец появился из того же тумана перед Элен. Она дрогнула от испуга, который быстро сменился удивлением.

— Как самочувствие? — поинтересовался человек.

— Как это вы… — Элен посмотрела на крышу. — Вы волшебник, что ли?

— Почти угадала. — Человек окинул ее взглядом. — Если все хорошо, шкура вон там. — Он указал на шерстяной сверток, лежавший у стены дома. — Забирай, я отведу тебя в твою деревню.

— Вот так просто. Даже имени не скажешь? Как я здесь оказалась? Почему я еще жива?

Человек тяжело вздохнул.

— Мое имя — Хавенел, а здесь ты потому, что тебя серьезно ранил каргинон. Помнишь?

— Смутно.

— Когда я нашел тебя, ты потеряла много крови, была без сознания, но все же жива. Я принес тебя сюда, дал лекарство и перевязал. Надеюсь, ты получила ответы на все свои вопросы. Теперь идем.

— И что, даже не воспользовался моим положением, не лапал за груди, не пытался…

— А ты бы хотела? — раздражился Хавенел.

— Я с шести лет в этот лес хожу. Сама могу дойти, без тебя.

— Нет, — отрезал он. — Одну я тебя не отпущу. Ты три дня не вставала, я должен убедиться, что с тобой ничего не случится, а то вдруг тебе опять взбредет в голову лезть с ножом на каргинона.

— Стрелы нынче дорогие, — возразила Элен.

— А жизнь дешевле?

— Ты меня, конечно, извини, но я тебе не доверяю. Мало ли что ты со мной в лесу сделаешь. Спасибо, что спас, вылечил, но пойду я одна.

Поняв, что спорить бесполезно, Хавенел раздраженно прорычал себе под нос.

— Глупо. Но если так хочешь, иди, только без меня ты все равно не выберешься.

— Ага, до встречи! — Элен перекинула сверток с кожей зверя через плечо и уверенным шагом направилась прочь с поляны.

— Поосторожней, там где-то Варг бегает, — крикнул ей вдогонку Хавенел.

— Не переживай за меня, еще раз спасибо! — прокричала ему в ответ Элен, исчезающая в тени деревьев.

Элен шла не спеша, дыша лесным воздухом, периодически нюхая букет цветов, собранный по дороге. Ее смущало лишь странное ощущение, которое заставляло оглядываться назад и по сторонам. Казалось, что за ней кто-то наблюдает, причем этот кто-то дышит прямо в спину. Однако она продолжала идти. Шаг — и ногу обхватила веревка. Элен потянуло вверх, а уже через секунду она висела над землей вниз головой, смотря на перевернутый мир.

— Ловушка! Надо же, я про нее совсем забыла. — Элен вспомнила, как месяц или два назад устанавливала здесь ловушку согласно схеме, подсмотренной в какой-то книге об охоте. — Она так и не сработала.

Перед Элен из синего тумана появился Хавенел, чем вновь испугал ее.

— Я же сказал, что без меня из леса ты не выйдешь. Это похоже на финал одной сказки про упрямого охотника и хитрую курицу. — Он не скрывал ехидства в своем голосе.

— Да, замечательная сказка, — проговорила Элен, ощущая, как немеют ноги, до боли стянутые толстой веревкой. — Но раз уж ты здесь, может, поможешь мне выбраться из этой неприятной ситуации, а?

— Конечно, помогу, если позволишь сопроводить тебя до деревни.

— Какой же ты настырный! Ладно, позволю, снимай меня уже!

— Приготовься…

Хавенел махнул рукой в сторону веревки. Меч мгновенно выскочил из ножен на спине и, в точности повторяя направление руки, срезал веревку. Элен упала к нему на руки. Он аккуратно опустил ее на землю.

— Спасибо! — Элен легонько потопала ногами, видимо, чтобы избавить их от онемения, вызванного слишком тугой веревкой, и как следует разогнать кровь.

— Все, теперь идем. — Хавенел схватил ее за руку и зашагал вперед.

— Ты хоть знаешь, куда идти-то? — Элен еле успевала перебирать ногами в темпе шагов своего спутника.

