Мальчишник без правил

Наталья Солнцева, 2020

Мажор Алек Тисовский собирает мальчишник. Чтобы пощекотать нервы накануне однообразной семейной жизни, он отправляется с друзьями на гонки без правил по ночной столице. Неожиданно с заядлым стритрейсером случается непредвиденное: под колеса его машины бросается прохожий. Но ни трупа, ни следов удара нет. Это странное происшествие разделяет беззаботную жизнь мажора на «до» и «после». С той роковой «аварии» молодого Тисовского никто не узнает: душа компании и любимец женщин превратился в затворника и едва не покончил жизнь самоубийством. Его жена обращается за помощью в «Агентство информационных услуг» к необычным детективам Ларисе и Ренату. Они выясняют, что Алек тайно встречается с гейшей… Никто из участников этой истории, включая Ларису и Рената, не подозревает, с чем им придется столкнуться в ходе экстремального расследования.

Глава 11

Разговор с мнимой журналисткой оставил в душе у Гены Каневича тревожный осадок. Парень не находил себе места и вечером того же дня решил позвонить другу.

— Слышь, Алек, поедем, развеемся?

— С удовольствием, — обрадовался тот. — Мне жена сегодня жестко мозг вынесла и смылась куда-то. Наверное, к родителям помчалась, стучать. Пошла она…

Алек грубо выругался, чего Гена не приветствовал. Но сегодня ему самому впору загнуть крепкое словцо.

— Тошно мне, старик, — признался он. — Спина разболелась, нога ноет, на душе кошки скребут.

— Вообрази, Юко меня поцарапала, а я ни сном, ни духом, — пожаловался Алек. — Алка увидела, скандал закатила. Короче, не женись братан, ни за какие коврижки.

— Я не собираюсь.

— Молоток. Из нас двоих ты всегда отличался здравомыслием.

— Что мне остается, как не компенсировать свою хворь умом? К счастью, ты можешь обойтись без этого.

— Намекаешь, что я дурак?

— Да нет… просто рассуждаю.

Алек помолчал, прерывисто дыша в трубку. Семейная жизнь ему уже поперек горла встала, а что дальше будет? В последнее время с ним чертовщина творится, того и гляди крыша съедет.

— Думаешь, Юко нарочно мне спину ногтями исполосовала? Чтобы с Алкой поссорить? Я от нее типа не скрывал, что женюсь. Вроде она не была против.

— На нее это не похоже, — поразмыслив, заключил Каневич. — Она не такая.

— Когда она успела, ума не приложу? Во-первых, у нас вчера не было секса… во-вторых, у нее нет привычки царапаться. Ладно, проехали! — разозлился Тисовский. — Бабы кого хочешь с толку собьют! Недаром ты их не любишь.

Друзья договорились встретиться на перекрестке, равноудаленном от их места жительства, и через сорок минут белый «бумер» и черный «мерс», бок о бок, словно жених и невеста, покатили в сторону Воробьевых гор.

Гена крутил руль, ерзая на сиденье и периодически морщась от боли. Ему казалось, он забыл что-то очень важное, от чего зависит его судьба.

Алек пыхтел от негодования, сердитый на Юко и Аллу. А больше всего — на самого себя. Неужели в ту роковую ночь он таки сбил человека? И какая нелегкая понесла его после этого в чужую квартиру? Призрачный Щеголь и мертвое лицо незнакомой женщины преследовали его наяву и во сне. Ни алкоголь, ни молодая жена, ни жаркие объятия Юко не помогали забыться.

Гонки по скользкому шоссе вынудили Алека сконцентрироваться на управлении автомобилем, и он получил кратковременную передышку от своих терзаний. Он вел машину, стараясь не прислушиваться к тихому голосу, который донимал его едкими замечаниями.

Едва Алек сбросил скорость и «мерседес» послушно замедлил ход, наваждение вернулось.

