Проклятый дракон

Ника Андарова, 2023

Могла ли обычная воровка с улиц Цитрии подумать, что когда-нибудь в ней обнаружат магические способности и сделают Безликой жрицей? Избранной, приближенной магов, что должна защищать и оберегать земли Эрикона от повторного вторжения кровожадных аргхатийцев? Хотела она того или нет, судьба Аэрин предрешена…Но все меняется, когда на ее караван нападают враги и уводят Безликую в самое страшное место на земле – за Полог. Сможет ли Аэрин выжить на землях жестоких аргхатийцев? Что на самом деле произошло между Эриконом и Аргхатом двадцать лет назад? Что за три таинственных правителя стоят во главе загадочного города среди песков и гор? И какова цена свободы, которую она так жаждет получить?

Пролог

Аэрин шла вдоль длинного темного коридора. Пламя факелов дрожало, отбрасывая причудливые танцующие тени на гладкие каменные стены подземелья. Позади шествовали служители и служительницы Башни, шурша своими белыми одеяниями.

На ней была легкая белоснежная тога — специально в честь ритуала посвящения. Нежная ткань невесомо касалась кожи, вызывая ощущение наготы. Хотелось сжаться и прикрыться руками. Но она не могла себе этого позволить. Торжественная процессия вела ее к Верховному магу. Случится то, ради чего она обучалась все это время.

Челюсть непроизвольно сжалась при мысли о том, что ждет ее впереди. Ее закуют в серебряное кружево ритуальных одеяний. И запечатают магией. И из Аэрин она превратится в Безликую. Навсегда утратит свою суть. Откажется от своего имени.

Она почувствовала, как с трудом сдерживаемая слеза все-таки скатилась по щеке. Нельзя смахивать. Нельзя показывать свои сомнения и страхи. Отдать свою жизнь во имя земель Эрикона, во имя общего блага и защиты — почетно.

Тогда почему грудь разрывают беззвучный крик и ярость? Она так хочет жить! Быть свободной! Быть собой. Иметь право выбора.

Аэрин прикрыла глаза. Что за жизнь, если из-за нее погибнет человек, которого она любит? Единственный, кто приютил ее и был к ней добр? Маги беспощадны к предателям и тем, кто им дорог. Остается лишь подчиниться. Усмирить ярость. И покорно принять уготованную ей участь. Решение уже принято. Нет смысла его оплакивать и жалеть себя.

Она вздернула подбородок. Шаги стали тверже. Слезы высохли, оставив лишь невидимые дорожки горечи на щеках. Вдох. Протяжный выдох. Она достойно встретит свой конец.

Процессия вошла в подземную залу. Она оказалась огромной — чтобы увидеть потолок, нужно было задрать голову. Да, маги любили масштабность. А еще они любили чистые светлые оттенки и золото, и вся эта зала была свидетельством их неуемной тяги к роскоши.

Белые мраморные полы и стены, освещенные сотней факелов. Ближе к центру располагались четыре колонны, что упирались в потолок. Они были украшены изящной лепниной и завитками золота. По центру среди колонн возвышалась прямоугольная площадка.

Торжественность обстановки и обилие огня завораживали. Если бы не странный затхлый запах с терпкими нотками гари. Будто шкура зверя попала в огонь. Этот запах неприятной удушливой волной ударял в лицо и портил сказочную картину.

Ее подвели к центральному прямоугольному возвышению между колонн. Со всех сторон к нему вели мраморные лестницы. Там же находился алтарь, рядом с которым стояли две фигуры. Аэрин не успела их разглядеть — ее развернули к ним спиной и начали раздевать.

Обряд начался. К ногам положили ритуальную тунику, в которую она должна была облачиться. Аэрин старалась отвлечься от наготы и неприятных ощущений, вызванных бесцеремонными прикосновениями чужих рук к ее обнаженному телу. Взгляд остановился на двух плоских золотых чашах, что располагались по сторонам от входа. В них полыхало пламя. Чаши были столь внушительных размеров, что при желании в них могли бы спрятаться десять человек.

Пока служительницы готовили ее к запечатыванию, Аэрин размышляла об этой непонятной ей причуде магов. Будто сотни горящих факелов было недостаточно? Или золота на стенах и колоннах? Нет. Нужно было отлить огромные чаши из чистого золота, чтобы разводить в них огонь. Она с нарастающей неприязнью разглядывала этот тщеславный знак чрезмерной любви магов к излишествам и богатству.

