Георгий Юматов

Наталья Тендора, 2010

Георгий Юматов – неистовая, трагическая личность. Фронтовик, освободитель Вены, обладатель нескольких боевых наград, среди которых очень редкая – медаль Ушакова. Сколько раз судьба на фронте и в мирной жизни дарила ему шанс выжить… Мечта звала его в море, случайность привела в кино. Известность пришла к актеру в середине 1950-х, когда для миллионов зрителей он стал «своим парнем» и кумиром поколений. На пике популярности с присущим ему героическим романтизмом Георгий Юматов в кино сыграл немало. «Они были первыми», «Разные судьбы», «Рядом с нами», «Очередной рейс», «Жестокость», «Стряпуха», «Один из нас», «Не забудь, станция Луговая», «Офицеры»… Эти и многие другие фильмы сделали его одним из самых знаменитых актеров 60-70-х годов XX века. Последними работами стали роли в дилогии «Петровка, 38» и «Огарева, 6», в многосерийном телефильме «ТАСС уполномочен заявить…», которые также вошли в сокровищницу отечественного кино. В страшную весть «перестроечных» лет трудно было поверить: любимый артист под следствием, бывший фронтовик застрелил человека. Сам Юматов, попав в «Матросскую тишину», так и не оправился от случившегося. Жизнь его осталась загадкой.

Военные университеты

Для многих Георгий Юматов — воплощение мужества, отваги и душевной широты. Таким он был не только на экране. За его вымышленными киногероями стояла собственная, удивительная на события, трагическая биография.

С детства Юматов мечтал о море; чтобы попасть на фронт, закончил Московскую объединенную школу Военно-морского флота. После войны его судьба делает неожиданный крутой поворот — красивый, мужественный парень приглянулся кинематографу и навсегда связал с ним свою дальнейшую жизнь.

Каждый человек любит вспоминать детство. Георгий Александрович, как и многие его ровесники-фронтовики, не был исключением — довоенная пора была самым счастливым временем: дворовые компании, дружные соседи по коммуналке, школа на Чистых прудах, рыбалка, катание на коньках…

Как все мальчишки 30-х, воспитанные на героических лентах о подвигах Чапаева и Чкалова, Жорка Юматов тоже мечтал совершить что-то необыкновенное во имя советской Родины и счастья на земле. Вскоре это обрело вполне реальные очертания — Жорка начал грезить о море: о трудовых подвигах моряков и девятых валах… С прицелом на флотскую карьеру парнишка всерьез взялся за учебу, но вскоре непоседливый характер взял свое, и он вновь поостыл к этому трудоемкому делу. Стал привычно гонять с мальчишками во дворе футбол…

Он и не подозревал, что подвиги от него никуда не уйдут, а закалка, полученная в результате занятий боксом, гимнастикой и легкой атлетикой, еще не раз пригодится — сначала на фронте, а затем и в кино. А пока крепкими мускулами он гордился больше, чем школьными оценками. Одно время, чтобы набрать мышечную массу, Жорка даже подрядился грузчиком в магазин, благо мама работала в нем кассиршей и устроить сыну подобную «подработку» ей не составляло особого труда.

Племянник актера Алексей Константинович Юматов утверждает, что у Георгия было всего лишь шесть классов образования, и к 41-му году со школой он уже «завязал»: «Двоечник, водился со шпаной… Поступить куда-нибудь на работу был еще слишком молод. Жору и отец пытался пристроить на работу, и родственники, но он нигде долго не задерживался…» Справка же, полученная мною в РГАЛИ (Российском государственном архиве литературы и искусства) свидетельствует о другом. О том, что в школе Юматов учился до 1943 года. Точно же установить — кто прав, уже не предоставляется возможным.

