Все потерять

Ника Лемад (2024)

Любовь к психоделику схожа с одержимостью. Он занимает все мысли, ему отданы все чувства, он направляет все действия. Не трогая чужое сознание, у него и помыслов нет управлять другим человеком. Особенность, над которой он сам не властен.Но так случилось, и Сайя отчаянно верит, что Джун жив. Что гвардейские медики сжалились над инспектором. Райер исчез вместе с напарником, Таймин Крид в бегах. Ни слова, ни намека не может отыскать, и хватается за любую возможность подобраться ближе к штабу. Пусть Таймин и предостерегал ее от этого, а Джун прямо запрещал связываться с гвардией. Пусть и поступится при этом всеми своими принципами.Обложка нарисована автором

Думай о том, что думаешь.

Думай о том, что представляешь.

Думай о том, к чему это приведет.

Готов ли ты к последствиям?

1. Утеряны привычные опоры

Опершись о столб, обняв его замерзшими руками, которых уже почти не чувствовал, он едва дышал, изо всех сил вслушиваясь, пытаясь разобрать любые другие звуки кроме завывания ветра в переулке: шаги, голоса, щелчки оружия. Легкие сжимались, обжигающе холодный воздух с болью продирался в глотку, вызывая слезы при каждом вдохе. Таймин на несколько секунд прикрыл глаза, понимая, что скоро упадет в изнеможении, если продолжит бежать в том же темпе.

Телефон он давно бросил, кажется, еще во дворе школы, когда прыгал через забор. Ободрал руки, попутно возблагодарил охрану, не подключившую питание к спирали, венчающей узкий парапет, что позволило ему не подгореть при трюке. Перчатки остались в кабинете, он успел схватить только куртку у двери и помчаться прочь из здания, как и сказал ему Райер. Бежать, как можно быстрее и дальше.

Первым укрытием, которое пришло в голову, стала квартира, и Таймин едва не расхохотался сам над собой: насколько же расслабило его монотонное существование, что мозги атрофировались аж настолько. Но все же пробрался к дому, больше для успокоения совести, и, как и ожидал, округа была оцеплена десятками гвардейцев. Во всех окнах его квартиры горел свет, мелькали тени. Не хватало только самого хозяина для цельной картины.

Таймин попятился назад, в тень, начиная нервно дрожать. Сунул руки глубже в карманы, нащупал карту, которая навела на следующую глупую мысль: снять деньги, пока не успели заморозить его счет. Что ему делать без еды, одежды и средств, чтобы это купить — он не представлял. Прекрасно понимал, что каждый терминал находится под прицелом камеры, а то и не одной, но ему оставалось либо так, либо ограбить какого-нибудь припозднившегося бедолагу.

Глубоко вздохнув, он развернулся, спокойно, стараясь не настораживать никого паническими метаниями. Страх перед белыми плащами анатомиков загонял его под стены домов, здравомыслие советовало идти прямо, ведь нет ничего необычного в человеке, прячущемся под капюшоном от непогоды. А вот жмущаяся к каждому дереву и стене тень как раз и вызовет любопытство. Если не людей, так собак точно — они уже следовали за ним на расстоянии, привлеченные необычным поведением двуногого.

Насколько они голодны и доведены до отчаяния лютым морозом, что рассматривают ослабевшего человека как пищу, Таймин понял, когда услышал за спиной глухое рычание. Тихое, злобное, не призванное напугать; псы явно нашли добычу. Человек в один момент покрылся холодным потом, продолжая идти вперед, боясь остановиться и едва сдерживая себя, чтобы не побежать. Иначе они нагонят его враз, собьют с ног и растянут по кусочкам по подворотням. Долго же будет гвардия потом разгадывать, куда он мог так блестяще спрятаться.

Из-за угла показались люди, заставив зверей чуть утихнуть. Пять человек, увлеченных разговором, направлялись в его сторону, и в первый момент Таймин безумно обрадовался, услышав голоса. Потом быстро обернулся назад, припомнив невнятные рассказы Райера об ужасах лаборатории. А следом выпрямился и ускорил шаг, решив, что от людей убежать все же проще чем от собак. К тому же прохожие так и не глянули на него.

У терминала никого не было. Только камера пристально следила за ним, фиксируя каждого, кто подходил. Укрыться от ее глаза было сложно, установлена была ровно напротив лица. И как Таймин ни старался повернуться, четко сфотографировала его. Он даже код не успел набрать, как болезненно обостренный слух различил быстро приближающийся рев двигателей. Машина была не одна, и означать это могло только одно: за ним направили почетный конвой, едва появился в поле зрения.

Проклиная свою самонадеянность, Таймин бросился в проулок, к задней двери уже закрытого кафе, где отпечатков подошв было столько, что его следы не сразу смогут отыскать. У стены в ряд выстроились мусорные баки, в один из которых он и забрался, осторожно придерживая крышку, чтобы не громыхнула. И затаился, боясь лишний раз пошевелиться, не зацепить пакеты под ногами. Вонь внутри стояла отвратительная, но это было ему на руку — если гвардейцы с собаками, есть шанс, что горы гнилой капусты и пропавших отходов со столов перебьют его запах.

Карта осталась в терминале и ее сейчас точно изымут. Кроме вещей, что на нем надеты, больше у него ничего не осталось. И нет знакомых, к которым он может обратиться. И два его единственных почти товарища остались в школе ставить точку в расследовании. Таймин крепко зажмурился, когда мысль о Джуне и Райере пронзила сожалением. И еще виной. За то, что сбежал, хотя и понимал, что ничего бы он не добился, выступив прилюдно с речью. Коротко вдохнул и его начала бить крупная дрожь. Поджал пальцы на ногах, замерзающие в легких туфлях, не предназначенных для пеших прогулок по снегу, прислушался: машины остановились совсем рядом, он различил даже отдельные слова гвардейцев, прочесывающих улицу. Выкрик, когда нашли его карту, и более оживленное движение, топот ног мимо мусорок. Потом грохот крышек — начали поочередно заглядывать внутрь контейнеров.

Тут Таймин и попрощался со своей свободой. Пригнул голову к коленям, наощупь попытался найти хоть что-то, любую палку, доску, чем можно было бы отбить на первых порах любопытные рожи, сующие свой нос в мусор, но под пальцами расползалось лишь склизкое месиво. Его набрал полные пригоршни, подавляя приступы тошноты, и уже приготовился швырнуть в гвардейцев, а потом драться, не собираясь отдаваться им живым, как крышка над его головой поднялась и тут же закрылась.

Проверили. Задохнулись от вони, перешли к следующему баку, а ректор неверяще поднял голову и уставился в темноту над собой. Мельком подумал о том, какие стражники идиоты, потом спохватился и пожелал им долгого здоровья, ведь их лень только что спасла его.

Идти ему было некуда. Благоухал, выбравшись из мусора после отъезда машин, как протухший труп. Кое-как отмывшись снегом, дрожа на ветру, Таймин добрел до ближайшего дома, отыскал подвал, куда и забился на ночь, под теплые трубы, надеясь, что не занял чье-то место. Что не придется воевать с кем-нибудь крупнее кошки и не спустятся жильцы дома узнать, что за возня происходит у них под полом. Лишь отогревшись, позволил себе подумать о школе, о тех, кого там оставил. Замирая в темноте, почти каменея, крепко сжимая руки в замке, пытался предположить, чем мог окончиться допрос, успел ли Райер вколоть брату нолин и где они сейчас могут находиться — в штабе или их отпустили отдыхать после работы. Может, они устроили себе небольшую вечеринку по случаю успеха или заперлись в своей комнате и сидят в обнимку так же в темноте, как и он, сжимая друг друга и не веря, что у них вышло в очередной раз ускользнуть.

