Разожми ладони

Наталья «TalisToria» Белоненко, 2018

Порой больше всего правды о себе можно найти через другого человека. Когда встретишь такого. А до того – не раз тебе принесут искажений. Эта девочка – декоративная пиранья. Наследственная красота и пустота её матери + безответственность и широкие возможности отца. За ней уже есть шлейф той, с которой лучше не связываться. Но найдется тот, кого не предупредили. Он – сосредоточен на построении спортивной карьеры и не помышляет отвлекаться. Она – проскальзывает мимо и не помышляет о парнях. Но разве они способны пройти мимо друг друга? Он нашёл свой идеал… Только у неё шалят нервишки. Сумеет ли он "расколдовать царевну"? Сумеет ли Она вступить с ними в это заклинание любви – в реальности? И кто намерен им помешать? Откуда всё заклятия?

Часть 1. Привет

Глава 1. По ветру, или В темпе (но не вальса)

Годом ранее

Crazy Town — Revolving Door.mp3

сменил

Simple Minds — Spaceface.mp3

Музыка в наушниках пробовала угнаться за ним,

но он срабатывал на опережение. Она звучала такой громкостью, чтоб оставить ему шорох его новеньких ультрамодных кроссовок об асфальт,

брусчатку,

плитку,

и газон. Музыка продолжала оставаться на шаг позади, неслась вдогонку. Но нет,

у него всё было под контролем. И всё — преодолимо в полпрыжка: любые скорости, любые дистанции. Он шел по диагонали, пересекая различные прогулочные (и не очень) плоскости — дорожки, поля, бордюры, и ограды. Порой озирался по сторонам удовлетворенным «сытым» карим взглядом хозяина, странным спокойным удивлением рассеянно охватывая, «обнимая» давно знакомые и изведанные пространства. Он знал эти места с детства, (из которого да, уже вынырнул!), они были его-шними, «СВОИМИ!»

кому бы ни принадлежали формально, и сколько б таких же, как он, ни считали их так-же своими, ровно в той же степени. Все упомянутые — привыкли щедро делиться этими просторами и всей этой красотой — с её уникальной планировкой и идеальным озеленением, которые все без исключения обитатели привыкли показывать гостям как местную достопримечательность, как «свой собственный» парк или какой-то архитектурно-ландшафтный уникум,

а не частное учебное заведение. И свое пускай и временное, но пристанище,

дом.

Другой человек заблудился бы в этих лабиринтах похожих друг на друга отрезков земли и покрытий,

но только не он. Он знает тут каждый камешек, каждую лазейку, каждую трещинку на покрытии. Он знает кратчайшую дорогу, и не попадется в сетки ограждений.

Перед ним простирался простор, лишь условно разделенный на ландшафтные или пространственные зоны. Он менял газон на гравийку, потом асфальт на бордюр, игнорируя «как свой» ограничения под ногами. На эту картинку голографикой накладывалась другая: островок коллективного единения в общей неиссякаемой энергии и безграничном доверии. Его любимая работа. Он выбрал её в самом детстве. И сейчас это — то, что он готов был забрать из детства с собой. Туда. Вперед.

Он моргнул, но это не смазало картинку из ближайшего прошлого, которое ещё до конца не отпустило: хорошее было утро. Результативное. И музыку в наушниках сейчас флешбеком заглушали знакомые голоса, звучавшие одобрительно, и сливавшиеся в одно общее эхо, в котором у него — своя партия. И это была другая музыка, к которой он привык. Все эти застывшие пейзажи за спиной остались без него не на долго. Эта мысль приносила в его жизнь какой-то совсем несвойственный его возрасту, его натуре, и его набранному тему движения,

…покой. Какое-то особое уютное спокойствие, когда не хочется совершать никаких манипуляций со временем: ни ускорять его, ни останавливать, ни переворачивать вспять. Как будто всё — своим чередом. И хорошо, что завтра наступит, и принесет с собой всё, что должно. И хорошо, что это будет — лишь завтра. Так бывает только когда знаешь свое место, и несешь его по жизни в любом темпе в любые направления.

Он не спешил,

просто привык держать себя в тонусе: ему нравилась набранная скорость на пешеходном пределе, в полетной легкости, на грани того, чтоб пустить себя легкой трусцой. Он поймал кураж — эту пружинку в шаге, способную по первому зову оторвать его от земли и бросить — запустить вперед: казалось, один толчок,

и ноги понесут его — туда. В даль. И ни одной преграды навстречу. И нет, он вообще не устал сегодня. Он искал, и не находил ни одной причины, почему б ему не сорваться вперед, прям сейчас, опять. Бесцельно, просто в дань стихии — Его Высочеству темпу и движению…

Нет, пожалуй, одна причина всё же была: не хотелось прийти домой по такой погоде слишком скоро. Там, наверняка, найдется что-то интересное, но не хотелось прощаться вот с этим моментом прям сейчас. А дом — он здесь: пересечь территорию Академии, пару полей, выйти за ограду, приветливо и бегло кивнув охране на КПП, перейти дорогу вдоль популярного в городе жилого массива и ещё более популярного новенького красавца-стадиона мирового топ-уровня, и затеряться в жилом комплексе — престижном соседе модного архитектурного красавца. Всего то. А тут — теплый южный сентябрь. А там — компьютерная стрелялка,

она подождет.

Стройные благородные красно-коричневые уголки домов, выглядевшие детским конструктором с высоты птичьего полета, с которого всё это великолепие так любят снимать квадрокоптерами местные жители и многочисленные гости отовсюду, и выкладывать в инстаграм-группы, соревнуясь в изысканности ракурсов, здесь на земле напоминали компьютерную бродилку. Аккуратно сложенные в причудливую ассиметричную мозаику и затейливо озелененные, насыщенные кафешками, салонами, магазинчиками, причудливыми общественными зонами и арт-объектами, они носят красивое имя «Панорама». Это слово вырывается из уст всех местных обитателей каждые 5 минут. Кажется, даже название это — модно и привлекательно ничуть не менее того, что оно обозначает.

А может, просто любимо. Панорама — новенький островок приятных жилплощадей и уютных современных дворов среднего класса, населенных интеллигентными воспитанными молодыми семьями и урбанистическими бизнес-одиночками, знатно разбавлено и ими — ребятами разного возраста в узнаваемой экипировке. Они — занимаются спортом в разной степени,

или пытаются заниматься,

или думают, что занимаются. Или — просто болельщики, имеющие полное право приобщаться, пускай даже фирменной атрибутикой, купленной неподалеку, но отдав за неё не только денежные знаки, но и часть себя — своё время, свой голос, свои мысли и чаяния. Свой выбор.

Он же сам — так выглядит по преимущественному праву. Он (как и вся его команда) — первый выпуск молодой частной академии — само воплощение клуба, воспитанник. И где-то в брэндированном рюкзаке болтается кусок пластика — пропуск-аккредитация, где официально сообщается, что он — игрок молодежного состава на юношеском профессиональном футбольном контракте. Там же можно рассмотреть приличного интеллигентного вида внушительного русого блондина на фото. Его же можно рассмотреть в проплывающих мима витринах, и в глазах идущих навстречу. Народ привык, что повсюду снуют футболлллеры разных мастей — от любителей до профессионалов, но пока не привык не обращать на них внимания.

