Семейный портрет с колдуном

Ната Лакомка, 2021

Я была счастливейшей невестой во всём королевстве, но на помолвку неожиданно явился Вирджиль Майсгрейв – родственник моего жениха, советник королевы и колдун. А ещё он – циник и развратник, начисто лишенный благородства и стыда. Он сказал, что я не выйду замуж. И, похоже, решил сделать для этого всё возможное. Но какие бы подлости он ни замыслил, я не откажусь от моего Аселина и стану первым несбывшимся предсказанием колдуна.

3. Дедушка Джиль атакует

Утром я проснулась с головной болью. Горничная принесла чашку мятного чая, и от этого аромата стало немного легче. Я умылась, надела батистовую сорочку и нижнюю юбку, отороченную кружевной лентой шириной в две ладони. Платье, которое я собиралась надеть в церковь, уже достали из шкафа и разложили на постели. Очень красивое платье светло-голубого, почти белого цвета, с большим кружевным воротником и манжетами. Разумеется, это был подарок Аселина. Сама я не смогла бы позволить себе такую роскошь.

— Давайте помогу вам одеться, леди, — предложила служанка, потому что я очень уж долго стояла перед кроватью, разглядывая свой праздничный наряд.

Я не ответила, и она повторила:

— Леди?..

— Оставьте меня, пожалуйста, минут на десять, — попросила я, возвращаясь в реальность. — Мне хочется побыть немного одной.

Она поклонилась и вышла, но взгляд был недоумённый. Конечно, не так должна выглядеть в день помолвки счастливая Золушка, отхватившая принца. Я и правда выглядела не очень — в зеркале отразилось бледное лицо в обрамлении темных волос. Мраморная маска, да и только.

Я ожесточённо потёрла щеки, но румянец не вернулся.

И что прикажете делать? Как поступить? Прямо перед помолвкой сказать Аселину: прости, вчера всё было хорошо, но приезд твоего дяди многое изменил?

Колдун от радости прыгать будет, что расстроил свадьбу так быстро. А ведь когда он предлагал мне деньги, чтобы бросить Аселина, я горела от гнева, мне казалось немыслимым, что я сама откажусь от свадьбы. Что же изменилось, если сегодня я начала сомневаться?

Аселин повёл себя не так, как следовало.

И как же следовало?

Я села в кресло, сжав виски пальцами.

И как же ему следовало вести себя, дорогая Эмили? Что может сделать человек против колдуна высшего уровня? Только крикнуть, что любимая девушка уже принадлежит ему. Может, мне и правда не надо было вмешиваться? Только как позволить, чтобы на глазах убивали человека?.. Но леди Икения не волновалась. «Пусть пострадает», — сказала она. Получается, она знала, что колдун не убьет её сына? Значит, такое бывало и раньше? Но чем подобные издевательства лучше убийства?

Я вздрогнула, когда дверь скрипнула, приоткрываясь.

— Подождите десять минут, — попросила я, решив, что это моя горничная, но в комнату проскользнул Аселин.

Он был ещё без камзола, в расстегнутой жилетке, с незавязанным шейным платком, висевшим на плече.

— Эмили! — Аселин бросился ко мне, я вскочила ему навстречу, и он обнял меня.

От него пахло мылом, и щеки были чисто выбриты. Когда рядом не было графа, Аселин снова показался мне идеалом красоты. Как я могла подумать, что у него недостаточно яркие глаза? Или недостаточно утончённые черты? Ладно, пусть не такие яркие и утонченные, но он — живой, настоящий, и вот он рядом, прижимает меня к груди.

— Прости, — шептал он, целуя мои глаза, щеки, губы, — Эмили, я вчера совсем спятил.

— Но я не одета… — зашептала я в ответ, захваченная его порывом.

— Подождет! Мама мне всё объяснила, я такой дурак! — Аселин говорил сбивчиво, целуя, запуская пальцы в мои волосы. — Когда стало известно про Корнелию, он пошумел, но смирился. Я посчитал, что сейчас будет так же… Поэтому и сказал…

— В любом случае, не надо было этого говорить…

— Прости, я подумал, он сам захотел на тебе жениться, — повинился Аселин.

Мне стало смешно, несмотря на головную боль и тревогу.

— Ас, — сказала я, высвобождаясь из его объятий, — я точно его не заинтересовала. Он предложил пятьсот тысяч, чтобы я оставила тебя в покое и ночью убралась из Саммюзиль-форда.