Иного варианта не допускал, не признавал и гнал его от себя всеми силами. Райер не ошибется, он совершенно точно все сделал как надо. Мысли о Сайе сразу пресек: не судьба ему, видимо, дождаться окончания ее обучения. До рези в глазах всматривался в ночь, стиснув челюсти, пока сон не оборвал бессмысленные метания.

И вот, спустя сутки, он стоит, прилипнув к столбу, замерзая, умирая от голода, замирая от малейшего шума, и размышляет, сколько времени ему понадобится, чтобы потерять человеческий облик и рыться как голодная собака в отходах, сваленных у мусорных баков для таких же бездомных.

«Бездомный». Таймин со скрипом провернул слово еще раз на языке. Бездомных кормят. Где-то на окраине центра была какая-то богадельня, куда свозили излишки еды, еще не пропавшей, но уже негодной для подачи в кафе и тавернах. Наверное, там его могли накормить и ни о чем не спрашивать. Может, и одежду бы дали или разрешили переночевать.

При мысли о еде заметно приободрился. Он бы отдал сейчас туфли за кружку горячей воды, все равно те все промокли, и толку от них никакого не было. Только сжимали в тисках промерзшие пальцы. С тоской подумал о зимних ботинках, оставленных в квартире, с такой толстой подошвой, как резина у трактора, выложенных мехом изнутри. И невольно поежился, встряхнулся. Оторвал себя от столба и пошел по улице, надеясь согреться хоть в движении. Старательно прятал лицо, забравшись по самый нос в воротник куртки, а вновь посыпавшийся снег помогал ему в этом. Согнулся, чтобы не так выделяться ростом среди людей при свете дня.

Жалел ли он о своих решениях? О том, что не ушел, когда была возможность, прихватив с собой вещи и деньги, а вместо этого настоял на помощи двум отчаявшимся братьям, брошенным всеми? Таймин не смог бы ответить однозначно. Какая-то его часть представляла, как он сейчас загорал бы за пределами страны, попивая вино, любуясь красотами природы и смеясь над гвардией Тельальхи. Но тут же перед глазами вставал Райер, глухо рыдающий в углу, и Джун, в беспамятстве раскинувшийся на кровати, чей вид заставлял так больно сжиматься сердце.

Убиваться на неверном пути — не это ли верх тупизма? Наверное, когда-нибудь его ректорство должно было закончиться, и он все равно оказался бы в такой ситуации.

Все его имущество, несомненно, уже арестовано, в один момент стал нищим. Таймин невесело скривил губы и поморщился, ощутив жжение. Вспомнил Джуна, который испытывал постоянную боль от своих ран, и запретил себе ныть. Украдкой огляделся, умоляя дорогу сократиться: разъезжая везде на своем автомобиле, раньше и не представлял, что Третий центр такой огромный и что люди тратят столько времени, ходя пешком.

— Эй, — послышалось позади и быстрые шаги. Таймин невольно тоже ускорился. Сиплый голос не отставал: — Есть немного вир?

Поняв, что за ним увязался кто-то наподобие его самого, ректор перевел дыхание. Остановился, оглянулся: так и есть, двое мужчин нагоняли его, слегка помятые на вид, и не совсем трезвые, на их лицах заметно проступали следы уличных драк. Разбитые переносицы, синяки, свежие и уже давние, рассеченная бровь у одного, опухшая скула у второго — так выглядели ночные жители окраин, с которыми дневные почти не пересекались, они жили в разных параллелях.

— Чего вам? — резко спросил Таймин.

— Деньги есть, спрашиваю?

— А у вас? — поднял брови Таймин, заставив своим вопросом двух приятелей озадачиться. Один оглядел куртку ректора. Второй оглядел самого ректора, потом — улицу, что Таймину не понравилось. Отдавать им свою последнюю теплую вещь он не собирался, к тому же их было только двое, да и не походили бродяги на опытных драчунов. Хотя, жизнь на улице могла обучить их не одному грязному приему, которые вряд ли преподают учителя в школах искусств. Таймин решил не рисковать и не обманываться их внешностью, сделал несколько шагов назад, вынудив мужчин идти за собой.

У самой стены, прикрыв спину и будучи уверенным, что она останется целой, расставил ноги шире, ожидая первого движения от бродяг.

— Одежка у тебя ничего, — проговорил один, приближаясь. — Если нет денег, согласны взять куртку. И разойдемся.

— Против, — коротко отозвался Таймин. И отклонился в сторону, когда дрожащий кулак мужика с рассеченной бровью нацелился ему в лицо. Промазав, тот не особо расстроился, замахнулся повторно с тем же успехом, и Таймин, глядя в его глаза, сообразил, что эти двое не в себе. Их заторможенные движения, расширенные зрачки вмиг напомнили Джуна после приема таблеток. Бродяги были под кайфом, выползли на свет, скорее всего, за очередной дозой, и тут встретили его. Решили поживиться, даже не глядя, с кем связались.

А если они вышли за дурманом, то у них точно было чем расплатиться. Таймин с большим интересом окинул глазами своих противников, потом поискал по углам камеры. Ничего не обнаружив, выбросил вперед руку и зажал довольно тощую шею одного бродяги в руке. Тот изумленно вытаращился, не успев понять, как сам стал добычей.

— Деньги давай, — прошептал Таймин ему на ухо, не сводя глаз с его товарища, судорожно шарящего по своим карманам. В итоге второй вместо вир достал складной нож, и, пока первый мешком висел, удерживаемый за глотку, суматошно пытался его раскрыть.

Плюнув, Таймин сам быстро обшарил свою жертву, вытащил пачку денег и сунул уже в свою куртку. Сдавил пальцы еще сильнее, заставив мужика захрипеть, а потом обмякнуть, отбросил его в снег. Вылезшую совесть пинком загнал обратно, напомнив ей, что его бы не пожалели и обчистили точно так же. Шагнул вперед и прищурился, когда второй боец все же справился с лезвием и выбросил нож перед собой. Подметил болячки на коже, машинально обтер о брюки свои пальцы, прикасавшиеся к шее бездомного.

— Разойдемся? — предложил. Денег ему хватит на еду, а калечить людей не входило в планы. Чем меньше оставит следов, тем проще будет скрыться.

Но бродяга оказался упрям и не желал быть проигравшим. Оскалив гнилые зубы, прыгнул на Таймина, все так же целясь острием ему в грудь. Легко перехватил Таймин его кисть и одним движением вывернул вбок. Сопровождаемый скулежом, в карман ректора перекочевал также и нож.

Денег у второго не было, но ярости оказалось в избытке. Пока Таймин обыскивал его, с размаху ударил ботинком того по голени, заставив разжать руки, и прыгнул сверху, роняя вместе с собой на землю. От удара спиной у Таймина выбило дыхание, на миг мир закрутился перед глазами, в то время как бродяга, злобно зарычав, схватил видневшийся из-под снега камень размером с кулак и огрел им по голове упавшего.