Максим не был выпендрежником — это вообще не в стиле защитников, ведь понтуются чаще напы^[1] — те кто по призванию своему, роли и амплуа находятся в центре внимания: совершают самые заметные вклады в победу, и по определению собирают основную часть «лавров». Защитники в этом смысле и по амплуа, как и по складу характера — тише и основательней — их вклад чуть менее заметен, но куда ж без них, игра идет ведь не в одни ворота!

Так что Максим, ответственный и командный, не мнил себя центром (поля, или вселенной, или этой площади). Или всеобщего внимания. Но он с детства усвоил, что эмблема, которая красуется на груди его черно-серого дутого жилета поверх благородного оттенка изумрдной майки — престижный отличительный знак. Знак качества. Статус. Она означает множество событий, преодолений и стараний, пройденных год за годом в своей команде, многократно подтвержденную свою роль, естественный отбор, и знание своего места. И своего дела.

Словом, он шагал вдоль новенькой оживленной площади, посвященной Его Высочество Футболу — с полноправным ощущением себя: в нем скромно помалкивал командный индивидуализм и компетенции. И самостоятельность, привитые с детства каждому воспитаннику.

Девчонка, идущая навстречу тоже задержала на нем красноречивый взгляд, вскинув его вверх. Ну да, что поделать,

на его позицию берут только самых высоких и крепких, монументальных парней. 189. Спасибо папе за генетику.

Взгляд девчонки, который он принял как должное, перебил звонок Маши. Симпатичной блондинки. Умницы, веселой и легкой, милой и понимающей. С которой они общались с апреля. Эпизодами. В последнее время — чаще.

Он уже разговаривал с ней. Позавчера. Он не мог объяснить, почему у них ничего не получится. И не хотел провоцировать её на новые попытки, и новые ненужные эмоции. Он вообще-то человек спокойный, взвешенный, и не эгоист. Поэтому историю эту закончил просто. Как умел. Послал извинительное короткое смс, и перестал отвечать. Что ещё сделать для неё, он не знал.

Ну как объяснить человеку, что за несколько месяцев, после всего, он так и не начал называть ее «своей». Как объяснить это человеку, который не хочет этого слышать.

Как объяснить это человеку, у которого на него свои планы. Крепко сложившиеся.

Он быстро отмахнулся от неотвеченного звонка, с одного шага затоптал хилый росток чувства вины. И снова кинулся в омут света и отражений. И нет ничего такого, что могло остановить его, прервать его полет.

Купаясь в яркости пылающего ещё не остывшим летом сентября, ловя отблески в витринах, и несясь навстречу будущему, разрезая ветер, он вдруг

напоролся.

Кафе с панорамным остеклением называется «Пресковью». И там подают вкусные маффины.

Именно такой надкусывает брюнетка восточного типа в окружении одних и тех же подруг. Иногда он видит её где-то неподалеку,

и это всегда сбивает его с его нормального привычного ритма.

Он знает ее имя. Теперь. Сам не знает, зачем. Потому что он не собирается его произносить.

Даже про себя.

Вот черт, произнес.

И еще раз. Половинку.

Потом вторую. А еще он знает, что она — студентка журфака. Теперь. Знает. И имя. Опять знает.

Он пробует на вкус во рту эти 6 букв. Потом 4, короткий вариант. Обсасывает их мыслями. Смакует. Это необычное имя,

которое ему

совсем не нужная информация. Прилипло к его мозгам, как приторная глазурь. Такая, как к её губам, которую она смахивают языком. Туда. В глубь.

Лишняя информация. Сахар — вредно!

Хотя он сам расспросил о ней однажды. Человек 15, вереницей, целый месяц справки наводил. И друзей подключил. Просто чтоб примерить ей имя.

И оно ей — подошло.

Он попробовал оторвать себя от стекла, и протащить мима. Ощущение возникло — как будто носом об асфальт. И ушибленное сегодня колено тут-же заныло. И захотелось маффина.

Подумаешь, она все равно не заметит.

* * *

Глава 2. Послевкусие

Она и не заметила.

Дома он потом какое-то время носил на себе шлейф её присутствия. И не смог больше слушать музыку, которая казалась теперь в его голове чужеродной, как будто таки-догнала, и реваншем долбит по башке.

Странно все-же носить на себе осадок присутствия человека, когда его уже нет рядом, и ты даже не знаешь,

где она. Теперь.

Зато знаешь, что даже когда она сидела через столик, между вами было непреодолимое пространство. Непроницаемое во всей своей видимости — ни малейшего шанса как-то перескочить в ту параллельную вселенную. Ей там и так хорошо.

Пускай ей будет хорошо. И к черту все это.

К черту. Ладно. И… пускай ей будет хорошо. Там.

Dear Rouge — Black To Gold.mp3

Интересно, когда она появится здесь в следующий раз?

Просто интересно.

Просто.

The Hardkiss — Stones.mp3

* * *

Глава 3. Мима

— Может, зайдем в магаз, похавать возьмем?

— А чего ты хочешь?

— Не знаю, консерву какую нибудь. Готовить не охота.

«Готовить».… Как ножом…

…по лейблу любимой олимпийки. К такому их академическая жизнь их не готовила! Там всегда была вкусная столовка!

— Да у нас есть какие то огурцы, яйца, и зеленый горошек. И ещё вчерашняя моя картошка жаренная осталась.

Ура. Хоть что-то.

Без разницы.

— А зеленый горошек откуда?

— Я вчера 5 банок приволок, чем ты слушаешь, брат?

Съязвив что-то в ответ в привычной пикировке, он улыбнулся с теплотой: ни разу за эти пару месяцев после переезда из Академии на арендованную клубом им как перспективным и «подписанным» выпускникам квартиру, он не усомнился в решении снимать жилье именно с этим спокойным адекватным прикольным пацаном, который умеет держать в тонусе, не напрягая. Впрочем, вопроса особо и не стояло: они 4 года до этого жили в одной комнате.

Ромка, 3й нап команды, всегда был человеком, который умеет ценить то, чем обладает, без намека на нездоровую конкуренцию. Впрочем, у них вся команда такая. Тренер, Олег Рустамович, научил не просто знать и уважать, но и дорожить своим местом, с которого всегда нужно быть готовым стартонуть вверх, дождавшись однажды своего часа и почувствовав момент.

Так и бывало. Не единожды. И многие уже сумели «выйти из тени», едва перешагнув порог 18-летия. Или ещё даже не перешагнув. Остальные — работали и выжидали, зная, как пристально за ними наблюдает хозяин клуба, скауты, агенты, и даже СМИ. Вот и сегодня на тренировке приметили загадоШного чувака, который внимательно наблюдал.

За кем — это отдельных вопрос обсуждений из раздевалки. Вроде, и есть очевидности, а вроде, и всё возможно))) И парни как стайка воробьев на жердочке, вычисляли, куда поворачивалась голова иностранного скаута, куда был направлен его взгляд, и кто что смог прочесть с его губ с дистанционным «сурдопереводом» хозяина. Все угадали разное. Но главное — каждый говорил «да не, с чего б прям я? Да он на тебя вообще смотрел!». Даже Лешка, главная звезда команды, со своими мельканиями в СМИ и 5-ю нулями на трансфермаркете в твердой европейской валюте. Все 3 главные звезды в команде отличались адекватной, разбавленной чувством собственного достоинства и всеми пониманиями, стойкой скромностью — это было заключено в политике клуба по воспитанию молодой «поросли». А Макс входил в первую… пускай будет восьмерку, поскольку твердо был в числе восьмерых, регулярно вызываемых в юношескую сборную страны до 19 лет. По крайней мере, место в стартовом составе на своем месте центрдефа^[2] он отвоевал себе прочно. И был этим вполне удовлетворен. На столько, чтоб все свои волю, внимание, настойчивость и концентрацию направить именно в это русло.