— Мужик, если я тебя сбил, прости! — не выдержал он. — По-моему, ты сам бросился мне под колеса. А в сводках по ДТП о тебе почему-то ни слова. Я проверял. Скажешь, я не знаю твоей фамилии? Правда, не знаю. Но в ту ночь в Дорогомилове никто на дороге не погиб. Или я чего-то не понимаю?

Алек вышел из машины, вдохнул морозного воздуха и оглянулся по сторонам. В свете фонарей падали снежинки, засыпая тротуары белым пухом. Каневич припарковался рядом с его «мерсом», с трудом выбрался наружу и, волоча ногу, шагнул ему навстречу.

— Болит? — посочувствовал Алек.

— Болит, черт бы ее побрал! Хотел выпить таблетку, но за руль под препаратом садиться опасно. У меня тачка — зверь! На миг завтыкаешь, и песец.

— Гена, — поеживаясь от холода, начал Тисовский. — Я все тебя спросить хочу… Тогда на мальчишнике… ты мне ничего в виски не подсыпал? Какой-нибудь своей травяной херни? Не со зла, а для прикола.

— Ты соображаешь, что говоришь? — удивился тот. — Совсем чердак потек? Ты мне как брат! Я за тебя любому горло перегрызу…

— В жизни всякое бывает, — перебил Алек. — Ты любишь сюрпризы, я — адреналин. Может, что-то не так пошло? Может, ты дозу не рассчитал?

Гена нахмурился и погрозил ему пальцем.

— Но-но-но! Прошу без глупостей!

— Да я не в претензии. Просто меня после той пирушки так подкосило, до сих пор не очухался. Ты, случайно, палку не перегнул?

— Какую палку? — всполошился друг. — Ты че, старик? Ну-ка, колись!

— Мы не в ментовке, — помрачнел Алек.

— Извини, я не фанат жаргона, но иногда пробивает…

— На фиг твои извинения! Паршиво мне, и не легчает! Я как в дурмане живу, не понимаю, кто я и где. Иногда такой ужас накатит, хоть на край света беги! Только от себя ведь не убежишь. Верно? От себя бежать некуда.

— Ты толком объясни, что случилось, — потребовал Гена.

— Если бы я мог, — скрипнул зубами Тисовский. — Бывают вещи, которые никому не расскажешь, даже матери. Она сразу в панику ударится, отцу доложит, к докторам потащит.

— Ты болен?

— Запутался я… словно комар в паутине. Чем больше брыкаюсь, тем хуже. Алка, вон, почуяла неладное. Грызет и грызет! Пристала со свадебным путешествием, как репей! Боюсь, мое терпение лопнет и достанется ей на орехи.

Алек достал из кармана пачку сигарет, закурил и предложил другу.

— Будешь?

— Нет. Ты меня в чем-то обвиняешь, старик?

— Я не хочу верить, что это подстава.

— Ты о чем?

Алек стоял спиной к парапету и молча смотрел в тень между деревьями, глубоко затягиваясь и выпуская изо рта облачка дыма и пара. Мимо прогуливались редкие парочки. По дороге молнией промчался мотоциклист, его занесло на вираже, но он удержался в седле, вырулил и с ревом скрылся из глаз.

— Лихач! — усмехнулся Гена.

— А мне не до смеха…

— Вижу, ты совсем скис. В чем дело? Признавайся, наконец.

— Хотя бы в нем, — буркнул Алек и показал пальцем на деревья. — Он мне проходу не дает!

— Кто? — удивился Каневич, вглядываясь в снежную тьму.

— Ты никого там не видишь?

— Деревья вижу… скамейку… фонарь вдалеке.

— Я другого и не ждал, — ожесточенно проговорил Тисовский. — Тебе не кажется, что развод затянулся? Я, конечно, ценю твой креатив, но это перебор. Хватит, Гена! Пора открывать карты…

* * *

Лариса с Ренатом ужинали итальянской пиццей в кафе «Маргарита» и делились добытой информацией.

— Мы топчемся на месте, — заявил он после того, как они обменялись мнениями. — Нужен радикальный подход. Обычные детективные методы не работают.

