Война с готами. Жизнь Константина Германика, трибуна Галльского легиона

Никита Василенко, 2021

Трибун Галльского легиона Константин Германик по заданию римского императора Валента отправляется с дипломатической и разведывательной миссией на север в земли готов и антов. Вместе с командой из солдат Империи и гребцов со всей Ойкумены он плывет на купеческом судне, а потом и речной лодии по Греческому (Черному) морю и рекам современной Украины. Цель – добраться до военной столицы готов Данпарштадта, «города над Днепром». В пути экипаж ожидают смертельные стычки с гуннами, сарматами, атака речных пиратов. В Ольвии трибуна принимает Наместник королевства готов и его сестра, принцесса Ульрика. После ночи, проведенной с Германиком, она дарит ему перстень с изображением Абрасакса, подземного бога смерти. До поры до времени тот хранит римлянина. Но зачем? Для кого? Продолжение истории храброго офицера императора Валента читайте во второй книге дилогии «Война с готами. Смерть Константина Германика, трибуна Галльского легиона».

Глава IV

Греческое море

Даже Константин Германик, обошедший собственными ногами чуть ли не все известные африканские пустыни, знал, что отправляться в плаванье по традиции следовало бы с первыми лучами солнца. Но тут — иное. Навклир то и дело, озабоченно поглядывая на палубу, где размещался потаенный груз, поторапливал моряков корбиты:

— Нечего лодырничать да на солнце смотреть. Видите, оно еще на горизонте, пока не село, а значит, древний, как мир, бог Ра нам благоприятствует. Засветло пройдем маяки и причалим на том конце Босфора. Переночуем и рано утром выйдем в Греческое море.

— Я не только за товар боюсь. — Египтянин ткнулся своим длинным и кривым носом чуть не в ухо Константину Германику. — Обожаемый префект велел передать слова квестора Евсея: «Отплыть следует быстро и тихо, соглядатаев в порту больше, чем насекомых в бороде покойного Юлиана Отступника».

— Тут действительно много людей разного племени, — согласился Константин Германик.

— Разного племени? — искренне удивился египтянин, весело уставившись на своего пассажира черными глазами, вдобавок подведенными по давнему обычаю сурьмой. — Опасаться следует своих, они незаметны, как блохи, и опасны, как нильские крокодилы.

Капитан-навклир, едва корбита выбралась из длинного ряда кораблей и лодок у многочисленных причалов, велел поставить прямой греческий парус.

— Наш Господь благоприятствует плаванью! — торжественно провозгласил он, обращаясь ко всему экипажу. — Без боязни посмотрите на заходящее солнце. Оно попрощалось с нами, но одновременно даровало отлив!

Две дюжины гребцов, пятерка матросов: большинство египтяне и сирийцы, трое германцев, кажется, фракиец. Но были и ромеи, римляне на греческий лад, несколько собственно греков. Все радостно загалдели.

Отлив незаметно и мощно подхватил судно, а опытный рулевой с веслом на корме удачно сманеврировал, вывел «торгаша» на морскую гладь. Вслед за кораблем из порта вышли еще два судна, образовав караван, который так же неспешно и уверенно миновал Босфор, чтобы заночевать ввиду последнего маяка перед выходом в Понт Евксинский.

Когда-то сгоряча Босфор был прозван хитроумными греками-первопроходцами коровьим бродом. Освоенный и обжитой за сотни лет, он стал удобным и знакомым.

— Будем плыть днем. — За спиной Германика, наблюдавшего за огнями Константинополя, остававшимися за кормой, неслышно появился капитан-навклир. — У нас не боевой корабль, купеческий караван. Поспешаем медленно. Если Бог даст, достигнем Ольвии дней через десять-двенадцать максимум. Там наймем быстроходные речные судна, вроде тех, которыми спускаются к Понту северяне, уже с большим количеством весел, ведь придется идти против течения, и перегрузим на них товар.

— Я не сведущ в мореходстве, — честно признался трибун. — Больше только по Гомеру и представляю себе наш поход. Но ответь мне, любезнейший: а почему мы не можем сократить время пути за счет ночных переходов?

Египтянин сдержанно засмеялся:

— Вспомни, мужественный солдат, к чему привела отвага всем известного Одиссея. Он так стремился поскорее достичь своей страны, а может, истосковался по лону любезной жены, что понадеялся на удачу и пренебрег извечными мореходными законами. В результате шлялся по бурному морю десять лет. Нет, трибун. Ходить ночью по морю могли только предки финикиян. По преданиям, они достигли совершенства в чтении воли богов по звездам, поэтому и отваживались плыть ночами. Говорят также, что на их судах были специальные устройства, позволявшие днем точно выверять курс корабля по солнцу.

Мне, кстати, когда-то предлагали приобрести подобное, — продолжал капитан. — Но я отказался. Во-первых, нужны годы, чтобы научиться правильно пользоваться древними знаниями. А во-вторых, зачем мне это? Побережье Малой Азии, равно как и берега Понта, любой из нас, капитанов-навклиров, знает подобно тому, как хорошая хозяйка ориентируется на собственной кухне. Где стоит уксус, где мешки с мукой, а где, в специальном углублении в кладовой, амфоры с вином, припрятанные от слуг, а то, на всякий случай, и от собственного мужа.

Так и мы предполагаем, едва увидев берег: где пристать к хорошему источнику, как избежать предательской мели. Иногда простое чутье подсказывает вероятность засады дикого сарматского отряда, удальцы из которого только и ждут беспечного привала богатых купцов.

Прошу, господин, сейчас воспользоваться моим советом. Тебе надобно отдохнуть. В твоем распоряжении моя маленькая комнатушка на носу, отгороженная от посторонних глаз добротной накидкой с мягким александрийским ковром для сладкого сна.