— Да, ты из Навер. Это единственная ближайшая деревня, догадаться не так уж сложно.

— Ладно, угадал. А может, еще скажешь, почему так стремишься со мной в деревню? — она освободила свою руку от его хватки. — Влюбился, что ли?

— Я же уже говорил, что не хочу, чтобы ты по своей глупости попала в еще какие-нибудь неприятности.

— Да ну, не такая я и глупая. — Элен скрестила руки на груди и осуждающе взглянула на него. — Даже как-то обидно, знаешь ли.

— Истинную причину слишком трудно объяснить.

— А ты попробуй.

— Все дело в лекарстве.

— И?

— Твои раны затянулись, но организму еще нужно восстановиться до конца. Лекарство ему в этом помогает. Это довольно болезненный процесс, поэтому я дал тебе обезболивающее, действие которого в любой момент может прекратиться, и если к тому моменту лекарство не завершит восстановление организма, ты скрючишься от боли, но если успеть дать еще одну дозу обезболивающего, которая у меня с собой, мучений можно избежать. Так что я все еще спасаю твою жизнь.

— И зачем такие трудности? — Элен ощупала три разодранных линии на своем платье. Они в точности повторяли движение когтей каргинона по ее животу.

— Это единственное, что я смог приготовить из здешних трав, а все нормальное лекарство я уже давно истратил на себя. Теперь приходится как-то обходиться, — он поправил капюшон на голове. — Надеюсь, вопросы кончились. Пошли.

Они долгое время шли молча, слушали кукушек и стук дятлов, переходили лесной ручей, шли мимо оврага с цветами, похожими на красные звездочки, пробирались сквозь кусты дикой малины, прошлись по полянке, изрытой кротовыми норами.

— Черт, до меня только дошло, ты следил за мной! — воскликнула Элен, перешагивая через лежащее на земле сухое бревно. — Уж слишком ты быстро нашел меня, когда я попала в ловушку.

— Да, следил, а что мне надо было делать? Ты не хотела принять помощь, поэтому пришлось помогать тайно, — ответил Хавенел, не сбавив и без того быстрый темп шага. — Уж извини, но перспектива твоей смерти меня не очень радует.

— Надо же, какой ты заботливый…

Голова Элен закружилась. Ослабевшим, вялым телом она облокотилась о ствол ближайшего дерева и медленно сползла по нему вниз.

— Ой, что это со мной?

Все тело изнутри словно горело. Задыхаясь, она упала на спину и задергалась. Полузакрытыми глазами сквозь темноту Элен наблюдала, как Хавенел подбежал к ней, по-особенному нежно и аккуратно приподнял ее голову, достал какую-то маленькую склянку с жидкостью, похожей на кисель, что-то пробормотал, приоткрыл ее маленький онемевший рот и влил туда содержимое склянки. Она проглотила, почувствовав горечь. Мучения отступили. Элен чувствовала себя так, будто с ней секунду назад ничего и не было.

— Значит, это вот так работает лекарство? — Элен села, прислонившись к дереву спиной. — Я думала, оно должно меня лечить, а не убивать.

— Как я сказал, лекарство…

— Я поняла, это был скорее риторический вопрос, — перебила его Элен.

— Риторический вопрос, — удивился Хавенел. — Откуда простая деревенская охотница знает такие слова?

— А что, тебя это удивляет? Меня научили читать, вот и бросаюсь теперь всякими умными словечками из книжек.

Хавенел ухмыльнулся, правда, сквозь маску ухмылка была незаметна.

— Ладно, давай вставай, — он протянул ей руку. — Нам нужно идти. Тебя дома наверняка ждут.

Элен взяла его руку и поднялась, отряхнулась и поправила волосы.

— А тебя разве не ждут?

— Нет, ты видела, где я живу. Это и домом не назовешь.

— Ты правда живешь в этой развалюхе? И как же так вышло?

— Я не хочу об этом говорить. Давай лучше пойдем молча, полюбуемся лесом и послушаем пение птиц. Это будет лучше, чем слушать мои россказни.

— А жаль, я бы хотела узнать, почему твои клинки летают. Это что, какая-то особая магия?

