На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме
Монографическое исследование на основе ролевой теории (теории ролей), современных концепций психологии, социологии, конфликтологии и юриспруденции представляет собой нестандартный анализ пенитенциарного процесса. В результате исследования выявляются универсальные факторы, которые приводят процесс исполнения наказания в виде лишения свободы в состояние криминального кризиса. Краеугольным камнем исследования стал вывод о том, что первопричиной конфликтов в местах лишения свободы с криминальной динамикой является наличие у сотрудников архаичной пенитенциарной парадигмы применения власти. Результаты проведённого исследования легли в основу конкретных предложений, реализация которых будет способствовать формированию новой (рациональной) пенитенциарной парадигмы. Монография предназначена для студентов профильных вузов, преподавателей, учёных, сотрудников УИС и в большей степени – для руководителей исправительных учреждений, от которых зависит организация пенитенциарного процесса.
Оглавление
- Введение
- Глава 1. Теоретические и прикладные аспекты криминологического исследования ролей и ролевых конфликтов
- Глава 2. Пенитенциарный процесс и его криминальный генезис
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 1. Теоретические и прикладные аспекты криминологического исследования ролей и ролевых конфликтов
Весь мир — театр.
В нём женщины, мужчины — все актёры.
У них свои есть выходы, уходы,
И каждый не одну играет роль.
1.1. Основные положения ролевой теории
Ролевая теория, или теория социальных ролей, описывает личность посредством усвоенных, принятых индивидом либо вынужденно выполняемых социальных моделей поведения, т. е. ролей, которые обусловлены социальным статусом в конкретном обществе или группе[2].
Статус и роль являются начальными единицами любой социальной системы, благодаря которым описывается многообразие социальных взаимодействий. Личность либо принимает роль, либо не принимает её. А принятие роли зависит как от различных социальных факторов, так и от личностных (состояние здоровья и интеллекта, пол, возраст и т. д.).
Роль есть фиксированный образец поведения — система действий, которые должны выполняться индивидом в соответствии с его социальным статусом. Другими словами, социальная роль — это совокупность ожиданий или требований (экспектаций)[3], которые общество предъявляет к лицу в соответствии с занимаемым им социальным статусом, тем самым обеспечивая устойчивость всей социальной системы.
Структура исполнения социальной роли включает:
• описание поведения, соответствующего данной роли;
• предписание (т. е. требования к этому поведению);
• оценку исполнения роли;
• санкции, которые полагаются за нарушение предписанных требований[4].
Один и тот же индивид может занимать разные статусы и, соответственно, выполнять несколько ролей — как социальных, так и психологических. Ведь, как справедливо отметил Виктор Франкл, «человек — это многообразие в единстве»[5].
Отметим, что совокупность статусов называется статусным набором, а совокупность ролей — ролевым набором[6].
При этом в статусно-ролевом наборе есть приоритетные статусы и роли (которые в основном и формируют модель поведения человека в различных ситуациях), а есть второстепенные.
Опрос показал, что для большинства респондентов приоритетными являются семейные роли (36 % опрошенных), далее следуют профессиональные роли (34,4 %) и политические (8 %)[7].
Независимо друг от друга идеи социальных ролей начали развивать западные учёные в 30-х гг. прошлого века. Основоположниками теории социальных ролей были Э. Дюркгейм, М. Вебер, Дж. Мид, Р. Линтон, Г. Зиммель, Т. Парсонс, Э. Хьюз, Ч. Кули, Т. Шибутани и др. Их исследования получили отражение в различных концепциях, прежде всего в функционалистских и интеракционистских. Среди отечественных учёных ролевая теория личности разрабатывалась В. Г. Немировским, В. А. Ядовым, И. С. Коном, Д. Д. Невирко и др.
Функционалистская концепция построена в основном в рамках социологических исследований, причём изначально она была доминирующей. Теоретические основы социологической ролевой теории закладывались прежде всего М. Вебером, Г. Зиммелем и Т. Парсонсом. Ими разрабатывались проблемы связи индивида и общества, механизмы влияния общества на индивида и наоборот. Указанные авторы внесли большой вклад в объективные аспекты ролевого поведения, а также обосновали функциональное значение ролей, которое заключалось в обеспечении социального порядка.
Считается, что стабильное, но дифференцированное поведение сохраняется в рамках определённых социальных систем, т. к. они выполняют сдерживающие функции, а их участники разделяют ожидания относительно нормального (не выходящего «за рамки») поведения друг друга. Такие согласованные ожидания и представляют собой социальные нормы поведения.
Соответствие роли (поведения индивида) ожидаемым нормам детерминируется тем, что другие участники системы налагают на её носителя санкции, а тот принимает их и усваивает. Кроме того, те, кто входит в определённую социальную группу, уже знают о нормах, которых придерживаются её члены, и могут рассчитывать на то, что их научат (т. е. социализируют). В качестве примера здесь можно привести смену роли со «школьника» на «студента»: абитуриент уже имеет представление о своей будущей роли, но при этом рассчитывает, что ему во всём помогут и многое подскажут, и это касается как новых правил поведения, так и системы обучения.
Подобный подход к исследованию социальной роли характеризует её бессубъектную и операционную сторону, т. е. вид и содержание деятельности к выполнению определённой функции, а также к нормам поведения, предъявляемым обществом к выполнению данной функции. При этом социальная функция проявляется в целостности конкретного вида деятельности и соответствующего ему конкретного способа поведения, типичного для определённой общности.
Итак, по мнению функционалистов, поведение человека может детерминироваться не просто занимаемым положением (статусом и ролью) в системе общественных отношений, но и в первую очередь ожиданиями окружающих, которые могут проявляться как в виде научения, так и в виде санкций или требований.
Интеракционистские ролевые концепции, напротив, опираются на социально-психологический подход, который в большей степени базируется на субъективных детерминантах поведения индивида. Собственно, само понятие роли было введено в научный обиход представителем данной концепции — Дж. Мидом, вместе с тем учёный никак не дефинировал его при изложении своих научных взглядов. Логично, что это понятие было взято им из области драматургии, где оно используется в качестве иносказательного термина, обозначающего феномен схожести социального поведения у разных людей в схожих обстоятельствах. Дж. Мид активно применял такой термин, когда развивал идею «принятия роли другого» для объяснения интеракции или речевого коммуникативного взаимодействия индивидов.
Фундаментальный вклад в развитие ролевой теории привнёс Р. Линтон — автор статусно-ролевой концепции, которая является отправным пунктом всех современных исследований социальных ролей. Для объяснения связи индивида и общества этот учёный стал использовать термины «статус» (конкретное место в системе социальных отношений) и «роль» (поведенческий набор, связанный со статусом).