На голом инстинкте Таймин вскинул руки, второй удар пришелся по замерзшим пальцам, принеся четкие ощущения разбивающегося стекла. Невольно вскрикнул, даже приоткрыл заслезившиеся глаза, ожидая увидеть, как осыпаются осколки его рук, но ему только показалось. Третий замах умудрился перехватить, и, одновременно перевернувшись, оказался сверху сам, прижав к земле кряхтящего бродяжку. Вырвал камень, отбросил в сторону, плечом оттер ободранный лоб. Начал шевелиться первый, что-то пробормотал, завозился в снегу, и Таймин смекнул, что пора заканчивать, пока эти двое не подняли крик.

Вскочил на ноги, рывком накинул капюшон и припустил по улице бегом. Завернув за угол, пошел уже помедленней, ориентируясь по номерам домов и по степени их обшарпанности. Чем дальше от центра — тем больше валялось грязи и мусора под стенами и в закоулках, все меньше наблюдалось камер и совсем не видать было стражников, которыми кишели центральные районы. Хвоста не было, видимо, бродяжки сообразили, что им не справиться с чужаком. Вдвоем так точно, хотя была вероятность, что они приведут подмогу, и Таймин старался уйти как можно дальше от места стычки, петляя дворами, где снег иногда доходил до колен. Промокли уже не только туфли, но и брюки, пора было искать теплые трубы для просушки. Но еда все же была в приоритете.

В торце двухэтажного строения неизвестного назначения, то ли жилого дома, то ли местного развлекательного комплекса приметил входящих и выходящих людей с сумками. Над дверью красовалась старая вывеска с хлебом, под дверью сидела толпа подростков, развлекаясь метанием ножей в дерево. К ним Таймин и направился, не решившись лично проверить наличие видеонаблюдения внутри лавки.

Парнишки скользнули по нему глазами и продолжили сбивать снег прохожим на голову, хохоча при удачном попадании. Ругань и угрозы расправы с поразительным безразличием пропускали мимо ушей, очевидно, слыша такое не впервые. И, к удивлению остановившегося рядом Таймина, ни одна из их жертв так и не подошла, чтобы отобрать ножи и прекратить странные забавы детей. Только кричали издалека.

Местная банда. Таймин подавил улыбку, вытащил из кармана отобранный у бродяги ножичек и тоже метнул в ствол, попав точно между двумя торчавшими лезвиями. Парни изумленно зашелестели. Оценили, теперь можно с ними говорить. Один из них поднял голову и криво улыбнулся. Как и предполагалось.

— Кто такой? — ленивый взгляд пополз вверх, к скрытому лицу.

— Мимо проходил, — так же неспешно ответил Таймин, глядя, как самый молодой из толпы, мальчишка лет двенадцати, подбежал к дереву и вытащил его нож. Присвистнул, разглядывая рукоять, потом поднял выше над головой.

— Бритва глухого! — восторженно крикнул он товарищам.

— Я бы сказал, тупого, — пробормотал Таймин. Тот мужик точно плохо соображал и определенно не разумел, когда нужно остановиться. Еще и лоб ему разбил. Дотронулся до раны, растер кровь между пальцев, кивнул на оружие: — Авторитета местного, что ли?

— Где взял?

— Трофей.

— Обменяешь? — быстро поинтересовался парнишка, стреляя глазами на его пальцы в красных разводах. Таймин сунул руку в карман.

— Запросто. На услуги доставки, — при этих словах бровь подростка изумленно дернулась, и ректор поспешил добавить: — Сгонять в лавку и купить хлеб с сыром. И стакан горячего кофе. Тогда нож ваш.

Минуту парень подозрительно смотрел на прячущегося в тени капюшона мужчину, потом, очевидно, что-то смекнул и вскочил на ноги.

— По рукам, — взялся за ручку двери, пока странный незнакомец не передумал.

— Стой, а деньги? — воскликнул Таймин ему в спину, но тот только махнул рукой, скрылся внутри лавки и вернулся уже с бумажным пакетом и стаканчиком, исходящим паром.

— От кого скрываешься? — понизив голос, спросил, передавая пакет из рук в руки. Признал за своего. Таймин едва не застонал, почувствовав тепло кофе, и сперва глотнул, обжигаясь. Потом неопределенно мотнул головой: пусть думает, что от местных бандитов. Задался вопросом, насколько обыденны здесь такие драки, что никто и не подумал предложить помощь или отвести в медцентр. Лишь любопытно стало, кто кого побил.

Хотел узнать у мальчишек, где можно переночевать, но вовремя проглотил вопрос, решив, что эти малолетние товарищи могут сдать его этому глухому, и тот явится за своим ножом, еще и за компенсацией.

Крепко вцепившись в теплый еще пакет, зашагал дальше. Жевал хлеб на ходу, как мог растягивал кофе.

К вечеру добрел до указателя приюта, направившего его на утоптанную узкую дорожку, недавно расчищенную от снега. Жилые дома давно закончились, впереди простиралось бескрайнее заснеженное поле. В свете тусклых фонарей, редко натыканных вдоль дорожки, Таймин различил темнеющие стены разной степени достройки: то ли Третий центр расширялся, то ли местные растаскивали остатки камней старых домов. Чуть дальше проступала сетка забора — дальше начинались кварталы. И переходы охранялись постами, куда соваться ему нельзя; по крайней мере, сейчас.

Таймин замедлился перед самим приютом, с силой растер замерзшее лицо, исподлобья разглядывая вывеску на высоком глухом заборе. Если он зайдет, а его узнают и сообщат куда следует, то он окажется в западне. Если развернется и пойдет обратно — вернется на улицы, где его либо подрежут, либо отловят и отвезут в лабораторию. Есть еще вариант замерзнуть до смерти и, судя по ощущениям в немеющих конечностях, он наступит быстрее остальных двух, если он не поторопится с выбором места своей кончины.

— Клятый мороз, — процедил сквозь зубы, не сводя хмурого взгляда с забора.

— Вы ищете ночлег? — раздался позади женский голос. Таймин дернулся, схватился за воротник, пряча лицо. И попятился от ворот, мотая головой. Решение пришло очень быстро — нет, он еще не готов загнать себя в четыре стены и сдаться. Голос женщины прозвучал тревожнее: — Подождите же! В такую даль пришли не просто так? Вы можете остаться на ночь, а утром идти дальше. У вас одежда вся промокла!

Это Таймин и сам прекрасно знал, штанины, наверное, уже примерзли к ногам.

— Спасибо, но я передумал, — даже слова примерзали к глотке, буквы выговаривал через раз непослушными губами.

На его локоть легла рука в перчатке, перед ним встала сама вира, довольно высокая, с головой закутанная в длинный шарф. Лишь голубые глаза блестели, отражая свет фонаря.

— Я доброволец, — мягко сказала она, ненавязчиво удерживая Таймина от побега. — И помогаю людям, оказавшимся в трудной ситуации. Как вы сейчас. — Ее глаза улыбнулись. — Поверьте, ваши документы здесь никто спрашивать не станет. Но вот ваше тело откапывать с утра будет не очень приятно; вам в первую очередь. Или везти вас на срочную операцию. Еще немного — и вы отморозите себе ноги, начнется некроз и их придется отрезать.

Таймин опустил вниз голову, пытаясь представить, как он на инвалидной коляске катается от гвардейцев. С горки хорошо пойдет, вряд ли стражники будут быстрее на своих двух. И вдруг хрипло рассмеялся, согнувшись, потом закашлялся, отступив еще на шаг назад. Рука в перчатке сжалась на его локте сильнее.

