Черный волк

Никита Владимирович Серков, 2021

Арсений Романов никак не мог смириться с мыслью о гибели следователя Миронова, коллеги и старшего товарища, которого молодой судебно-медицинский эксперт глубоко уважал. Ни прощальное письмо Виктора Демьяновича, ни свидетельство о смерти не убеждают Арсения. Миронов столкнулся с опасной преступной организацией, занятой торговлей людьми, оружием, детской проституцией, помощью серийным убийцам. Это безжалостные циничные люди, имеющие к тому же связи в силовых и властных структурах. Но Миронов умный, хладнокровный, обладает сильным характером несгибаемого бойца и способен выжить в самой опасной ситуации. Он просто обязан был выжить, ведь дело, которое он поклялся довести до конца, так и осталось незаконченным…

Дневник Арсения

1

У всего есть своя музыка. У земли, воздуха, шелеста листьев, падения снега, сердцебиения человека, у тишины. Даже у числа пи, вернее, число пи само по себе и есть музыка — упорядоченное великолепие, набор цифр, который хранит в себе все тайны этого мира. Музыка — это часть большого предчувствия, предзнаменования чего-то великого, ее лишь нужно услышать.

До сих пор помню свою первую неделю в морге. У всех бывают неудачные дни. Всем нам порой приходится делать выбор, который повлечет за собой большие перемены — потери или победы. Все рано или поздно оказываются перед пропастью. Я врач и часто вижу смерть, вернее, в моем случае, ее причины и последствия. Смерть — диагноз, который не лечится. То, что случилось со мной тогда, сейчас уже не имеет большого значения, но я не забуду этого никогда.

Когда я учился на втором курсе, приходилось выживать на стипендию, и только. Протянул я так месяца два, может, три, и понял, что с меня хватит.

Пошел работать в морг. Деньги лились рекой. Уже даже и не помню, сколько я зарабатывал тогда, но сотка в месяц точно была. Откуда так много, да еще и у санитара? Очень просто. Врачи делились. Я хоть санитар, да не тупой — вижу, когда доктор пишет «самоубийство», а самоубийством тут и не пахнет. Они знали, что я на медика учусь, что нам, студентам, деньги нужны. И вот делились со мной, чтобы избежать вопросов из разряда «Доктор, а как это он в себя так выстрелить-то мог? Нас на курсе судебной медицины такому не учили». Где теперь эти деньги? Черт их знает… Все прокутил.

Пришел я устраиваться. Вхожу — стены и пол выложены этой старой советской плиткой, которая от времени покрылась подтеками и потрескалась. Передо мной коридор, а сбоку двери — весь морг поделен на секции. Захожу я в первую — там молодая девушка Аня. Первое впечатление — тупая блондинка, сиськи, губки — все при ней, говорит манерно, волосы длинные. И вот стоит эта кукла около вскрытого трупа, все руки в крови. А на столике рядом расположились стакан с чаем и аккуратненький бутерброд на блюдечке. Чтоб не запачкать свой ланч кровью, девушка аккуратно подцепляет бутерброд корнцангом — специальными щипцами — и откусывает. Я тогда сразу понял — будет интересно. Было видно, что девчонка получала кайф от ковыряния в чужих внутренностях.

А между тем Анька совсем не глупая оказалась. Ординатор, учится, книжки читать любит, в театры ходит. Культурная.

Приняли меня, и я приступил к выполнению обязанностей. Все было спокойно. Думал, что будет тяжелее, а оказалось довольно просто. Тут тебе и работа, и деньги, и практика. Вот только спать хотелось все время. Но я и сейчас сплю редко.