Может, поэтому не повезло Маше? А она настойчивая. Уже 2й месяц дозванивается.

Идя в футбол, все парни мечтают быть неудержимыми и фееричными нападающими. Потом, попадая к первому тренеру, многие переживают первую ломку мечты, «насильно» оказываясь на других позициях. Максим тоже в свое время буянил, когда его из-за его долговязости поставили в центр защиты. И даже пробовали вратарем. Ну вратаря он убил в себе нарочно, сразу, но запоров вторую позицию, рисковал вылететь из перспективной команды, и потому покорно притих. И не прогадал. Позже мечта претерпит ещё множество трансформаций, приобретая очертания реальной сложной ответственной строго координируемой «свыше» работы, прежде чем оформится в бейджик в сумке с фирменным логотипом. И если она при этом не сломается и не перестанет быть мечтой, тогда ты — на пороге. На пороге её.

Карьеры.

Судьбы профессионального спортсмена.

И нет ничего слаще, и желаннее этого. Всё остальное второстепенно в жизни, когда на горизонте маячит перспектива основы, в которой уже попробовали двоих из трех звезд Молодежки. И взрослый контракт, какой подписали в прошлом году с первым выпускником академии. Большие деньги, именитые соперники, серьезные стадионы, многотысячные трибуны, заполненные «под завязку». Безграничность возможностей материальных и статусных. И все это — в шаговой доступности. От твоей твердой позиции на поле. Теперь уже родной.

Когда всё это на горизонте, больше и думать ни о чем не хочется. Вот реально, остальное… ну не то чтоб прям пыль,

но довольно размытая картинка.

— Макс, смотри! Это не она?

— Кто ещё? — среагировал он слишком резко, хотя узнавание случилось за секунду до услышанного.

— Ну она же, да?

Вот блин,

у него и так взгляд как намагниченный самопроизвольно настраивается на неё, сам собою, без предупреждения о присутствии,

да ещё теперь и Ромка в курсе.

И как так вышло?

— Не похожа. — фыркнул он, ускоряя шаг.

Как обычно, её присутствие меняет его темп. Или на спонтанное замедление совершенно некстати, или на непроизвольное ускорение.

— ддда лааааааааадно! Ну ладно. Как скажешь.

И в этом был он весь. Друг. И повернул следом, ничего больше не спрашивая, и нашел что рассказывать, не требуя ответного внимания, когда они поровнялись с этой лавочкой.

Её не было больше двух недель. Хотя он часто проходил теперь именно через этот двор. Интересно, кто у неё живет в этом подъезде?

Парень?

Поглядеть бы.

Нет, лучше не надо.

* * *

Впервые он увидел её на вечеринке в соседской квартире. Соседского дома, у знакомых в компании.

Вообще, парни из его среды, несмотря на некоторый ореол элитарности, условной «безусловной» популярности в любых кругах, и при сопутствующем стабильном неизбежном внимании в свои 17–19, не все и не всегда при девчонках. Даже самые нормальные, заметные, общительные и самолюбивые. Просто постоянные разъезды, сборы, строгий режим, пятое-десятое. Надзор ещё недавно… Высокий спрос по репутации… С пристрастием-то их Шефа к кадетским традициям…

Да и молчаливый брэндированный статус сам по себе на столько самодостаточен, на столько «кастингован», почти недосягаем для многих «просто норм девочек с округи», а образ жизни ещё пока столь умерен, что дополнять его (статус) коллекцией «проходных» подружек для крутости — парни как-то особо и не привыкли. Ну пока ещё… Есть ещё время поприсматриваться, не размениваясь. А вереница любовных побед и богатых тусовок…

как-бы ожидает впереди. Ну теоретически. Когда все «устаканится» с карьерой.

Да и практически тоже. Судя по старшим друзьям.

Хотя умные люди вроде тренера Олега Рустамовича или Президента клуба говорят, что там где начнутся тусовки и загулы, быстро закончится футбол. Как и любая профессиональная самореализация. Когда он станет средством для достижения личного успеха, а не само-целью и самодостаточной идеей. И это, следует признать, не далеко от правды: кто, как не они, знают про «размытую» или разделенную концентрацию и «смещение фокусировки»… А ещё — про грядущее испытание «медными трубами» и прочими «драгоценными металлами».

Мало ли примеров перед глазами? Далеких и почти родных?

Так что особо как-то не очень-то и тянуло пока. Благо, они выросли в среде, где девчонки (и побольше!), или развлечения (и подороже!) ещё не казались обязательными атрибутами успеха, не затмевали чистой эстетической самодостаточности на общей устроенности, замотивированности к грядущим достижениям, и чувстве собственного достоинства, исходящего из светского благополучия. Ну пока, они ведь только академию закончили. Её Президент и меценат — не такой. И тренеры тоже.

Ну да, есть знакомства, походы в клубы и трендовые места, но так чтоб гулять напропалую, расшвыриваясь ещё пока не такими уж баснословными гонорарами, перелистывая романтические победы… Несколько парней — в стабильных отношениях, остальные — в поисках, похожих скорее на ленивое теоретическое перелистывание картинок в соцсетях. Главное, чтоб там были самые эффектные и популярные инста-телочки зафрендлины, и пускай все думают, что всего в избытке.

Но дома большинство юных футбо-менов ждет приставка с модными игрушками. Ещё — шокирующее новшество, что теперь придется самим готовить ужин (только после неё просыпается физическая усталость), мысли о больших свершениях уже завтра, и подстебывания по вартсапу или скайпу (в крайнем случае — с балкона) соседей по команде, расформированных где-то здесь же.

Поэтому на вечеринку с парнями из дубля — теми, что из первого «пробного» выпуска (потому что ещё не полного цикла), его занесло ну оооочень случайно: решил занести знакомому забытую в раздевалке флешку. Но «свинчивать» сразу было как-то непрестижно, да и грубовато, даже если обе «младшие» — несколько разные по возрасту и статусу команды — типа разные компании… в действительности же — конкуренты на внимание болельщиков и руководство… хотя формально и «из одного теста слеплены»… А то, что составы между собой варьировались — незаметно, но по остаточному принципу…

Однако все — одна структура! Упомянутое — вежливо не замечено. Так что вызвался дружить — вперед,

и потому уже поднимаясь по лестнице на 11-й этаж, упрямо игнорируя лифт на всё той-же полетной скорости, он настраивался на легкое отступление от режима. А именно: лечь спать на часик-полтора попозже.

А может, у них там тоже есть плейстейшн?

Просто так вышло, что один из тамашних ребят познакомился в «Ля Мажоре» («искущённый» благами «цивилизации» «блудный сын академии — дубль» «частил» туда значительно активней «неиспорченной» (пока!) Молодежки) с зачетной девчонкой, а та неожиданно оказалась не только свободной и общительной, но и соседкой по Панораме. А ещё — дочкой «папы с громадной квартирой», который в отъезде.