— Внутри есть горячий чай, — продолжала соблазнять его вира, подталкивая к воротам. — И кофе. Суп. Теплый душ и кровать. Виар, прошу вас, не упрямьтесь!

Рассчитывать на то, что незнакомка не имеет скрытых намерений, было очень сложно, для Таймина — невозможно. Он больше склонялся к мысли, что вира видела его в новостях и хочет затащить в приют и запереть под замок, чем верил в ее беспричинную доброту, уж очень настойчиво завлекала его женщина. Поэтому оторвал ее руку от себя, развернулся и побрел в темноту. Вира с досадой вздохнула, пробормотала что-то про упертых мужиков, после чего простой подсечкой сбила Таймина с ног. Он и так едва стоял, так что уронить его не составило никакого труда.

Растянувшись на снегу, уставился в беззвездное небо, потом скосил глаза на присевшую рядом виру, которая чуть сдвинула брови, когда упавший капюшон открыл лицо незнакомца. Почти невесомо дотронулась до лба и замерзших красных потеков.

— Вы еще и ранены, — с укоризной произнесла она. — И почти заболели. Куда вы собрались идти в таком состоянии? — Встала и протянула руку. — Хватайтесь и вставайте. Идем в тепло, попробую привести вас в порядок хоть немного. Обещаю, не буду ничего спрашивать.

Она начала подозревать, что высокий виар скрывается, как только он отказался зайти в ворота. И понимала его опасения, но он с таким трудом передвигал ногами и выглядел таким измученным, что отпустить человека в таком состоянии в никуда приравнивалось к его убийству. Поэтому стояла с вытянутой рукой и терпеливо ждала, пока он одумается. Тащить силком не хотела бы, но при необходимости готова была ударить сильнее.

Таймин сел. С трудом вернул на голову слабую защиту от ветра, поморщился, задев рану. Помедлил, словно это что-то могло решить, но все же признал, что в данный момент женщина перед ним превосходит его в силе. И протянул ей ледяные пальцы, которая вира сразу же обхватила, про себя ужаснувшись, помогла встать.

— Сами дойдете? — быстро спросила. Таймин заторможенно кивнул, понимая, что никуда он уже отсюда не двинется. Даже пары шагов не сделает, его начало жутко клонить в сон. Скорее всего, упадет, а эта женщина все равно затянет его в приют. И либо поможет, либо нет.

Она набрала код на воротах, приложила к замку карту, и одна створка отъехала в сторону, пропуская их во двор. Таймин споткнулся через порог, вира тут же подставила плечо, обхватила его за пояс. Так и зашли они в здание.

— Вы довольно сильная, — тихо проговорил Таймин, не поднимая головы.

— Я постоянно больных таскаю, — отозвалась женщина, ведя его дальше по коридору. Краем глаза Таймин отмечал одинаковые двери по обе стороны, но по большей части шел, прикрыв глаза, просто потому что его вели, держась лишь на обрывках воли. Доски пола чередовались светлыми и темными полосами, и вскоре у него зарябило в глазах, схватился за стену, боясь упасть.

— Почему… — перевел дыхание. — Так тихо?

— Спят уже все, — вира повернула ручку двери, заглянула в комнату. — Уложу вас здесь, дальше вы, вижу, не дойдете.

— Дальше?

— Ближе к ванной, — пояснила женщина, помогая Таймину добраться до кровати. — Хотя для начала нужно осмотреть вас, и первым делом снять мокрые вещи. Покажите руки.

Таймин приподнял опухшие посиневшие кисти и уронил их обратно на колени. Вира поджала губы, сняла с себя шарф и куртку, бросила их на ближайший стул, потом склонилась сама, хмурясь.

— Чувствуете что-то? — дотронулась до пальцев, потом ладоней. Таймин покачал головой: ощущения были как сквозь толстый слой ваты.

— Почти нет.

Вира потемнела лицом.

— Сами вы не разденетесь. Простите, но это сделаю я. Ложитесь на спину.

— Как-то неловко, что ли, — вяло пробормотал Таймин. Глаза начали слипаться. — Мы даже не знакомы.

Толчок в грудь, и он уже оказался на спине, созерцая лепной потолок и лампу в центре. При попытке сесть обратно услышал резкий окрик, и решил все же полежать. Тем более стало так хорошо, когда пронизывающий ветер перестал задувать во все щели, и понемногу тело начало различать тепло. Прикрыл глаза, начиная дрожать все сильнее вместо того, чтобы ожидаемо расслабить мышцы. И снова сжался весь, клацнув зубами.

Вира тревожно прищурилась, когда ее найденыша начало трясти так, что задребезжал каркас кровати. Быстрее стала вытягивать его из куртки, довольно дорогой, насколько успела заметить прежде, чем бросить ее на стул. С остальной одеждой осторожничать не стала: мужчина был одет в простой костюм, какой можно купить за сущую мелочь на любом углу. Судя по всему, куртку он украл.

Потом ее взгляд упал на мужское запястье, и она снова насторожилась — наручные часы, которые носил незнакомец, стоили целое состояние, если только клеймо мастера не поддельное.

Разрезала рукава пиджака и рубашки, стянула лоскуты и изумленно заморгала при виде обнаженной верхней части тела мужчины. Плотной, жесткой, с широкой грудной клеткой и плоским животом, уж слишком впалым — мужчина голодал. С идеальной кожей без изъянов, что было бы невозможно при бродяжничестве. Правда, почти белой по цвету, да и плечи его начали сотрясаться еще сильнее, едва лишился одежды. Он инстинктивно прикрылся руками, то ли от смущения, то ли в попытке сохранить ускользающее тепло, и вира быстро накинула сверху одеяло, после принялась за брюки. Безуспешно заставляя себя смотреть на незнакомца как на брошенного мальчишку, с которыми чаще всего имела дело.

— Постойте… — слабо запротестовал Таймин, попытавшись схватить ее за руки. Пусть он и слабее мыши, но все же мужчина, и не пристало ему светить голым задом перед хорошенькой блондинкой, пусть и представилась она добровольным работником приюта. Да он и так готов со стыда сгореть, лишившись рубашки.

Чуть не откусил себе язык, вздрогнул, после чего замолчал, крепко сжав стучащие зубы. Вира, похоже, не обратила внимания на приступ паники, и продолжила сосредоточенно его раздевать.

— Я Рихана. Теперь мы знакомы, — потянула брюки вниз и невольно хмыкнула при виде нижнего белья, подтверждающего ее догадку, что свалившийся у ворот приюта виар совсем не прост. Куртка, часы и трусы принадлежали ему. Костюм — нет. «Откуда ты здесь взялся и от кого бежишь?» Таймин сдавленно охнул и Рихана сообразила, что, задумавшись, дергает брюки слишком резко. — Простите меня, буду осторожнее.

Его ноги были в гораздо худшем состоянии, чем верхние конечности, бледная кожа покрылась крупными красными пятнами, ступни — водянистыми волдырями. И ему требовалась срочная помощь, поэтому все любования быстро отошли на второй план, проснулся медик. С некоторым облегчением Рихана отметила отсутствие в волдырях крови, но незнакомца нужно было согреть.

Завернув его в одеяло, повела в свою комнату, где стояла единственная на этаже ванна. Душ ему сейчас был без толку.