Примерно через неделю, была моя смена, я отработал часть ночи, и мне говорят: «Иди отдохни, студент». Я был удивлен такой щедрости, попрепирался маленько, но в итоге сдался. Уснул. Не знаю, сколько я проспал, но разбудили меня резко. «Иди работать, там авария, трупов навезли!» И все в какой-то панике. Я спросонья ничего не понимаю, но мысль мелькнула: «А чего паниковать-то! Не на скоряке же работаем. Труп, он и в Африке труп. Что тут сделаешь?» Но пошел в секцию. Когда вошел внутрь, вижу — три стола. На двух из них части тела, крови много. Я к двери — заперто. Могли закрыть, потому что обиделись, или пошутить решили, или, того хуже, убить хотят. Кто знает… Посреди ночи в морге у невыспавшегося студента фантазия с воображением только так работают. И гробовая тишина. Подхожу к третьему столу, а там записка с заданиями, что и как надо сделать. Отрезать, а потом пришить голову, руки с ногами местами поменять и так далее. Вот такой квест-посвящение. Я снова кинулся к двери, стучу, кричу: «Выпустите! Шутка смешная, но вы же не заставите меня это делать?» Еще как заставят… Они знали, что я приезжий. Искать меня будут не сразу. Где я работаю, тоже мало кто знает, а в морге коллектив очень сплоченный. Начальник сказал, как отрезал, так что по логике меня могли там держать двое суток, не выпуская. Без еды, без туалета… А если сделаю, то выпустят! Он-то мертвый. Ему все равно. А я не хочу проводить сутки в собственных выделениях рядом с разлагающимся трупом.

Решился не сразу. Подошел сначала к телу. По виду бомж, тогда понятно, его тоже, как и меня, никто искать не будет. Рыжий. Каре-зеленые глаза. Щетина густая. Тело волосатое. Лет примерно тридцать два — тридцать пять. Истощенный. Но в целом не худой. Возможно, его морили голодом. Чтоб он не смотрел на меня, я зашил ему глаза. Пока шил, думал, почему это все происходит именно со мной? Чем я заслужил в этой жизни подобное испытание? Проклятое равновесие — если у кого-то есть все, значит, у другого нет ничего.

А затем приступил к выполнению заданий. До конца я так и не добрался. Часа через два вымотался и весь в крови уснул в углу на полу. Проснулся, дверь открыта. И все ведут себя, как будто ничего и не случилось. Я всю ночь измывался над телом неизвестного мне человека, а всем плевать! Потом я узнал, что такое посвящение прошли все, кто там работал, и ничего, живут как-то.

На учебу после всего этого дня четыре не ходил, а потом вдруг понял: это и есть медицина. Ты делаешь то, что многие считают аморальным, не понимают и осуждают. Надо же было как-то себе все объяснить, чтоб не свихнуться. А теперь я судебно-медицинский эксперт, патологоанатом.

Я был не первым и не последним, кто прошел такой квест посвящения в работники морга. В тот день я тоже слышал музыку. Это была страшная, тяжелая мелодия, похожая на музыку Берлиоза, только хаотичнее. В ней было все: звук моей крови, бегущей по капиллярам, венам и артериям, ее звон в ушах, хрип тяжелого дыхания, гудение электричества в галогеновых лампах и многое другое. Все это было моей музыкой в ту ночь. После я слышал подобное еще несколько раз. Один из них, когда не стало Миронова Виктора Демьяновича, вернее, когда он пропал. Это было пять лет назад. Последнюю неделю я снова слышу эту мелодию. Мне она не нравится, она нашептывает мне что-то ужасное и темное, то, с чем я, боюсь, могу не справиться.

Я давно ношу эти мысли в себе. К сожалению или к счастью, мне пока не с кем ими поделиться, поэтому я начал вести дневник. Многие говорят, что это помогает. Я и сам начинаю замечать, что с каждой строчкой в голове все начинает раскладываться по полочкам. Но сейчас я где-то в середине. Думаю, стоит начать сначала. А когда все началось?

Пожалуй, в тот день, когда исчез Виктор Демьянович. Исчез или умер? Зная Виктора Демьяновича, могу сказать, что как раз для него это и могло бы быть началом. Но прошло пять лет. Кто знает… Он перешел дорогу очень опасным и влиятельным людям, поэтому, скорее всего, это только могло быть началом, но стало концом. Его нет. Мы его заочно похоронили. И тот день стал началом для меня.