В хате тусить как-то давно не принято, потому что скучно, и они давно не школьники (уже полгода как!) но тут такой случай. В общем, пришлось вспомнить, как оно.

Макс Барских — Глаза-убийцы. mp3

Он заходил, она — уходила. Темные выпрямленные волосы на прямой пробор по плечам, стильная отутюжнная небрежность во всем облике. Та девочка, которая даже в нарочито грубом балахоне и кедах — королева на фоне явно готовившихся к выходу «в свет» подруг. Породистая.

Они столкнулись в прихожей. Он, чтоб не толкаться, долго отмороженно наблюдал, как она обувается в белоснежные кеды, как прощается, кому-то вежливо, ну очень вежливо, до отчуждения, улыбается. Уже исчезает за дверью. Со своим неуловимым рассеянно-задумчивым взглядом.

Потом, когда он уже потерянно и покинуто уронил себя на диван, вдруг возвращается за чем-то забытым, и снова долго прощается. Просто песня.

Через неделю он ловит себя на том, что расспрашивает о той гостье у приятеля из дубля. При чем через Ромку. Приятель решается из-за этого позвонить хозяйке той квартиры, Ольге, с которой они уже к тому времени разфрендились, и даже в соцсетях. И после этого те начинают снова общаться.

Но ту девчонку Ольга не знает, ту приводила Лиза из модельного. Примерно неделю ищут разумные поводы позвонить Лизе, с которой хозяйка вечеринки как-то не особо контачит, просто её таскает за собой соседка Алинка.

2 недели и длинная цепочка,

но как звали ту приметную девчонку — вспомнил ещё один парень из дубля. Хотел, кажется, сказать что-то ещё, но отмахнулся.

Так он примерил на неё имя. А большего ему и не требовалось. А главное, интерес, явленный вслух, удалось размыть в пространстве, чтоб никто ничего лишнего не подумал. Хотя теперь полкоманды допытывается у него, нашел ли он (ну они!) ту девчонку. Правда, тоже довольно расплывчато.

А ещё через неделю он снова выхватил её взглядом в стайке девчонок во дворах Панорамы. Мысленно отметил её, как главную героиню в этом короткометражном сюжете, немного даже сбросил скорость!

Вздохнул, отряхнулся, и обреченно унесся по своим делам. Но мысль, что она где-то рядом, и что все-же бывает здесь, почему-то успокаивала его.

Потом была лавочка на сказочной аллее, и овощной магазин. В итоге за 3 месяца он видел её 5 раз.

У него даже мысли не возникало приблизиться, преодолеть эту дистанцию. Все-таки мечта должна оставаться мечтой, нельзя её опошлять. А то получится еще — как с Машей…

Хотя нет. Точно нет. Другая порода.

Он не мусолил всё это в мыслях постоянно, но иногда, раз в пару дней, память закидывала его обратно, в эти моменты, тягучие и мятные. И он снова выходил на улицу, думая: а вдруг сегодня? Хотя и знал, что она, как обычно, застанет его врасплох своим появлением в самый неподходящий момент.

Иногда, совсем некстати, он вдруг произносил про себя её имя. Нет, не звал. Просто надкусывал имя как угощение. Пару вечеров перед сном в сознание стучалась фантазия, что она лежит рядом, когда он засыпает. Просто лежит. Рядом.

Но если б кто-то сказал ему, что завтра он скажет ей «привет», он возразил бы, что это —

лишнее. Если б ему нужна была подружка, он бы встречался с подходящей во всех отношениях Машей. Если б у него было на это время. Просто… ну… слово «карьера» учит некоторой прагматичности. Особенно когда тебе уже за 18.

А она — так вообще… недосягаемая. С ореолом. Напрасная трата энергии. Расточительность. Ведь он точно знает, что она не замечает его. Не сработала ни экипировка, ни рост, ни модная стрижка «торчком». Она смотрит сквозь. Для неё его нет.

Она из другой реальности. И бесполезно бежать за ней. Непреодолимая дистанция.

* * *

Глава 4. Мима не прошло

— Привет.

Он вздрогнул, как будто с ним в приличном обществе случилось что-то непристойное. Он сам не понял,

как это вырвалось? Физиология, епт.

Он огляделся: вдруг никто не заметил?

Катттатрофа.

Её затерявшийся в округе прогулочный взгляд сфокусировался вдруг, как прицел, как красная точка лазера у него между глаз. Нахмурившись, явно поспешно что-то припоминая, и явно — в отношении него, она рассеянно и торопливо кивнула в ответ.

Потом, оказавшись дома, он проигрывал в мыслях этот момент, пытаясь понять: как такое случилось?? Вот он идет через двор, видит её, она идет навстречу. Они пересекались и прежде, плечо в плечо, он мог бы поклясться, что это выходило случайно: просто его маршрут часто пересекался с её-шним. Ну так выходило, ну бывает.

Но здороваться?? Ну что за блажь?!!!

Вот взял и

спалился.

* * *

Днем после занятий она, как часто бывало в последнее время, встретилась с Лизой, и направилась к Алине. Родители той недавно переехали в Панораму, в модный прикольный район, и почти всё время пропадали на работе. Очень кстати.

Она между учебой лениво подрабатывала в модельном, Лиза там старательно училась и мечтала о своем первом заказе. Алина очень хотела попасть туда же. Ну а ей попросту было скучно. И очень не хотелось домой.

На том и сошлись.

Девчонкам почти удавалось скрыть, как они польщены, ей практически удавалось разбудить себя в разговорах шоппинге, косметологии и мальчиках. Она знала, что по другому не бывает, как-то так обычно и дружат, и потому лениво кивала. В общем, всё сошлось.

Время проводили не плохо. Дома у Алинки листали журналы, тестировали косметику и занимались йогой под новенькие триллеры, иногда выходили в красивые Панорамные дворы, чтоб устроить поочередную фотосессию для пополнения портфолио и инста-страничек, или просто за продуктами перекусить. Брали исключительно безглютеиновые, потому что и без того крошечные Лиза и Аля сидели на диетах. А ей так хотелось испечь сырников. Но девчонки не умели включать новенькую Алькину духовку, и на эксперименты столь радикальные — не решились. А праздность её быстро утомляла.

Именно она считалась в этой компании «тепличной девочкой», но почему-то именно её больше всего тянуло на волю. «Наевшиеся» местными красотами и приятной движухой местные девчонки хотели сидеть дома, в комфортной, почти шикарной квартирке у Али: там диваны и подушки, огромный тв с фильмами, журналы. Вайфай. Но она не стеснялась пользоваться своим авторитетом и мягкой напористостью номера1, и потому они стали выбираться в окрестности всё чаще, хотябы под предлогом фотосессий: не только ухоженные дворы — новенький стадион, площадь перед ним, чистые яркие подстриженные газоны с ёлочками, а вскоре и новенький популярный парк — регулярно выманивали девчонок на волю. Они даже грешным делом поговаривали, что надо сходить на футбол! Ну а что такого, все же теперь ходят. Это ж тренд!

Главное разобраться, 1–0 — это когда ты забил, или когда тебе?

