Когда выбираешь свободу

Наташа Черноокова

Какова сила проклятий? А сила человеческих отношений? Мы общаемся, строим свою жизнь, жизнь детей, внуков. И часто камень деструктивных эмоций, брошенный нам близким человеком, мы несём по жизни и передаём по наследству, лишая тем самым себя и своих наследников свободы быть счастливым. Можно ли изменить прошлое, наладив отношения с близкими в настоящем? Герои романа не используют магию для того, чтобы запустить цепь счастливых событий в глубь прошлого своего рода и обрести душевную свободу.

4

Когда Аня зашла в дом, Аркадия Степановича уже не было. Таисия, поставив одну ногу на скамейку, облокотилась на неё, чтоб спине было полегче, мыла и перебирала грибы в большой кадушке на столе. Она недовольно глянула на вошедшую падчерицу.

— Ну наконец-то! Явилась! Ты чего ж это меня перед уважаемым человеком позоришь? Да и грибов вон целая куча! Я, что ли, до ночи с ними ковыряться буду?

Весь боевой пыл Ани как рукой смахнуло. Она быстро ополоснула руки под рукомойником и пристроилась рядом с Таисией перебирать и мыть грибы.

— А этот… Аркадий Степанович то есть, — несмело начала Аня, — чего так быстро ушёл?

Таисия многозначительно помолчала.

— Чего-чего… Ужина нет! Ты же умотала. А он человек занятой. Ждать, что ли, будет?

Аня поджала губы и промолчала. Таисия резкими и нервными движениями перекидывала помытые и почищенные грибы в другую чашку. Аня почувствовала себя неуютно и виновато.

— Гостинец вон тебе привёз, — Таисия кивнула головой в сторону посудного шкафа, где на полочке лежал небольшой свёрток.

Аня неопределённо промычала и поджала губы. Ей очень хотелось начать разговор, но она никак не решалась. Аня то открывала рот, то зажимала губы зубами, то вздыхала и косилась на тётку. А Таисия словно бы и не замечала ничего. К тому же чувствовалось, что она начала успокаиваться. В её движениях исчезла резкость, и на губах заиграло подобие лёгкой улыбки. Брови вздрагивали, и вокруг глаз то и дело появлялись морщинки, словно лучи солнца освещая взгляд в ответ на какие-то свои мысли.

Аня постепенно стала злиться и досадовать на себя за то, что поверила словам подруги. Ну не могла тётка такое задумать! Зачем ей это? Она и сама ещё красавица, способная охмурить кого угодно. Может, действительно мужчина приезжает к ним, потому что именно Таисия его очаровала? В компании Аркадия Степановича она и смеялась звонче, и даже кокетничала, на щеках играл румянец и в глазах плясали озорные искорки. Да и подарки Аркадий Степанович возил в основном Таисии! Ане так, гостинцы… А люди всегда будут болтать разное! Кто от злости, кто из зависти, кто-то по глупости. Но ведь правду никто из них не знает! Одними домыслами подпитаны.

— А тебе что привёз? — неожиданно спросила Аня, и Таисия слегка вздрогнула, будто Аня заставила её очнуться.

Таисия вскинула глаза, полные каких-то, по всей видимости, приятных воспоминаний или грёз, на Аню. Но не успела ответить, как Аня ахнула! Вокруг шеи Таисии обвилась нитка из ярко-красных сочных горошин, и в каждой горошинке играл отблеск света лампы, которая стояла рядом с ними на столе. Таисия заулыбалась, поняв, что Аня всё увидела без лишних слов. Хоть свет в доме и не был ярким, но Аня разглядела и то, что румянец залил тёткины щёки, выдавая её всю с потрохами.

— Красивые, правда? — слегка охрипшим голосом спросила Таисия. — Коралловые!

— Очень. Очень красивые! — ответила Аня и заулыбалась, окончательно успокоившись и мысленно обругав себя последними словами за то, что была так глупа и невнимательна.

И уже ночью, засыпая, Аня мысленно всё ещё складывала картинку из пазлов происшедших событий, ощущений, мыслей, по-новому понимая сказанные ей тёткой и Аркадием Степановичем слова. Всё стало представать в совершенно ином свете. И даже показалось, что нет ничего плохого и страшного в том, чтобы всем вместе переехать в город, если Таисия и Аркадий Степанович решат пожениться. Сон уносил Аню в радужные перспективы будущей жизни, и на утро она проснулась в отличном настроении.