— Пойдем молча, — фыркнул Хавенел.

— Ладно, молча так молча, ишь какой нелюдимый.

Как договорились, они прошли остаток пути молча, слушая лесную симфонию, написанную природой — величайшим маэстро, как думал Хавенел. Элен периодически собирала цветы и вплетала их в венок на своей голове. Эти цветы были настолько различны по форме и цвету, что казалось, будто она несет на голове радугу.

Спустя час ходьбы они подошли к деревне, крайне удобно расположенной в поле, что позволяло местным разводить скот, вроде коров или овец, и сажать различные растительные культуры, вроде льна или пшеницы, в больших количествах, а позже собирать крупные урожаи. Деревня встретила их деревянной аркой высотой достаточной, чтобы проехать сквозь нее на лошади. В обе стороны от арки расходился невысокий, сколоченный из досок забор, огораживающий маленькие деревянные, местами перекошенные домики, аккуратно стоявшие вдоль широкой тропинки, на которой играли с собакой дети. У каждого дома был небольшой огород. У некоторых стояли лавочки, на которых сидели старики, увлеченно разговаривавшие о чем-то несомненно важном. Деревня заканчивалась рекой, русло которой напоминало змею. Кругом были люди, преимущественно мужчины. Все они были чем-то заняты: кто-то шел с рыбалки, кто-то работал в огороде, а кто-то отдыхал под собственноручно выращенной яблоней, подперев ее ствол и опустив на глаза свою войлочную шапку. Женщины, наверное, как и полагается всем порядочным женщинам, в это время готовили еду, воспитывали детей и выполняли прочие обязанности хранительницы очага.

— Добро пожаловать в Наверы — самую большую и когда-то самую богатую деревню на западе Кайвенгерна, — сказала Элен, указав на арку рукой, словно приглашая Хавенела войти.

— Элен! — раздался мужской голос.

— Папа! — девушка послушно откликнулась.

К ним подошел бородатый невысокий человек в белой, неаккуратно сшитой рубахе. На его лице проскочила улыбка, выражающая облегчение, за ней последовала рассерженная гримаса.

— И где же вы, юная барышня, пропадали? — сердито спросил отец. — Три дня прошло, мы с матерью волновались! Могла бы и предупредить, что уйдешь на большую охоту, а то уперлась невесть куда и все, что с ней, где она и жива ли вообще — только богам известно.

— Папа, успокойся, — ответила ему Элен. — Так уж вышло, что по неосторожности я была ранена, а вот Хавенел как раз за эти три дня меня подлатал и вылечил, а еще помог достать шкуру каргинона.

— Шкура — это, конечно, хорошо, но тем не менее нужно быть осторожнее. Сколько раз я тебе говорил, что не женское это дело — охотиться. Жениха бы уже нашла себе, двадцать пять лет как-никак, пора и замуж. Ведь единственная незамужняя девка на всю деревню осталась, я так и помру, внуков не понянчив.

Он замолчал, окинул взглядом Хавенела.

— Я очень признателен за спасение моей дочери, а зовут меня Ачимом, — он пожал руку Хавенелу. — Наверняка вы ждете награду.

— Нет, уж я как-нибудь обойдусь.

— Благородно. Но я все же предложу отужинать с моей семьей в качестве благодарности.

Хавенел хотел было отказаться, но желудок очень некстати напомнил, что пора бы поесть чего-нибудь, кроме недожаренной на костре оленины.

— Не стану отказываться.

— Славно, моя Сияна сегодня готовит ботвинью и кашу, идемте скорее.

Они подошли к одному из деревенских домов, к тому, что стоял у самой окраины.

— Вот и пришли, — Ачим открыл дверь. Ее петли издали ужасно скрипучий звук. — Прошу, проходите.