2

Виктор Демьянович уволился с работы и собрался отдыхать на море. Я тогда испугался, что он намерен совсем переехать. Это самое болезненное, когда близкий тебе по духу человек вдруг просто берет и уезжает в другой город. В голову сразу закрадываются мысли о том, что и тебе самому нужно что-то менять в этой жизни, что надо быть смелее, но ты все равно боишься, не можешь ничего изменить и в итоге остаешься в одиночестве у разбитого корыта. Люди постоянно бегут, в первую очередь бегут от самих себя, но от себя не убежишь, а Виктор Демьянович не был слабаком. Он был сильным мужчиной, человеком, готовым столкнуться лицом к лицу с самыми большими трудностями. Он не сбегал. Он всего лишь уезжал отдохнуть. Так думал я.

Вечером следующего дня после его отъезда TrickOrTreat сделала публикацию шокирующих материалов. И там был Миронов! Все произошло за городом, значит, он всех обманул и никуда не уезжал. Он продолжал свое расследование. Подумать только: огромный дом, напичканный никому не нужными детьми, которых продают извращенцам для утех и прислуживания. Огромный бизнес, построенный на глазах миллионов при участии тысяч по молчаливому согласию сотен.

TrickOrTreat/22/06/20**

ДОМ БОЛИ

Сегодня или завтра в новостях вы увидите небольшой репортаж о том, что недалеко от нашего города, в области сгорел большой особняк. Некоторые новостные каналы, скорее всего, вообще проигнорируют это происшествие. Вы не услышите о трупах в подвале, о закрытых комнатах, о пытках, об изувеченных и измученных детях. Ничего такого, просто пожар. Но мы сегодня вам расскажем и покажем, что на самом деле творилось в этом доме под носом у местных жителей.

Не будем ходить вокруг да около, расскажем кратко и четко, а еще лучше покажем вам. Некий бизнесмен, скрывающийся под именем Нигредо, организовал целый преступный картель. Они похищали и продавали людей, убивали детей, снимали снафф и трэш-муви, запугивали и убивали свидетелей. Издевательства, пытки и многое другое стали обыденностью для этого дома, и мы практически уверены, что подобное заведение не единственное в нашей стране…

А теперь давайте посмотрим видео, которое нам удалось снять в этом доме боли и скорби, и немного расскажем о том, как все это работало…

Еще через день в Интернете появилось видео обращение от Виктора Демьяновича, которое звучало как предсмертное послание смирившегося со злым роком человека. Заголовки всех СМИ пестрели упоминаниями о следователе:

Скандальные заявления Виктора Миронова!

Следователь Виктор Миронов раскрыл всю правду о работе органов внутренних дел…

Межведомственный скандал!

Видеообращение простого следователя — самое популярное видео недели.

Провинция взрывает Интернет!

Уже 20 миллионов просмотров! Кто больше?

Новый клип группы PDN набирает в России меньше просмотров, чем видео простого следователя.

Мем дня…

Следственный комитет начинает проверку.

Для сотрудников органов внутренних дел введены новые правила…

Видео, которое Виктор Демьянович выложил в Сеть, наделало много шума. Его исчезновение лишь подхлестнуло интерес. Все могло бы закончиться тихо, но произошло так, как обычно и происходит, — кто-то увидел, поделился и так по цепочке. Проверки, скандалы, массовые акции, телепередачи, теории заговора — все это вылезло наружу и продолжалось до тех пор, пока приносило деньги и популярность, пока делало рейтинги и не переступало границ дозволенного. Дозволенного кем? Законом? Очень сомневаюсь, что закон тут вообще имеет какое-то значение. Через несколько дней после публикации, когда видео набрало шокирующие 20 миллионов просмотров, его удалили. Но оно еще долго гуляло по Сети на разных левых сайтах и платформах. Обвинять в экстремизме было некого. Но кто хотел, тот уже все увидел. Шумиха со временем утихла, и о Миронове все благополучно забыли. В наше время, чтобы стать мучеником, нужно найти того, кто сделает твоим мучениям хорошую рекламу. А в данной ситуации копилка и так была уже наполнена до краев. Виктор Демьянович хотел сделать хорошее, доброе дело, но его переиначили и воспользовались им в целях собственного обогащения. Реальных действий и изменений не случилось. Притупили бдительность, заговорили проблему до полусмерти и бросили умирать на обочине. Вполне возможно, поступили точно так же, как и с самим Мироновым.