— Вода прохладная, — предупредила трясущегося мужчину, но Таймину она все одно показалась обжигающе горячей. Он втянул в себя воздух, медленно погружаясь в воду. — Руки тоже опускайте. Сейчас привыкните, сделаю потеплее.

— Вы медик? — Таймин сгорбился, обхватив себя руками. Устало положил голову на колени.

— Да. Подождите, принесу вам пить. Не вздумайте только уснуть! — Рихана метнулась к чайнику, не спуская глаз со своего больного, чтобы он не успел утонуть. Погрела воды, плеснула в чашку и вернулась к ванне. Приподняла голову, прижала край чашки к его обветренным губам, пометив для себя, что и здесь потребуется мазь. — Пейте. Понемногу только. Чуть позже чай вам приготовлю.

— Вы всех так спасаете?

— Всех, — твердо ответила вира. — Я помогаю приюту, и уж точно не могу оставить человека замерзать на улице. Вы уж простите за настойчивость.

Таймин издал что-то похожее на фырканье. Рихана добавила теплой воды. Понемногу повышая градус, смогла добиться того, что ее пациента перестало трясти как в припадке эпилепсии. Слабая дрожь, иногда пробегавшая по нему, уже не вызывала такого страха. Вместо этого пришла боль.

Когда появились зуд и жжение, а Рихана при этом начала улыбаться, Таймин решил, что она садистка. Что и сказал не долго думая, вызвав ее смех.

— Восстанавливается чувствительность, — пояснила вира, пряча улыбку. Улыбалась она очень приятно, открыто, и не только губами, но и глазами. — Это очень хорошо, виар. А жжение сейчас обезболим, терпеть не обязательно. Наложу повязку на волдыри, потом выпьете теплого чая и можете спать.

А потом он очнется в окружении гвардейцев? Таймин закусил губу, встревоженно глядя в воду. Может ли он так отдыхать? Может ли поверить этой голубоглазой фее, затащившей его в тепло против его воли? С другой стороны — сопротивляться тоже не в состоянии. Два дня на жутком морозе без еды и возможности нормально согреться сделали свое дело, лишив его всех сил и почти — ног.

Вдобавок ко всему потек нос. Шмыгнув раз, второй, Таймин не сдержался и чихнул, разбрызгав воду. Потряс головой, понял, что она начинает болеть. Рихана, глядя на его мучения, протянула сначала салфетки, потом развернула одеяло, собираясь укутать им мужчину.

— Выбирайтесь, достаточно.

— Я его намочу, — сонно возразил Таймин. — Может, лучше полотенце? Если есть?

— Снимайте с себя остатки вашей одежды, — строго сказала вира и закрыла глаза. — Я ничего не вижу, обещаю не подглядывать. За одеяло не беспокойтесь, я вам дам другое, как обсохнете.

Медик целиком скрылась за одеялом как за ширмой, держа его перед собой. Таймин поколебался немного, но все же снял мокрые трусы и шагнул из ванны, забирая нагретую ткань и по шею в нее укутываясь. Блаженно зажмурился.

А вира, заглядевшись на больного, начала краснеть. Отвернулась, пряча лицо, указала на кровать.

— Ложитесь.

— Здесь? — уточнил Таймин, понимая, что это ее комната: повсюду разложены были вещи, которые она без стеснения использовала. Стоял шкаф с лекарствами, на полках — медицинские книги. — А вы?

— Я лягу на кушетке, — махнула в сторону того, что ректор сначала принял за ряд стульев, на которых свалены были вещи. — Как насчет еды? Хотите?

О да, он очень хотел. Согревшись, желудок стал просто вопить, требуя, чтобы его накормили. Но наглеть Таймин не посмел, тем более стояла поздняя ночь. И женщина, судя по ее виду, устала. Ей бы выспаться, а не бегать по кухне в поисках пропитания для неизвестно кого.

— Нет, спасибо. Вы говорили, что можно унять жжение, — боль в ногах и кистях донимала намного больше, чем голод. От чего бы сейчас не отказался, так это от обезболивающего. — И вы меня больше не услышите до утра.

— Точно, — Рихана покопалась в ящике, отыскала нужную пластину. Выдавила две таблетки и протянула мужчине, уже сидящему на краешке кровати. Его сведенные плечи выглянули из-под одеяла, когда Таймин протянул ладонь за лекарством. Уже не такие белые как еще час назад, но напряженные до предела, словно он желал оказаться сейчас где угодно, только не под внимательным взглядом медика. Или женщины, Рихана так и не поняла, кого он в ней боится. — Да расслабьтесь же! Я еще собираюсь перевязать вас. Не упадете в обморок, если я до вас дотронусь?

— Я сам, — вскинулся Таймин, мгновенно просыпаясь.

— Вы в это время выпьете чай. И не спорьте!

Вручив ему чашку чая, Рихана взялась за левую ногу. Осторожно обмотав ее бинтами, кивнула на подушки.

— Забирайтесь выше, дайте мне вторую ногу. И ваш лоб — его нужно тоже подлатать, иначе останется память на всю жизнь, — пригляделась внимательнее: — Подрались?

— Вроде того, — пробубнил Таймин, все еще не понимая, как умудрился так глупо подставиться. Не будь реакция настолько заторможенной — у того мужика и шанса бы не было поднять камень. Вира спрятала усмешку, насухо промокнула салфеткой рану. Зашивать не требовалось, но вот сок фаринги был бы кстати. Правда, не каждый способен вынести тошнотворный запах протухших яиц. Ее последнего внезапного пациента едва не вывернуло прям в салоне автомобиля.

— Как относитесь к фаринге?

— Нормально.

Рихана уважительно приподняла бровь.

— Тогда я вас сейчас намажу.

— В нос только не суйте ее, — попросил Таймин, отставил пустую чашку на край кровати и откинул голову на подушку. — Все остальное я переживу.

Рихана негромко рассмеялась. И он действительно даже не скривился, пока смазывала рану. Немного поколебавшись, растерла остатки мази по его губам. Таймин резко открыл глаза.

— Обветрились, — вира пожала плечами, отнимая палец. Медленно выдохнула, глядя в расширившиеся зрачки, ярко блеснувшие, когда мужчина опустил глаза на одеяло. — Чтобы не болели трещины. Вы можете засыпать, едва держитесь. Согрелись?

Одеяло-то у него мокрое, вдруг сообразила. А под ним нет ни клочка одежды. И он молчит, ни слова не сказал.

Тишина из уютной начала становиться неловкой, неудобной, а потом и вовсе напряженной. Таймин машинально дотронулся до губ, быстро спрятал руки под одеяло. Рихана отвела глаза, досадуя на себя: просто не удержалась, и это нарушило границы, ведь ртом он вполне мог заняться и сам. И вообще, слишком уж она заботится о незнакомце, словно знает его уже лет десять. А он даже имени своего не назвал.

Схватила пустую чашку, вернула ее на стол. Потом достала сухое одеяло и бросила его на кровать.

— Я схожу в душ, — прозвучало натянуто, наигранно. И жутко непрофессионально, она не должна была так увлеченно его разглядывать. Скривилась стене. — Мокрое можете оставить в ногах, я уберу, как приду. И, пожалуйста, не вставайте, иначе все волдыри полопаются, тогда придется колоть вам что-то посильнее, чтобы избежать заражения.

