Отъезд

Натиг Расулзаде, 2022

Рассказ о человеке совершившим преступление во имя чести и вынужденном покинуть родной город, но вскоре выясняется, что он не в силах жить на чужбине вдали от родного города, и герой возвращается, зная, что его ждет арест и долгое тюремное заключение.

В первый же день пребывания в этом городе ему удалось сцепиться с полицейским. Поначалу он тузил стража закона, который как ему показалось, не так как надо стоял на страже закона, потом подбежали другие стражники и ему пришлось нелегко, но вовремя вспомнил народную поговорку, которую часто слышал дома: осторожность украшает джигита, вспомнил и, вырвавшись из цепких рук с дубинками, побежал так, что пятки сверкали. Те с дубинками, разумеется, побежали вслед за ним, чтобы продолжать стоять на страже закона (хотя уже конечно не стояли, а бежали), но догнать не могли, потому, как он бежал, по словам классика мировой поэзии «быстрей, чем заяц от орла».

И вот — убежал. Опять же помогла поговорка, которую он часто слышал дома, — подумал он. — Нет ничего лучше моего города.

Он зашел в кафе, после продолжительного пробега и непродолжительного мордобоя разыгрался аппетит. Очень хотелось есть. Он вошел и огляделся. Здесь надо было стоять, и это было некстати, было досадно. Ему хотелось посидеть и расслабиться, но есть хотелось еще сильнее. Он подошел к стойке бара и показал буфетчице пальцем на большое красивое пирожное-безе, организм требовал сладкого, и с полученным пирожным и чашкой кофе благополучно добрался до столика, возле которого стояла только одна девушка, тогда как возле других столиков принимали пищу внутрь по двое, а то и по трое посетителей. Он поставил на столик то, что держал в руках, а именно чашку и блюдечко с пирожным, бросил в кофе сахар и стал размешивать его, поглядывая по сторонам. И тут заметил, что девушка за его столиком в отличие от него, озирающегося по сторонам, смотрит не отрываясь, прямо ему в лицо, а конкретнее — только в правый глаз. Он подождал, когда рассматривание с её стороны его глаза прекратится, но не дождавшись спросил:

— Что?

— У вас глаз сильно подбит, огромный синяк. Вы упали?

— Упал? — переспросил он. — Вы что, не допускаете, что в моем возрасте можно просто подраться? — нервно спросил он. — Я кажусь вам настолько старым, что обязательно падать, чтобы нажить синяки?

— Не хотела вас обидеть, — сказала робко девушка. — Но вам надо к врачу. Обязательно.

— Ладно, разберемся, кому куда надо… — пробурчал он, уже более мягким взглядом оглядывая девушку.

— Я врач, — сказала она. — Давайте я посмотрю…

— Не хочу утруждать, — сказал он, отворачиваясь от неё подбитым глазом.

Но она уже подошла к нему вплотную, доброжелательно приговаривая.

— Давайте, давайте, я просто посмотрю, не бойтесь.

— Я вас не боюсь, — сказал он просто.

— Извините меня за этот тон, это профессиональное, просто я работаю в детской поликлинике, и своим маленьким пациентам то и дело говорю: не бойся.

Говоря это она уже деловито осматривала его пострадавший глаз и расплывшийся синяк вокруг него.

— Ничего страшного, — резюмировала она. — Могло оказаться хуже. А так, просто приложите лед, пройдет…

— Ладно, разберемся, — пробормотал он вместо «спасибо» и самому сделалось несколько неловко, но постарался не показывать виду.

Но она заметила и, поколебавшись, спросила:

— Вы почему такой сердитый?

— Потому что я ненавижу этот город, — ответил он тут же, будто ждал этого вопроса с её стороны.

— А вы приезжий, или живете здесь?.. За что ненавидите этот город?

— За то, что это не мой город, я не люблю чужие города.