Днём она помирилась со Светланкой, и дни побежали как обычно. Аркадий Степанович не появлялся уже третью неделю, и Аня стала замечать, как Таисия грустит и всё выглядывает в окна. Тёткино чаще обычного случавшееся раздражение только подтверждало Анины подозрения, и на тётку она не обижалась. Даже с некоторым удивлением сама себя поймала на мысли, что ждёт приезда Аркадия Степановича и начинает беспокоиться по поводу его долгого отсутствия. Таисия окунулась в работу по хозяйству, подолгу не выходя из сарая, или подольше задерживалась у соседей, когда те звали помочь с приболевшей или рожавшей скотиной. Или уходила просто так потрепаться с соседками у одной из них на лавочке.

Таисия ссыпала большую половину семечек в кулёк, свёрнутый из старой газеты. И уже у порога повернулась к подметавшей пол Ане.

— Я у Зойки. Если вдруг… — она запнулась, но тут же продолжила: — понадоблюсь — позовёшь незамедлительно.

Аня поняла, о чём просила её тётка, и кивнула. Таисия скрылась за дверями. Сегодня Аня делала всю работу по дому. Всё перемыла и вычистила, поставила тесто на хлеб и так закрутилась, что не заметила за окном подъехавший автомобиль. Поэтому громко вскрикнула, когда в дверях столкнулась с Аркадием Степановичем. Он и сам не ожидал, что на него кто-то налетит. Он подхватил Аню, и они оба рассмеялись неловкой ситуации.

— Ой, здрасте! — воскликнула Аня, сердце которой заколотилось от неожиданности и будто бы даже от радости. — Напугали!

— Да я и сам напугался! — с улыбкой проговорил Аркадий Степанович, ослабив объятия, в которые заключил девушку.

— Фух, а мама ушла к соседке поболтать, — Аня перевела дыхание и попыталась мягко отстраниться. — Давайте я сейчас её позову, а вы пока проходите.

Одна бровь Аркадия Степановича приподнялась, и взор, казалось, слегка затуманился. Несмотря на то, что Аня старалась отстраниться, он вдруг прижал её к себе ещё крепче. И температура между ними мгновенно возросла. Аню бросило в жар. Она удивлённо уставилась на мужчину, который менялся на глазах. От вежливого и обходительного Аркадия Степановича оставалось всё меньше с каждым мгновением. Где-то на дне его влажных голубых глаз вдруг стало разгораться адское пламя похоти и желания. На своей груди Аня явственно ощущала сильные толчки его сердца.

— Вы чего? — едва смогла прошептать девушка.

— Аня… — прохрипел Аркадий Степанович и накрыл своим ртом Анины губы.

Аня пискнула, и силы странным образом стали её покидать. Рассудком она понимала, что сейчас происходит, разум буквально вопил внутри её головы, но тело отказывалось слушаться. Горячее дыхание Аркадия Степановича, запах его дорогого парфюма, смешанный со сладким, чисто мужским ароматом, его шепот, щекочущий кожу, парализовали и делали из Ани просто тряпичную куклу. И вслед за телом сознание будто стало отключаться. Она медленно уплывала в туман. Ноги предательски подкосились, и она едва почувствовала, как плавно опустилась на пол, и её придавило сверху чем-то тяжёлым и горячим. И больше она не чувствовала ничего, потому что сознание выключило реальность.

В следующую минуту она уже чувствовала, как её бьют по щекам, и откуда-то издалека доносились встревоженные слова:

— Аня! Аня, очнись! Что с тобой, девочка?! Очнись!

Аня открыла глаза. В голове шумело, будто пересыпали песок. Из темноты выплыли лица Аркадия Степановича и Таисии.

— Анечка! Тая! Я зашёл, а она лежит… Нигде не ударилась? Что-то болит?

Аркадий Степанович и правда казался очень обеспокоенным и взволнованным. Они с Таисией приподняли Аню. Аня медленно села на полу, не в силах сообразить, в чём дело. Ей показалось, что она видела дурной сон.

— Боже мой, Аркадий Степанович, как же вы вовремя! А вдруг с Нюрой что-то серьёзное приключилось! Дитятко моё родное! Как хорошо, что вы рядом!