— Я могу вам верить? — тихо спросил Таймин, когда вира собралась исчезнуть из поля зрения. И в его голосе Рихана четко разобрала мольбу. Вновь вопрос чуть не сорвался с языка — что натворил и от кого он бежит? Но она обещала не спрашивать. Повернулась, прямо встретила его взгляд.

— Вам придется мне довериться, у вас нет иного выхода. Я могу дать вам снотворное, вы же понимаете? — Таймин кивнул, не нуждаясь в напоминании, что он полностью в ее власти. — Но не буду, поэтому засыпайте сами. Обещаю, я только вымоюсь и вернусь. Вот, смотрите, — Рихана показала ему телефон и положила на полку. — Никуда звонить не собираюсь. Но и вам не советую им пользоваться, если не хотите быть найденным.

Пока стояла под струями воды в душевой, все больше склонялась к мысли, что человека, лежащего в ее кровати, сопровождают серьезные неприятности. И что он не простой клерк, носящий трусы ценой в небольшой домик, не говоря уже о часах. Как он оказался в приюте — это Рихана могла понять, бежал из центра как можно дальше. Набрал кредитов? Перешел кому-то дорогу? Убил? Хотя прямой угрозы с его стороны не чувствовалось, он больше сам походил на жертву; людей Рихана за время своей работы изучила достаточно. И была уверена, что он тихо исчезнет, как только будет возможность.

В который раз отругала себя за желание потрогать его, слишком уж нереальным он казался, как ожившая фантазия. Быстро вытерлась, оделась и вернулась в комнату.

Ее гость спал. Почти сидя — судя по всему, не собирался смыкать глаз, но сон все же сморил его. Проверить температуру не рискнула, он мог снова проснуться. Но на вид не горел в лихорадке. Рихана понадеялась, что переохлаждение не повлечет для него никаких последствий.

Однозначно, с ее привычными пациентами у него было столько же общего, как у саженцев с вековым дубом. Стараясь откровенно не глазеть на мужские плечи, забрала мокрое одеяло. Слила воду с ванны, сполоснула белье, оставленное на бортике. Сходила все же на кухню за тарелкой супа — может, он проснется раньше нее, так хоть поест.

Потом притушила верхний свет, оставив лампу как ночник, улеглась на кушетку, лицом к кровати. Остаток ночи больше дремала, вздрагивая от каждого шороха. К утру, когда начало светать, заметила, что с мужчины почти сползло одеяло. Он еще и закрутил его между ног, обнажив уже поясницу. Еще пару поворотов — и накрытыми останутся лишь колени.

«Балда», — сказала сама себе, надеясь, что он стянет покрывало еще ниже. — «Одно название — медик».

На спине незнакомца красовался огромный синяк, который вчера был незаметен. Рихана вздохнула. Села, уже зная, что не уснет. И едва не завопила, схватившись за горло, когда в тишине раздался хриплый голос:

— Доброе утро.

Он не спал. Все то время, пока она его разглядывала, он не спал. И тоже наблюдал за ней, поняла Рихана, едва взглянув в совершенно ясные глаза. Шумно выдохнула. Это обсуждать они не будут.

— Доброе. Как спалось?

— Хорошо, — Таймин спрятал невольную улыбку, благо, полумрак это позволил. Он поймал ее за подглядыванием, хотя обещала так не делать. Покраснела как вареный рак, взгляд заметался по комнате, перепугалась. Неужели так понравился ей побитый бродяжка? Любопытно было наблюдать, как старается взять себя в руки. Сейчас опять натянет роль медика и будет лечить его. — Очень жарко здесь.

Объяснил свой вид, подтянул одеяло выше. Рихана вежливо кивнула, ощутив укол разочарования.

— Теперь вы хотите есть?

— Не рановато для завтрака? — с сомнением спросил Таймин, глянув в окно, на темное еще небо.

— У нас нет четкого расписания, — соврала Рихана. Подвинула ближе столик с тарелкой. — Если осталась еда, почему бы ее не съесть? Суп, правда, холодный…

— Неважно. Совершенно неважно, — таким голодным он себя давно не помнил. Уставился на тарелку, едва сдерживаясь, чтобы не начать лакать оттуда. — Я благодарен вам. За все, — поднял глаза. — Спасибо.

— Принесу хлеб, — было неловко смотреть, как жадно он вцепился в ложку. Рихана сочла за лучшее оставить его наедине с супом и не вынуждать соблюдать никому не нужные манеры.

Таймин же, оставшись один, обхватил тарелку руками и в несколько глотков просто выпил ее содержимое. Пусть холодный, пусть жидкий, но суп показался ему таким же вкусным, как и блюда в лучшей таверне. Расстроился, что так мало, но, наверное, медик знает нужную порцию, чтобы не навредить пустому желудку, ведь она не его первого выхаживает.

Полежал немного, наслаждаясь тяжестью в животе, потом пошевелил ногами, с огромным облегчением почувствовал каждый палец. И руки болели уже не так сильно как вечером, голова прошла, нос свободно дышал. Хоть сейчас готов был встать и идти. Приподнял одеяло, собираясь испытать свои силы после отдыха.

Укрылся им обратно, когда вспомнил, где его одежда и как медик обошлась с ней, разрезав на нем же. Похоже, кроме куртки надеть стало нечего.

Рихана явилась, когда Таймин размышлял, согласится ли она сходить для него на рынок за вещами. Или, может, послать кого. Поймала его хмурый взгляд, устремленный на стул, и понимающе кивнула:

— Несколько дней вам придется потерпеть. Я просто боюсь, что если вы найдете, во что одеться, то не станете ждать выздоровления. Так что извините, — брови Таймина поползли вверх во время ее речи. — Но на несколько дней это, — подергала за край одеяла, — ваш наряд. И лучше, если вы будете лежать.

— Навевает мысли о похищении, — проговорил Таймин после того, как минуту пережевывал ее слова. — Вам так не кажется, Рихана?

— Вам есть куда идти? — парировала Рихана, заставив гостя растерянно откинуться назад на подушку. Ему стоило серьезно задуматься над тем, как жить дальше. Ему нужна работа, либо может примкнуть к одной из местных группировок и остаток жизни провести в обществе преступников. В любом случае придется скрываться, так почему бы не за дело?

Невесело усмехнулся, подумав, что еще несколько дней назад катался на мощном автомобиле и спал в дорогущей квартире на раритетной кровати, место которой — в музее. А сейчас уже успел ограбить какого-то бедолагу, отморозить себе все что можно, и кидается на тарелку холодного супа.

Предпочел не отвечать на вопрос. Вместо этого спросил, доставляют ли в приют газеты.

Сменил тему, замолчал неудобный вопрос, не стал просить одежду. Либо что-то успел придумать, либо ему на самом деле некуда податься. Рихана подала ему планшет, который раньше он и не заметил. Иначе залез бы уже в сеть, как только проснулся.

— Газет нет, но есть это. Если хотите узнать что-то конкретное, то можете глянуть. — «А я потом гляну историю поиска, чтобы знать хоть что-то о тебе». Она достала из шкафа вещи. — Мне нужно проверить больных, оставлю вас. Только никуда не выходите из комнаты.

Таймин выразительно обозрел одеяло, намекая, что в таком виде вряд ли сунется за дверь. Рихана же не хотела, чтобы кто-то из санитаров или сиделок знал, что в ее комнате находится новый постоялец, нигде не отмеченный.

— У вас имя есть? — спросила, надевая серый халат поверх тонкого свитера и брюк.