Когда началась война, юные москвичи, наравне со взрослыми, трудились на военных заводах, ездили на лесозаготовки, рыли окопы и всеми силами старались попасть на фронт. Сбежал и Юматов, когда узнал о ранении брата Константина. «6 марта 43-го года моего отца так сильно ранили, что он чуть не погиб, и пришла повестка, — рассказывает Алексей Константинович Юматов. — Мама отца и Жоры как раз уехала в Кострому на роды дочери Тани, а Жора с отцом остались одни. Ему всего семнадцать, отец больной… Когда пришел документ о ранении брата, дядя Жора к тому времени уже два года как не учился в школе. Узнал в военкомате, что можно пойти учиться на юнгу и добился, чтобы его взяли в матросскую школу…»

Это был май 1943 года. На Ярославском шоссе создается Московская объединенная школа Военно-морского флота, которая набирает добровольцев — 16-17-летних мальчишек, еще не подлежащих призыву в армию. Даже в первые дни войны, наиболее трудное и напряженное для страны время, для службы на флоте отбирали самых крепких, волевых и выносливых. Особенно жесткие требования предъявляли к морякам на торпедные и бронекатера, куда и попал Юматов, поскольку по условиям службы и в зной, и в лютую стужу экипаж находится в мокрой форме под открытым небом. Несмотря на это, Жора с легкостью прошел отбор.

Алексей Юматов: «Ему даже не пришлось приписывать себе годы, поскольку в 17 лет уже можно было пойти в учебку… Ему не исполнилось еще 18-ти, когда он ее закончил. Так он попал рулевым-сигнальщиком в Керченскую бригаду бронекатеров Черноморского флота. Дунайская флотилия еще не была организована. Она появилась лишь в 44-м году. К тому времени Юматову было уже восемнадцать, и он был хорошо обученным матросом».

И опять архивная справка, выданная мне в РГАЛИ, где нашлось наконец двухтомное личное дело Георгия Юматова, заведенное в Театре-студии киноактера с его слов, свидетельствует о другом: Юматов окончил школу, в которой учился с 1932 года, в 1943 году. И в том же году ушел добровольцем на фронт. Вопрос только — когда он успел выучиться на юнгу? Или то были курсы-«скороспелки», повсеместно практиковавшиеся в годы войны? Вспомним ту же школу летчиков, которую герой Леонида Быкова капитан Титаренко из легендарного фильма «В бой идут одни старики» небрежно окрестил «взлет-посадка».

В дружном курсантском коллективе из двух рот (а это около 500 человек) пришлось сразу забыть мирные привычки и такие понятия, как «не могу», «не буду»… Караулы, наряды, учебные вахты и напряженная учеба без скидок на возраст готовили радистов, штурманских электриков, минеров и сигнальщиков. Среди одногруппников Георгия Юматова были: Николай Ермаков, Михаил Шапошников, Вячеслав Федоров, Владимир Корнеев, Леонид Евстигнеев, Николай Борисов, Александр Бардин и Владимир Миляев (последний не так давно рассказал о днях учебы и своем знаменитом сокурснике в газете «Красная звезда»). Со слов Юматова он знал, что, попав на фронт, тот сначала «ходил» юнгой на торпедном катере «Отважный», потом был рулевым и сигнальщиком на других торпедных и бронекатерах…

И по сей день у ветерана Великой Отечественной войны Владимира Михайловича Миляева хранится дорогая сердцу фотография, на которой безусые моряки в бескозырках, выпускники 1943 года, улыбаются в объектив фотоаппарата перед отправкой на фронт. Третий слева — тогда еще неизвестный стране, будущий народный артист Российской Федерации Георгий Юматов.

«Жорка, как мы его называли, — рассказывал фронтовик корреспонденту, — стал сигнальщиком потому, что курс обучения там был короче, а он буквально рвался на фронт. И в конце 1943 года уже воевал в Керченской бригаде бронекатеров». И пусть поначалу бывалые моряки называли выпускников МОШ ВМФ салагами, вскоре новички на деле доказали, чего стоят. Уже после войны Владимир Миляев встретился как-то со своим однокашником Георгием Юматовым, чтобы вспомнить месяцы учебы в школе, свои боевые выходы на море (сам он воевал на Балтике), погибших друзей и то, как мечтали они тогда о долгожданной Победе. Его удивило, с какой легкостью, словно заправский моряк, Юматов и по прошествии лет подробно разбирал и анализировал не только сам ход боевых операций, в которых участвовал, но и детали каждой из них, до мельчайших подробностей… И так определил причину своего выбора: «Я пошел в сигнальщики не случайно, мне казалось, что их работа на корабле — одна из самых важных. Сигнальщик — глаза и уши командира, и даже когда от пуль и снарядов не было спасения, стоя на мостике, ты должен видеть все на море и на суше…»

Вот что со слов однополчан поведала мне Татьяна Георгиевна Конюхова: «Во время войны, когда Жора безусым юношей служил на флоте, там практиковался морской язык, поскольку еще не было никаких мобильных телефонов, и нужно было, чтобы враги не расшифровали посланий… Сигнальную азбуку — передачу важных сведений одного корабля другому флажками он знал в совершенстве. Жорой был даже поставлен рекорд скорости, с которой он передавал сколько-то там сообщений или знаков в минуту.