— И что сказала ты? — он взял меня за руку, целуя в ладонь.

— Отказалась.

— Эмили… — он снова обнял меня — порывисто, крепко.

— Подожди, Ас, — я опять высвободилась и села на кровать, уронив руки на колени. — Леди Икения сказала, что вы все зависите от графа Майсгрейва, и что земли возле Саммюзиль-форда вам не принадлежат.

— Да, формально мы их арендуем у графа, — подтвердил он, становясь передо мной на колено. — Но договор аренды может быть в любой момент расторгнут в одностороннем порядке.

— Графом, — уточнила я.

— Разве это важно? — удивился он, сжимая мою руку в ладонях. — Эмили, это ведь ничего не значит…

— Он чуть не задушил тебя вчера.

— Он просто пугает. Не убил ведь он Корнелию.

Аселин сказал это почти небрежно, дёрнув плечом, будто показывая, что всё это не заслуживает внимания.

— Ты говоришь так, будто это в мере вещей, — тихо ответила я. — Но так быть не должно, это неправильно.

— Увы, но приходиться терпеть, — на мгновение лицо Аселина посуровело. — Ему принадлежит всё, мы ничего не можем сделать.

— А если он в отместку лишит вас земель? Что будет тогда? — задала я главный вопрос.

— Головы-то он меня не лишит, надеюсь, — усмехнулся мой жених. — Мозги останутся. Буду и дальше работать в инспекции почтовых отделений, жить в Саммюзиль-форде — мне нравится этот городок, — тут он помедлил и закончил. — Возможно, останешься ты. Тебе ведь неважно, есть у меня деньги или нет. Верно, Эмили?

Что можно было ответить на это? Конечно же — да, верно.

Аселин поцеловал меня и заглянул в глаза.

— Это ведь значит «да» и в остальном? Ты не откажешься стать моей женой?

— Сегодня только помолвка, — напомнила я.

— Да, только помолвка. Но до свадьбы ты можешь ещё передумать, Эмили. Если так, я пойму.

Я покраснела, будто он пристыдил меня. Но я не совершила ничего предосудительного, и не собиралась.

— Мне страшно, Ас, — сказала я.

— Он ничего тебе не сделает! — принялся уверять меня Аселин.

Но тот факт, что оба мы избегали называть графа по имени, обходясь безликим «он» — говорил о многом.

— Я боюсь не графа, — эти слова вырвались у меня прежде, чем я успела осознать их смысл.

Аселин посмотрел удивлённо, а я поспешила объяснить:

— Мне страшно, что ты изменишься. До вчерашнего дня я думала, что знаю о тебе всё. И вдруг — ничего не знаю.

— Тебе ведь не важно, какой у меня счёт в банке…

— Не в этом дело, — перебила я его. — Я о тебе, а не о твоих деньгах.

— Разве я так изменился? Я по-прежнему твой господин Майс. И я по-прежнему люблю тебя больше всех в этом мире. А ты? Ты любишь по-прежнему?

Ещё вчера я так легко говорила ему: люблю, любимый… Почему же сейчас мне не хотелось произносить эти слова?

Аселин понурился, и теперь я вполне заслуженно испытала угрызения совести.

— Я не обиделась на то, что ты сказал графу, — попробовала объяснить я свои сомнения прежде всего себе, — меня обидело, как ты потом накинулся на меня. Тебе не в чем меня упрекнуть, Ас. Скорее, это я должна упрекать тебя, что ты многое от меня скрыл. Ты мне не доверяешь?

— Что ты! Ничуть в тебе не сомневаюсь, Эмили!

— Тогда постараемся доверять друг другу, — торопливо сказала я, пока он не начал снова требовать признаний в любви. — Забудем, что было вчера, и… тебе надо привести себя в порядок, — я погладила его по щеке, — и мне тоже. Сейчас вернётся горничная, уходи. Если граф узнает, что ты бегаешь ко мне в комнату, он точно не похвалит ни тебя, ни меня.

— К черту его! Я люблю тебя, — Аселин расцеловал меня напоследок, — безумно люблю.

Он ушёл, я а продолжала сидеть на кровати, положив руки на колени. Стоило Аселину уйти, и на сердце снова навалилась тяжесть. Зачем только приехал этот двоюродный дядюшка?