Тогда я не готов был поверить, что моего наставника, а именно таковым я и считал бывшего следователя, больше нет в живых. Он должен был быть где-то в городе. Его нужно найти! Вдруг ему нужна моя помощь, помощь друга… или врача?

Почти сразу после исчезновения МВД я сходил к нему на старую квартиру, но после десяти минут настойчивых звонков и стуков в дверь мне ответили только соседи и, понятное дело, послали куда подальше.

Я стал писать письма в организацию TrickOrTreat.

Добрый день!

Меня зовут Романов Арсений. Я работал судебно-медицинским экспертом бок о бок со следователем уголовного розыска Мироновым Виктором Демьяновичем. Я ничего не требую и не хочу задавать неудобных вопросов. Он мне говорил про вас. Я помогал ему отправлять те письма, которые он вам писал. Просто скажите, жив ли он? МВД всегда мне доверял. Может довериться и в этот раз.

P. S. Если нужна моя помощь — обращайтесь.

А. Р.

Таких писем было написано огромное количество. Я писал стабильно раз в неделю. Избрал для себя принцип настойчивости и назойливости. Но ответа не последовало. Ни единого слова или знака. Ни встреч, ни посланий. Абсолютная тишина. И так происходило на протяжении двух лет, потом я устал…

3

Через неделю после исчезновения следователя я получил по почте письмо, заверенное нотариусом:

Сеня, привет!

Это Виктор Демьянович. Я не умею красиво писать, поэтому делаю это по мере своих скромных сил и возможностей.

Я попросил отослать это письмо в случае моей смерти. И если ты его сейчас читаешь, значит, меня больше нет в живых. Спасибо тебе за службу и за то, что было на кого положиться. Ты помогал мне в самые тяжелые моменты моей жизни, поэтому я пишу именно тебе, а не кому-нибудь другому.

Знай, я связался с очень опасными людьми. Если все получилось, то, скорее всего, ты узнаешь обо мне в новостях. Я пишу это письмо еще до того, как пошел на крайние меры, поэтому никаких подробностей поведать не могу, так как сам знаю лишь малую часть.

Свету, Степу и того выжившего мальчика с приемной матерью я отправил подальше из города, чтобы они были в безопасности. Пусть будет так. Увы, но у меня не было другого выбора, кроме как пойти на отчаянные шаги. Я не хочу причинять боль или вред своим близким, поэтому уволился и намеренно отдалился.

Это письмо заверено нотариусом как моя последняя воля, и я прошу тебя продать мою старенькую квартиру, а вырученные деньги отправить на счет любой благотворительной организации помощи сиротам. Выбери ту, которая вызовет твое безоговорочное доверие. Это мое тебе задание.

Я не желаю тебе, дорогой, такой же участи, какая была предначертана мне, а потому прошу: будь осторожен, живи честно, будь достойным человеком и много работай над собой.

Всего доброго, дружище!

С любовью,

МВД

В конверте также лежали документы и ключи от квартиры.

Я до сих пор плачу, когда перечитываю то письмо, а уж что оно со мной сделало, когда я прочел его впервые, сложно передать словами. Я был опустошен.

Через год после исчезновения Виктор Демьянович был признан пропавшим без вести. Поскольку никого из родственников у него не осталось, а в письме он указал своим «распорядителем» меня, то и всеми делами касательно его пропажи и имущества занимался ваш покорный слуга. Вчера я получил свидетельство о его смерти.