Таким образом, роль включает в себя конкретную модель поведения, которое общество предписывает человеку с определённым статусом. В связи с тем что роль представляет собой внешнее поведение, она является динамическим аспектом статуса — тем, что индивид должен сделать, чтобы оправдать занимаемое им положение[8].
Согласно интеракционистской концепции, на роли влияют различные силы, а не только уже существующие нормы, применяемые к социальной позиции её носителя. К ним относятся убеждения и установки, которых придерживается индивид, представление носителя роли о себе самом, а также учитывание конкретной ситуации, которая развивается по мере взаимодействия индивида с окружающими. При этом роли не обязательно должны иметь общие элементы, но они, скорее всего, будут весьма схожими у людей, которые сталкиваются с общими проблемами в сходных обстоятельствах.
Статус рассматривался интеракционистами не просто как объективное положение индивида в конкретной социальной системе (группе), но и как набор субъективных ролевых ожиданий, к которым относятся ожидания от наделённых прав (ожидания-права) и выполнения обязанностей (ожидания-обязанности) в процессе исполнения роли.
В такой трактовке со всей очевидностью проявляется характерный для интеракционистской ориентации субъективистский подход к анализу социальных явлений, а также игнорирование содержательной стороны роли как вида общественно полезной деятельности, её отрыв от объективных социальных отношений. Представители ролевых теорий абстрагируются от того факта, что, как справедливо отмечала Л. П. Буева, ролевые ожидания являются не чем иным, как субъективным выражением — «идеальной формой объективных общественных отношений, существующих в социальной практике общества».
Хотя социально-психологический анализ социальной роли и предполагает рассмотрение прежде всего субъективных факторов ролевого поведения, подлинное проникновение в их сущность требует не абсолютизации, а тесного связывания субъективных аспектов ролевого поведения с объективными общественными отношениями, т. к. именно последние и являются в конечном итоге определяющими для формирования в общественном сознании ожиданий-требований, прав и обязанностей, а также способов поведения, соответствующих той или иной роли[9].
Анализ концепций и взглядов ролевой теории позволяет выделить следующие признаки социальной роли:
• роль зависит от занимаемого статуса;
• один и тот же индивид является носителем нескольких ролей;
• роль наделяет правами, обязанностями и возможностями;
• конкретная роль может определять тип поведения;
• роль позволяет человеку реализовать его потребности;
• роль может как достигаться индивидом, так и предписываться ему.
Многообразие ролевых наборов и отношений между ними предполагает их сложную категориальную структуру. Классики ролевой теории подробно изучали данный вопрос, вследствие чего ими были предложены относительно схожие варианты классификаций.
Толкотт Парсонс классифицировал роли по следующим критериям[10]:
1. По степени эмоциональности:
• сдержанность;
• раскованность (бурное проявление).
2. По способу получения роли:
• предписанные;
• завоёванные.
3. По масштабу:
• ограниченные;
• размытые.
4. По формализации:
• действия по правилам;
• произвольные действия.
5. По степени мотивации:
• личная выгода;
• общее благо.
Теодор Сарбин систематизировал роли по «степени принятия и вовлечённости»:
• нулевая (индивид числится носителем роли, но не выполняет её);
• ритуальная (роль выполняется на автомате);
• под гипнозом (исполнение роли под внешним воздействием, против воли);
• невротическое погружение (патологическое выполнение роли);
• максимальное включение (углублённое исполнение роли).
Учитывая, что роль неразрывно связана с социальной системой (если говорить точнее, то совокупность взаимодействий ролей и есть социальная система), её необходимо классифицировать исходя из того, какое положение занимает человек в обществе.
Таким образом, предлагается следующий вариант классификации ролей в зависимости от занимаемого социального положения:
1. Семейно-родственное положение:
• супруг;
• отец;
• мать;
• брат;
• сестра и т. д.
2. Положение на «рынке» (неограниченное количество ролей):
• продавец;
• покупатель.
3. Профессиональное положение (неограниченное количество ролей):
• работодатель;
• управляющий;
• работник;
• государственная служба;
• коммерческий сектор;
• самозанятые и др.
4. Учебно-образовательное положение (неограниченное количество ролей):
• преподаватель;
• ученик.
5. Социально-экономическое положение:
• низший класс;
• средний класс;
• высший класс.
6. Политическое положение (неограниченное количество ролей):
• власть;
• оппозиция и т. д.
7. Положение в религиозных организациях (неограниченное количество ролей):
• духовенство;
• адепты;
• последователи и др.
8. Гражданско-процессуальное положение (неограниченное количество ролей):
• судья;
• истец;
• ответчик и др.
9. Уголовно-процессуальное положение (неограниченное количество ролей):
• судья;
• следователь;
• обвиняемый;
• подозреваемый;
• осуждённый и др.
10. Уголовно-исполнительное положение:
• начальник исправительной колонии;
• воспитатель и др.;
• осуждённый.
Ролям из последнего пункта и посвящено настоящее монографическое исследование.
Приведённая классификация не является исчерпывающей — она лишь демонстрирует множественность ролевых наборов для наглядного представления об исследуемом объекте. Каждой роли присущи свойственные ей рамки и правила поведения, а также стереотипы, которые складываются в разных слоях обществах (например, представление о том, что продавцы обязательно обманывают, обвешивают).
Важно отметить, что роли также подразделяют на формальные и неформальные — их ещё называют институциализированные и неинституциализированные. К первым относятся официально (нормативно) установленные модели поведения в зависимости от занимаемого статуса, положения (например, начальник отдела). Соответственно, вторые представляют собой роли неофициальные (например, теневой лидер в отделе).
Помимо социальных ролей, каждый из нас является носителем и так называемой психологической роли, которая проявляется в личностном отношении к себе, своему назначению.
Психологическая роль представляет собой определённый способ переживания действительности. Как правило, именно она является приоритетной моделью поведения индивида. Это может быть роль:
• героя;
• спасителя/освободителя;
• жертвы;
• победителя;
• проигравшего и т. п.
Психологические роли относятся к диспозиции личности, т. е. характеризуют предрасположенность человека к восприятию действительности и определённому поведению в заданных условиях.
Обобщая полученные сведения, можно прийти к выводу, что роль — это определённая функция, которую выполняет индивид в зависимости от своего статуса (основа функционалистской концепции). В этой связи для понимания причинного комплекса поведения человека важно уяснить закономерность, которую выявил Л. Салливен: этот учёный утверждал, что «форма всегда следует за функцией».