Хавенел шагнул через низкий порожек и оказался в просторных сенях, освещаемых единственным окном. В отличие от обычных деревенских домов, в которых сени использовались как кладовые, эти убранством больше напоминали миниатюрную библиотеку: вдоль стен стояли два стеллажа с книгами в цветных переплетах. Хавенел отлично знал крестьянские традиции, согласно которым в сенях нужно снимать верхнюю одежду. По определенным причинам он не хотел делать этого, еще больше не хотелось освобождать лицо от пугающей чем-то маски, но того требовал обычай, несоблюдение которого — это неуважение к хозяину дома. Пусть и с большой неохотой, но он снял и капюшон, и маску. Из-под этого одежного дуэта выглянуло овальное лицо Хавенела. Его черные длинные волосы по состоянию напоминали солому или сосульки, свисающие с головы, впрочем, это неудивительно. Он и сам не помнит, когда в последний раз мыл голову, да и вообще мылся. На его лбу расположился тонкий шрам, уходящий к правому виску, прячась за волосами. Серые глаза, словно маятники, ходили туда-сюда, изучая дом. Треугольный нос вдыхал запах сосны, придающий уют, а рот отлично скрывала густая, но недлинная борода, благодаря которой о возрасте судить было крайне сложно. Элен он почему-то напоминал иллюстрацию к одной из сказок, той единственной из ее опыта, что без счастливого конца.

— Проходите, не стесняйтесь, — отец пригласил его в горницу. Хавенел проследовал за ним, первой его взгляд приковала каменная печка, установленная в углу комнаты, у которой, немного наклонившись, стояла женщина в фартуке, усердно разгребавшая трещащие в пламени поленья. Огонь игриво извивался вокруг аппетитно пахнувшего чана с кашей, прямо напротив печи стоял стол с двумя лавками. Еще в комнате была лестница, ведущая на чердак.

— Сияна, — Ачим обратился к женщине, — смотри, кого я привел.

— Элен! — в голосе женщины промелькнуло все то же облегчение, а губы расплылись в радостной улыбке. Она обняла дочку и поцеловала ее в лобик. — Куда ты пропала? А это кто такой? — она бросила взгляд на Хавенела, а затем снова приковала его к лицу дочери, ожидая ответа.

— У нашей горе-дочурки была неудачная охота, а вот этот человек ей помог. — Отец положил руку на плечо Хавенела. — Думаю, справедливо будет отблагодарить его вкусной едой, да и нас с Элен было бы неплохо покормить тоже.

— Да, конечно, — мать благодарно кивнула Хавенелу. — Проходите, садитесь, где удобно, еда скоро будет готова. Элен, помоги-ка, если несложно, накрыть на стол своему спасителю.

— Хорошо, мама, только положу лук.

Хавенел прошел к столу и сел на одну из лавок, рядом расположился Ачим. Спустя некоторое время Сияна и Элен поставили на деревянный, немного пошатывающийся стол, покрытый светлой скатертью с цветочными узорами, еду и присоединились к мужчинам. Все приступили к еде. От одного вида ботвиньи желудок Хавенела, который не получал нормальной человеческой еды уже очень давно, ликовал, пока его хозяин закидывал одну полную ложку за другой. Между тем за столом шло общение, по большей части это были вопросы в сторону Хавенела, ответы на которые он выдумывал настолько умело, что их было не отличить от правды, но имели место и истории от отца Элен. Как выяснилось, он был одним из любимейших придворных охотников барона Дейва, крайне фанатичного обожателя охоты. Он настолько сильно уважал Ачима как охотника, что лично взялся обучать его грамматике, письму и чтению. Так было до тех пор, пока охотник не наткнулся на бешеного вепря, после встречи с которым был серьезно ранен и отправлен в отставку, и вскоре попал в Кайвенгер, где и встретил свою будущую жену Сияну. Родом она была из семьи среднего достатка, после свадьбы у них родилась дочка Элен, а вскоре, благодаря образованности Ачима, его назначили старостой этой деревеньки на западе Кайвенгерна. Хорошая история с хорошим концом. Впрочем, общение не ограничивалось только историями. Отец и мать периодически нахваливали Элен, желая показать ее в как можно лучшем свете, словно сватая ее Хавенелу. За небольшой промежуток времени она успела побывать и великолепной хозяйкой, и хорошей охотницей, добытчицей, помощницей, и самой красивой девой во всей деревне, хотя последнее Хавенел отметил для себя давно, а Элен лишь неловко поглядывала на него, легонько пожимала плечами и скромно, но мило улыбалась.