Таисия со слезами на глазах причитала и охала. Они усадили Аню на лавку и сунули в руки ковш с холодной водой. Аркадий Степанович сидел перед ней на корточках и, глядя в глаза, поправлял выбившиеся из косы пряди волос. Аня посмотрела на него и мгновенно поняла, что это был вовсе не сон. Стальной и острый взгляд мужчины говорил, что ей лучше обо всём молчать. Аня сделала большой глоток из ковша и тут же поперхнулась, закашлялась и окончательно пришла в себя.

— Всё нормально! — она замахала руками, отстраняясь от всех. — Не трогайте меня! Ничего не болит! И я не ударилась, отстаньте! Не трогайте.

Её заколотил озноб. Таисия бросилась в соседнюю комнату, и на секунду, оставшись снова один на один с Аркадием Степановичем, Аню охватил ужас. Но Таисия быстро вернулась с теплым одеялом и укрыла Аню. Она быстро закуталась, и теплый шерстяной кокон создал ощущение безопасности. Аня окунула лицо в одеяло и закрыла глаза. Она слышала, как Аркадий Степанович тихо поговорил о чём-то с Таисией и вышел из дома. Аня облегчённо выдохнула. Её какое-то время ещё колотил озноб, но с уходом мужчины ощущение, что дом покинуло зло, было практически осязаемым. Постепенно Аню стала отпускать ледяная хватка страха. И ещё чуть позже Аня успокоилась до такой степени, что смогла вместе с Таисией налепить лепёшек и поужинать ими и молоком.

Таисия изредка с тревогой поглядывала на падчерицу, но вскоре и сама успокоилась. Аня всё ещё терялась в своих раздумьях. Произошедшее казалось нереальным. Может, она и правда упала в обморок и ей всё привиделось? Но на эти мысли тело отзывалось болезненным напряжением, и холодный взгляд Аркадия Степановича, всплывавший в памяти, вносил хаос в мысли. Стоило ей взмахнуть рукой или повернуться, как она тут же ловила на себе запах Аркадия Степановича, и её начинало мутить. Перед сном она долго оттирала от себя этот запах, забравшись в большую чашку с водой в полутьме бани. Осознавая, что не удаётся избавиться от чувства стыда и тошноты, Аня плакала и тёрла себя грубым мочалом, пока не устала. Уснула она мгновенно, но пару раз за ночь она с криком вскакивала в постели и покрывалась холодным потом. Во сне Аркадий Степанович то намеревался сожрать её своим огромным ртом, то холодно забирался под платье и пытался овладеть ею. Таисия, впрочем, ни разу не проснулась на её вскрики, и Аня чувствовала себя покинутой и одинокой в своих страхах. Долго лежала с открытыми глазами, пока сон вновь не одолевал её, уставшую физически и морально.

Утро принесло толику облегчения. Яркость предыдущего дня немного померкла и принесла трезвость рассудку. Аня твёрдо решила всё рассказать Таисии. Осталось только решиться. Но каждый раз, как она открывала рот, волна стыда перехватывала горло, и Аня не могла выдавить из себя ни слова. Ни за завтраком, ни до полудня, ни в обед. Аня сильно досадовала на себя, злилась и… молчала. После обеда она с головой ушла в работу во дворе, стараясь всю злость на себя вынести вместе с мусором и навозом. Вычистила сарай, вымыла емкости с водой для курей и скотины. Это успокаивало и позволяло отвлечься от невесёлых мыслей. Когда Аня шла с вёдрами от колодца, её догнал Митя. Он подхватил оба ведра и пошёл рядом.

— Чего не сказала, что по воду пойдёшь? — спросил Митя.

Аня улыбнулась. Они не виделись уже несколько дней, и она поняла, что невероятно ему рада.

— Соскучился, что ли? — с ноткой кокетства в голосе спросила Аня.

Она искоса глянула на парня, который в свою очередь не скрыл ответной улыбки.

— Конечно! — искренне воскликнул он. — Пропала, ни слуху ни духу. Чем таким важным была занята?

Аня помрачнела, хоть изо всех сил и старалась не показать вида, что чем-то расстроена.

— Да так… — нарочито беспечным голосом отозвалась она в ответ. — Домашние дела…

Митя не заметил фальши в голосе Ани, и они продолжили общение как ни в чём не бывало. Когда они вошли во двор Аниного дома, то Митя аж присвистнул. Двор был вылизан до последней травинки и камушка.

— Ого! У вас, наверное, вся живность теперь строем ходит?

Аня расхохоталась.

— Ну ты тоже скажешь, Митя!