Форма (внешний вид) есть у всего сущего, и это не только то, что можно осязать. Есть форма поведения индивида, форма отношений между индивидами и форма конфликта между ними, в конечном итоге — форма любого процесса, в котором принимают участие люди. Исходя из вывода, сделанного Л. Салливеном, поведение человека (форма) зависит от его роли (функции).
Поведение зависит от роли человека или функции, которую он выполняет в конкретном процессе. Вместе с тем то, как выполняется роль, зависит от особенностей индивида — его психики, мышления, уровня знаний и т. д. (основы интеракционистской концепции). Внутренние мыслительные и эмоциональные установки в совокупности представляют собой целостную парадигму.
Дефиниция «парадигма» происходит от греческого слова «пример», «модель», «образец», «представление» и в данном исследовании употребляется как шаблон мышления, свойственный определённым ролям (см. пар. 2.3).
В конечном итоге поведение индивида определяет не просто его роль (требования, предъявляемые к индивиду), но и его ролевая парадигма (понимание своей роли и роли взаимодействующих индивидов).
Как мы видим, люди исполняют множество ролей. Безусловно, при таком разнообразии различных моделей поведения невозможно обойтись без противоречий — как между ролями одного и того человека (лицемерие, обман и т. д.), так и между ролями разных людей (разногласия, драки, оскорбления и пр.). Подобного рода противоречия и конфликты интересны для криминологического исследования в связи с тем, что способы участия в них, как и способы их разрешения, могут становиться общественно опасными. Таким образом, учитывая, что роль является детерминантой поведения каждого человека, важно установить, может ли она детерминировать преступное поведение и какие роли прямо относятся к преступным.
1.2. Ролевой подход в исследовании личности и поведения преступника
Фундаментальные положения ролевой теории являются на сегодняшний день отправной точкой для исследований в области не только социологии и социальной психологии, но и криминологии.
Проблемы исследования причин, условий и мотивов преступлений, личностей преступников требуют знаний из различных областей наук. Социология (объясняет функцию) и психология (объясняет парадигму) всегда шли авангардом криминологических исследований, особенно в изучении причин насильственных преступлений против личности.
Именно психологи указывают на то, что изучение любой личности, в том числе личности насильственного преступника, есть понимание её как целостного образования, единства всех взаимосвязанных и взаимодействующих свойств и качеств, отображающих связь личности и социального окружения, в котором индивид живёт, воспитывается и проявляет себя[11].
Ролевой подход помогает в изучении личности преступника через занимаемые им в обществе социальные роли и статусы — на работе, в семье и т. д.
Ларри Хьелл и Дэниел Зиглер в своей «Теории личности» сделали вывод о том, что личность преступника может рассматриваться путём анализа его профессии. Например, они установили, что среди лиц, совершающих преступления особой тяжести, 62,7 % — это трудоспособные люди без определённого рода занятий[12].
В учебнике по криминологии под редакцией профессора А. И. Долговой авторы исходят из нормативного понимания роли, когда поведение человека зависит от позиций, занимаемых им в обществе[13]. Особенности данной позиции были подробно рассмотрены в предыдущем параграфе, здесь же важно отметить, что ролевые ситуации особенно важны непосредственно для криминологических исследований, когда:
• индивид лишён социальных статусов, которые позволяют ему ознакомиться с нормами и вести себя в соответствии с требованиями права и морали (т. е. человек находится в деморализованной среде);
• статусный набор связан с противоречивыми требованиями (между статусами и ролями одного индивида возникает конфликт);
• статус индивида прямо диктует исполнение противоправной роли;
• отсутствует преемственность исполнения ролей, что приводит к неподготовленности индивида к соблюдению принятых норм в соответствующем социальном статусе (это влечёт нарушение правил охраны труда, халатность и т. п.);
• индивид исполняет одну роль, а ориентируется на другую[14].
Анализ различных видов преступлений, преимущественно совершаемых с применением насилия, позволяет сделать вывод о том, что с помощью основных положений ролевой теории, которая раскрывает механизм поведения индивида, можно дать объяснение и, соответственно, прогноз по целому ряду преступных деяний.
Во-первых, видится логичным использовать ролевой подход в исследовании личностей маньяков и серийных убийц. Нередко мотивом их насильственных действий является взятая на себя роль «мстителя», «спасителя», «освободителя» и т. п. Это видно из приведённых ниже примеров наиболее ярких ролевых мотивов преступного поведения.
Александр Бычков по кличке Рэмбо, Хищник или Белинский каннибал считал своей миссией освобождение города от бродяг и бомжей. В общей сложности следствием доказана его причастность к девяти убийствам в период с 2009 по 2012 г. в городе Белинском Пензенской области.
Судом было установлено, что у Бычкова сформировалось негативное отношение к лицам, злоупотребляющим спиртными напитками и ведущим бродяжнический образ жизни. Совершенные убийства он описывал в личном дневнике. При осмотре его квартиры правоохранителями было обнаружено огромное количество фильмов ужасов и триллеров со сценами насилия.
Судебной психолого-психиатрической экспертизой было доказано, что Александр Бычков страдает смешанным расстройством личности. В марте 2013 г. суд назначил ему наказание в виде пожизненного лишения свободы[15].
Роль «освободителя» пытался играть и Сергей Ряховский, он же — Лесной монстр из Салтыковки, Балашихинский потрошитель.
Ряховский видел свою миссию в «очищении» населения от гомосексуалистов и считал, что «после смерти представители секс-меньшинств пройдут через реинкарнацию и станут “нормальными”»[16].
Свою роль в «очищении» мира от алкоголиков, бомжей и различных асоциальных личностей видел и т. н. Битцевский маньяк — Александр Пичушкин.
Пичушкин знакомился со своими жертвами под различными предлогами и заманивал в Битцевский парк, где (обычно после совместного распития алкоголя) сбрасывал их в коллекторы. Большинство людей погибали при падении или умирали от утопления или переохлаждения. Цитата из речи этого преступника характерно описывает роль, которую он сам себе присвоил и выполнял: «Всё это время я чего хотел, то и делал… Вот уже 500 дней я нахожусь под арестом, и все эти дни огромное количество народа решает мою судьбу — менты, следаки, судьи, прокуроры, присяжные, эксперты… Сотни людей решают судьбу одного человека, тогда как я один решил судьбу 6З человек! Нет, пожалуй, 60 — троих можно не считать… Я один был для них прокурором, присяжным, судьёй и палачом. Выполнил все ваши функции. Я был почти что бог! Почувствуйте разницу…»[17]
Последователи Александра Пичушкина называли себя Чистильщиками (Павел Войтов, Елена Лобачева, Артур Нарциссов, Максим Павлов и Владислав Каратаев). Эта преступная группа совершила не менее 15 убийств. Жертвами Чистильщиков становились лица, которые, по их мнению, нарушали нормы поведения, — бомжи, попрошайки и алкоголики[18]. Свою роль они так же видели в «очищении города».