Результаты перекрывали все остальные — никто не мог за ним угнаться… Жора был признан сигнальщиком самого высочайшего класса. Юноша, как автомат, воспроизводил столько знаков сигнальными флажками, что был на вес золота. А вокруг рвались снаряды, шла война… Это на суше есть куда спрятаться — в окоп или яму от какого-нибудь снаряда, а тут вокруг вода… Об этом рассказывали на вечере памяти в ЦДРИ его сослуживцы — адмиралы в золоте эполет и позументов, пришедшие отдать долг памяти другу…»

…Боевой путь юнги Юматова на военном катере начался из маленького городка Ейска на Азовском море, а потом шел через Керчь и Одессу на Дунай, где в судно и попала вражеская торпеда. Друзья-товарищи погибли в волнах, а юному сигнальщику повезло, и он выплыл. И тогда, и в других, казалось бы, безвыходных и опасных ситуациях, судьба словно хранила его для нас, зрителей… Однако мог ли тогда отважный юнга, стоящий на сигнальном мостике под леденящим ветром и шквальным огнем береговых батарей, хотя бы на миг представить, что вскоре встретится с похожими опасностями в мирной киножизни…

Разглядывая пожелтевшие военные фотографии актера, на которых он — безусый круглолицый паренек в бескозырке с надписью на ленточке «Черноморский Флот», трудно даже вообразить, сколько бед и испытаний выпало на его долю. В этих случаях на помощь актеру приходили закаленный в боях, неукротимый, прямой и решительный нрав, ясная жизненная позиция, правильное представление о чести и справедливости…

Говорят, люди ко многому привыкают, в том числе и к ежедневному риску. С этим спорить трудно… Их называли «смертниками» — тех, кто служил на торпедных катерах, каждый выход в море мог оказаться для них последним. К тому же, за плечами Георгия Юматова десятки штыковых атак, ведь в одну из задач бронекатеров входила и доставка десанта в тыл врага…

Юнга не только выжил, но и прославился своей храбростью. Под ним утонуло три боевых катера, он трижды был тяжело ранен и контужен, получил сильное обморожение рук, и, как следствие, — на морозе кисти у него теряли чувствительность. Кроме того, на одном пальце было повреждено сухожилие… Со слов Юматова, его друг, актер Юрий Назаров, рассказал мне такой случай: «Стою как-то за штурвалом. Вроде ничего и не заметил. И вдруг смотрю — по лбу течет кровь… Пуля прямо наизлет прошла, немного не дойдя до кости…»

Не обошлось в документах храброго вояки и без «приписок» — в документы тех лет, написанные от руки, частенько прокрадывались ошибки. Так, знаю, моя бабушка Мария Павловна, круглая сирота, потерявшая в годы голода всю свою многочисленную семью, тоже приписала себе пару лет, чтобы пораньше выйти на работу… Вот и Георгий Юматов на фронте, после того, как под ним затонул очередной катер, а стало быть, с ним и все документы, не только приписал себе два лишних года (став, таким образом, 1924 года рождения), но и два года пребывания на фронте — записав себя с 41-го, хотя попал туда, как мы знаем, лишь в 1943 году. Заодно «напортачил» он и с профессией, записав себя в слесари-механики, хотя таковым никогда не являлся.

Со всем перечисленным я ознакомилась в «Книжке краснофлотца», бережно хранящейся в семье артиста. Жаль, что в архиве Госфильмофонда, где имеются боевые воспоминания актера, чиновничьи проволочки не позволили мне с ними ознакомиться…

Юматов ни разу не сошел на берег, чтобы подлечиться в госпитале, исключение — венская операция, после которой без медицинской помощи было просто не обойтись. Моряки большей частью лечились прямо на корабле. Кстати, именно из-за того, что в его военном билете не было никаких пометок о ранениях, артист и получал столь мизерную пенсию, которой порой не хватало даже на лекарства…

Так, несмотря на награды и звания, звезда экрана, пока не было ролей, бедствовал, но хлопотать за себя не шел. И тогда его однокурсник по морской школе старшина 2-й статьи и флагманский радист Владимир Миляев, награжденный за боевые заслуги, как и Юматов, медалью Ушакова, пришел ему на помощь и, обойдя немало чиновничьих кабинетов, добился-таки для друга пересмотра оскорбительной для героя пенсии.