— Ну а чего? Теперь я понимаю, почему тебя несколько дней не было видно.

— Ох! Ещё дров наколоть осталось, — вздохнула Аня и с тоской посмотрела на кучу дров, горкой сваленных у сарая.

— Ну так в чём же дело? — с энтузиазмом отозвался Митя. — Есть ведь я!

Митя резво скинул сюртук и рубаху, закинув их на верёвки для сушки белья, растянутые от крыши сарая до берёзки в конце двора. Поплевав на ладони, энергично растёр их и взялся за топор. Аня взобралась на перекладины деревянной лестницы, приставленной к стене сеновала рядом. Умостилась на одной из перекладин, как птичка на жердочке, и поглядывала на Митю. Это было поистине красивое зрелище! Митя был рослым и достаточно крепким парнем. Мышцы под кожей ходили ходуном, и кожа, покрытая испариной, переливалась глянцем в лучах заходящего солнца. А когда Аня приносила ему воды и он жадно пил из ковша — серебряная струйка стекала по его подбородку и струилась между подрагивающих рельефных мышц груди. Аня, не скрывая, любовалась.

Пару раз выходила Таисия и искоса поглядывала на ребят. Когда Аня скомандовала окончание работы и предложила Мите поужинать с ними, он отказался. Тогда Аня вынесла несколько пирожков с кружкой молока, и они устроились прямо во дворе на брёвнах. Митя жадно ел пирожки и нахваливал хозяек. А Аня вдруг почувствовала, что ужасно устала. Будто это она переколола целую гору дров. Какая-то невидимая сила стала дико давить на плечи и словно бы тянула к земле. Она глубоко вздохнула и попыталась расправить плечи. Митя даже перестал жевать.

— Устала? — участливо и настороженно спросил он, заглядывая Ане прямо в лицо.

Ане стало смешно, но она не в силах была рассмеяться, хотя слабая улыбка всё же заиграла на её губах.

— Да, Мить, устала я сегодня что-то…

— Ну, всё, — засуетился Митя. — Щас дожую пирожок и пойду. А ты давай домой, хватит с тебя на сегодня работы! Ложись пораньше спать. Работа никуда не денется, она всегда будет, а вот силы у тебя не бесконечные.

Митя поцеловал Аню в щёку. Мягко и бережно… И неожиданно на глаза Ани навернулись слёзы. Её так тронула Митина забота, что перехватило дыхание.

— Анют, ну ты чего? — Митя приобнял Аню за плечи и слегка встряхнул. — Чего ты?

Аня всхлипнула и уткнулась в Митино плечо, заливая его слезами. На крыльцо вышла Таисия. На её лице явно читалось недовольство. Она посмотрела на Митю с Аней и снова скрылась в доме.

— Так, — твёрдо сказал Митя и поднялся, увлекая за собой Аню. — Пойдем, расскажешь мне, что у тебя случилось.

Аня кивнула и покорно пошла с Митей. Они поднялись по приставной деревянной лестнице, на которой недавно восседала Аня, на второй ярус сеновала, где обычно вместе с друзьями и подругами отдыхали от дневной летней жары. Размазывая слёзы по щекам, Аня плюхнулась в колючее облако сухой травы и некоторое время безмолвно вздрагивала от рыданий. Митя терпеливо сидел напротив, теряясь в догадках, что могло приключиться у девушки. Частично он мог предположить, что они с мачехой, возможно, повздорили, но чтоб так, до слёз… Такого никогда не было, несмотря на крутой нрав обеих, а может и благодаря ему. А плачущей Аню он видел редко. Поэтому беспокойство в Мите всё нарастало, а Аня всё не торопилась начать разговор. Она, понурив голову и шмыгая носом, теребила край домашнего платьица. Нежная прядка волос выбилась из общей прически и повисла, вздрагивая в такт рыданиям хозяйки. Митя протянул руку, чтоб заправить прядку Ане за ухо, и та неожиданно вздрогнула.

— Да что с тобой такое? — уже вконец обеспокоенный воскликнул Митя.