— Оно у всех есть, — в голосе Таймина послышалась насмешка. Рихана поджала губы на сарказм.

— Вам намного лучше, как я погляжу, — пробурчала она. — Можете свое имя оставить при себе. Мне звать вас как?

— Братец?

— Издеваетесь? — изумленно вскинула брови Рихана. Или он намекал, чтобы не раскатывала губу на него? Заметил ее чрезмерную заботу и взгляды исподтишка и отреагировал должным образом, на корню пресекая дальнейшее их разрастание? — Послушайте…

— Сай, — Таймин выхватил часть названия, рекламой проехавшего через весь экран планшета. — Зовите меня Сай. — И поразился, когда понял, что попросту сократил имя Сайи.

— Это не ваше имя, — заметила Рихана после секундной заминки.

— Не мое, — легко согласился ее гость, даже не пытаясь увильнуть. — Но я буду отзываться на него. Мне следовало сразу представиться, только я не думал, что задержусь, — обвел руками комнату, — настолько.

Рихана дернула вверх молнию на халате, схватила кожаную сумку с подставки у двери.

— Я скоро вернусь и проверю, как поживает обморожение. Не шумите здесь.

Вышла, плотно закрыла дверь, повернула ключ в замке, чтобы никто не подумал зайти. Первым делом подумала о том, что необходимо раздобыть хотя бы мужскую футболку размером побольше, и спрятать под ней этого Сая, пока не начала заливать слюнями все полы. Или, еще хуже, распускать руки. Бедный мужик точно сбежит от озабоченного медика.

— Сай. Баран, — с досадой проговорил Таймин в пустую комнату. — Ничего лучше не придумал, чем вспоминать о ней постоянно.

Некоторое время просто держал планшет в руках, оттягивая время. Хотел узнать, что произошло за три дня, и в то же время безумно боялся худшего. Разнервничался так, что стали влажными бинты на ногах, и сердце зачастило. Еще чуть подождет, и вернется Рихана, а при ней он ничего читать не станет, не настолько уверен в своей выдержке.

Вздохнул, зашел в сеть. Начал со своей школы, которая вдруг стала знаменита: заголовки пестрели информацией о том, сколько людей погибло в Койе Канхёдже всего лишь за один триместр, и как запятнала свою репутацию школа, которой долгое время руководил преступник. Хмуро читал Таймин о своих связях с теневыми дельцами, о своем сказочном богатстве, нажитом торговлей наркотиками. И о противостоянии гвардии, сговоре с группировкой. Его попросту объявили бандитом, предъявив следствию три шприца с нолином, которых оказалось достаточно, чтобы начать розыск. И назначили награду за любую информацию о бывшем ректоре. Его фотографиями были облеплены все здания центральных районов. Скоро, наверное, гвардейцы доберутся и до ворот приюта.

Но и это отступило на задний план, когда отыскал запись из самой школы, снятую уже после того, как Райер заставил его покинуть бал. Замирая, стискивая зубы, вгляделся в прыгающие кадры, снятые кем-то из учеников. Задержал дыхание при виде отлетевшего на пол Райера, ощутил холодный ужас, когда следом упал Джун, обливаясь кровью. С ненавистью зарычал на белые плащи, неподвижно стоявшие вокруг братьев.

Внутри все болезненно сжалось, выдавливая воздух до кончиков пальцев, не сразу Таймин осознал, что так сильно сжимает планшет, что порезался о его края. С трудом разжал руки, не сводя широко открытых глаз с застывшей на экране картинки, которая, казалось, навечно отпечатается в сознании.

Первым порывом было встать и бежать. В одеяле ли, босиком — все одно. Добраться до штаба, чтобы узнать, где сейчас два инспектора. Таймин уставился в стену, комкая одеяло и пачкая его в крови. Потом вернулся в сеть, пытаясь отыскать хоть что-то о Джуне и Райере. Но, кроме короткого сообщения, что им двоим предъявлено обвинение, больше не нашел ни словечка, ни домысла, ни намека. Выжил ли Джун, или он уже холодный лежит в лаборатории, а Райер в неведении бьется о стены камеры? Помог ли им отец или отошел в сторону, равнодушный к страданиям детей? Если верить тому, что говорил Райер, то вряд ли они дождутся жалости.

С силой Таймин сжал виски, так, что затошнило. Осознание катастрофы поднималось все выше и выше, заслоняя комнату, пока не перестал что-либо различать вокруг себя. Судорожный всхлип ободрал горло, потом еще один. Тлеющая до этой поры в душе отчаянная надежда, которая придавала ему сил идти дальше, выжить, чтобы потом встретиться с братьями, неслышно угасла, снова оставив в одиночестве против всей гвардии. Уже против всей страны, каждого жителя, который укажет на него пальцем, как только увидит.

— Хён, — тоскливо позвал Таймин. Дыхание перехватило, стоило только вспомнить их долгие разговоры в виртуальных подземельях и за вполне настоящей сайхвой в темноте комнаты. — Шайса… Чтоб вас, упертые мальчишки…

Крик рвался наружу, ярость, отчаяние смешались со вкусом пепла. Все, что сейчас хотелось — закрыть глаза и поверить, что он в своей квартире ждет братьев, чтобы поужинать. Вызвать в памяти те ощущения особой близости, которые испытывал рядом с ними.

Таймин сжал зубами палец, загоняя звериный вой обратно, заставляя себя думать сквозь боль. Ему нужна цель, чтобы не скатиться окончательно. Что-то, что он должен сделать, иначе можно сейчас и умирать. Оставить память, не дать трагедии психоделиков бесследно затеряться в забытых всеми архивах. Добраться до Джуна даже не надеялся, но можно хотя бы попробовать отыскать Райера, которого должны осудить и сослать. Попытался вспомнить, заходил ли у них разговор о тюрьмах, в которые засовывают гвардейцев, на ум пришли только заброшенные рудники. Хамир что-то упоминал о смертниках под толщей гор.

Следующей мыслью было то, что ему нужны люди, в одиночку он может только набить морду стражникам и отправиться в их сопровождении лично выяснять, в лаборатории ли Джун. Тем более что его лицо уже известно каждому столбу.

Люди и деньги. Таймин судорожно вздохнул, вытер лицо. Где их брать? Сколотить, что ли, собственный клан из местных отщепенцев, научить их драться и обчистить парочку банков? Сколько времени это займет, есть ли у Райера возможность столько ждать?

— Что вы натворили? — восклицание заставило Таймина стремительно вскинуть голову, он схватил планшет и почти запустил его в сторону двери. Потом только разобрал, что на пороге стоит хозяйка комнаты и не сводит с него настороженных глаз. — Вы в порядке?

— В порядке ли я? — Таймин едва сдержал истерический смех. Бросил планшет рядом с собой, тут сообразил, что напугало виру — его руки, одеяло и, скорее всего, лицо, которое он без конца тер — все было в крови из разрезанных ладоней. — Да, я в порядке. Случайно вышло, я приберу.

Рихана закрыла за собой дверь, поставила на стол бумажный пакет, и до Таймина донесся запах свежего хлеба, который еще утром заставил бы его расплакаться от счастья. Но сейчас оставил равнодушным. Скользнув глазами по своему, видимо, обеду, начал заматываться в одеяло, чтобы добраться до ванной комнаты, умыться и почистить пятна.