В этот раз тоже выбрались пройтись, где-то в четвертом часу. Она подгоняла увлекшихся подружек: в это время включали полив газона, и без того красивые пространства приобретали и вовсе волшебную ауру. Ей хотелось попасть под полив, вымокнуть, догонять радугу, как дурочке, даже если это увидят вокруг. Или хотя бы попытаться всё это снять на камеру. В чужом исполнении.

В общем, выкатились. Потолкались перед зеркалом в лифте, поприкаловались любовной записке на стекле от тайной воздыхательницы, оставленной кому-то живущему в этом подъезде. Вышли на Свет. Вильнули мима белого рояля на мини-аллее, и направились по диагональному тротуарчику к эпицентру местной жизни. Людей было не много: будний день, все на работе. В основном детишки, почему-то все в одинаково одетые в зеленое.

— Привет.

Прилетело вдруг, шлепнулось в неё, как снежок за шиворот. Хотя нет… как будто неосторожно пхнули плечом.

Хотя ощущалось как снежок.

Прицельно в неё. Потому что парень с рюкзаком через плечо, размашисто лавировавший навстречу, кинул это так, как будто они знакомы. Мельком, но знакомы.

Странно. Его б она запомнила. Высокий, стильный, мягко-энергичный. Её обдало прохладной скандинавской сдержанностью, почти вежливостью, с которой она сама так любит держать людей на расстоянии. Никакого заискивания. Вообще ничего особенного, просто мимолетный кивок, на который нельзя не ответить.

Нет, она точно не знает его. Впервые видит. Тогда почему он ведет себя так, как будто они знакомы? Так, как ни в чем не бывало?

Хорошо, что девчонки, которые, как обычно, немного отстали, залипнув в Алином ватсапе, не видели этого. Вопросов бы быыыылооооо.

Впрочем, вопросов — и так хватает.

* * *

Тремя днями позже, увидев друг друга издали, одновременно, они притормозили, наскоро прикидывая, что несостоявшееся знакомство, которое он выявил, теперь нелепо игнорировать. Иными словами: не поздороваться теперь — глупо, как будто кто-то не уверен в себе на столько, чтоб дать «заднюю». А поздороваться — с какой стати? Они же не знакомы! Ну точно ведь не знакомы!

За это время она вспомнила, что, пожалуй, могла видеть его здесь раньше. Может, где-то ещё.

Оба моментом замешкались, дернулись в стороны,

но он был с приятелем, она — с подружками. Оба незаметно цикнули на себя, как взрослые люди, и рассеянно направились навстречу. Небрежно, как будто следовали ранее намеченному маршруту. На критическом расстоянии выдали толику узнавания, и почти синхронно тихонько кинули друг другу по формальному приветствию. Такому, какое можно замаскировать под «показалось» в глупом случае, если не получишь ответа. Однако ответы получили обоюдно, с чувством выполненного долга, не оборачиваясь проследовали каждый своей дорогой.

Она долго ждала вопросов от говорливых и любопытных подруг. Но в этот раз они её переиграли. В молчанку.

— Не знаете, кто это? — сдалась она.

— Футболист. Какой-то. — пожала плечами Аля, констатируя очевидное, — тут же академия, вон. Видела, сколько пацанов зелененьких ходит? — а чего ты с ним здороваешься, если не знаешь его?

— Он здоровается, и я здороваюсь. — снебрежничала она. Типа вежливость — превыше всего. К тому времени она уже вспомнила и ту бестолковую вечеринку на квартире, с которой она еле свинтила. А вдруг их познакомили, а она не помнит!! Ужас, как неудобно.

— Думаешь, футболист? — не унималась она, хотя тему можно было бы уже и сворачивать.

— Точно, из этих! Он же весь в экипировке. Видела?

Она видела.

— Так он, вроде, не из детишек. — зачем-то включила недотепу она. А кто-то купился.

— Но и не из основы — те, что в главной команде, живут и тренируются на другом конце города, — вдруг торкнуло осведомленностью Лизку, которая тоже из местных, — но тут же занимается еще 2 полу-взрослые команды из взрослых учеников. Наверное, кто-то из них. У меня подружка с несколькими ребятами знакома. Тут их много, несколько десятков. Тебе… разузнать про него?

— Ну… давай. — почти не поспешила она.

* * *

За последующие 4 дня они снова встретились дважды. И снова небрежно кивнули друг другу, явно всё ещё размышляя, стоит ли делать это. Так, в порядке эксперимента: это правда было, и снова повторится? Или приснилось?

* * *

— В общем Ольга, хозяйка той квартиры, где ты его видела в первый раз, — отрапортовывала Лизка по телефону днем позже, — ничего про него не знает. Говорит, видела, вроде, высокого блондинчика — с номером 82, кажется, на экипировке. Но не общается сейчас с теми футболистами. А вот Илья, знакомый моей бывшей одноклассницы, сказал, что парень с таким номером играет в молодежке. И зовут его Максим, вроде. Говорит, норм парень. Ну и вообще, все они там норм. Потому что он сам тоже оттуда. Хехе)

— Понятно. — вздохнула она. Ее порядком напрягало это расследование. Как будто она — заинтересованная сторона. Фи… Ну ходит мима. Ну здоровается. Подумаешь, событие.

— Кстати, молодежка играет вечером в субботу. Тут, за академией, рядом.

— Вот как?

— Может, сходим? Но только это не стадион, где все красиво и гламурненько, и можно нафоткаться. Это обычное поле короче, с лавочками.

— Ну… надеюсь, мы не будем там одни. — выдала вслух свое главное опасение она.

— Неее, там много народу обычно бывает. Пару сотен точно. Затеряться сможем, не волнуйся. Я как-то была с той одноклассницей, что с Ильей. — рада была услужить Лизок.

Она тут же прикинула, чтоб такое одеть, чтоб затеряться. Не бросаться в глаза. Но уж если попасться в поле зрения, то выглядеть на уровне. Выбор пал на черную теплую тунику, короткие подвернутые рваные джинсы, кеды. Ну а что, всё по спортивному. Пора приобщаться к футболу. Модно же.

* * *

На малый стадион девчонки почти не опоздали. Футбол, правда, уже игрался, парни бегали чет, покрикивали. От тв-шного, который ей доводилось видеть эпизодически в процессе перелистывания каналов, живой заметно отличался тем, что: а) картинка не приближала лиц, b) всё виделось с единственного ракурса, а не с разных и с птичьего полета. с) ничего не трындел какой-то надоедливый голос за кадром, вместо этого очень живенько покрикивали трибуны и сами футболисты. Но без говоруна вааащщщет было ничего не понятно, кто где. d) всё было так жизненно, что даж затягивало…

…могло бы затягивать во всей своей панорамности,

если б только она не поискала, и почти сразу же не нашла глазами 82 номер. С той же фигурой, с той же прической с выбритыми висками, челкой торчком, и осветленными кончиками. С такого расстояния она не могла разглядеть, но знала точно, что у него карие глаза.

А дальше была игра. Голы!! Настоящие! С изменением на табло и ликованием трибун! Азарт, прокатывающийся волнами по полю, и взбегающий по трибунам. Аура энергии и стремлений, смешивающаяся с запахом свежей травы, и кофе в бумажном стаканчике. Народ сидел и откровенно подмерзал в куртках, она — умело исполняла стиль в гораздо менее теплом облачении, а парни на поле вообще бегали в майках и шортах. Бедняги, ужс.

