Портниха. Серия «Серебряная мечта. Ювелирная лавка»

Наталья Лучникова

Серия «Серебряная мечта. Ювелирная лавка» Это истории о мечтах, которые хранятся в пыльных чуланах нашей Души и о тех, которым дарят свободу. «Портниха» История девушки, рассказанная ею в своём дневнике. Пределом её мечтаний была работа в Мастерской мадам Жеральдин, на rue du Faubourg Saint-Antoine, Paris. Достижение одной мечты родило новые, куда они её приведут?

© Наталья Лучникова, 2016

ISBN 978-5-4483-0764-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я долго не решался написать об этой истории по той причине, что не мог решить для себя, имею ли я на это право. Причина моих сомнений в том, что история эта не моя, и узнал я о ней случайно. Больше года назад, я останавливался в крохотном отеле «Steps», что находиться весьма далеко от транспортных развязок. Отель этот каким-то невероятным образом или встроен в скалу или пристроен к ней так, что невозможно различить, где ещё стены здания, а где уже склон горы.

В этом отеле, спрятанном в Альпах, на первом этаже, есть удивительная комната, назначение которой, непонятно даже самой хозяйке: пожилой, стройной, небольшого роста фрау Нине. Комната совершенно необычной формы: она клином выходит в самые Альпы. Стороны этого «клина» — окна, которые начинаются от потолка и заканчиваются у самого пола, являя великолепную панораму альпийских лугов. Когда подходишь к стеклу, чувствуешь, как захватывает дух, а в животе перестают работать все системы и становишься единым с этой незыблемой красотой. Другая часть комнаты заставлена старинной мебелью, среди которой есть два больших шкафа. В них много разных фарфоровых безделиц и посуды, когда-то и кому-то подаренной, некоторая, ещё хранит упаковку. А в углу, словно в наказание за громоздкость, стоит огромный книжный шкаф. Вот он и стал предметом моего изучения в те несколько дней пока я жил там. Фрау Нина, как добрая хозяйка, позволила мне перебрать столько книг, сколько я пожелаю. Своих постояльцев, а на тот момент нас было пятеро: я, и две семейные пары юных лет, фрау Нина приглашала на завтрак в эту удивительную комнату. Зимой её отапливает камин, и утром, когда солнце только-только выглядывает из-за гор, особенно приятно сидеть в кресле, пить кофе, слушать треск дров в камине и наслаждаться великолепным обзором одного из самых красивых мест, где мне доводилось бывать.

Изучение книг, собранных в шкафу, Бог знает за сколько лет, было похоже на приключение во времени. Книги словно открывали завесу между временем, в котором я их обнаружил, и временем когда они появились. Среди книг было много сказок — притчей, начала прошлого века. Как и положено притчам, они были многослойны и некоторые я перечитывал по многу раз. Шкаф хранил множество удивительных книг, в которых авторы довольно логично и обоснованно давали объяснение окружающему их миру. Так, например, я узнал, что некто Вилфрид Кольбе живший в 1805 году, был уверен, что молнии это не молнии вовсе, а некая сила направленная с земли на небо. Керт Охман, весьма увлекательно в 1742 году, описал круговорот воды в природе. Были книги, где вместо имени автора красовалась лишь аббревиатура. И таких книг было не мало. Так, В.А.Г. видимо, был увлечён изучением пчел, и его книга «Пчелиное жало», вышедшая в свет в 1861 году, помимо подробного описания лечения укусом пчёл, была щедро снабжена рисунками этих удивительных насекомых и их отдельных частей. Некий Гоц Ланге, посвятил много лет изучению горных пород, и в возрасте шестидесяти семи лет написал о своих изысканиях довольно внушительную работу, это произошло в 1697 году.

Листая книги, меня поражала пытливость ума авторов, и их огромное желание познавать и объяснять мир не только себе, но и бумаге, чтобы она передала эти знания читателям. Впрочем, я отвлёкся, история книг в старинном шкафу достойна отдельного повествования и я, возможно, займусь этим позже, а сейчас о другом.