Аня вновь заревела, но на этот раз вслед за слезами последовали причитания. Митя едва мог разобрать, о чём они, но смысл был ему всё же понятен. Сквозь подвывания он слышал, как Аня говорит о том, что чувствует себя бесконечно одинокой и ненужной. Она всем мешает, всем обуза, об неё только спотыкаются и без неё все были бы счастливы. Но она есть, и она не чувствует себя в безопасности. Она знает, что её некому защитить. Все думают, что она большая и сильная, не даст себя в обиду никому и сама кому хочешь накостылять может, а по факту она — размазня. Она не способна себя защитить! У неё есть только обманчивая оболочка, а внутри — манная каша! И, скорее всего, она понимает, почему так. Она не чувствует никакой поддержки. Никого нет за её спиной, никого нет рядом. Она будто одна-одинёшенька на холме, открытая всем ветрам и бурям, ей негде укрыться, не за кого спрятаться… Лучше бы она умерла вместе с ма-а-а-мой!

Митя, всё это время сидевший напротив Ани, не выдержал и плюхнулся рядом. Схватил в охапку воющую девчонку и крепко прижал к себе. Ни черта он не понял из её вытья и чувствовал, что единственное, что он может сейчас сделать, — это обнять и успокоить хоть как-то. Он гладил Аню по голове и целовал в макушку. В его больших и сильных объятиях Аня и вправду показалась ему такой, как она о себе сейчас говорила: маленькой, слабой и одинокой.

— Вот ты глупая… — говорил Митя в пахнущую ромашками макушку девушки. — У всех девчонок внутри манная каша! Ну… в смысле, все девчонки слабые. Ты разве не знала? И вовсе это не плохо. Если вы будете сильными, кого же мы будем защищать?

Аня глубоко вздохнула, и Митя почувствовал, как её напряженные плечи немного расслабились. Она слегка обмякла и устроилась поудобней, спрятавшись на Митиной груди.

— Ну у тебя и мысли, — в полголоса произнёс Митя. — Отчего?

Аня молчала. Митя тихонько раскачивался, будто убаюкивая, и гладил её по голове. Она постепенно перестала плакать и вздрагивать. Постепенно успокоилась. Так уютно было в Митиных объятиях, так тепло.

— Так расскажешь, что произошло-то? Отчего такие мысли? — снова спросил Митя.

Аня выдохнула и, словно собравшись с силами, едва заметно кивнула. Она отстранилась от Мити, шмыгнула носом, провела ладонями по голове, пригладив волосы, снова прерывисто вздохнула и рассказала про случай с Аркадием Степановичем. Она говорила, а взгляд её бродил по мелким цветочкам на подоле платья, который она разглаживала ладонями на своих коленях. Поэтому не могла видеть, как меняется выражение лица Мити, и когда он размахнулся кулаком и поднял в воздух целый ворох сена, она вздрогнула и вскинула на него испуганные глаза.

— Вот ведь гад! — сквозь зубы, зло и тихо процедил Митя. Ноздри его нервно подрагивали, пропуская в нос большое количество воздуха, и желваки напряжённо перекатывались под кожей скул. — Попадись он мне теперь… Живым не отпущу.

Таким разозлённым Аня ещё не видела Митю. Даже мальчишечьи потасовки, коим случалось Ане быть свидетельницей, не вызывали в парне столько гнева и злости. Там скорее был азарт. Но тут словно был другой Митя. Аня перепугалась не на шутку.

— Мить, ты что такое говоришь. Даже думать не смей! Ещё не хватало! Найдём мы на него управу. Зачем грех на душу брать? — залепетала она, глядя, как сверкают в полумраке сеновала глаза Мити и сжимаются его кулаки. — Зря я тебе всё рассказала.

Аня поникла, чувствуя, что сделала большую ошибку. Митя молод и горяч. На что она рассчитывала, рассказывая о том, что кто-то посмел обидеть его любимую девушку, да ещё таким способом? Что Митя скажет «ай-яй-яй, как нехорошо!» и поплачет вместе с ней?! Вот дурочка! На ресницах снова повисли капельки слёз.

Митя увидел это и, чертыхнувшись, стал извиняться и вытирать слезинки со щёк Ани. Конечно, он не станет никого убивать, и голова на плечах у него есть, но этого зверя нужно проучить. Митя подумает, как это сделать. Аня кивала головой и улыбалась заверениям Мити о том, что тот никому не позволит обижать её. Она доверчиво утопала в тепле его рук и ловила губами его щёки и мягкие губы. Они ещё какое-то время сидели, обнявшись, погруженные каждый в свои грёзы. Тёплые сентябрьские сумерки вошли в просторный сеновал и сиренево опустились на плечи двух влюблённых, навеки объединяя их одной тайной на двоих.