Альтернатива

Никита Каховка

Эта книга – размышление. Книга, изменяющая действительность… нашу повседневную жизнь. Совсем не важно, кто здесь герой, кто негодяй. Ведь в этом мире все поровну белое и черное… переплетено. Это попытка найти золотую середину между светом и тьмой, добиться равновесия на канате, натянутом над пропастью… найти свою альтернативу… свой ответ. Все мы, хотим того или не хотим, участвуем в общем событии, но каждый по-разному. Альтернатива – всего лишь выбор пути в движении… к… Книга содержит нецензурную брань.

Глава 5

Альтернатива

Радость в жизни.

«Черт возьми, снова эти слова выскочили, — задумался Кольман. — Алкоголь как радость в этой жизни. Смешно. А я, такой себе злодей, отнимаю эту радость. Снова смешно. И как теперь они будут жить, без радости? Жить… без радости… алкоголь как радость… так вот, значит, что со мной!».

Молодой человек замер.

Вот оно что. Он лишил себя искусственной эмоции, именуемой «радость». Того самого потрясения, эйфории, эмоционального всплеска, вызванного именно алкоголем. Наркотическим веществом. Веществом, вызывающим зависимость.

Его состояние, как он любил выражаться, застряло на отметке «ноль». Строго посередине между минусом и плюсом. Между белым и черным. В безжизненном положении. И от этого было пусто — «то ли во мне, то ли вокруг меня». Совершенно пропал интерес — Жить, как и к самой Жизни. Нужно было срочно шагнуть и неважно, в какую сторону. Главное, ожить. Но парень и в этом не видел никакого смысла. Не помогало даже занятие спортом.

А ведь в прошлом подобное состояние, длиной в долгие месяцы, не допускалось и близко. Когда находила грусть-тоска, вынимался из мини-бара коньяк, или водка из холодильника, пиво, — все зависело от веса тяжести на душе. И не важно было: один пил, с другом или в компании. Просто напивался — и всю печаль снимало на раз. Становилось весело, красочно. Жизнь налаживалась.

А наутро бывало хреново. Иногда где-то даже дальше, чем хреново. Спасением служил кефир или газированная вода, типа минеральная. На совсем худой конец пиво.

Да, становилось легче. Трезвел. Появлялось понимание того, что так жить нельзя, поэтому обязательно, можно сказать, в принудительном порядке происходили перемены и жизнь действительно налаживалась. Но теперь Кольман не употреблял. Остались лишь воспоминания о, так сказать, «спасительном круге».

И таки да, это было спасением. Что же сейчас?

Сейчас в его сердце не было той единственной, незаменимой во всех смыслах, столь желанной для жизни — радости. Равномерным стуком, без каких-либо дополнительных живительных колебаний, сердце отсчитывало часы существования. Жизнью это назвать нельзя. Так неужели алкоголь смог убить в нем, заменить естественные чувства на искусственные?

Нет! Неправильно это. Ложь! Так не должно быть! Человек не употребляет алкоголь с самого рождения. Он умеет… нет, не то слово… радость и горе, — эти чувства для него просто естественны. И необязательно уничтожать их сорокаградусным ядом, чтобы учиться быть счастливым искусственно.

Альтернатива! Должна быть альтернатива! Точнее, она есть, в самой природе, нужно лишь понять — что это? Нужно всего лишь вспомнить, как радоваться по-настоящему. Как чувствовать, жить по-настоящему! Всегда! Каждый день! Каждое мгновение! Вставать по утрам с кровати не с головной болью и жаждой «вчерашней смерти», а с легкостью и желанием жить! Не наполнять перегаром комнату, от которого самого воротит, но жадно вдыхать аромат тела желанной женщины, ласкать ее…

…Август жил один.

Молодой человек поднялся и зашагал вдоль берега. Возвращаться домой было еще рано. Да и что делать дома? У него и кошки не было. Его никто не ждал. Одним словом — эгоист.

«Видишь, как получается, Толя, — подумал парень. — Ты даже об этом не догадываешься, а я, кажется, понял причину своему настроению. И возможно, таки, благодаря встрече с тобой. Осталось теперь подобрать правильное решение».