— Зачем же вы приехали? Извините моё любопытство, но вы такой странный, то есть, я хотела сказать — интересный… Хочется узнать.

Он теперь сам был не прочь поговорить с ней, но прежде чем начать, стал внимательно рассматривать её и кажется, остался доволен тем, что увидел и здоровым и травмированным глазами.

— Я должен был покинуть свой родной город, — постепенно все охотнее ввязываясь в разговор, ответил он, продолжая присматриваться к собеседнице, и чем внимательнее он её рассматривал, тем больше проникался симпатией к незнакомке: миловидная хрупкая на вид брюнетка, большие глаза, распахнутые на него по-детски доверчиво, словно в ожидании хорошего сообщения, маленький рот, пухлые губы, минимум косметики.

— А что случилось? — спросила она с нескрываемым любопытством, еще больше раскрыв глаза, в которых загорелись искорки, забегали чертики, запрыгали тысячи вопросов в ожидание его слов.

Он усмехнулся вполне уже доброжелательно.

— Теперь я спрошу, — сказал он. — Можно?

— Да, — сказала она. — Только я не буду отвечать, если вопрос нескромный.

— Сколько вам лет? — спросил он, уже откровенно улыбаясь её наивности, наивному виду, наивному разговору, что все больше и больше ему нравилось в ней.

— Нет, не скажу, — она помотала головой, и короткий хвостик за её спиной, и челка на лбу у неё тоже коротко отрицательно помотали. — Двадцать семь.

И тут же открыто рассмеялась над своим таким откровенно противоречивым ответом.

Я ровно в два раза старше неё, — подумал он, подумал просто так, как говорится, подумал бездумно, констатируя никому не нужный факт.

— Ну, раз так, могу рассказать, — сказал он.

— Что значит — раз так? — спросила она.

— Раз вы совершеннолетняя, — пояснил он шутливо.

— Да, — звонко и коротко рассмеялась она. — И уже давно…

— Хотите, выйдем, прогуляемся, — предложил он.

— А вы не будете доедать свое пирожное?

— Буду, — сказал он. — Мне необходимо сладкое. Особенно после стресса. Организм требует. Хотите, возьму вам тоже?

— Нет, спасибо я не люблю сладкое…

Они вышли из кафе вместе. Она ему уже откровенно нравилась, в чем он себе признался и уже стремился, как мог завоевать её симпатию. Однако, с её стороны симпатия уже имелась к нему, несмотря даже на подбитый глаз и разбойничье выражение асимметричной — благодаря полученному мордобою — физиономии.

— Здесь рядом красивый сквер, — сказала она. — Если хотите, мы можем там посидеть.

— А вам на работу не надо? — осторожно спросил он, не надеясь, что она может пожертвовать своими рабочими часами ради него, но все же…

— Я уже отработала, — весло сообщила она. — Сегодня у меня первая смена.

Но не успели они сделать и десяти шагов в сторону видневшегося отсюда уютного зеленого сквера, как послышались недоброжелательные возгласы и топот ног, обутых в казенные сапоги.

— Вот он! Держи эту сволочь!

Двое полицейских, очень недовольных тем, что утренней жертве удалось убежать от них недостаточно избитой, приближались к нему на крейсерской скорости.

— Встретимся на вокзале! — крикнул он девушке, уже убегая. — В девять вечера!

— Почему на вокзале?! — крикнула она вслед ему, убегающему.

— Потому что это единственное место, что я знаю в вашем городе! — крикнул он в ответ и уже исчезал за углом ближнего дома, когда она решила продолжить диалог в экстремальных условиях.

— Почему в девять?!

Но ответа не последовало. Ответчик убежал.

Но тем не менее, несмотря на всякие экстремальные условия и положения, без четверти девять он был в зале ожидания железнодорожного вокзала, с которого только сегодня утром выходил в этот незнакомый город, сразу же ему не понравившийся.

Конец ознакомительного фрагмента.