Тепло печи и эта по-особенному уютная атмосфера согревали Хавенела. Он сидел и смотрел на играющий с поленьями огонь в печи, затем на семью, казалось бы дружную, веселую и беззаботную, потом снова на огонь и снова на семью, лишь иногда останавливая взгляд на Элен, наблюдавшей за ним с милой улыбкой. Тоска по дому подкралась незаметно, не по той убогой, гнилой лачуге в лесу, а по настоящему дому с садом, немного кривым забором и большой отцовской мастерской на заднем дворе, по дому, в который можно вернуться после долгой дороги, где его ждет отец — лучший кузнец, что видел свет, и пример во всем, мать — добрая и мудрая женщина, искренне любящая своего мужа, и сестра, которая никогда не видела его лица. Ей был всего год, она еще даже не говорила, когда ему, волей жестокой судьбы, пришлось покинуть родной дом и навсегда потерять возможность в него вернуться. Он бы отдал все, чтобы снова обнять мать, послушать очередные нудные причитания отца и услышать так раздражавший когда-то плач маленькой сестренки. Хавенел полностью погрузился в свои мысли. Вернуться в реальность его заставил лишь неожиданно раздавшийся стук в дверь. В доме наступила тишина.

— Эй, староста, выходи, нам нужна дань, — из-за двери раздался немного насмешливый голос.

— Эти упыри, как обычно, вовремя, — возмутился Ачим. — Что же поделаешь, придется открывать, они ведь дверку с петель сорвут. Простите, я отлучусь.

Он встал из-за стола и вышел на улицу.

Элен и ее мать сидели молча, словно пытаясь услышать разговор за дверью.

— Скажите, кому это свободные крестьяне Кайвенгерна платят дань? — поинтересовался Хавенел. — Неужто нашелся человек, который смог купить у вас свободу?

— Купить, — усмехнулась Сияна. — Нет, он отобрал ее, этот Сильвиан приехал со своей шайкой бандитов. Как же они себя называют?..

— Черными ножами, — вставила Элен.

— Ах да, именно так и называют, — продолжила мать. — Они, видать, очень умные, смекнули, что в краю, где нет царей, лордов или баронов, нет и законов. Приперлись сюда и начали грабить деревеньки, убивать людей, жечь дома. Я пятый десяток живу, но большей жестокости не видела. Особенно их этот Ярмик, он вроде палача. Видала я, да и не только я, вся деревня видела, как он над бедной Агнесткой издевался. Мужики потом спать не могли, а кто послабее был, те в обморок падали иль блевали прямо там, на публичной казни. Вот и решили старосты со всего Кайвенгерна им предложение выдвинуть: мол, мы их предводителю Сильвиану дань каждый месяц, а они нас не трогают. Вот теперь так и живем.

— И что, вы даже сопротивляться не пытаетесь? — заговорил Хавенел. — Какой тогда смысл в свободе, если вы не можете ее отстаивать?

— Да мы и рады бы, но только гляньте на нас: полтора калеки. Мы в руках, кроме коровьего вымени, ничего не держали. Признаться честно, даже страшно, в конце концов, мы с мужем, как старосты, в ответе за этих людей, как-то не хочется, чтобы их всех перерезали, а так хоть все живы будем.

— Знаете, мой отец говорил мне: «Трус свободным не бывает», — ответил он.

Сияна хотела было что-то сказать, уже открыла рот, но за дверью раздался стон Ачима, а за ним незнакомый истеричный смех.

Элен метнулась к окну.

— Вот же гиены! Они его бьют! — злобно сказала она. Мать и Хавенел подошли к окну. Сквозь чистое стекло было отлично видно, как трое небрежно одетых в истертые стеганые куртки мужчин дружно избивают валяющегося на земле Ачима.

— Они же его убьют! — Элен потянулась к луку. — Ну сейчас я им…

— Элен! — мать преградила ей путь и схватила руками за плечи.