4

Я не верил в его кончину, даже несмотря на письмо. До конца не верил. Я прекрасно понимал, что все это, увы, не кино, а жизнь, что не всегда в истории получается желаемый счастливый конец, но хотел в это верить. Так же как кто-то хочет верить в божественное провидение, кому-то нужно верить в существование высшего разума или жизнь в других галактиках. Каждому нужно во что-то верить! Я хотел верить в то, что мой друг жив. И я его искал.

Не могу утверждать с полной уверенностью, но после выхода материалов TrickOrTreat за мной следили. Примерно спустя неделю я стал замечать, что под моими окнами стоит какой-то черный тонированный автомобиль. Его никогда раньше здесь не было. Тогда еще не было поводов волноваться, но автомобиль стал появляться каждый вечер. Я решил, что это, возможно, новая машина соседей или каких-то новых жильцов. Но потом я заметил ее возле своей работы. А еще примерно через неделю я стал замечать одного и того же высокого мужчину в кожаной куртке. Он словно бы все время ходил за мной. Мое эмоциональное и физическое состояние после всего случившегося было не лучшим. Тогда-то у меня и случилась первая паническая атака.

Это произошло примерно через две недели. Я шел с работы. На улице было еще светло. Вдруг вижу — вдоль дороги опять стоит эта машина. Я сделал вид, что абсолютно ничего не заметил, и пошел дальше своей дорогой. Через квартал я ненароком обернулся и увидел, что позади меня шагах в пятидесяти спокойной походкой идет тот самый мужчина в черной кожаной куртке. Я шел домой, но с каждым шагом мне становилось хуже. Я как будто каждой клеткой тела ощущал свою несвободу. Меня тяготил этот человек, его присутствие досаждало и раздражало. Он продолжал идти сзади и даже не особо скрывался. Шел самоуверенно и нагло, походкой хозяина положения, словно это нормально — следить за неизвестным тебе человеком, словно это обыденность.

Тогда-то меня и накрыло. Я не выдержал, развернулся и пошел в его сторону. Он замешкался и не сразу понял, что нужно делать. Затем тоже развернулся и пошел, но я нагнал его, схватил за руку и закричал, еле сдерживая эмоции: «Прекратите следить за мной! Миронов умер! Вы добились того, чего хотели! Прекратите отравлять мою жизнь!» После этого я впал в ступор, меня затрясло, и из глаз потекли слезы. Я просто не мог контролировать свое тело, оно отказывалось меня слушать. Руки и ноги дрожали, так что я упал на колени и просто тихо плакал, уставившись в одну точку. Дыхание тоже не подчинялось, оно стало отрывистым и беспорядочным, давление повысилось. Я чувствовал, как вены на голове и шее надулись, было ощущение, что по ним течет не кровь, а расплавленный свинец.

Мужчина немного напрягся, но ничем помогать мне не стал. Просто сказал: «Не понимаю, о чем вы…» — и пошел прочь. А я так и остался стоять коленями на сырой земле.

Потом панические атаки повторялись. Но редко. Примерно раз в полгода, когда эмоций накапливалось слишком много и они переливались через край.

Я решил приостановить свои поиски Виктора Демьяновича. Это было опасно для меня и моих близких. Хотя на подобный риск я готов был пойти, но помимо прочего продолжение поисков было опасно для самого Миронова, если он, конечно, еще жив и прячется где-то в городе.

5

Среди неопознанных мужских тел за последний месяц не было ни одного похожего на МВД. Я продолжал проверять все тела еще месяцев пять, но так ничего и не обнаружил.

Думаю, они просто его уничтожили, чтобы замести следы. Просто стерли Виктора Демьяновича из этой жизни, не оставив ни единого шанса близким и родственникам похоронить память о нем по-человечески.

После того случая с истерикой за мной перестали следить или просто делали это деликатно. Во всяком случае, я никого не замечал, и черный автомобиль больше не появлялся ни возле моего дома, ни возле места работы. Тогда я снова начал потихоньку разыскивать своего товарища. Решил зайти с другой стороны и стал искать Светлану.