Все закончилось довольно быстро, хотя длилось бесконечно долго. Наши победили. Как она поняла с высказываний бывалых соседей по креслам — победили «как обычно». Она фотографировала табло со счетом 5–0, и ей не хотелось отсюда уходить. Весь матч она ненароком поглядывала на новоявленного не чужого незнакомца, и ни о чем не хотелось думать. Теперь она знала его имя и фамилию, объявленную в динамики среди прочих главных героев, и от этого было как-то поуютней, чем раньше. У неё появлялся повод полноправно говорить ему «привет». Даже если он звучал почти беззвучно.

Ей даже захотелось попрактиковаться.

Anton Ishutin, Leusin — Stay Out.mp3

На этот раз он точно её не заметил. Он был весь там. В своей вселенной, занимался чем-то безумно для него важным. И довольно захватывающим, хотя и не вполне понятным. Он кидался кому-то в ноги, кричал партнерам по команде, жестикулировал. Разнимал дерущихся, подзывал медиков сопернику, бегал к тренеру за наставлениями во время пауз, просил воды, чтоб попить, умыться и поделиться, и тут-же снова нырнуть назад. Кидался ко всем праздновать как очумелый, запрыгивая «королем горы». Жил моментом, купался в энергии и пространстве, в хитросплетении комбинаций игры. И ей не хотелось его отвлекать.

Она просто наблюдала за ним, и её не тревожила даже вполне ожидаемая предательская

польщенность. Тем, что он — #весьтакой, один из главных лиц вот там, на авансцене — сам позвал её (именно ееёёёё!) в свой мир своими приветами, и что у них, между ними, есть эта маленькая тайна, ими самими не разгаданная.

Нет, это горделивое ощущение осталось где-то за оградой её сознания. Вместо этого она растворилась. Ей просто нравилось купаться в его мире. Он оказался таким… Освежающим. А парень, весь перепачканный и взмыленный, со всеми своими странными переживаниями, радостями, возмущениями и стараниями через боль и усталость — таким… Настоящим… что это даже как-то обескураживало. И размывало её привычности.

Вместо привычного стремления завладеть чужим вниманием, и решать, что кому думать, вместо нудноватой жажды взять свое по неписанному, но неоспоримому праву, она вдруг отключилась и затерялась в толпе. Впервые в жизни. Укуталась в толпу как в плед. И её необъяснимо завораживало то, в чем она не принимала участие. Удивительно, потому что обычно её не завораживало даже то, в чем она принимала участие самое непосредственное. Её вообще мало что в последнее время завораживало. Ничего, можно сказать, не завораживало. Кроме полива газонов. Ничего такого…

связанного с людьми. А тут — нелепость такая — беготня и мячик. И вдруг — даже пластиковые сидушки кажутся удобными, и можно напрочь забыть про холод. И про то, как ты выглядишь. Странный обволакивающий покой среди шума и азарта.

Ее распирала странная гордость, когда ему удавалось решить какой-то игровой момент. Она не вздрагивала от каждого эпизода, когда он касался мяча,

но ей хотелось, чтоб это случалось почаще. Хотя она начала понимать, что он где-то рядом со своими собственными воротами, и вступление его в игру — это опасный момент не в пользу его команды. Она болела за него в команде, за которую они втроем пришли поболеть. Она готовила свой следующий привет, или точнее — привественный кивок головы, напитывалась для него энергией тут, на расстоянии.

Максим. У неё никогда раньше не было знакомых с таким именем.

Впрочем, и по прежнему нет. Это может длиться вееечнооо…

* * *

Глава 5. И все-таки

В конце октября к нему приехала мама с тетей, её мужем, дочерью, и парой их знакомых. Вообще они приехали в столицу края по магазинам, в любимые Икеи и Ашаны, но и захватили маму повидаться со своим «академиком». Пришли все вместе к нему на матч, поболеть. Матч в этот раз им поставили утром, и отыграли они его только-что на одном дыхании. После, освободившись, он вызвался провести гостям экскурсию по новенькому парку — признанной всероссийской достопримечательности, которая соседствовала с их малым полем академии, и выгодно оттеняла другую достопримечательность — Его Высочество Стадион. Теперь они стояли в устье парка, на входе за камерами хранения, возле скопления масштабных плоских квадратных деревянных лавочек — «лежаков», замерзшие и впечатленные. Ничего подобного никто доселе не видел: многоуровневость, затейливость, обтекаемые формы, мрамор, бесчисленное количество лампочек, детские площадки, крутые локации. Шик, блеск, красотааааа.

Мама в этой суматохе говорила что-то невпопад, и это выдавало в ней смесь гордости, смущения и переизбытка чуЙств. Бывает, чо, он тоже соскучился.

И тут, посреди этой «ярмарки» людской в нем срабатывает что-то привычное. Как будто кто-то внутри тронул струну, и пошла вибрация. Он знает, что надо вскинуть взгляд, и искать. И тогда он найдет.

Нашел.

Она снова одета не по погоде. И снова круто выглядит. Сумасшедшая, разве можно так ходить в такой ветер? У него, закаленного, под тееееплющей экипировочной курткой пробежал озноб.

Вот она, совсем рядом. Не замечает его, как обычно. Подойдет ближе, вскинет взгляд, и кивнет. Все так. Как обычно.

И тут опять какой-то тумблер в голове заел, какая то кнопочка сценарная запала, оборвался какой-то трос. Какую-то пленку с записью зажевало. Что-то поломалось в его отлаженной голове.

— ФатИиима! — позвал он вслед, разбивая на фрагменты монологи своих гостей.

Да, именно так. С ударением на вторую букву это странное имя приобрело для него магическое звучание. Он готов был защищать правильное звучание этого имени — как рыцарь свою святыню.

Она обернулась. Так, как уверенная девушка, умеющая принимать комплименты. Которых заслужила. Когда волосы ловят ветер, и призывно шлепают по плечам, нашептывая какой-то секрет.

Она обернулась в таком манящем ожидании, нужно было как-то оправдать свой оклик. Перед ней, и своей компанией. И самим собой. Он знал, что что бы он дальше ни сказал, будет только хуже. Любое продолжение только поставит всех в ещё более неловкое положение. Но молчать было тоже невыносимо. И он знал, что не сможет смолчать.

— Ты такая красивая! — выдохнул он вдогонку сквозь расстояние на безмолвный мягкий вопрос, кинутый из полоборота. Не удержал.

Она и правда умеет принимать комплименты. Это была именно такая улыбка. Мягкость, женская магия откуда-то из первобытных времен были ему наградой в этой исчезающей с её поворотом головы улыбке.

Его делегация замерла в недосказанности, во главе с мамой. Девчонки, что были с девушкой — захихикали от смущения и одобрения, народ вокруг реденько заулюлюкал. Он перекрестился в мыслях, что хоть не захлопали. Ну их, и без того не по себе. Хотя она тааак ему ответила. Без единого слова.