Во-вторых, ролевой мотив чётко прослеживается в субъективной стороне преступлений экстремистской направленности и террористического характера. Действия, направленные на возбуждение ненависти либо вражды, на унижение достоинства человека по признакам пола, расы, национальности, языка, происхождения, отношения к религии или принадлежности к социальной группе (ст. 282 УК РФ), а также на совершение любых преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти (п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ), чётко характеризуют аналогичную конкретную роль «спасителя», «борца» «освободителя», «мстителя» или «судьи».
Особую общественную опасность такое поведение представляет, когда по указанным мотивам совершаются убийства (ст. 105 УК РФ), нанесение тяжкого вреда здоровью (ст. 111 УК РФ), террористические акты (ст. 205 УК РФ) и т. п. Как правило, роли «борца» и «освободителя» по идеологическим и другим мотивам исполняются хорошо структурированными организациями, внутри которых присутствует распределение ролей по армейскому типу («руководитель», «боец», «разведчик» и т. д.) и строгая дисциплина.
Приведём наиболее характерные примеры ролевых преступлений по мотивам межнациональной розни.
В первую очередь это «Боевая организация русских националистов», члены которой «во имя идеи» совершили серию громких убийств своих идеологических противников (участников антифашистских движений). Данная организация относилась к т. н. неонацистским группировкам. Все её члены были осуждены и приговорены к различным срокам лишения свободы, вплоть до пожизненного.
Ещё один пример — «Боевая террористическая организация», которая так же относилась к организациям неонацистского толка. В ней была жёсткая дисциплина, применялись методы конспирации. Лидер группировки считал своей личной целью, как и целью всей организации, «очистить» Санкт-Петербург от представителей других рас. Её членами совершено более десяти убийств, в том числе с особой жестокостью. При этом несколько убитых являлись бывшими членами этой группировки — их подозревали в предательстве.
Аналогичными по стилю и характеру совершаемых общественно опасных деяний являются преступления со стороны группировок радикального религиозного толка. Вместе с тем по масштабам нанесённого ущерба для современного общества радикальные исламистские организации занимают на сегодняшний день лидирующие позиции. «Аль-Каида», «Братья-мусульмане», ИГИЛ[19] и прочие насчитывают сотни тысяч человек. Для них характерна выстроенная иерархия, система финансирования, своя идеология, лояльные правоохранительные и судебные органы и т. д. Фактически подобные организации подменяют собой официальные органы власти. Для всех их участников наиболее важна религиозная принадлежность, при этом действует принцип «кто не с нами, тот против нас».
В-третьих, ролевые преступления свойственны преступникам «артистического» типа — т. е. лицам, которые именно играют роль преступников. Для них характерно совершать преступления имущественного характера: кражи (ст. 158 УК РФ), мошенничество (ст. 159 УК РФ), грабёж (ст. 161 УК РФ) и др. Они относятся к тому типу правонарушителей, которые совершают преступления не ради выгоды, а ради игры. Американский психолог Эрик Берн писал, что такие люди получают большее удовольствие, обманывая полицию, чем от награбленного богатства[20]. При этом игрок сам решает, когда будет пойман. Роль «грабителя» — судьба игрока, пишет Э. Берн, и у каждого есть свой способ действия, чтобы быть пойманным. Так что он может осложнить или облегчить эту задачу для полиции[21].
Одним из самых известных преступников, который играл подобную роль, был Фрэнк Абигнейл. Свою известность он приобрёл из-за мошеннических действий (кстати, на основе его мемуаров был снят художественный фильм «Поймай меня, если сможешь»).
Фрэнк убежал из дома в 16 лет после развода родителей, который стал большим стрессом для семьи. Разработав схему обналичивания чеков, молодой человек совершил различные правонарушения в 12 странах. За свою преступную «карьеру» он сумел несколько раз сменить образ и полностью перевоплощался после того, как понимал, что полиция вышла на его след. Абигнейл был задержан полицией во Франции, когда решил прекратить такую жизнь, а после того, как «наигрался», стал консультантом спецслужб по вопросам борьбы с мошенничеством в финансовой и банковской сферах.
В-четвертых, самый масштабный ролевой принцип совершения преступлений присутствует у категории, противоположной только что рассмотренной. Здесь имеются в виду профессиональные преступники, т. е. лица, для которых преступление — это профессия, способ зарабатывания денег. И если люди предыдущего типа получают удовольствие от игры, обманывая полицию, то данные лица совершают циничную «работу» с целью материальной выгоды.
Дефиниции «профессиональный преступник» и «профессиональная преступность» в отечественной криминологии представлены в основном для описания рецидивной преступности либо идеологически ангажированных представителей преступного сообщества (лиц, придерживающихся норм т. н. криминальной субкультуры, — воров в законе, авторитетов и т. д.)[22]. В связи с этим в основном профессиональными преступниками называют тех, кто совершает преступления имущественного характера — как правило, кражи (ст. 158 УК РФ), грабежи (ст. 161 УК РФ) и разбои (ст. 162 УК РФ).
Так, А. И. Гуров использовал понятие профессиональной преступности для описания совокупности преступлений, совершаемых с целью извлечения основного или дополнительного дохода лицами, для которых характерен криминальный профессионализм (криминальная профессия)[23].
Артемьев Н. С. и Забелич А. А., исследуя вопросы профессиональной преступности, сделали вывод о наличии всего двух типов профессиональных преступников: старой и новой формации. К старой формации они относят осуждённых, в том числе т. н. «воров в законе», распространяющих воровские традиции, основанные на справедливости, а к новой — осуждённых-лидеров, которые перетрансформировали «воровской закон» в сторону послабления[24].
Безусловно, приверженцы криминальной «воровской» идеологии обладают определённым преступным «профессионализмом». В основном этот криминальный «профессионализм» связан с умением выполнять эксклюзивные действия, направленные на отъём денег (например, доставать деньги из кармана незаметно для окружающих). Вместе с тем подобные «профессии» фактически ушли с рынка «криминального труда».
Но если говорить об упомянутых т. н. «ворах в законе», то преступление для них — это не профессия, а образ жизни. Сам «вор в законе», безусловно, выполняет определённую роль, но это не профессиональная роль.