Мы с ней практически не были знакомы. Я как-то раз или два встречал их с Мироновым на улице, примерно знал район, где они живут. Виктор Демьянович оберегал свою личную жизнь, и мало кто знал, где и с кем он проводит вечера. Для него это было важно, но я помнил, что сын Светы проходил по делу того маньяка в маске, и в материалах дела был его адрес. Оттуда я и выяснил, где искать последнюю квартиру Миронова в этом городе. Но она была уже продана. В агентстве недвижимости отказались давать координаты продавца. Да и вряд ли бы это что-то дало. Света продала квартиру дистанционно, и, по словам агента, он даже ни разу ее не видел.

Оставалась последняя зацепка — номер телефона, который значился в деле.

Я попросил оперативника Александра помочь мне. Мы с ним поговорили о Миронове. Я сказал, что не уверен в его гибели и хочу разыскать, что, возможно, он попал в беду и ему нужна наша помощь. Саша охотно помог мне. Миронов был его начальником долгое время, коллегой. Они не дружили, но очень хорошо общались. И хоть Александр не был в восторге от моих поисков, он все же согласился. Помочь мне означало помочь и Миронову. Оперативник выяснил, что телефон этот больше недействителен, но последний раз он выходил на связь из Севастополя.

В свой ближайший отпуск я поехал на юг. Севастополь — очень удачное место. Здесь можно было совместить и отдых, и поиски. Даже не знаю, можно ли было назвать эти жалкие попытки поисками. Севастополь — большой город. Первые дни я просто осваивался, загорал и купался, обдумывая возможный план действий. Но на ум ничего не приходило. Как искать? Где искать? Куда можно обратиться? Спустя три дня мне надоело валяться на песке в компании своих деструктивных мыслей, и я решил сделать хоть что-нибудь.

Я подумал, что Света вряд ли меняла имя. В конце концов, она не до конца понимала серьезность ситуации и надеялась, что в скором времени Виктор Демьянович ее как-нибудь разыщет. Я прошерстил социальные сети, но результат был нулевой. И даже если бы я ее нашел в Интернете, то не стал бы писать. Мне не хотелось лишний раз ее пугать. Наверное, если бы я нашел Светлану, а рядом с ней увидел бы МВД, то вряд ли стал бы мешать их новой жизни. Просто на моей душе стало бы чуточку спокойнее.

Я слонялся по городу, выглядывая во встречных людях Свету, но итог был нулевой. Так безрезультатно прошла большая часть моего отпуска. За два дня до отъезда я решил купить немного сувениров и забрел на Центральный рынок, который располагается в самом центре города, на улице Щербака. Оказалось, это место притяжения всех жителей города, многие частенько ходят сюда за продовольствием, особенно летом. Свежие овощи, фрукты, домашнее вино, настойки, травы — чего только тут не было… Я как будто оказался на восточном базаре. Тут были даже лотки с огромными бадьями специй.

Я ходил между рядами там, где торговали овощами и фруктами, когда вдруг заметил одного мальчика, вернее, парня лет тринадцати — четырнадцати. Он что-то крикнул маме, и мне его голос показался знакомым. «Возможно, просто встретил где-то еще на рынке», — подумал я.

Но парнишка развернулся, и я его узнал. С трудом, но все же узнал. Это был… Степа, кажется. Тот самый парень, которого мы поймали, когда он положил послание убийцы в маске под дворник служебной машины, тот, который разносил послания от убийцы, по глупости и доверчивости, конечно. Я не сразу это понял. Вначале возникло что-то вроде ощущения дежавю. Мысль о том, что я уже где-то его видел, меня не отпускала.

Именно на Центральном рынке я тогда и встретил Светлану. Мы чуть не столкнулись лоб в лоб. Но, увидев Степу, я осторожно развернулся и пошел в противоположную сторону, аккуратно выглядывая его маму в толпе. Она могла помнить меня, и я не хотел быть узнанным, поэтому надвинул свою соломенную шляпу посильнее на глаза и стал искать ее взглядом. Нашел…

Света шла в нескольких метрах от сына с холщовой сумкой на плече и выбирала фрукты. Что и говорить, она, конечно, была очень красива, особенно здесь, на юге, в легком летнем платье и элегантной шляпе. Из-под платья виднелся большой живот. Я даже ахнул. Света была беременна! Рядом с ней шел какой-то мужчина, они разговаривали, Света смеялась, мужчина помогал ей нести тяжелые сумки с продуктами. Он нежно коснулся ее плеча, улыбнулся, она улыбнулась в ответ, что-то сказала.