Ничего не решилось. Ничего не поменялось. В нем смешивались 2 ощущения, как столкнувшиеся течения — теплое и холодное: одно — фундаментальное, наработанное и накопленное годами, несло в себе мощную уверенность, что это — его место, его время, и он здесь — всё может, и нет ничего сложного или невозможного, и он — свой тут, один из самых…

а другое — жиденько противоречило этой уверенности зябким смущением, как будто он сглупил и поставил себя в тупик. И даже её поощрительная улыбочка не очень утешала. Может, со стороны он и похлопал бы по плечу парня, который вот так, посреди улицы решился сделать комплимент лучшей девчонке… Но изнутри это ощущалось не слишком победоносным. И это никак не стыковалось с его привычным спокойствием. С хваленым спортивным самокортнолем.

Он выдохнул. Снова разрушил хрупкое равновесие, и попробовал отругать себя за это,

но ничего не вышло.

— Кто это? — спросила поменявшаяся в лице мама.

— Одна… знакомая. — ответил он, безотрывно выцеливая, как её компания остановилась неподалеку, чуть не дойдя до касс, — хотя мы, по-странному знакомы. Она, наверное, даже не знает, как меня зовут.

…и не ведая, что творит, бросился вслед, кивнув всем своим рассеянное:

— я счас.

Дальше изумленная мама, на которую в эту самую минуту обрушилось необратимое осознание, что мальчик — вырос, совсем…

…вместе с тревожными предчувствиями…

…наблюдала, как он, поровнявшись с той проплывшей мима компанией, обратился к той девочке. Та заулыбалась ему. Она выглядела неподготовленной к такому сюрпризу, сдержанной, но явно принимала его. Буквально одна фраза, он скинул куртку, и накинул на девочку.

И вернулся к своим — победителем.

Его гости поглядывали на него — кто одобрительно, кто подозрительно, пока он устроил переглядки с компанией на расстоянии десятка метров. Через минуту подал голос его телефон: его позвала команда. Извинившись, он умчался в сторонку на минуточку.

Тут же к маме Ольге Петровне, подошла та самая девочка.

— Здравствуйте.

— Здравствуйте.

«…Милашечка…» — констатировала мама.

— Можно попросить Вас передать Максиму куртку?

«…Знает…» — подумала мама. И покровительственное материнское перевесило все тревоги:

— Да Вы дождитесь его! Он вот-вот вернется!

— Нет, мне пора.

«…бегство…» — догадалась мама.

— Но он…

«расстроится» — неслось уже вдогонку девчонке, которая испарилась так же незаметно, как и появилась. Хорошенькая. Не русская, с неким восточный колоритом, и магнетизмом. Сочетание её самоуверенности, никак не зависящей от возраста, и нежности почти детской юности — просто обворожительно. Такая, обволакивающая аура…

Мама не ошиблась. Сын и правда принял куртку из её рук сокрушенно и покинуто. Накинул её на себя с вынужденным видом на пронизывающем ветру, вздохнув и задумчиво осматриваясь взглядом «с двойным «дном», уже не ищущим. Мимолетно нахмурился, рассеянно извлек из своих пустых карманов кусок бумаги, развернул его. Вчитался,

И окружающие всё поняли. Обычно скупой на изъявление чувств мальчик нордического типа, усмехнулся, вознес глаза к небу, и что-то туда отпустил.

Этот номер телефона уже к вечеру он знал наизусть.

Вечером в свой постели он писал ей по ватсапу смайлики, она отвечала тем же.

Он спрашивал какую-то ерунду, и она вновь отвечала.

Он отсылал ей фотку, как комично лежит, укрывшись одеялом, и получал такую же.

Он желал ей спокойной ночи в четвертый раз за полчаса, она отвечала тем же,

и все выходило на новый виток прощания.

Он засыпал с улыбкой, как тот самый отправленный смайлик. И не смел представить её рядом сейчас, как уже привык. Чтоб не осквернить чистый образ.

Макс Барских — Глаза-убийцы

* * *

Утром, едва проснувшись, он первым делом заглянул в телефон — просто чтоб убедиться, что не приснилось.

Не приснилось.

Хотя и приснилось тоже. И даже больше, чем он хотел.

Ещё не выбравшись из постели, он отправил ей приветствие. Заглушил в себе праздное ожидание ответа, вскинул себя, вытряхнул из постели, и запустил вперед. Умылся, закинул в рот вчерашний бутерброд, нашел свою форму на сушилке, накинул куртку и рюкзак. Ромка в соседней комнате только проснулся, но он не стал дожидаться друга — тот привык. Что они не ходят друг за другом гуськом. Не всегда.

Ответ получил часа через полтора, но не переживал в ожидании: он давно знаком со всем этими женскими штучками. И знал, что она выжидает и отмеряет нужное время. И ему было спокойно в этой игре. Его не оставляло предчувствие, что все будет хорошо, затмевавшее все сиюминутные тревоги.

Но даже зная, что свой ответ он получит, он все равно ждал. Без лишних изматывающих ускорений.

Днем где-то в районе обеда он получил согласие встретиться вечером. В том самом кафе. Где вкусные маффины. И непреодолимые дистанции. Были.

Вечером пошел снег. Она снова умудрилась сообщить ему о своем появлении прежде, чем показалась.

Сели в кафе за столик у окна с неиссякающим видом мраморных пространств, поставили перед собой по чашке кофе с чизкейками. И забыли о них тут же.

Проходя мима этого кафе в тот же вечер, Ромка с еще одним другом из команды — младшеньким, что незаметно, Саней видели странную картину: вместо того, чтобы есть ништяки, как нормальные люди, эти двое ощупывали друг другу ладошки. Как собаки, знакомясь, принюхиваются друг к другу, эти положили на столик по руке: она — левую, он — правую, и дотягиваясь пальцами, самыми кончиками, исследовали друг друга — то сжимая, то поглаживая по самому центру ладошки. Приятели переглянулись и пожали плечами, прежде чем унестись по своим делам.

Парням некогда было особо шпионить, но если б они задержались у того окна, заметили бы, что это продолжалось все 2 часа. И никто из двоих за столиком не смог бы сказать, кто начал первый. И никто не забрал своей руки, и не сумел смутиться на столько, чтоб одернуть себя в этой экспансии. Они не приставали и не доставляли друг другу дискомфорта — аккуратно предлагали невинную ласку, как бы невзначай, давая время привыкнуть друг к другу.

Anton Ishutin, Leusin — Stay Out.mp3

ФАти никогда не думала, что вот эта вечная неуемность — срываться и бежать куда-то, чтоб ничего не упустить, может подмениться таким вот моментом безмятежности. Когда тебе интересно и про Битву Престолов, и про вездесущий футбол, и про то, как приготовить курицу целиком не размораживая. Даже если эксперимент и не удался. У неё впервые не было чувства, что надо спешить, а лицо устало улыбаться. И его рука — крупная кисть — не шершавая, хотя он точно не пользуется кремом. У него строгое лицо, хотя очень добрые глаза золотистого ретривера, какого папа дарил ей в детстве. Слегка обветренные губы, и очень красивая, острая по углам линия подбородка, накидывающая ему визуального возраста. Ровная светлая щетина добавляет его мальчишестости серьезного вида, покрывая геометрически безупречные линии русым туманом. Обветренные губы улыбаются сдержанно, не размыкаясь, и обычно больше улыбаются глаза, но если он действительно рассмеется, вскинув взгляд куда-то в бок и вверх, то улыбка покажется совсем трогательно-детской. Но он никогда не станет улыбаться всеми зубами прицельно глядя прямо в глаза, и никогда не станет подбирать улыбку по случаю, или смеяться по команде. И если у неё завалялся питательный бальзам для губ в сумочке, интересно, он согласится, если она попробует его намазать? Упс, спросила.