— Не забудь встать на колени перед Верховным, — строго прошептала одна из служительниц, закончив с застежками на ритуальных одеяниях. — И преклони голову в знак смирения.

Ее развернули и подтолкнули в сторону колонн — оставшийся путь Аэрин должна проделать сама. Двое мужчин стояли у алтаря в ожидании.

Одним из них оказался Верховный маг. Он стоял вполоборота, и при приближении Аэрин смогла рассмотреть на левой стороне лица след от ожога. До этого ей никогда не доводилось видеть Верховного так близко, но она легко могла его узнать по этому шраму. Весь Эрикон знал его историю. Как Верховный маг попал под огонь дракона, когда пытался спасти Владыку Гаветуса и его семью. Верховный чудом остался жив. Он не сумел уберечь Владыку и его родных, — монстр все равно до них добрался — но спас простых жителей и земли Эрикона, в последний момент объединив оставшиеся силы магов для создания Полога.

Аэрин с интересом разглядывала этого мужчину. Белоснежная ткань, перехваченная золотым поясом, обтягивала узкие сильные бедра. Торс был обнажен, и она могла рассмотреть крепкое мускулистое тело. На груди — массивное ожерелье из замысловатого переплетения золота и платины с вкраплениями зеленых и красных драгоценных камней. По рукам вились золотые широкие браслеты. Искусная работа. «И слишком узнаваемая», — отметила про себя Аэрин. Никто во всем Эриконе, кроме Верховного и его приближенных, не мог себе позволить столь изящно выполненных украшений.

Верховный стоял, положив руку на мраморный алтарь. Большим пальцем он задумчиво поглаживал черный потрепанный корешок книги. Она была обита заковыристыми завитками из потемневшего серебра. На фоне Верховного мага, увешанного драгоценным металлом и камнями, книга смотрелась убого и невзрачно. Но лишь на первый взгляд. Книга явно представляла ценность, хотя бы из-за серебряных частей ее отделки. «Украсть и продать золотые украшения магов мало кто отважится, а вот за такую книженцию неплохо бы дали на черном рынке», — неуместно мелькнуло в ее голове. Аэрин с досадой отогнала от себя эту мысль. Прошлой жизни больше нет. И не будет.

Рядом с Верховным стоял Главный жрец. Его Аэрин уже видела раньше. Именно он возглавлял совет, когда ей пришлось согласиться на роль Безликой. Главный жрец что-то тихо говорил, слегка наклонившись в сторону сильнейшего мага земель Эрикона. До нее долетели приглушенные обрывки фраз:

–…мы ждем… потери… не может продолжаться…

В голосе слышались тщательно сдерживаемые недовольство и раздражение.

— Они ничего не знают. И мы наконец готовы. Не будем спешить. Терпение. Скоро… Совсем скоро, — спокойно и размеренно ответил ему Верховный маг.

Когда она подошла к ним ближе, Главный жрец бросил на Аэрин подозрительный взгляд и затих. Верховный маг повернул голову в ее сторону. Он оказался удивительно молод. Сколько же ему лет? Он же был советником при Владыке Гаветусе. Значит, более сорока десятков. Но выглядел он намного моложе, чуть старше ее самой. Аэрин спохватилась и поспешно опустила глаза. Никто не смел прямо и открыто смотреть на Верховного. Это был негласный закон, известный всем.

Она поднялась на последнюю ступень и встала на колени, как ее учили. Жрец приблизился. В руках он держал серебряную кольчужную ткань — вечную маску Безликой жрицы.

— Дочь земель Эрикона. Избранная служить во имя мира и защиты, — его голос торжественно разносился по зале, гулким эхом отражаясь от высоких стен. Он поднес маску к ее голове. Невесомое плетение металла легло на лицо. Аэрин в беспомощном отчаянии закрыла глаза.

— Поднимись, дитя.

Девушка с трудом встала — от волнения ноги ослабли и отказывались слушаться. Теперь настал черед Верховного. Он неслышно и размеренно подошел к ним, накрыл ее голову своими ладонями.

— Повторяй за мной, — приказал он.

Она повторяла слова заклинания, чувствуя холод его рук на своей голове. Вторила его голосу, пока поток сильнейшей магии навечно запечатывал маску.

— Тебя ждут великие дела, — услышала она пугающий шепот Верховного мага прямо над ухом.

Жаль, что она не посмотрела в зеркало перед посвящением. Теперь она никогда не увидит своего лица вновь.