— Какая трогательная встреча с утра, — услышала я насмешливый голос и вскрикнула от неожиданности, возмущения и испуга. — Что же вы не поклялись в ответ в вечной любви, леди Валентайн? — из-за полога кровати вышел граф Майсгрейв и остановился передо мной.

— Вообще-то, это — моя спальня, — проигнорировала я его вопрос. — И сейчас я не совсем одета.

— И что же? Не вижу в этом ничего страшного, — он вскинул брови и окинул меня таким взглядом, что впору было потерять дар речи, побледнеть и упасть в обморок.

Но ни первого, ни второго, ни третьего у меня не получилось. Наоборот, я покраснела, и совсем не собиралась лишаться чувств и молчать.

— Если вы настолько бессовестны, что вас ничего не смущает, — произнесла я как можно строже, чтобы он сразу понял, что его выходки меня совсем не забавляют, — то смущена я. Извольте выйти, милорд.

— Не изволю, — ответил он, продолжая рассматривать меня. Зелёные глаза вспыхивали, хотя солнце, льющееся в окно, не попадало в них. — Мне нравятся полуодетые хорошенькие девушки с утра.

— А вы допускаете, что не нравитесь девушкам?

— Хм… — он, паясничая, посмотрел в потолок, потом перевел взгляд на меня и… улыбнулся, показав ровные белые зубы и ямочки на щеках. — Нет, это невозможно.

— Возможно! — выпалила я. — Сейчас придёт моя горничная…

Колдун хмыкнул, повёл рукой — и металлическая задвижка сама собой скользнула в пазах, заперев дверь изнутри.

Тут я перепугалась не на шутку. В пансионе, где мне пришлось обучаться с двенадцати до девятнадцати лет, воспитательницы всё время пугали нас, рассказывая об ужасах, что подстерегают невинных девиц, оказавшихся наедине с мужчинами. А перед сном те воспитанницы, которые уезжали на каникулы домой, рассказывали нам не менее ужасные истории о девах, которые решили изведать запретный плод, оставшись наедине с мужчиной. Так сладко, что теряешь голову, а если мужчина распален страстью, то ты не защитишься от него, хоть дерись.

Я всё ещё сидела на постели, но теперь медленно поднялась, отступая за кровать. Колдуна позабавил мой испуг, он наблюдал за мной, склонив голову к плечу и наслаждаясь каждым мгновением.

Но не станет же он насиловать меня, в само деле? Меня — невесту его родственника, в день помолвки… Я закричу, дверь выломают… Аселин выломает… И увидит…

— Как вы попали сюда? — спросила я, чтобы потянуть время.

— Если я скажу, что стал невидимым и проник в вашу комнату в образе утреннего ветерка — вы поверите?

Он играл со мной, даже сейчас дурачился, хотя ситуация была совсем не смешной. Если Аселин узнает, что граф был в моей спальне… Боже, даже думать не хотелось об этом…

— Не поверю, — ответила я. — Вы не входили в эту дверь, — для убедительности я указала на дверь и сделала к ней пару шагов.

Если мне удастся дёрнуть задвижку и выскочить из спальни…

— А я вошёл не через дверь, — любезно пояснил граф. — В этом замке много секретов, о которых знаю только я. Так вы не ответили — почему не поклялись в ответной любви Аселину. И если сделаете ещё шаг к двери, маленькая хитрюга, я превращу дверную ручку в змею. Желаете посмотреть?

— Вы ещё и подслушивали, — возмутилась я, невольно отшатываясь.

— А, боитесь змей! — обрадовался колдун. — Это хорошо, надо чего-то бояться в этой жизни. Слишком уж вы бесстрашная, леди Валентайн. Но если честно, подслушивать вашу нежную беседу в мои планы не входило. Я собирался поговорить с вами, но… замешкался, глядя на вашу красоту.

— Вы бесстыдник, — процедила я сквозь зубы. — Подглядывали, как я переодевалась?

— Вряд ли во всём мире нашелся хоть один мужчина, который отвернулся бы в такой момент.

— Вот мужчина бы как раз и отвернулся!

— О, у вас наконец-то появился румянец, — очаровательно улыбнулся он. — После разговора с Аселином вы ничуть не походили на счастливую невесту. Были бледны, даже в зелень, как вот это ваше платье.

— Оно голубое, — поправила я его.

— Одно от другого недалеко, — усмехнулся он. — Но с румянцем вы гораздо привлекательнее. И даже будете похожи на настоящую невесту. Если помолвка состоится.