— Мама, это неправильно! Они бьют твоего мужа, моего отца на глазах у всей деревни, а мы сидим тут и ничего не делаем. Это позор! Они же относятся к нам как к скоту, уже который раз нарушают договор и являются за данью раньше времени, притом что мы вообще не должны им платить.

— Вмешаешься — Сильвиан всю деревню вырежет, — мать все еще безнадежно пыталась остановить дочь, а Хавенел наблюдал за избиением беззащитного человека. Он ощущал странное чувство: будто это уже было тогда, много лет назад, в юности. Он был слаб, его сковывал страх и собственная неуверенность, все, что он мог — это молча наблюдать. Но ведь теперь все иначе: тело его окрепло, выдержало тяжелейшие тренировки, покрылось шрамами, побывало в боях. Почему он все еще стоит здесь и все так же молча наблюдает?

— Хорошие же из вас старосты, — Элен решительно шагнула вперед, отодвинув рукой мать. — Тоже мне, хранители традиций и устоев! — она уже ступила за порог, но Хавенел схватил ее за руку, очень крепко и дернул назад.

— Элен, не лезь, сиди здесь. Я разберусь.

— Хавенел, не надо, прошу вас! — мать попыталась остановить и его.

— Ваша дочь права, этих псов лучше остановить, иначе они убьют вашего мужа.

Хавенел накинул капюшон, спрятал лицо за маской, открыл дверь и исчез за порогом дома, в свете золотистого заката, освещающего улицу.

Деревня будто опустела, лишь в окнах домов изредка мелькали то ли удивленные, то ли испуганные лица. Трое мужчин, так увлеченно, с каким-то особым садистским удовольствием избивающие валяющегося на земле и даже не пытающегося сопротивляться Ачима, не обращали внимания ни на что. Их не отвлек даже громкий стук дверью, специально сделанный Хавенелом.

— Эй, собаки, хорош его пинать, — крикнул им Хавенел.

Они остановились и голодным взглядом посмотрели на него, словно звери.

— О, ты что за крендель? — сказал один грубым, хриплым голосом. — Ребята, он по ходу не понял, куда попал. Это Кайвенгерн — край свободы, повторю: с-в-о-б-о-д-ы, значит, бью кого хочу и делаю что хочу. Правильно я говорю, мужики? — обратился он к своим сообщникам и пнул Ачима под дых. Тот застонал, как щенок, и скорчился.

— Оставь его, — спокойно сказал Хавенел.

— А что, хочешь с ним местами поменяться, а? Ну так прошу, мы будем только рады!

Все трое разбойников рассмеялись.

— Я-то дань вам не плачу, можете и убить, если, конечно, получится.

Хавенел вытянул руку в сторону, и в то же мгновение в ней, не без помощи магии, оказался клинок. Это удивило разбойников, но не убрало наглых улыбок с их лиц.

— Доставайте мечи, выродки! — он приготовился к бою, слегка повернувшись к ним боком, направив острие им в лица. Разбойники достали клинки.

— Нет, нет, мужики, так дело не пойдет! — сказал разбойник с прокуренным голосом. — Как-то не по чести получатся: трое на одного. — Он ехидно заулыбался. — Давайте-ка я с ним один разберусь, может, за такое благочестие король Фергус меня рыцарем сделает. А, как думаете?

Разбойник нелепо поклонился, дружно заливаясь смехом вместе со своими товарищами. Он вышел вперед, продолжая хихикать сопернику в лицо. Его рука скользнула за пазуху и через мгновенье, достав маленький арбалетик, спустила рычаг. Хавенел не успел отреагировать на столь бесчестный поступок, болт вошел ему в плечо и заставил отвлечься от внезапно начавшегося боя. Сжав зубы до скрипа, он вытащил снаряд из плеча, рана засочилась кровью, придав черному рукаву алый оттенок. Кровь дождем закапала на землю.

— Чертовы арбалеты, — пробурчал Хавенел.

— Что, понравилось? Эх, давно я не убивал, уж очень по людской кровушке мой меч соскучился.