С точки зрения ролевой теории профессиональный преступник — это человек, у которого в стандартном ролевом наборе (семейно-родственное, гражданско-правовое, религиозное положение и т. д.) есть роль профессиональная, но данная профессия предполагает совершение действий, квалифицируемых как преступление. При этом его идеологическая принадлежность к криминальной субкультуре может как присутствовать, так и отсутствовать (и даже прямо отвергаться). Выражаясь фразеологически, «it's not personal, just business»[25]. Таким образом, понятия «профессиональный преступник» и «профессиональная преступность», рассмотренные с позиций ролевой теории, понимаются гораздо шире, чем это принято в классической отечественной криминологии.
Исходя из данной гипотезы, к профессиональным преступникам могут относиться лица, освоившие преступные профессии, которые будут перечислены ниже.
Киллер, или наёмный убийца, т. е. лицо, совершающее убийство по найму (п. «з» ч. 2 ст. 105 УК РФ). Данное преступление квалифицируется как убийство по найму при получении исполнителем материального или иного вознаграждения (п. 11 Постановления Пленума Верховного суда РФ от 27.01.1999 № 1 (ред. от 03.03.2015) «О судебной практике по делам об убийстве»). Киллер — это пример классической преступной «профессии», он совершает преступления без учёта личных мотивов.
Фальшивомонетчик, т. е. лицо, занимающееся изготовлением поддельных денег или ценных бумаг (ст. 186 УК РФ). Подделка монет является одним из древнейших преступлений, которое появилось одновременно с изготовлением первых денег. Известно, что самая старая фальшивая монета — копия серебряной монеты VI в. до н. э. с греческого острова Эгина[26].
Современные исследования учёных показывают, что фальшивомонетничество является наиболее сложным экономическим преступлением[27], что предполагает определённую степень профессионализма в данной области. Фактически уровень современной компьютерной техники (копировальные аппараты, принтеры, сканеры и т. д.), а также специализированное программное обеспечение, используемое преступниками, позволяют изготавливать денежные купюры, максимально схожие с оригиналом. Так, злоумышленникам удаётся имитировать магнитную полосу, выпуклый шрифт и даже водяные знаки. Это тоже говорит о том, что среди фальшивомонетчиков есть своего рода «специалисты» в различных областях, которые отличаются по качеству изготавливаемой ими продукции.
Фальсификатор — человек, который за денежное вознаграждение занимается изготовлением фальшивых документов (паспортов, водительских прав и т. д.). Подобные преступные деяния квалифицируются по ст. 327 УК РФ.
«Решала», или лоббист, — человек который за денежное вознаграждение оказывает незаконные посреднические услуги в разрешении проблем с законом и в различных спорных ситуациях. Действия таких лоббистов, как правило, квалифицируются либо как посредничество во взяточничестве (ст. 291.1 УК РФ), либо как мошенничество (ст. 159 УК РФ).
Сутенёр, или организатор занятия проституцией (ст. 241 УК РФ), — специфическая преступная профессия, представляющая целое «бюро услуг».
Наркоторговец (ст. 228.1 УК РФ) и торговец оружием (ст. 222 УК РФ) — наиболее сложные виды преступлений, совершающихся в мировом масштабе, которые охватывают львиную долю всех зафиксированных преступных доходов. Лица, вовлечённые в данные процессы, занимают разные профессиональные ролевые позиции. Например, изготовление наркотиков требует определённых знаний в области химии, поэтому на роль изготовителей запрещённых веществ подбираются лица с узкой специализацией.
Хакер — лицо, которое осуществляет неправомерный доступ к компьютерной информации (ст. 272 УК РФ). Это относительно современная преступная профессия на фоне всех вышеперечисленных, но вместе с тем быстроразвивающаяся и адаптирующаяся ко всем изменениям. Говоря языком бизнеса, хакерство представляет собой профессию по типу B2B[28]. Таким образом, хакер является специалистом в области IT-технологий, которого нанимают за денежное вознаграждение для совершения определённого рода операций по взлому информационных систем и обходу блокировок.
Приведённые примеры не являются исчерпывающими, потому что профессиональных категорий преступников объективно гораздо больше. Стоит отметить, что какие-то виды профессиональных преступлений исчезают, какие-то появляются, какие-то видоизменяются — и это нормальный, естественный процесс. Учитывая, что всё-таки это, хоть и преступные, но профессии, они подстраиваются под существующую экономическую реальность, представляя её теневую область.
И наконец, в-пятых, ролевой подход исследования преступности применим для изучения различных должностных преступлений. В широком смысле к ним относится в целом злоупотребление властью (abuse of power). В уголовно-правовом аспекте специальные виды должностных преступлений квалифицируются как злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ), получение взятки (ст. 290 УК РФ), служебный подлог (ст.292 УК РФ), халатность (ст.293 УК РФ) и пр.
Восприятие «власти», которой наделяется индивид благодаря должностным полномочиям, не как ответственности, а как возможности стирает моральный порог в отношениях к людям, зависимым от него (это могут быть как подчинённые сотрудники, так и граждане, которые обращаются к должностному лицу). Происходит формализация отношений, что в своих крайних (критических) пределах приводит к «обезличиванию» ролей, находящихся статусом ниже. Статус и роль таким должностным лицом воспринимается как «властитель», т. е. тот, кто может «повелевать» в зависимости от своей системы ценностей, представлений о справедливости и пр., а не с точки зрения допустимых норм закона.
Наиболее характерным примером крайней формы злоупотребления властью является чрезвычайное происшествие в ОВД «Дальний» г. Казани, которое произошло в марте 2012 г. За хулиганство в отдел доставили ранее судимого гражданина. В «профилактических» целях несколько сотрудников полиции избили задержанного и в ходе избиения засунули в задний проход бутылку от шампанского. Прибывшая бригада скорой помощи госпитализировала мужчину с диагнозом «разрыв прямой кишки». От полученных травм он скончался[29].
Подобная система не способствует искоренению преступности, а, напротив, приводит к её порождению.
Об этом свидетельствует следующий пример. В сентябре 1998 г. в Нижегородской области был задержан гражданин М. по подозрению в изнасиловании и убийстве гражданки С.
М. стал отрицать свою вину, и к нему были применены пытки с использованием электрического тока. Под пыткой он сознался в изнасиловании и убийстве. Находясь в шоковом состоянии после пыток, он выпрыгнул из окна кабинета, разбив стекло головой. Упав на мотоцикл, стоявший во дворе ОВД, М. получил тяжёлый перелом позвоночника с размозжением спинного мозга и ряд других травм.