— Что ты предлагаешь?

— После осмотра квартиры погибшей Гребневой я прошелся по окрестностям и обнаружил место, где на нее напали. Энергетический след остался слабенький, но все же он вывел меня куда надо. Это сквер неподалеку от ее дома… Там женщину поджидал хромой человек, который ударил ее по голове чем-то тяжелым… Она ничего не успела сообразить, потеряла сознание и упала. Хромой выпотрошил ее сумочку, забрал все ценное, обшарил карманы жертвы, выругался и зашагал прочь…

— Как же она добралась домой? — удивилась Лариса.

— Самое интересное, что в квартиру Гребневу доставил кто-то другой. Хромой с места преступления скрылся, а второй человек появился позже. Он нес бесчувственную медсестру на руках до дома… видимо, он же уложил ее на кровать и сделал компресс. После чего оставил беспомощную жертву умирать.

— Либо спокойно наблюдал за тем, как она умирает.

— Странно, что его никто не заметил ни по дороге к дому, ни в парадном. В этой истории всюду сплошные странности, — заявил Ренат, поглощая пиццу. — Прости, я жутко голодный.

— Разгром в квартире устроили до появления этого второго с Гребневой? — уточнила Лариса.

— Полагаю, да. Второй уже застал беспорядок и впал в замешательство. Я ощущал его страх и растерянность. Он не знал, как себя вести.

— Почему он не вызвал «скорую» и полицию?

— Если они с Хромым сообщники, это как раз понятно.

— А они — сообщники?

— Откуда мне знать? — пожал плечами Ренат. — Скорее да, чем нет. Вероятно, что-то пошло не по плану, возник какой-то сбой. Непредвиденные обстоятельства!

У Ларисы пропал аппетит, она отложила вилку в сторону и задумалась. Неужели Гена с Алеком опустились до разбоя? Первый страдает хромотой, второй принес в кармане платежку Гребневой, — оба факта указывают на причастность друзей к нападению на медсестру.

— Зажравшиеся мажоры решили поиграть в уголовщину? — пробормотала она. — Почему они выбрали именно Гребневу? Случайно?

— Во всем этом есть скрытая закономерность, — возразил Ренат. — Но в чем она заключается? В квартире погибшей мне на глаза попалась фотография мужчины… По моим ощущениям это не отец Гребневой и вообще не родственник. Я не смог четко определить, жив он или мертв. Фотография была в рамочке и до разгрома стояла на полке с книгами, значит, имела для Гребневой особую важность. Я забрал снимок с собой, вот он…

Ренат положил на стол черно-белое изображение мужчины, и они с Ларисой склонились над ним.

— Кто это?

— Я его идентифицировал через Сеть. Его зовут Роберто Бартини. Загадочный тип! Биография составлена с его слов и, скорее всего, вымышленная… Скажу одно: этот снимок не зря привлек мое внимание. Если Бартини был кумиром Гребневой, то…

— С чего ты взял, что это ее кумир? — перебила Лариса. — Может, фотка от матери осталась.

— Не думаю, — возразил Ренат. — Связь между Бартини и медсестрой из районной поликлиники более чем удивительна. Но она есть! Я чувствую, что ухватился за ниточку, которая ведет… к пропасти.

— Этот Бартини занимался магией?

— Как ты догадалась? Вернер бы поставил тебе пятерку. По слухам, Михаил Булгаков «списал» с Бартини образ Воланда. Они были знакомы, встречались в Коктебеле, беседовали… Это особое мистическое место в Крыму: возвышенность над бухтой Кара-Даг, обитель богов. Вообрази: два гения прогуливались по берегу моря, обсуждали тайны бытия… Хотел бы я их послушать! М-да… Но Бартини известен в узких кругах вовсе не как прототип известного литературного персонажа. Оказывается, он — авиаконструктор! Хотя его имя не присвоили ни одному летательному аппарату, которые он спроектировал.

Конец ознакомительного фрагмента.