Это был далеко не Миронов. Это был новый ухажер женщины, может, даже муж.

Я понял, что увидел все, что мне было нужно, и через два дня уехал домой с тяжелым сердцем.

6

Между тем, если вы еще живы и когда-нибудь прочитаете эти строки, знайте, Виктор Демьянович, жизнь моя протекает ровно. Больше особо и прибавить нечего. Да, пожалуй, «ровно» — лучшее слово для описания моего настоящего внутреннего и внешнего состояния. Можно еще сказать, что мне немного тоскливо, но это сезонная хандра.

Я по-прежнему одинок. У вас хотя бы была Светлана в последние месяцы вашей жизни. Я не знаю, сколько отмерено мне, но пока мой путь протекает в одиночестве. И даже не знаю, отчего так? Пожалуй, проблема все-таки во мне. Проклятый характер, его же никуда не спрячешь. Все хотят властвовать над тобой, но лично я этого не терплю. Мне нужна свобода. Я свободу люблю. Когда нужно быть мягким, я излишне жесткий. Когда от меня ждут жесткости, я веду себя крайне мягко. Какой-то порочный круг. Порой всеми этими размышлениями я сам невольно загоняю себя в угол, но как же иначе находить ответы? Только если задавать много вопросов и постоянно думать. Думать, думать и еще раз думать! Думать — это мое хобби. Долгое время меня пытались убедить, что это моя слабость, но так говорили те, кому мешал умник на их пути. Теперь я знаю, что мои размышления и умозаключения — это моя сила. Хочется, чтобы меня любили таким, какой я есть. Тьфу! Почитать мой дневник — какая-то приторная ваниль. Но даже здесь я стараюсь быть честным перед собой и записываю даже те мысли, за которые потом мне, возможно, будет стыдно.

Нет, не будет! Я даю слово самому себе впредь не бояться своих слабостей. В общем, я соткан из противоречий и обилия мыслей на самые разные темы. Они переполняют меня, поэтому дневник — отличный способ разгрузить голову и не дать себе свихнуться.

О чем это я? Ах да, я один. Вот литературщина пошла! Надо писать проще, понятнее, легче, не стараться быть на бумаге тем, кем не являюсь. Наверное, если бы я был известным писателем, то эту истину передавал бы ученикам. Быть, а не казаться.

Итак, я один. Так было не все эти пять лет. Конечно, были романы, были интрижки. Но все это продолжалось не больше полугода. И каждый раз приносило много боли. В какой-то момент я потерял всякое желание продолжать эти бессмысленные поиски и долгое время прекрасно чувствовал себя в одиночестве. Но потом вдруг что-то перемкнуло внутри, и я понял, что хочу любить и быть любимым. Как у вас со Светой, Виктор Демьянович! Так же.

Я всегда считал себя человеком трезвого рассудка и разума, но вот теперь мое сердце открылось для нового чувства. Оно было мне необходимо, я нуждался в ком-то. Возможно, это было также связано с тем, что мне нужна была поддержка, как и любому живому человеку.

Пишу дневник, а такое ощущение, что общаюсь со своим мертвым наставником и товарищем. Шизофрения какая-то. Но так действительно проще, легче! Никто же, кроме меня, не сможет это прочитать. А если и прочитает, то, скорее всего, будет так же, как и с вашим письмом — прочтут уже после смерти.