Кирилл Столяров: «Он был очень скромным человеком. Дважды я делал программы на ТВ с участием Георгия, и каждый раз просил его надеть боевые награды, в том числе и знаменитую матросскую медаль Ушакова. Оба раза Юматов говорил, что забыл надеть награду.

Он не любил говорить о войне и только однажды был вынужден рассказать о своих боевых подвигах, когда пришел в профком Театра-студии киноактера подписать характеристику для поездки в Вену. По-моему, это был 1985 год. Венский магистрат прислал приглашение последним оставшимся героям войны, тем, кто спас Вену.

Приглашают с супругами на праздник Победы, а Георгию не подписывают бумагу… Я спрашиваю: «Почему?» — «Ну, они думают, что я могу что-нибудь наговорить». — «Ну а когда ты штурмовал Вену, от тебя требовали какую-то характеристику?» — «Нет, тогда ведь другое время было…»

Я поинтересовался: почему же в Вене и Австрии его считают национальным героем? И вот тогда он впервые рассказал мне про войну: «Мы шли на бронекатерах. Прошли Румынию, Венгрию… Это был уже апрель, конец войны — венская операция. Подходим к последнему мосту, все мосты через Вену взорваны… Туман… Авиация «не работает»…

Мы уткнулись носом в бык, то есть встали посредине моста, по которому в это время отступала танковая дивизия СС «Мертвая голова». Оба берега у немцев. Причалили, матросы забросили «кошки» и по канатам забрались туда. Мальчишки по девятнадцать-двадцать лет, самому старшему, по-моему, было лет двадцать пять. Пробрались туда, взяли гранаты-связки и под танки! Паника… Переполох… Радист успел на катере отстучать: «Матросы захватили мост». И наши в этот туман бросили десант и захватили мост полностью. Таким образом, была взята Вена…

Пока длилась операция по захвату моста, немцы пришли в себя. Когда они сообразили, что нас там всего человек 15, всех перебили. Оставшиеся в живых были очень сильно искалечены. Выжило всего двое или трое, меня отправили в госпиталь. Привезли, положили на операционный стол, хирург одел маску-наркоз и говорит: «Считай до десяти». Я считаю… и ничего. До двадцати, до ста — тот же эффект… Хирург очень удивился, снял маску, понюхал и приказал: «Ну-ка дайте ему стакан спирта!..»

От этой венской операции у 19-летнего Георгия Юматова и остались на теле страшные шрамы — от осколков и пуль, да еще травма черепа. Зашивали голову, спину и плечо нитками, по живому. Даже чтобы перенести подобное, требовалось настоящее мужество…

Актер Юрий Назаров: «Потому-то Юматов так легко и завоевал впоследствии советский экран, стал его героем, что все, о чем он рассказывал, хорошо знал сам. Он это ТАМ видел, и ЭТО принес в кино. Об ЭТОМ — «Офицеры», «Жестокость», «Адмирал Ушаков», «Один из нас». Была у актера и медаль Ушакова за номером 6, которая давалась только морякам «за личный подвиг». Впоследствии судьба так распорядилась, что Юматов сыграл в кино и воспитанника Ушакова. Это тоже так просто не бывает…»

Надо сказать, что медаль Ушакова учреждена Указом Президиума Верховного Совета СССР от 3 марта 1944 года. Всего ею награждено более 13 тысяч человек. Эта редкая флотская награда соответствует сухопутной медали «За отвагу» и предназначалась для награждения матросов, старшин, солдат и сержантов флота. Были и отдельные случаи награждения ею офицеров, что являлось высшим признанием личной храбрости командира. Медаль Ушакова настолько редко вручается личному составу ВМФ, что приравнивается к ордену. Носится она на левой стороне груди с другими медалями.