Разбойник разбежался, замахнувшись одной рукой. Хавенел нырнул ему под руку, ударил локтем в бок, заставив потерять равновесие, схватил его за руку и перекинул через спину, затем резко упал ему коленом на грудь, раздался слабый, еле слышный хруст костей. Разбойник застонал и хотел было скрючиться от боли, но ему не позволил клинок, ловко приставленный Хавенелом к шее. Теперь разбойник больше не улыбался, не хихикал. Он неподвижно лежал, вытаращив глаза, как рыба, его руки и ноги дрожали от испуга.

— Ну что, пес, — усмехнулся Хавенел. — У тебя не самая верная стая, раз не бегут спасать вожака. — Он бросил взгляд на остальных его подельников, замерших в страхе, и приложил руку к его сердцу. — Ого, как быстро стучит. Боишься? — прошептал Хавенел. — Значит так, — продолжил он теперь громко. — Даю вам пять минут, чтобы убраться отсюда, и если вы мне где-нибудь еще попадетесь, убью всех, понятно? — обратился он к разбойнику на земле.

Тот ничего не ответил, а лишь кивнул головой в ответ, пытаясь понять, что с ним произошло за тот недолгий миг сражения.

— Отлично, — Хавенел встал и убрал клинок за спину. Бандиты, подняв своего товарища, в спешке поволокли его из деревни.

Ачим, не без помощи жены и дочери, поднялся с земли. Лицо его было все в пыли и синяках, он еле держался на ногах и будто задыхался.

— Это даже странно как-то, Хавенел. Вы нас выручаете, будто сами боги послали вас к нам. Вы ранены, давайте мы вам поможем. Уже темнеет. Может, на ночь останетесь? К сожалению, в доме свободной койки нет, но можете лечь в амбаре на сене. Так жаль, что не могу предложить вам большего.

— Большего не нужно, вы чересчур добры ко мне. Я переночую здесь, заодно подлатаю себя, а утром уйду, я очень благодарен вам и вашей семье, Ачим.

— Нет, это тебе спасибо: ты меня спас, вернул нам дочь. Вон рану из-за меня заработал, как кровоточит, мерзость. Элен, дай герою, чем рану обработать, и тряпки ненужные для перевязки тоже вынеси.

— Не надо, все необходимое лекарство у меня с собой, — Хавенел постучал по сумочке на поясе, прижал руку к плечу, затем убрал и повернул ладонью к лицу, посмотрел на кровь, которая принялась стекать по рукаву куртки. — Я сам займусь раной.

— Вы уверены?

— Со мной случались раны и похуже, и ничего — живой же, на этот счет вам беспокоиться не стоит.

— Ладно, убедили. — Ачим посмотрел на его рану, и лицо его скривилось в отвращении. — Мерзость… Элен, проводи в амбар и устрой нашего героя.

— Хорошо, — Элен махнула головой, позвав Хавенела за собой. — Пойдем, покажу, где ты будешь спать.

Они вошли в средних размеров, ничем не примечательный амбар. Внутри было мрачно, и лишь через небольшое окошко под самым потолком пробивался тусклый свет, освещавший помещение. Неаккуратно сложенная куча сена в темноте была похожа на огромного спящего пушистого зверя, вдоль стен стояли плетеные корзины с овощами и набитые до краев мешки.

— Ну, располагайся, — Элен широко развела руками. — Это, конечно, не гнилая лачуга, но думаю, одну ночь ты выдержишь. — На ее лице мелькнула улыбка. Хавенел сел на сено, сверху вниз осмотрел стоявшую перед ним Элен.

— Раздевайся, — сказала она, застав Хавенела врасплох неожиданностью такого заявления. Казалось бы, они едва знакомы, а тут такое предложение. Хавенела это смутило и сбило с толку.

— Что? — неловко спросил он с еле заметной дрожью в голосе.

— Помогу тебе с перевязкой. Мне нужно видеть рану. Снимай куртку.

— Я сам справлюсь.

— Тебя ранили в плечо, тебе же неудобно будет перевязывать, только хуже сделаешь. Так вдобавок еще и извертишься весь. Давай помогу. Я быстро перевяжу ранку, и ты сможешь спокойно отдыхать, а без меня ты еще долго тут плясать будешь.