— Если?

— Я же сказал, что замуж за Аселина вы не выйдете.

Граф оказался рядом так быстро, что я не уследила его движение взглядом, а в следующую секунду он схватил меня за запястье — мой латунный браслет больно впился в плоть, и я закусила губу, чтобы не вскрикнуть на радость колдуну.

— Вы немного потеряете, леди Валентайн, — его голос стал тихим, вкрадчивым, но от этого не менее грозным.

— Пустите, — пробормотала я, бестолково дёргая рукой, но делала это всё более вяло, теряя силы.

Голос колдуна повелевал, приказывал, заставлял подчиняться, ему невозможно было противиться, но я пыталась. Пыталась не слышать этого бархатистого мурлыкания, не подчиняться ему…

— Всё равно вы не любите Аселина, — продолжал граф Майсгрейв, положив ладонь мне на макушку и уперевшись большим пальцем между моих бровей.

Я была уверена, что он пытается заколдовать меня. Превратит, как обещал, в мышь… Или в лягушку… Как в старинной сказке про гордую принцессу, отказавшую в любви колдуну… Только этот колдун не просит моей любви…

Он смотрел на меня, но я видела его лицо белым неясным пятном с зелеными сполохами глаз…

— Не сопротивляйтесь Эмили, — нашёптывал граф, — это бессмысленно… бесполезно…

Он хочет заставить меня отказаться от свадьбы… Чтобы я сама отказалась… Чтобы забыла Аселина…

— Люблю! — выдохнула я, в то время как мурлыкающий голос терзал мозг, а перед глазами словно заколыхалась пелена тумана, лишая зрение ясности. — Я полюбила Аселина с первого взгляда! Как только увидела, то сразу поняла — это он! Будто узнала из тысячи!

Колдун отпустил меня так резко, что я вынуждена была схватиться за спинку кресла, потому что голова кружилась, и ещё немного — и я упала бы.

— Что за бред, — сказал граф Майсгрейв презрительно, но отошел от меня, мельком выглянув в окно. — Как вы могли его узнать, если раньше не видели?

— Не видела, — подтвердила я, постепенно приходя в себя. — На маскараде он прятал лицо и, признаться, тогда Аселин не произвел на меня особого впечатления, но когда он пришел ко мне уже без маски — не смогла устоять. Не знаю, как приходит любовь к другим, но я полюбила сразу и навсегда. Можете превратить меня в мышь, но над моим сердцем вы не властны, милорд.

Дверь сильно дёрнули, а потом застучали чуть ли не кулаком.

— Леди! Леди! Зачем вы заперлись? Мы опоздаем! — причитала горничная из коридора.

Граф посмотрел на меня задумчиво, будто что-то для себя решая. Я выдержала его взгляд, а он сказал:

— В конце концов, Аселин прав. Помолвка — это ещё не свадьба.

— Леди, откройте! — умоляла по ту сторону двери служанка.

Я бочком двинулась к двери, ожидая нового нападения колдуна, но он стоял безучастно, будто разом потерял ко мне интерес. Ещё мгновение — и я отперла дверь и распахнула её.

— Карета уже ждёт, леди! — горничная влетела в спальню, подобно вихрю. — А вы ещё не одеты и волосы ещё не уложены!

Она пробежала к туалетному столику, где лежали в шкатулке шпильки, а я, обернувшись, обнаружила, что колдун исчез. Когда он удалился и каким образом — оставалось тайной.

Но горничная уже усадила меня на круглый стульчик перед зеркалом и начала расчесывать мои волосы, ловко укладывая их и закрепляя шпильками. Завершающим штрихом была белая роза, которой девушка украсила мою причёску. Чтобы надеть платье, понадобилась помощь ещё двух служанок, и уже через четверть часа я была наряжена, как и подобает невесте.

Теперь разговор с колдуном казался мне кошмарным сном — что-то странное, невнятное, что помнишь только обрывками. Зачем он приходил? Наговорить мне гадостей? Подслушать нашу беседу с Аселином? Я нервничала, но всё прошло, стоило увидеть увитую цветами карету и моего жениха, стоявшего рядом и открывающего дверцу. Он казался мне островком среди бушующего моря, и я плыла к нему с упорством и отчаянием, запрещая себе даже думать, что островок может оказаться скалой без растительности и пресной воды. Или спиной гигантской рыбы…

Эмили! Что за мысли в такой счастливый день! Я незаметно ущипнула себя за руку, чтобы вернуться к реальностям жизни, и Аселин поддержал меня под локоть, помогая забраться в карету, а потом придержал мою юбку, чтобы я могла сесть, не помяв платье.

