Картошка

Нелли Копейкина

Рассказ наследницы русской реалистической прозы отображает житейский сюжет из жизни двух соседей по коммунальной квартире. Лёгкие поверхностные зарисовки в сочетании с правдивым диалогом двоих не только вводят нас в атмосферу современной российской коммуналки, но и дают некоторое представление о жизни и характерах героев рассказа.

© Нелли Копейкина, 2021

ISBN 978-5-0055-6314-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

КАРТОШКА

В грязной кухне с давно не мытыми полом и окном запах жареной картошки мешался с устоявшимися здесь запахами нечистоты и дыма сигарет.

Вера, растрёпанная белокурая женщина лет сорока в старом замызганном неопределённого цвета халате с рваной дырой в пройме и в грязных стоптанных домашних тапочках, стояла с сигаретой в зубах и мешала в сковороде картошку. Сзади её на корточках, опершись спиной о стену, сидел её сосед Василий, мужчина лет двадцати пяти, тоже очень неопрятный. Сверху торс его был облачён в линялую клетчатую рубашку с короткими рукавами, снизу он был одет в хлопчатобумажные тренировочные штаны грязно-синего цвета с несколькими мелкими дырами на коленях.

— Ве-е-е-р, — просил мужчина, — ты б рассказала чё.

— Чего это ты с утра с рассказами-то пристаёшь? — не оборачиваясь к мужчине, спросила Вера. — Вон, поди, включи телик, там тебе многое порасскажут.

— Ну, Вер, телик… Что мне телик, когда рядом ты — живая.

Василий, учуявший запах картошки, специально выскочил на кухню, чтоб разговорить Веруню, зная, что когда она что-то рассказывает, делается доброй, про всё забывает, лишь бы слушали её. Вот тогда и ему, Василию, картошечки перепадёт. Причём, нельзя выходить рано, а то картошка так и не будет пожарена, а надо знать время. Вот когда она уже доходит, а это Василий определял по запаху, тогда уж можно и подступать. Ну а уж чтоб она не сгорела, он сам проследит.

— Вчера, знаешь, видел твоего Бориса, начал на ходу сочинять Василий.

— Бориса?

— Ну да, невесёлый такой идёт…

— Хм, — хмыкнула Вера и повернулась к Василию, — а чего ему веселиться-то? Поди, Райка его совсем заездила.

— Во, во, — обрадовался Василий, что попал в самую точку, — похоже, что-то у него не ладится. Хмурый такой был. А у нас-то, Вер, помнишь, как всё харахорился. Мы ещё тогда с ним выпили. Он мне всё о тебе шептал. Хорошая баба, говорит, твоя соседка.

— Что, прямо так и назвал бабой?

— Ну что ты, Вер. Он нет, он-то понятно, тебя женщиной называл, это уж я для пущей убедительности, в вольном переводе тебе передаю.

— Да, нравилась я ему…

Василий понимал, что надо ещё подбросить женщине пару зажигательных фраз, и она разговорится, да так, что потом придётся придумывать, как заткнуть её, а всего вернее убежать от неё, но уж это потом, а пока Василия дразнил запах жареной картошки.

— Он говорил, что в тебе есть особая изюминка.

Глаза Веры вспыхнули.

— Уж жутко нравилась ты ему, Вер. А он-то как тебе показался, Вер? — перешёл к вопросам Василий.

— Он-то…, — задумчиво бросив взгляд на стену, собираясь с ответом как старательная ученица, начала Вера. — Он ничего…

Добрые слова, якобы сказанные в её адрес Борисом, поощряли её сказать и о нём тоже чего-то хорошее, но в душе женщины всё ещё жила обида на него за то, что он променял её на какую-то там Райку.

— Ну, знаешь, бывали у меня и получше.

— Да ну?

— Да хоть бы Колька Стасов! Вот силища-то! Я, знаешь, Вась, люблю, чтоб в мужчине сила была, и не обязательно, чтоб физическая, то есть в руках и ногах, а для такого дела нужна другая сила.

— Это энергия что ли?

— Ну, да, энергия. И, главное, чтоб мастерство было. А то вон Гоги взять. Он, конечно, энергичный, сам знаешь, какой он горячий, но…

Вера презрительно махнула рукой.

Конец ознакомительного фрагмента.