В голове много размышлений о случившемся, и с каждым днем за эти пять лет их становилось все больше и больше. У меня появилось стремление к любви. Казалось бы, это светлое стремление, но любовь всегда идет рука об руку с болью. Значит, я, сам того не осознавая, стремлюсь к боли. Весь мой опыт работы патологоанатомом и судебно-медицинским экспертом лишь подтверждает это предположение. Люди стремятся к страданию, к боли. Или это чисто русская черта характера? Через страдание к очищению. Но подобное поведение и стремление можно назвать девиантным, ведь это не должно быть нормой. Человек должен стремиться к счастью, радости, благополучию, к так называемой атараксии. Но этого не происходит…

И тогда у меня возникает другой вопрос: чем же тогда нормальные люди отличаются от маньяков, чье поведение также классифицируется как девиантное, то есть отклоняющееся от нормы? Понятно, что нормальные люди не убивают друг друга, нормальные не испытывают от этого удовольствие. Видимо, в этом и заключается разница. Маньяки стремятся к удовлетворению себя. Они берут и получают то, что хотят. Это не отменяет преступность их помыслов и абсолютное неприятие с моей стороны и со стороны общества подобного поведения. Но почему мы все отклоняемся? Отчего никого не смущает, что мы несчастны? Девиантное поведение с течением времени стало нормой.

Думаю, это же и погубило Виктора Демьяновича. Он, в отличие от многих, стремился к взаимопомощи, он отдавал себя своему делу и в итоге отдал без остатка. Был ли он несчастен? Не знаю. Наверное, да. В его случае нельзя быть счастливым до тех пор, пока в мире полно других несчастных. Стыдно быть счастливым! Боль — это кульминация всего.

Я не ставлю дат в своем дневнике. Просто каждый день сажусь и что-нибудь пишу. Когда-нибудь потом я прочитаю все свои записи от начала до конца, и из этого получится летопись моей жизни.

7

Вчера мне исполнилось тридцать лет. Странный возраст. Все вокруг твердят, что это экватор, дальше старость. Кто-то к этому возрасту еще страдает инфантилизмом, а многие мои друзья и одноклассники уже разбрелись по семьям, воспитывают детей, строят карьеру. Теперь мне тридцать, но телом я похож на двадцатипятилетнего, умом на глубокого старика, а страхами и чувствами — на ребенка. Вот такой парадокс. Но для меня, кажется, наступает новый интересный этап. Я двигаюсь дальше и, кажется, начинаю понимать, что мне нужно.

Я никому не рассказывал об этом — делал все втайне. С сегодняшнего дня я являюсь владельцем детективного агентства «МиРо». Название — это аббревиатура из первых букв моей фамилии и фамилии Виктора Демьяновича. Дань памяти и уважения моему товарищу. Таким образом я решил продолжать его дело. Я по-прежнему продолжаю оставаться практикующим патологоанатомом и судебномедицинским экспертом, а агентство — это, скорее, хобби, небольшой бизнес, который немного приближает меня к тому, что всегда меня манило, — к разгадкам тайн и секретов.

Содержать собственное детективное агентство оказалось не так просто. Пока не было ни одного по-настоящему интересного дела, такого, что могло бы хотя бы слегка заинтересовать Миронова, и уж тем более такого, которому он мог бы позавидовать. Для того чтобы выйти в ноль, приходится заниматься всякой ерундой — искать пропавших кошечек, собачек, сбежавших из дома к друзьям школьников, проверять супругов на измены и так далее.

Однако потихоньку дело начинает приносить небольшой стабильный доход, и меня это радует. Думаю прикупить себе машину. Всегда мечтал о своем автомобиле, и, наверное, через пару месяцев моя мечта станет реальностью. Мне кажется, я это заслужил. Теперь, когда я не свожу концы с концами, можно задуматься о семье.

Перечитываю записи последних лет и вижу, что черствею с каждым годом. Мне это даже нравится. То, что раньше меня сильно впечатляло, теперь лишь немного удивляет. Защитные механизмы организма и мозга работают безотказно.

А мысли о семье… Пожалуй, рано или поздно они посещают каждого. Я человек, скорее, прагматичный, хотя и романтик, поэтому к этому делу буду подходить крайне серьезно и обстоятельно. Любовь и взаимопонимание — это не страсть, они приходят не сразу и проверяются временем.