Хороший стоял день. Тихий, солнечный. В прозрачной воде отчетливо виднелось ребристое дно, жемчугом отблескивали ракушки.

Человек пятнадцать, разного возраста и пола, кормили хлебом чаек. Их кружило над людьми около сотни. Кто фотографировал их, а кто фотографировался на их фоне.

Кольман направил было руку во внутренний карман, но передумал. Ведь телефон выключен. Да и фотографировать на него с этого расстояния бесполезно. Картинка не получится. А спускаться на песок не было желания. Поэтому он решил просто стоять и смотреть.

Все эти люди были с кем-то. Парами. Никто не стоял отдельно в сторонке. Периодически каждый из них оглядывался и смотрел на парня и других зрителей. Они выглядели счастливыми. Их лица излучали свет, и Август вдруг испугался! На его лице по-прежнему находились солнцезащитные очки, но он боялся, что эти люди сквозь черные стекла увидят его глаза и то, что в них скрывается. И кто знает, чтобы не перешло это его состояние на людей. Ведь и Август едва с ним справляется.

Нет! Этого нельзя допустить! Нужно убираться! Они могут излучать свет, так пусть и излучают. От позитива можно научиться только позитиву. Его же и распространять.

«Так, значит, все-таки в море? — вновь вернулся к этой мысли Кольман, но уже без мрачных помыслов, продолжив путь по набережной. — Как альтернатива. Ведь, если разобраться, крещенские купания ох, как бодрят! Колоссальный „взрыв“ потрясения происходит как в теле, так и в сознании, почему нет? Ощущения неимоверные, причем целый день!».

А, действительно, почему нет?

Да. Сегодня был тихий, солнечный день. Можно и окунуться. И не обязательно ждать праздника. А сколько таких дней бывает за зиму? Много. И, даже если окунуться раз в неделю, это все равно действует гораздо мощнее, чем алкоголь. И без всяких последствий.

Решено. Осталось дело за малым — выбрать удобное место.

Удобное место заключалось в глубоком участке, но не слишком.

Окунаться в море на Крещение уже несколько лет как стало для мужчины вполне естественным и приятным событием. И за эти годы он понял, что окунуться в море, покой и безмятежность которого нарушает лишь исходящая от тебя же рябь, и в день, когда штормит — это совершенно разные купания. Когда ветер обжигает так, словно тело обдувают из пескоструйки.

Чтобы окунуться, приходится заходить дальше, в глубь, так как волны создают мель. Нет, не заходить — бежать. Это занимает менее минуты, но из-за обжигающего холодом ветра и ледяной воды кажется, что проходит вечность. В которой с трудом можно отогнать такую предательскую мысль: «Да разве мне плохо жилось?»

Кажется, что ноги сковало льдом, а кто-то режет их стеклом.

То ли дело в штиль. И пусть галька, покрытая инеем, липнет к стопам, а ты все не можешь понять, как это можно — с каждым шагом ступать на острые камни? Но уже погрузившись в воду, хочется даже плыть.

Ощущения не передать словами. Да и описать это правильно не представляется возможным. Остаются лишь взыгравшие эмоции.

Достигается… хотя вряд ли это достижение — постигается? Нет. Просто… словно вошел, или оказался… в «умиротворении»? Нет, не так, и не в «покое»… Блаженство! Пожалуй, вот правильное определение состояния. Да, именно блаженство!

По времени это исчисляется в секундах, и так же кажется, что проходит вечность. Поэтому главное — не задержаться, даже на одну лишнюю «вечность», иначе можно так и остаться в «блаженстве».

Еще издали Август заметил на пирсе в виде буквы «г», только повернутым в другую сторону, человека. Присмотревшись, парень улыбнулся, словно увидел знакомого, и ускорил шаг.

На этом пирсе находился всего один мужичок. Перед ним лежали пять удочек. Снасти были закинуты на разном расстоянии. Это было видно по леске, которая покачивалась под накатом малых волн.