В тот же день гражданка С. вернулась домой[30].
Особенностью должностных преступлений является их обусловленность действующей системой отношений в коллективе, наличием «корпоративной этики», а также постановкой нереалистичных или неадекватных задач руководством. Например, это используемое в практическом обиходе правоохранительных органов понятие «палочной системы», которое означает, что эффективность конкретного подразделения зависит от количества возбуждённых уголовных дел. При этом происходит ежемесячное, ежеквартальное и ежегодное сравнение показателей с аналогичным показателем прошлого периода. Практики нередко отмечают абсурдность задач, которые может ставить руководство[31], а именно: составление определённого количества административных протоколов в день (без какой-либо цели и привязки к действительности), возбуждение определённого количества уголовных дел по конкретным статьям в месяц (несмотря на то, сколько реально было совершено преступлений) и т. д.
В ходе анализа мнения сотрудников полиции в рамках исследования «палочной системы», проведённого Е. С. Бердышевой, установлено, что «данная система способствует подмене содержательных целей деятельности формальными: выдвигает на первый план погоню за показателями, а не реальную работу»[32].
Таким образом, причина формализма, который приводит к служебным подлогам, злоупотреблению и превышению полномочий либо вовсе обезличиванию или дегуманизации граждан, состоит в том, что сотрудники находятся в такой системе отношений, при которой без нарушений закона или фальсификации невозможно удовлетворить требования вышестоящего руководства. Сотрудник (или любое другое должностное лицо) как часть большой системы должен соответствовать её запросам. В противном случае он будет «заморожен», т. е. лишён возможности карьерного роста либо уволен.
Итак, ролевой подход эффективно применим к исследованию личности и поведения совершившего любое преступление. При данном подходе дефиницию «преступление» можно определить как способ удовлетворения потребности или достижения цели (решения задач) конкретной роли. Одни роли прямо относятся к преступным, т. е. это индивиды, для которых преступление является профессией или способом зарабатывания денег (материальная потребность). Вторые роли психологические — индивиды, для которых преступление представляет собой способ достижения «высших», «благородных» целей (нематериальная потребность). И третьи роли — должностные или системные, для которых преступление есть способ «решения» поставленных задач (необходимость).
Данное разделение является чисто теоретическим и весьма относительным, ведь в реальной жизни происходит комбинирование ролей («ролевой набор», см. пар. 1.1) — например, использование должностной роли для незаконного обогащения и т. д. В любом случае преступное поведение ролей мотивировано либо внутренними потребностями (материальными или нематериальными), либо необходимостью (внешние факторы, цели, задачи, требующие решения, и пр.).
Исследование взаимодействия между ролями (в особенности противоречий, возникающих при взаимодействии) покажет характерные для конкретной социальной системы рамки допустимого поведения и тем самым позволит впоследствии ответить на вопрос о том, что в большей степени провоцирует преступное поведение конкретной роли — сам индивид (психологические особенности человека) либо система (требования, предъявляемые к роли, и пределы допустимого поведения).
Прежде чем приступить к результатам исследования узкоспециальной проблематики настоящего монографического исследования, рассмотрим ещё одно социальное явление, которое является индикатором любого процесса, — конфликт. Фиксация конфликта в любой социальной системе говорит о наличии противоречий между взаимодействующими ролями в процессе, который обеспечивает данная социальная система. Стабильность системы (а значит, и процесса) будет зависеть от того, каким способом решаются противоречия и конфликты — насильственным или ненасильственным.
1.3. Понятие и виды межролевых насильственных конфликтов
В центре любой модели поведения лежит либо внутриличностный, либо внутриролевой конфликт, который трансформируется в конфликт межличностный или межролевой. Специалисты отмечают, что причина конфликта в отношениях (т. е. причина межличностного конфликта) заключается в противоречивости или неопределённости ролевых ожиданий[33].
Внутриличностный конфликт относится к психологической плоскости и проявляется в противоречии между личным ожиданием индивида (желания или потребности) и реальностью (возможностью). В отличие от него, внутриролевой конфликт проявляется в противоречии между разными или даже противоположными ожиданиями окружающих от индивида (необходимостью) и реальностью (возможностью). Глубина конфликта определяет характер преступного поведения человека в конкретных условиях, а также возможные общественно опасные последствия от взаимодействия лиц с глубоким внутриличностным и внутриролевым конфликтом.
В свою очередь любая личность, пребывая в состоянии внутреннего конфликта, постоянно будет находиться и в состоянии конфликта внешнего — межличностного или межролевого.
Этимологически термин «конфликт» происходит от латинского слова conflictus — столкнувшийся. В основе каждого конфликта лежит какое-либо противоречие, а конфликтующие стороны стремятся решить возникшее противоречие тем способом, который для них приемлем и, по их мнению, наиболее эффективен. Поэтому в ходе конфликта двух и более индивидуумов могут совершаться насильственные преступления — избиения и даже убийства.
Используя категорию конфликта, криминология, как и в исследовании ролей, преимущественно опирается на психологический и социологический подходы. Психические (внутриличностные) конфликты являются в определённой степени мотиваторами поведения. Но когда психические конфликты затягиваются и не разрешаются, это приводит к патологии — неврозам и т. п. Социальные конфликты между ролями, группами и обществами возникают в связи с ценностными ориентациями, жизненными целями, статусами, властью и распределением ограниченных благ.
В той или иной степени закономерности развития и урегулирования внутриличностных конфликтов, основываясь на психотерапевтической практике, описывали З. Фрейд, А. Адлер, К. Юнг, Э. Эриксон, Э. Берн, В. Франкл, К. Хорни и др. Несмотря на имеющиеся разногласия между своими концепциями, они внесли неоценимый вклад в практику терапии внутриличностных конфликтов, в том числе у лиц, допускавших нарушение уголовного законодательства.
Исследованию ролевых конфликтов были посвящены работы следующих учёных: У. Гуд, Дж. Тоби, Дж. Шпигель, Дж. Скотт, Д. Дэн, Ч. Ликсон, Р. Парк, Н. Гросс и др.
Во избежание путаницы между понятиями «внутриличностный конфликт» и «внутриролевой конфликт» ещё раз проведём параллели: внутриличностный конфликт — это психологическое состояние, при котором индивид находится во внутреннем противоречии между своими мотивами, желаниями, обязанностями и т. д. Таким образом, это более широкое понятие по отношению к внутриролевому конфликту, который ограничивается противоречиями между обязанностями. Важно уяснить, что внутриличностный конфликт может стать следствием конфликта внутриролевого, потому что, помимо требований к поведению человека, которые могут противоречить друг другу, сама личность предъявляет к себе определённые требования, при этом имея собственные интересы, желания и требования к другим.