— Ты самая красивая в мире, — шепнул он, умудрившись пожать мне руку под бдительным взглядом леди Икении, которая уже сидела в карете. Будущая свекровь поправила манжеты на моём платье и улыбнулась одними глазами, показывая, что ей всё нравится в моем внешнем виде. Аселин сел рядом со мной, и карета тронулась с места.

Окно было открыто, и когда мы подъехали к церкви, я увидела, что нас встречает толпа приглашенных. Здесь были знакомые моих родителей, мои подруги и их родители — все празднично наряженные, с цветами и лентами. Аселин спрыгнул на землю, опустил подножку и помог выйти сначала матери, а потом мне.

На нас обрушился целый шквал розовых лепестков, которые разбрасывали из корзин хорошенькие детишки в нарядах цвета дома Майсгрейвов — зелёных с золотой строчкой. Всё это больше походило на свадьбу, чем на помолвку.

В толпе я заметила графа Майсгрейва. Он был в черном камзоле, как будто в трауре, и смотрел на меня и Аселина, прищурив глаза. Я резко отвернулась, и словно услышала насмешливое хмыканье.

Ну что он сделает, позвольте спросить? При всём городе бросится наперерез священнику и закричит, что он против свадьбы? Так он точно будет выглядеть посмешищем для всех.

Едва мы с Аселином зашли под своды храма, заиграл орган. У алтаря нас поджидал священник в парадном облачении. Алтарь и статуи святых были украшены лилиями и ветками плюща, и от самого входа расстелили красную ковровую дорожку.

Еще несколько шагов, и Аселин наденет мне на палец кольцо, назовёт день свадьбы… Голова у меня внезапно закружилась, и чтобы не упасть, я схватила за локоть своего жениха.

— Эмили? Что с тобой? — тревожный голос Аселина не был услышан, потому что от входа раздался громогласный бас.

— Именем королевы! Остановите службу!

Орган замолчал на полуноте, и певчие свесились с балкончика, чтобы разглядеть, кто это посмел вмешаться в таинство. Моё головокружение прошло как по-волшебству, и я, вцепившись в руку Аселина, оглянулась.

В дверном проёме стоял дородный высокий господин — краснолицый, рыжий, как огонь. На нём был смешной пышный берет — алый с зелёным помпоном, а на камзоле была золотом вышита корона. Королевский герольд. Должностное лицо, объявлявшее приказы королевы.

Моё сердце сжалось от дурного предчувствия, а герольд уже громогласно объявлял:

— По приказу её величества королевы Гвендолин девица Валентайн и лорд Майсгрейв-младший должны прибыть в столицу, чтобы предстать перед её величеством! Помолвка и свадьба без королевского разрешения недопустимы!

Ответом на это заявление была гробовая тишина. Боюсь, и для меня, и для Саммюзиль-форда это было слишком огромным потрясением — чтобы сама королева проявила внимание к предстоящему бракосочетанию, да ещё таким драматическим образом! Прервав помолвку, отложив венчание!.

Священник больше не смотрел возмущенно и махнул рукой, без слов приказывая служке унести кольца, а сам развернулся и исчез за алтарём, показывая, что когда в дело вмешиваются сильные мира сего, небеса умолкают.

Лицо Аселина стало несчастным и испуганным. Он взял меня за запястье, словно боялся, что меня вот-вот заберут, и так сжал мою руку, что больно вдавил в плоть латунный браслет. Совсем как граф Майсгрейв некоторое время назад…

Граф!..

Это его козни!..

Я нашла Вирджиля Майсгрейва в толпе взглядом. Граф стоял рядом с дамой в бледно-жёлтом платье, но смотрел не на неё. И не на меня с Аселином. Он опустил ресницы, приглушив зелёное сиянье глаз, и… улыбался. Ямочки так и играли на щеках.

Дама в жёлтом что-то взволнованно у него спросила, граф обернулся к ней, будто только что заметив, и вдруг засмеялся — громко, совершенно не заботясь о том, что смеяться в церкви, а тем более при таких обстоятельствах — крайне неприлично.