Упс, согласился! Хотя его такой вариант веселит не меньше, чем её — привычка размораживать рыбу — феном. Вот странно, почему все так удивляются, что она любит готовить?? Что в этом такого? И почему никто не может принять такой вероятности, будто это очень не подходит её образу. Как будто ей нельзя испачкать руки. Никто не верит!!!

А вот он — предложил проверить.

Упс, он не знал, что она — выиграла в прошлом году общероссийский городской конкурс красоты! И заняла второе на краевом. Правда не знал? Ну да, похоже не знал. Ну надо же, а познакомился. Она привыкла, что обычно знакомятся и дружат с её титулом. Поэтому балахон и кеды — привычная маскировка. Кому надо — и так видели её на шпильках и в бикини — на видео, и на рекламных мегаплакатах в Галерее в магазине белья или брендовых солнечных очков. А кому не надо — тому не надо.

Мило, что он не хочет об этом говорить. Она тоже не хочет.

Нет, правда не знал?? Ага, похоже. Аж встревожился. А когда он тревожится, его серые прямые брови съезжаются и распрямляются. Над глазами ретривера. И лицо становится задумчивым.

В 12 в будний день кафе закрывалось. А им так не хотелось разнимать руки. И свои голоса. Да и пирожные не съедены.

Он хотел посадить её на такси. Но она решила остаться у Алины. Он проводил её до знакомого подъезда. И махнул левой рукой в сторону чуть назад, по диагонали — там, через 2 корпуса — его теперешний дом. А справа вперед — прежний — академия, где он вырос, и жил 5 лет. Да, красивые зеленые корпуса. Он жил в том, третьем. А родительский — тааааам. В Новороссийске.

Снег продолжал падать неторопясь, замедляя время. Убаюкивать. Перед подъездом остановились и разулыбались друг другу, по привычке растягивая прощание, как жевательную резинку. Теперь их не разделял столик и чашки. И нельзя было спрятаться за смайликами на безопасное расстояние.

Поцелуй казался неизбежностью. Экспериментом пугающим и привлекающим. Фати готовилась красиво взмахнуть волосами и поиграть с ним в недотрогу, но ее шека попалась в его ладошку, согрелась, и тепло, побежавшее в стороны, растопило её планы И мысли. Она потянулась сама по первому молчаливому зову, когда он подался навстречу. Он пах чем-то пряным и теплым, вибрировал дыханием, и совсем не пугал её. Позже, вечером, ей захочется рисовать эти губы. Посреди снега.

* * *

Попав домой, Максим хотел залезть под душ, потом под одеяло, купаясь и купаясь в атмосфере этого вечера, когда снова носишь ауру присутствия человека с собой.

Но вместо этого он залез в интернет.

И тот послушно выдал ему новости. Да, действительно, ФатИма Мидашева выиграла титул Мисс Краснодар 8 месяцев назад, ещё даже не перешагнув барьер 17-летия. В некоторых светских новостях удивлялись, что самая юная конкурсантка умудрилась так уверенно и неоспоримо обойти гораздо более именитых и опытных соперниц, хотя конкурс происходил на фоне громкого и довольно скандального развода её родителей.

Впрочем, чаще встречались ссылки, в которых подробно рассказывалось о громком разводе хозяина крупной сети автосалонов Закира Мидашева, и его супруги, светской львицы масштабов совсем не местных, бывшей фотомодели из 90-х Дельназ (её чаще называли Дэллой).

Н-дааа. А у него — папа — отставной военный, теперь строитель, и мама — педагог. В средней муниципальной школе.

Так вот, в подробных описаниях отступных по суду, и нового спутника жизни мамочки — престарелого калифорнийского миллиардера, ради которого Дэлла бросила своего доморощенного бизнесмена, и предшествующих всему этому скандальных похождений самого покинутого супруга с девицами легкого поведения, пару лет назад гремевших на необозримые масштабы, замечалось, что в то же самое время единственная дочь гламурной парочки-непарочки выигрывала свой конкурс. Упрямо, и с немыслимым достоинством игнорируя всё происходящее. В интернет-версии заглавными были фото на контрасте: представительная капризная дамочка в черно-белой шляпе, крупный нерусский мужчина, и девочка-фея, сидевшая в полоборота в огромном розовом платье на фоне волн.

Победная фотосессия королевы красоты почти сразу по завершении конкурса. Девочка там была нагламуренна как на обложке журнала… впрочем, почему «как»? Но поза бередила в нем теперь шершавые узнавания. Да, пожалуй, у неё есть такая манерка. Королевы красоты. И он поймался на это безотказно.

И теперь не совсем понимал, что со всем этим делать.

И тут он понял тот хитрый взгляд Рустама, который помогал ему раздобыть имя девчонки с вечеринки на квартире. Видимо, тому было так интересно и прикольно, что получится у знакомого из соседнего клана с вот этой всей офигительной историей и неприступной красоткой, что он даже не стал обламывать приятеля сразу. А может, в благодарность за возвращенную флешку из благородных побуждений, не стал лишать его мечты заранее?

Зато стало сразу понятно, почему к ней на каждом шагу не клеились парни. Не смели?

А ещё стало очевидно, сколько людей наврало, сказав, что не знают, кто она, когда он выяснял. Удивило. Хотя интригу Русика он и оценил: это ж надо было, водить его за нос 2 недели… Даже если это было сделано ради шутки… Прикольно, наверное, звучит со стороны: А Бородин — клеится к Мисс Краснодар, у которой папик…! Интересно, а кто ещё знает? Ромка — точно нет. И его молодежка скорей всего тоже,

или просто не хотели его пацаны обламывать, не верили, что всё-таки это к чему-нибудь приведет. Зато дубль, наверное, ржет всей компанией.

Да ну и пофиг.

Да, кстати, судя по пресссссссе, даже довольно «желтой», у Фатимы Мидашевой на фоне её чудо-семейки — безупречная репутация, очень сердито оберегаемая строгим отцом, с которым она теперь живет в элитном поселке за городом.

Она там живет? Серьезно? Разве не у подружки на Панораме, в соседнем доме? Фати не акцентировала на этом внимание, но ей явно сильно не хотелось возвращаться домой. Под любым предлогом. Как и упоминать о своей обычной жизни. Это было заметно.

И пускай она пришла на свидание совсем по простому, почти без макияжа, и вела себя весь вечер очень мило и скромно, но его всей этой информацией, конечно, подсрубило.

Засыпая, он пытался состыковать то волшебство, в которое он окунулся сегодня с девчонкой своей мечты, с этой девочкой-тенью, сказочной героиней…

и то, что стояло за всей этой простотой. И он действительно пока не понимал, что со всем этим делать. Как это склеить.

А Фати прислала ему селфи. Желая спокойной ночи.

Вот так история. Да ужжж, тут уж не до мечтательности. Придется включать голову.

Примечания

1

Нападающий футболе (разг.), так же Форвард

2

Центрдэф — центральный защитник. Альтернативное «западное» наименование футб. позиции