Данное исследование является узкоспециальным, поэтому ограничится только ролевыми конфликтами, но с учётом личностных интересов и психологических особенностей.
Конфликт между ролями — следствие внутриролевых конфликтов, потому что именно в ходе решения внутренних противоречий индивид принимает решение и совершает некий акт (требование/просьба), направленный на оппонента, находящегося в его системе отношений. В свою очередь индивид, на которого был направлен акт, отвечает контрдействием (выполняет требование/просьбу, отказывается от выполнения или предъявляет взаимные требования/просьбу). Психологи ещё называют этот процесс «стимул и реакция». Межролевой конфликт в широком смысле представляет собой противоречия между индивидами по поводу понимания противоположных ролей, т. е. это система взаимных или односторонних требований, предъявляемых одной ролью к другой.
В качестве примера рассмотрим семейные отношения. Супруг и супруга (роли — «муж» и «жена») в семейных отношениях наделены равными правами и разными обязанностями. Каждый из них предъявляет к исполнению противоположных обязанностей разные требования. По отношению друг к другу они являются субъектами ролевого влияния (далее — субъекты влияния). При этом к исполнению ролей, в зависимости от собственного представления и понимания, предъявляют требования родители супруга (супруги), дети и другие родственники. Помимо ближнего круга, влиять на роль могут и различные социальные службы, СМИ, развлекательные и научные программы и т. д. (см. рис. № 2). Таким образом, круг влияния на роль расширяется, т. к. расширяется количество субъектов с разной степенью влияния (от требований, предъявляемых к роли, до просьб и предложений).
Рис. № 2
При этом чем больше влияние на человека (либо человек больше подвержен влиянию), тем менее он свободен в действиях и тем более он действует исходя из необходимости.
Между разными субъектами влияния при этом будут, скорее всего, противоположные взгляды на семейные отношения и обязательства супругов. В результате этих противоречий неминуем межролевой конфликт, справиться с которым можно только в том случае, если каждый из исполнителей решит для себя, что подразумевают роли «муж» и «жена», и когда они обсудят границы обязательств между собой.
Межролевые конфликты, их развитие или эскалация могут приобретать крайне деструктивные формы, которые ведут не к развитию отношений, а к кризису, разрушениям. Более того, они выходят за рамки не только морали или нравственности, но и закона, приводя к унижению человеческого достоинства, причинению морального, физического вреда и даже убийству. Причиной подобных стратегий поведения являются неадекватные требования к ролевому поведению как со стороны субъектов влияния, так и личных требований индивида.
Классическими примерами деструктивных форм масштабных конфликтов являются: войны, массовые беспорядки, захват заложников, террористические акты. Менее масштабными, но не менее деструктивными межролевыми конфликтами являются: убийства (например, муж убивает жену на почве ревности), клевета (например, политик распространяет заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство его оппонента), превышение должностных полномочий с применением специальных средств (например, полицейский нанёс задержанному необоснованный удар) и т. д.
Сферы, в которых возникают межролевые конфликты с общественно опасными стратегиями поведения участников, различны. Сама по себе стратегия не имеет прямой зависимости от той или иной сферы, но определяется непосредственным участником конфликта и, соответственно, ролью, которую он выполняет.
Между тем есть сферы, в которых межролевой конфликт всегда остаётся зоной повышенного внимания:
• во-первых, это военные конфликты — локальные и др.;
• во-вторых — уголовно-правовая сфера (сфера борьбы с преступностью);
• в-третьих — сфера закрытых учреждений и «герметичных» коллективов (армия, места лишения свободы, психиатрические медицинские учреждения, учебно-воспитательные учреждения закрытого типа);
• в-четвертых — семейно-бытовая сфера и др.
Таким образом, первыми видовыми признаками межролевых конфликтов будут, во-первых, субъекты конфликтов, во-вторых — масштаб конфликта, в-третьих — сфера взаимодействия.
Крайне деструктивные и общественно опасные формы ролевого конфликта носят насильственный характер. Согласно определению Всемирной ассоциации здравоохранения, насилие — это «преднамеренное применение физической силы или власти, действительное или в виде угрозы, направленное против себя, против иного лица, группы лиц или общины, результатом которого являются (либо имеется высокая степень вероятности этого) телесные повреждения, смерть, психологическая травма, отклонения в развитии или различного рода ущерб»[34].
В семейных отношениях насильственный межролевой акт требования будет звучать примерно так: «Ты — моя жена и не должна одевать короткую юбку. Если сделаешь это, я тебя ударю».
Опираясь на вышеприведённую дефиницию, определим виды насилия:
а) угроза применения физической силы;
б) применение физической силы.
Таким образом, использование в ходе конфликта угроз применения или фактическое применение физической силы есть насильственный способ участия в конфликте и его разрешения. Иными словами, подобные конфликты являются насильственными.
Это следующий видовой признак межролевого конфликта, который в свою очередь подразделяется на угрозы и фактические действия.
Первый подвид насильственного межролевого конфликта — угроза. Этимология данного слова означает обещание причинить вред или запугивание.
В уголовно-правовом аспекте угроза применения насилия квалифицируется по ст. 119 УК РФ («Угроза убийством или причинением тяжкого вреда здоровью»). Отдельные квалифицирующие признаки есть и в ч. 1 ст. 318 УК РФ, когда высказываются угрозы применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей. Также данный квалифицирующий признак присутствует в ст. 321 УК РФ («Дезорганизация деятельности учреждений, обеспечивающих изоляцию от общества»), когда высказываются угрозы применения насилия в отношении осуждённого с целью воспрепятствовать его исправлению или из мести за содействие администрации исправительного учреждения (ч. 1 ст. 321 УК РФ), угрозы применения насилия в отношении сотрудника исправительного учреждения (следственного изолятора) в связи с осуществлением им служебной деятельности (ч. 2 ст. 321 УК РФ).
Второй подвид насильственного межролевого конфликта — применение физической силы, которое влечёт телесные повреждения, смерть, психологическую травму или какой-либо ущерб.
Телесные повреждения квалифицируются в зависимости от тяжести вреда, нанесённого здоровью: ст. 111 УК РФ («Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью»), ст. 112 УК РФ («Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью»), ст. 115 УК РФ («Умышленное причинение лёгкого вреда здоровью»), ст. 116 УК РФ («Побои»), ст. 116.1 УК РФ («Нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию»), ст. 117 УК РФ («Истязание») и др.