— День добрый! — поздоровался парень, снимая очки. — Как Ваши успехи?

Кольман понимал, что зачастую этот вопрос, и подобные ему, вызывает у рыбаков некое раздражение, но он надеялся, что был первым вопрошавшим, поэтому ответ будет дружелюбный.

— Добрый, — ответил мужичок. — Выбрался, это уже успех.

Мужчине на вид было лет шестьдесят, и выглядел он достаточно бодро. Искренняя улыбка, открывшаяся на заросшем волосами лице, была тому в подтверждение и располагала к приятной беседе. Такие люди всегда могут поделиться опытом.

— На «плоскую» закинули? — спросил Август, видя возле сумки ферину в баночке.

— Хочется, чтоб плоская, а там уже, что будет.

— А как думаете, шанс поймать камбалу сейчас есть?

— Вот когда пришел к морю, наживил снасти, закинул удочки — вот это уже сто процентов есть шанс, — сказал рыбак, улыбаясь. — А у тех, кто сидит на диване и разглагольствует о шансе, шанса-то как раз и нет. Совершенно нет.

— Да, тут Вы правы. Просто зимний сезон, а есть ли она у берега, вот что интересно, — сказал молодой человек.

— Вы, как я погляжу, тоже в ожидании весны?

— Да, но если такая погода, то планирую в начале недели на реку поехать.

— В начале недели прогнозируют похолодание. Думаю, Вы задержались с решением.

— Да? Я так и думал, что как только соберусь так и погода изменится!

— Возможно, благодаря Вам, природа нас морозом и снегом побалует? — рассмеялся мужчина.

— Я и сам только за, и душой и телом, чтоб зимой — зима была. А поклевки-то были? Может, бычок какой? — спросил Август, поглядывая на удилища.

Поклевка.

Бывает, что за весь час рыбалки и этого не увидишь, не то, что рыбу. Поэтому для тех, кто длительное время не рыбачил, и простая на первый взгляд поклевка, будь то подергивание кончика удилища или звон колокольчика, большую радость несет, и особенно в не сезон.

Мужичок сказал, что раскинулся менее двух часов как. И рыбу еще не словил. Но в первую очередь он доволен самим процессом, который помогает отвлечься от суеты. Ведь никогда не знаешь, вернешься с уловом или нет. Крупная клюнет или вообще не клюнет. И это при том, что вернуться с уловом хочется всегда.

— В этом мы с Вами похожи полностью, — сказал парень и попрощался. — Ну, ни хвоста ни чешуи Вам!

— Спасибо, и Вам, если соберетесь.

Кольман поблагодарил и отправился обратно. Возникло решение — возвращаться домой. На его лице появилась улыбка. Несколько минут с совершенно незнакомым человеком, но настроение приподнялось. На короткое время стало легко.

Ему вспомнился сон. Перед глазами, четко и ясно, предстала сцена в доме. Волна ощущений вмиг нахлынула как в сознание, так и в тело, и переживания были, как и при пробуждении, слишком явные. Интересно, все-таки к чему он?

Придерживаясь встречной половины дороги, приближалась женщина. На вид ей было лет к пятидесяти, и фигура соответствовала возрасту. На лице не наблюдалось и тени улыбки, и видно, от этого подбородок несколько задрался вверх. В руке она держала тонкий поводок, на конце которого была прицеплена собачка. Игрушка, так называл парень подобных домашних питомцев. Маленькая, то ли пушистая, то ли обстриженная, или совсем без шерсти, с маленькими или выпученными, всегда слезящимися и перепуганными глазками. Перепуганными и наполненными постоянным вопросом — что я?

Поводок был длинный, поэтому «игрушка» свободно бежала впереди хозяйки и по встречной половине. Она как раз приходилась под шаг, вернее под удар от ноги Кольмана. Который в свою очередь поглядывал то на игрушку, то на ее владелицу. Странно, но та ничего не предпринимала. Она лишь смотрела на шедшего человека и на свою собачку, которая находилась на его пути. И кто знает, что было у нее на уме, но однозначно совершенно не то, что нужно было.

Игрушка взвизгнула.