— Ладно, ты же ведь все равно не отстанешь. — Хавенелу уже порядком надоела жгучая боль в плече, словно рану посыпали солью и облили спиртом. Еще и кровь не переставала раздражающе течь и пачкать одежду. Он решил избавиться от всего этого сбора неприятных ощущений как можно скорее.

— Снимай весь верх, давай бинты и садись.

Хавенел убрал маску, снял куртку, за ней с тела сошла рубаха с кольчужными рукавами. Элен замерла. Хавенел обладал самой что ни на есть солдатской фигурой — стройной, подтянутой, вот только тело его покрывали шрамы: одни были большие, другие маленькие, а третьи напоминали странные узоры. Порой шрамы нахлестывались друг на друга, как волны в океане. Он залез в сумку на поясе, достал маленький моток бинтов и флакон с полупрозрачной зеленой жидкостью, напоминающей по своему состоянию воду, и протянул их Элен.

— Так, это бинт, а это что такое? — Элен рассматривала флакон, вертя его в руке.

— Это настойка, ускоряющая заживление. Сначала выльешь немного на рану, потом хорошенько смочи ею бинты, — Хавенел сел на сено и медленно вытянул руку в сторону. — Приступай.

Элен вылила немного на рану.

— С-а-й-й, — Хавенел крепко зажмурил глаза и сжал зубы. — Жжется, зараза!

— Терпи, я постараюсь побыстрее, — Элен принялась пропитывать бинты жидкостью, не сводя глаз с изувеченного тела. — Кто это тебя так? — девушка осторожно, как-то приятно, почти до мурашек, провела пальцем по одному из шрамов.

— Люди, больше я ничего не скажу. И раз уж вызвалась, займись, пожалуйста, делом.

— Ну да, как обычно, — Элен приложила мокрый бинт к ране. Хавенел дрогнул. Она начала перевязывать, нежно и аккуратно накладывая каждый новый слой, ловко перекладывая бинт из руки в руку. — Скажи, а ты всегда такой нелюдимый или у тебя по настроению? — она завязала бинт бантиком и снова, против воли, взглянула на шрамы. — Нет, люди на такое не способны.

Хавенел молча встал, накинул рубаху.

— Способны, — он надел куртку, закинул ножны с двумя короткими мечами за спину и зафиксировал их там с помощью заклепок, поправился, помотал перевязанной рукой. Боль ушла.

Элен неподвижно наблюдала за ним.

— Спасибо, — проговорил он и сел на сено.

— Нет, спасибо тебе — и за отца, и за меня, — Элен поправила волосы и села рядом, что вызвало его удивленный взгляд, который был встречен блестящими, как драгоценные камни, зелеными глазами на маленьком овальном лице с тонкими, воистину женственными чертами, розовыми губками и аккуратным треугольным носом. Хавенел был просто вынужден в очередной раз отметить ее красоту. За свою жизнь он знал преступно мало девушек. Элен была самой красивой из них. Этот факт невольно закрепился в его голове. Природа вложила много стараний, если не все, в создание такого прекрасного лика. Ее лицо вдохновило бы любого художника на написание нескольких картин, посвященных ей.

По непонятным для Хавенела причинам ему все больше нравился этот странный, по-особому приятный момент: он и Элен. Ему нравилась ее компания, хоть он и пытался показать обратное, и все по тем же непонятным причинам ему не хотелось, чтобы она уходила. Ощущения, которые он испытывал, были сродни приятному волнению и детскому восторгу.

— Думаю, ты заслужил награду!

Девушка мгновенно накинулась ему на шею, обняла, прикоснулась губами к его щеке, поцеловала, глянула ему в глаза, по-ребячески непринужденно улыбнулась, встала с сена, неспешно отошла, открыла дверь, повернулась.

— Спокойно ночи, Хавенел!

— И тебе, Элен, — сказал он в ответ, провожая ее взглядом.

Элен вышла из амбара, оставив Хавенела наедине с мрачной внутренностью помещения и потихоньку ускользающим вслед за ней удивлением. Он опрокинул все свое тело на кучу.

«Давненько я на мягком не спал», — подумал он, затем закрыл глаза и уснул.