«Жора рассказывал, — продолжает Юрий Назаров, — было такое дело… шли матросы, воевали… А по Дунаю то трупы плывут, то лошади убитые… Грязь… Нефть горит… Воду пить нельзя. Ну, что там матросу надо? Причалили к какому-то городку, к берегу, залили в баки для пресной воды вина… — вот и вся радость. Ну, естественно, выпили…»

Уже после смерти Георгия Юматова от боевых товарищей коллеги-артисты узнали, что он на фронте был представлен к званию Героя Советского Союза.

Татьяна Конюхова: «Ударом в сердце было появление адмиралов, которые пришли на вечер памяти и рассказали о героизме 17-летнего юноши в годы Великой Отечественной войны. Тогда я впервые узнала, что Жора был «приговорен», как я выражаюсь, к званию Героя Советского Союза, но что-то там, как всегда, набедокурил — у него случился какой-то срыв, и наградные завернули… Это было горько слышать. Но, тем не менее, все о нем говорили как о настоящем герое. Даже по прошествии стольких лет однополчане считали его достойным этого высокого звания. Во время войны добиваться справедливости, стучать кулаками по столу, требовать пересмотра дела, было недосуг, потом некогда, а после его смерти… уже, по сути, и некому».

Тамара Семина: «Говорят, наградные вернулись. Наверху решили, что он слишком мал, чтобы получить Героя. А что вытворял этот малышка на фронте? Просто чудеса героизма — только держись! А звание Героя, тем не менее, прошло мимо… Сам Жора ничего не рассказывал о том. Такие ничего и не рассказывают, это те, кто ничего не делал и не воевал — те наговорят…»

Алексей Юматов: «Сначала наград как таковых и не было. С фронта он пришел с одной медалью — Ушакова, которой он очень гордился (вообще он был скромным человеком и своими подвигами не кичился). Остальные боевые медали получил уже потом — «За Вену» «За Будапешт»…» Когда я поинтересовалась у него, что он знает о представлении Юматова к званию Героя Советского Союза, то услышала, что, скорее всего, это просто легенда…

«Юматов никогда не забывал о тех людях, которые погибли, — говорит Кирилл Столяров. — Мы приезжаем в Керчь… Оттуда на лодочке плывем, чтобы спустить на воду венок погибшим ребятам. Он ничего не рассказывал об этом, а просто молча исполнял ритуал: «Это мои друзья. Они за меня легли, а я остался жив, и я перед ними виноват…» Вот это в Георгии всегда чувствовалось, и я это тоже ощущал».

И пусть ранения и полученная контузия навсегда поставили крест на карьере морского офицера, на экране его герои продолжали мечтать о море: знатный токарь Яша Миловидов из картины «Рядом с нами» хотел уехать работать на Кавказ, поближе к морю… В историко-биографической дилогии «Адмирал Ушаков» и «Корабли штурмуют бастионы» актеру представился счастливый случай — сыграть любимого ученика легендарного флотоводца, Виктора Ермолаева…

Встречаются в фильмографии любимого артиста и картины с явно морскими названиями — «Шторм», «Внимание, цунами!», «Если есть паруса». В ранней ленте «В мирные дни» герой Юматова — матрос, кок Сергей Куракин служит на подлодке. Интересно, что здесь бывшему фронтовику достался явно не героический персонаж. Мужественные роли играли его приятели по «Молодой гвардии» — Сергей Гурзо и Вячеслав Тихонов. Его же кок, слабый не только духом, но и легкими, первым сдается, когда на корабле, вследствие аварии начинается нехватка кислорода…

Зато Николай Баклан из фильма «Трое суток после бессмертия» — настоящий, обветренный ветрами «морской волк», героический защитник Севастополя от немецко-фашистских захватчиков, гибнет, спасая товарищей. Именно в этом фильме Юматов исполняет ставший хрестоматийным «смертельный танец», отвлекая врагов от побега товарищей, за что платит жизнью…

Частенько в картинах с Юматовым встречаются и закамуфлированные «приветы» несостоявшейся профессии — многие его герои любят носить тельняшки, как, скажем, Серафим Чайка из «Стряпухи». Провидению было угодно, чтобы и в последней ленте «Транзит для дьявола» актер сыграл шкипера Федю Кузина. Она вышла на экраны уже после его смерти — в 1999 году. Появление этого фильма — отдельная история, о ней чуть позже.