На одной из полок, поверх аккуратно стоящего ряда книг лежала тетрадь. Коричневая, тёмная от времени обложка была перевязана голубой лентой и этим привлекла моё внимание. Но открывая её, я и предположить, не мог, какое удивительное путешествие длинной всего в несколько дней, было спрятано внутри! Несколько дней, по сравнению с годами мелочь, но иногда именно они меняют привычный ход до неузнаваемости. Нескольких слов порой достаточно, для начала поступков, которые меняют жизнь.

Эта тетрадь оказалась дневником некой мадемуазель Клэр-Марин Лоне. Под обложкой, стянутой лентой помимо тетради пряталось множество газетных вырезок, и фотографий. Все они были аккуратно, в какой-то определённой последовательности сложены.

Все записи начинались с даты и дня недели, но думаю их с лёгкостью можно заменить на любые другие. Прошло больше ста лет, изменились до неузнаваемости облики городов, но суть, то о чём пишут в Дневниках, осталась прежней. Впрочем, судите сами.

На первой странице тетради была такая запись: «12 января 1905 год. Ужасно холодно». А дальше, незнакомая мадемуазель, увлекла меня за собой, в свой Париж, на более, чем сто лет назад. На несколько дней я был погружён в незнакомый мне мир. Это было похоже на наслаждение чем-то абсолютно новым и потому неизвестным, когда понимая вкус, не торопишься проглотить всё сразу, и подолгу смакуешь каждый кусочек. Моё погружение в тот Париж и это мимолётное прикосновение к чьей-то жизни, кардинально изменило мою дальнейшую биографию. Если бы было возможно, думаю я попытался бы найти родных мадемуазель Клэр-Марин Лоне или какой-то её след, но увы…

Хозяйка отеля, фрау Нина, ничего не знала о дневнике, и тем более о его авторе. Но видя мой интерес к нему, она без колебаний подарила его мне. Так, являясь его владельцем, я всё же решился записать эту историю. Историю мадемуазель Клэр-Марин Лоне.

12 января 1905 года.

Ужасно холодно.

Всё ещё 12 января 1905 года.

Я не помню, чтобы когда-то так замерзала, холод проникает в меня и выходит наружу сквозняком. Ещё вчера было тепло, и я вновь долго стояла на rue du Faubourg Saint-Antoine (улица Фобур-Сент-Антуан) и смотрела в окна мастерской. Сейчас у мадам Жеральдин немного заказов, поэтому она особенно подолгу снимает мерки и беседует с каждой клиенткой. Я была почти готова зайти, но было уже поздно, когда последняя заказчица ушла из мастерской. И я решила сходить сегодня. Кто же знал, что будет так холодно?

13 января 1905 года.

Я всё-таки заболела. В горло как будто вставили тысячу игл. Иглы! Забавно, что, даже описывая болезнь, я пишу, об иглах. Теперь я не скоро буду на rue du Faubourg Saint-Antoine (улица Фобур-Сент-Антуан).

16 января 1905 года.

Стало теплее. Сижу с больным горлом и смотрю в окно. Два года назад, когда я нашла эту комнату, я даже не представляла, что наблюдение из окна так увлекает! Мое окно выходит на boulevard Diderot (бульвар Дидро). Рано утром, в лавку, как раз напротив моего окна, привозят свежую рыбу, вскоре к платану рядом с лавкой, приходит молочница, чуть позже появляются несколько торговцев овощами, и открывается булочная с утренней, самой вкусной в мире выпечкой! За то время, пока я наблюдаю из окна за продавцами и их клиентами, я заметила, что те, кто приходит за молоком и выпечкой редко разговаривают с продавцами и между собой. А вот те, кто приходит за рыбой и овощами, могут подолгу задерживаться в лавке. Иногда мне кажется, что они приходят не столько для того, чтобы купить свежую рыбу, сколько для того, чтобы пообщаться с соседями, узнать от продавца новости, а некоторые и вовсе, чтобы поковыряться в рыбе, и поскандалить. Я уже знаю в лицо тех скандалистов, которые крайне редко делают покупки, хотя в лавку наведываются регулярно. Почти каждый их визит заканчивается скандалом.

Конец ознакомительного фрагмента.