— Держите, — Рихана протянула ему сверток. — Одежда. Я все же надеюсь на ваше благоразумие. — Предложение помощи оставила при себе — мужчина вполне в состоянии обмыться и одеться. — Одеяло оставьте на полу, я отнесу его в прачечную.

— Кровь на нем не вызовет вопросов у прачки? — из-за закрытой уже двери спросил Таймин, разглядывая вещи — футболку и короткие шорты. Обрадовался он рано, на мороз в этом все равно не сунется, если в своем уме.

— Это нормально здесь, — успокоила его Рихана, двигая к себе планшет. На экране остались бурые отпечатки, как и на обратной стороне. Не мог же он разрезать руки этим пластиком? Быстрый осмотр комнаты и вещей в ней подтвердил, что следы были только на планшете, одеяле и самом Сае. И он подтер историю в поисковике. Каков молодец. — Но как вы умудрились?

Таймин открыл дверь, ногой задвинул кучку одеяла в угол. Глянул на руки, дернул щекой.

— Мне, наверное, пора. Могу я вас попросить купить мне одежду? Деньги есть, только вот проблема с доставкой.

— Вам еще неделю обувь надевать нельзя, — негромко напомнила Рихана, указывая на сползшие бинты. — Садитесь, я перевяжу.

Эта женщина серьезно не читает новости? Или просто хорошо притворяется? Таймин все гадал, как она посмотрит на него, когда сравнит лицо своего подопечного с фотографией беглого преступника.

— Вы не боитесь, что я вас убью? — прямо спросил. — Вы здесь одна, никто не знает, что прячете человека. Спокойно ложитесь спать неизвестно с кем в закрытом помещении. Рихана, вы ненормальная?

— Брат тоже так говорит, — кивнула вира. На вопросительный взгляд пояснила: — Что я когда-нибудь доиграюсь и мой труп найдут на пустыре.

— С ума сойти, — выдохнул пораженный Таймин. Насколько же она ему доверяет, что вообще не опасается? И что разглядела в нем? Сел на кровать, вытянул ноги. — Перевязывайте.

— Мне нужно уехать на несколько дней, — руки медика на миг зависли в воздухе, потом она принялась ловко снимать бинты. — Вы справитесь тут сами?

— Хотите оставить меня в вашей комнате? А если я передушу всех, кто здесь живет? Заберу вещи, деньги и к вашему возвращению сбегу?

— Если бы вам было куда бежать, вы бы сюда не пришли, — Рихана бросила быстрый взгляд на опущенную темноволосую голову и вернулась к ногам, выглядевшим очень даже неплохо. Если мужчина не надумает играть в догонялки, то успешно заживит свои волдыри. — Болит?

— Нет, — глухо ответил Таймин, пока его ступни вновь скрывались под слоем белых повязок. Кожу пекло, но это отвлекало от других мыслей, поэтому никаких таблеток он не хотел. — Что я буду здесь делать?

— Лежать. Есть, спать. И выздоравливать, — затянув последний узел, Рихана едва не потрепала мужчину по колену. — Оставлю вам выход в сеть. Надеюсь, вы понимаете, что нельзя делать?

— Не проверять почту, не входить в свои аккаунты. Это и дураку понятно. Когда вы вернетесь?

— Скоро, — оставлять его одного было страшно. Хоть и принесет ему еды и воды на неделю, но может произойти что-то непредвиденное. Его могут услышать и взломать дверь. Он может случайно оставить включенным свет. Оставить след в сети. Рихана взяла кисти Таймина и повернула ладонями вверх. — Прошу вас, ведите себя так, словно вас здесь нет. Я не хочу никому сообщать. И, мне кажется, вам нужна помощь? Если вы расскажете…

— Нет, — коротко ответил Таймин. — Все, что мне нужно — это встать на ноги. С остальным я разберусь.

— Ну хорошо, — с сожалением проговорила Рихана, машинально поглаживая пальцем кожу вокруг порезов. Мотнула головой на дверь. — Здесь редко кто ходит, в основном заселяем людей на верхние этажи. Так что бегать по коридору никто не должен. Иногда привозят продукты и вещи — услышите транспорт, не пугайтесь. Что бы ни произошло — не выходите!

— Когда уезжаете? Сейчас? — Таймин следил за ее пальцем, потом перевел взгляд на лицо. Вира кусала губы и, судя по всему, не отдавала себе отчет в том, что гладит его. Пошевелил руками, напоминая. Она тут же отпустила его, пробормотав извинения.

— Завтра утром, — выдавила улыбку. — Ну что, смажем раны, потом пообедаете?

Остаток дня Таймин листал одну из книг. Рихана приходила, уходила, снова приходила, где-то раздобыла для него бритву. Он даже перестал каждый раз вздрагивать при повороте ключа в замке. Только поднимал голову, встречался с голубыми глазами и опять утыкался в книгу. Читать не читал, но пытался вспомнить, что слышал от отца о рудниках, потому что искать ответы в сети не рискнул. А еще безумно жалел, что не выспросил у Джуна, как читать мысли людей. Это умение сейчас бы ему очень пригодилось. Но лезть в голову хотя бы своей спасительницы, не зная как, не рискнул, помня состояние Хоёна после.

Шум во дворе, продолжавшийся уже некоторое время, стал громче, в конце концов крики отвлекли окончательно. Таймин приподнялся на локтях, потом сел. Окно находилось в другом конце комнаты, ему пришлось встать. Прижавшись к стене, осторожно выглянул наружу.

— Мия?? — невольно вырвалось у него при виде знакомой фигуры.

Тут же прикусил язык, отпрянул от задернутых штор, чтобы никто не заметил ни малейшего движения в комнате.

Управляющая громко спорила с кем-то, стоя почти под самым окном и указывая на ящики в грузовике. Ветер трепал ее светлые волосы, вытаскивая пряди из узла, она раздраженно дергала головой и снова начинала ругаться, требуя сейчас же разгрузить продукты. Таймин и не знал, что она занимается благотворительностью в свободное время, думал, отсыпается после утомительных ночей. На миг допустил возможность показаться и уехать с ней, все же у них было какое-то подобие отношений. Симпатии. Наверное.

«О чем ты? Такой бесценный любовник, что станет рисковать своим бизнесом и свободой ради тебя?»

— Сай? Зачем вы встали? — у Таймина возникло стойкое убеждение, что Рихана поселилась под дверью и ловит каждый шорох в комнате. Он повернул к ней спокойное лицо.

— Ноги затекли. Уже ложусь.

Наутро проснулся на мокрой подушке. С опухшими глазами, которые с трудом открывались. С саднящим горлом, словно прорыдал всю ночь. С больной головой. Зеркало отразило его жалкий вид, свисающие грязные волосы, покусанные губы и покрасневший нос. Холодная вода нисколько не помогла, сколько ни плескал ее в лицо. Опершись о раковину двумя руками, Таймин долго вглядывался в свое отражение, пытаясь отыскать хоть что-то от себя прежнего. Но на него смотрел чужак, загнанный, избитый, со злобой в глазах. Скривил губы, отвернулся, начиная ненавидеть сам себя. За слабость и изнеженность. Медленно отошел от зеркала.

Ему нужно понять, как работает техника допроса. Ему нужно найти людей, в которых он будет уверен и которые его поддержат. Ему нужно отыскать семьи, из которых забрали детей и убили в лаборатории. Хоть немного расшатать гадюшник гвардии, тогда сможет сказать, что Джун и Райер помогли ему не напрасно.