Убийство, именно как подвид насильственного способа участия в конфликте или его разрешения, квалифицируется следующими пунктами ст. 105 УК РФ: п. «б» ч. 2 («Убийство лица или его близких в связи с осуществлением служебной деятельности или выполнением общественного долга»); п. «е.1» ч. 2 («Убийство по мотиву кровной мести»), п. «л» ч. 2 («Убийство по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной, религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении социальной группы»).
Отдельно отметим убийство, совершённое по найму (п. «з» ч. 2). В данном случае одна из конфликтующих сторон для разрешения противоречий привлекает третью (независимую) сторону для насильственного способа участия в конфликте.
Остальные виды убийств не относятся именно к насильственным конфликтам, если между потерпевшим и преступником на момент совершения общественно опасного деяния не было и не могло быть противоречий, а преступление не являлось способом их разрешения.
По мнению психологов, такая травма может быть связана с физическим воздействием на человека[35]. При этом психологическая травма может стать катализатором различных психических расстройств, которые в разной степени влияют не только на область психики человека (поведение и т. д.), но и на его физическое состояние в целом (старение, паралич, нарушение работы сердца, желудка и др. органов). Связь психики и тела доказана многими медицинскими и психологическими исследованиями. Смежное направление в науке, изучающее влияние психологических факторов на возникновение и развитие телесных заболеваний, получило название «психосоматика».
Ряд статей УК РФ предусматривает санкции за нанесение различных психологических травм, однако не конкретизируя, что это такое. В рамках данного исследования в качестве примера ещё раз приведём ст. 111 УК РФ, в которой причинение тяжкого вреда здоровью рассматривается в том числе как причинение психологических расстройств, и ст. 117 УК РФ, где истязание — это не только физические, но психические страдания.
Несмотря на предусмотренные санкции, в уголовно-процессуальном аспекте этот вопрос остаётся достаточно сложным. Документирование психологических травм, которые были получены в результате насилия, является крайне трудной процедурой — из разряда «нельзя потрогать». Поэтому в качестве выхода представляется целесообразным на законодательном уровне априори признать, что человеку, к которому применялось насилие, необходима реабилитация в специализированных психологических центрах.
Итак, межролевой насильственный конфликт — это насильственная форма требований выполнения обязательств, которую применяет один человек к другому в результате возникших между ними противоречий.
Классифицируются межролевые насильственные конфликты следующим образом:
1. По ролям (муж/жена, полицейский/грабитель);
2. По масштабу или количеству участников: два и более;
3. По сфере взаимодействия:
3.1. Военный конфликт;
3.2. Уголовно-правовая сфера;
3.3. Сфера закрытых учреждений;
3.4. Семейно-бытовая сфера и т. д.
4. По форме насилия:
4.1. Угроза применения насилия;
4.2. Физическое и психологическое воздействие:
4.2.1. Нанесение телесных повреждений;
4.2.2. Убийство;
4.2.3. Психологическая травма и др.
Межролевые конфликты происходят в одной ролевой системе между людьми с разными ролями, имеющими нечто общее. И в каждой системе, помимо установленных правил (например, норм закона), есть своя ролевая парадигма.
Поэтому насильственные способы участия в конфликте — это тоже следствие либо роли, либо ролевой парадигмы. И чтобы понять, в чём источник насилия, необходимо исследовать не только роль, но прежде всего саму ролевую парадигму.
Выбор способа анализа любого процесса с точки зрения конфликта обусловлен практической пользой конфликтов: они выступают в качестве индикаторов состояния любой социальной системы, указывают на имеющиеся недостатки и обосновывают необходимость изменений. Деструктивные конфликты прямо указывают не только на имеющиеся противоречия в отношениях, но и на вредоносную ролевую парадигму.
Наличие конфликтов для любых организаций и общества в целом является нормальным состоянием, потому что общество без противоречий — это утопия. Общественную же опасность вызывают деструктивные способы участия в конфликтах и их разрешения. Поэтому, говоря о пенитенциарных конфликтах, стоит обратить особое внимание на их криминогенность.
Оглавление
- Введение
- Глава 1. Теоретические и прикладные аспекты криминологического исследования ролей и ролевых конфликтов
- Глава 2. Пенитенциарный процесс и его криминальный генезис
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги На пути к новой пенитенциарной ролевой парадигме предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
6
Зосименко И. А. Социология в схемах / Зосименко И. А., Чернов В. А. Ульяновск: УлГТУ, 2010. С. 151.
7
Опрос осуществлялся в системе «Яндекс. Взгляд» 24.02.2021, в нём приняло участие 125 респондентов.
8
Линтон Р. Культурные основания личности // Антология исследований культуры. Символическое поле культуры. М.: Петроглиф, 2011. С. 74–114.
11
Антонян Ю. М., Еникеев М. И., Эминов В. Е. Психология преступника и расследования преступлений. С. 11; Еникеев М. И. Основы общей и юридической психологии. С. 188.
13
Криминология: Учебник для вузов / Под общ. ред. д. ю. н., проф. А. И. Долговой. — 3-е изд., перераб. и доп. — М.: Норма, 2005. С. 340.
17
https://ru.wikipedia.org/wiki/Пичушкин, _Александр_Юрьевич#cite_note-lenta-1 (дата обращения: 01.12.2020).
22
См.: А. И. Алексеев, Ю. М. Антонян, А. И. Долгова, Н. И. Карпец, Н. Ф. Кузнецова, А. И. Гуров и др.
24
Артемьев Н. С., Забелич А. А. Характеристика профессиональной преступности и личности профессионального преступника // Актуальные вопросы борьбы с преступлениями. 2017 № 1. С. 36.
25
«Ничего личного, только бизнес». Автором выражения предположительно является Отто Берман — бухгалтер бандита времён сухого закона в США Артура Флегенхаймера (он же Голландец Шульц).
27
Ахмедханова Самира Т., Ахмедханова Сабина Т., Кахбулаева Э. Х. Анализ деятельности правоохранительных органов по выявлению и раскрытию преступлений в сфере ценных бумаг // Символ науки. № 10/2018. С. 61.
32
Бердышева Е. С. «Палка о двух концах»: система оценивания эффективности деятельности правоохранительных органов АППГ+1 в восприятии сотрудников // Человек. Общество. Управление, 2013, № 1. С. 130–131.
33
Кови, С. Р. Семь навыков высокоэффективных людей: Мощные инструменты развития личности — М.: Альпина Паблишер, 2012. С. 665.