Немало в послужном списке актера и бывших фронтовиков. Юматов никогда не отказывался от эпизодов, если они казались ему по-настоящему интересными. Так, в фильме режиссера Бунеева «Последняя встреча» у него небольшая роль человека сложной судьбы, пережившего войну, прошедшего Освенцим, Майданек. В фильме «Горожане» встретились два фронтовика — Николай Крючков, играющий шофера такси, и Георгий Юматов, водитель троллейбуса. За плечами его героя большая, насыщенная жизнь, прожитая по-юматовски азартно и ярко…

Однажды на фронте с Юматовым произошла интересная мистическая история, которую на разные лады так любят рассказывать все, кто хорошо знал актера…

Писатель Борис Васильев:

«Свою войну Жора начал на Черноморском флоте, на торпедном катере, в Керчи. И там собака была, какой-то щенок. И проверяющий нагрянул: «Что, еще и собака?..» И швырнул ее за борт. А у Жоры как раз в руках была миска, из которой он кормил щенка, и он запустил ее в морду проверяющему. Тот упал. А Жора бросился в воду… Вытащил собаку и где-то там на берегу устроился — смотрит: что будет дальше?..

Тот заорал, когда он его ударил…

Выбежал капитан:

— В чем дело?

— Ваш юнга меня ударил!

— Простите, у меня нет юнги, на таком корабле он по штату не положен.

— Так он же меня…

— Я не знаю, кто вас ударил…

И это его спасло».

А эта собака вскоре спасла жизнь и самому хозяину. В один из дней 1943 года бронекатер, на котором служил Юматов, неожиданно атаковали вражеские самолеты. Бомбы ложились все ближе и ближе… В какой-то момент лохматая дворняга, которую против всех правил воинского устава приютил и прикормил юнга, прыгнула за борт. А за ней, спасая собаку, и Юматов…

Виктор Мережко: «Юматов ринулся в воду спасать собаку, и в этот момент немецкий снаряд попадает прямо в катер и разламывает его пополам! Все погибают, кроме него…» Стоит ли удивляться, что всю жизнь потом Георгий Александрович считал себя в долгу перед братьями нашими меньшими…

Алексей Юматов: «Помню он рассказывал, как нырнул вслед за собачкой, остался жив, но утонули все его документы… Да, моряки были расходным материалом — кто их там жалел… Катер — это тот же танк, фактически рассчитанный на один бой. Поэтому вполне возможно, что под ним много катеров раздолбали. А вот ему здорово везло. Насчет рукопашных, о которых он рассказывал… Отец воевал на фронте с 1941-го по 1943-й и участвовал в боях под Москвой. Он относился ко всему скептически: «Это он врет! Такого не бывает…»

Если брать рукопашную за венский мост, где он сражался, так ведь то была не рукопашная… Были танки, с которыми в рукопашную не пойдешь. Была команда взорвать этот мост. Немцы десант перебили, послали танки… Два танка, какие там по городу могут ездить — не «тигры», а «фердинанды» какие-нибудь… Они и их уничтожили. Пехоту не посылали. Зачем? Мост нужно было просто взорвать. Начали бить артиллерией… Однако это не тот случай, и мост лишь немного повредили. Его-то отстояли, а рукопашных никаких и не было…

Я не могла его не спросить: «Но ведь рассказывали, что к мосту не могли подобраться, и в тумане бронекатеру, на котором как раз и служил Юматов, удалось подойти к нему вплотную?»

«Да, да… именно так. Все это знаю со слов отца. Первоначальный рассказ предназначался не мне, тогда пацану, а отцу, ему все это дядя Жора и рассказывал… И еще дядя Коля такой был, бабушкин брат младший (значит, Георгию Юматову он приходился дядей. — Н.Т.). Он тоже слушал все эти рассказы о подвигах племянника. С самими этими матросами я не разговаривал. Видел только один раз, на дне рождения. Ну, что я там буду к ним подходить — они — герои, морские волки, а я — двадцатилетний парень.

А то, что дядя Жора по молодости рассказывал… Вы понимаете — парню 19 лет, хочется чувствовать себя героем… А пришел он на экран прямо с корабля на бал. В августе 45-го демобилизовался по ранению, даже не демобилизовался, а пришел в отпуск, а в сентябре уже был на «Мосфильме»!»