Семь оргазмов на холсте

Наталья Литвин, 2022

Главная героиня эротической повести – художница. Немного авантюристка, она склонна к эпатажу и летит по жизни в постоянном поиске приключений и острых ощущений. Ее можно понять! Искусство, которому она служит, требует постоянных жертв, как ненасытный Минотавр. Чувственные выплески девушка фиксирует в своих картинах. Изображения на холстах остаются вечными напоминаниями о моральных и физических страданиях, которые несет всепоглощающая страсть. Однако любовь способна все изменить. И даже погружения в сексуальность, когда не остается никаких табу, теряют яркие краски, уступая место душевному сближению и сердечной привязанности.

© Н. И. Литвин, 2022

Часть I

Глава 1

Наташа. Угол зрения

Опаловое небо мерцает над серым океаном.

Она кладет ладонь на прохладное стекло панорамного окна. Когда стоишь вот тут, в почти полностью прозрачной мансарде, кажется, будто ты не внутри дома, а там, в пахнущей солью мгле, на краю базальтовой скалы, уходящей основанием в холодную сейчас и бурную всегда воду.

Не холодно, но зябко. И это не одиночество, а уединение.

Остывшую на стекле ладонь она кладет на основание шеи, туда, где пульсирует жилка. На долю секунды ей кажется, что это его рука. Одно обманчивое ощущение, а сердце пропускает удар, и по телу — снизу вверх — течет расплавленная лава желания.

Сердце сжимается.

Отстранившись от стекла, она оборачивается к мольберту. Холст так безнадежно пуст, что гасит жар внутри. И снова зябко.

Наташа была художником не только по образованию, но и по жизни — она видела мир как череду визуальных образов, которые могли стать основой для ее будущих работ. И даже сейчас, когда она стояла на пороге самого болезненного решения в жизни, она испытывала настоятельную потребность выразить свои чувства в красках и формах. Выразить в самой идее творческого произведения. Пока она не знала, как это будет, но была уверена — свой замысел она воплотит.

Нужно что-то такое, что заставило бы вспыхнуть его глаза. Нечто, отчего он откинул бы голову этим его типичным движением, будто получив невидимую пощечину. Как же оно, это движение, волновало Наташу…

Вспомнив о нем и о том, что ей предстоит, Наташа ощутила слабость и мягко опустилась на гладкие доски пола, халат распахнулся, обнажив ее тело. Повинуясь импульсу, потянулась за кистью и, повертев ее в руках, нанесла первый оранжевый мазок на большой палец ноги. Это было… как нажать на спусковой крючок — после первого прикосновения краски к коже Наташа работала быстро и четко, едва ли осознавая, что делает.

…Чтобы продолжить рисунок на спине, потребовалось большое зеркало. Его пришлось тащить из спальни в мансарду медленно и осторожно, чтобы не размазать на себе краску.

Через час ее тело стало огнем. Оно не горело, а было сутью чистейшего золотисто-багряного пламени, а его источник полыхал меж ее ног, в той точке, откуда рождается желание, ее воля, ее страсть.

Дразнящие прикосновения влажной кисти и собственное отражение заводили ее, заставляя гореть изнутри. Едва работа была завершена, как пальцы скользнули в святая святых, разжигая ее желание, доводя до предела. Она ощущала, как твердеют сначала ее соски, а потом и клитор, как волнами расходится спазм вожделения, отчего горят щеки и даже пальцы ног. Ей было так жарко под слоем краски, что капелька пота стекла в ложбинку меж грудей, но с каждым мгновением становилось все жарче, пока тело не взорвалось оргазмом.

— О, да… — прошептала Наташа обессиленно и почти счастливо, но тут же вернулась на землю. Здесь было холодно, но не снаружи. Холод возник внутри.

Наташа встала и, бросив на себя прощальный взгляд в зеркало, спустилась в ванную. Уже стоя под струями горячей воды, вдруг упрекнула себя: почему не сделала селфи?! Но кому бы она его отправила? Может быть, в начале их отношений Дамир оценил бы такое, но теперь он подумает, что Наташа не понимает, что между ними происходит, или пытается вернуть прежние времена, когда он верил, что оставил свою беду в прошлом, и нашел женщину, с которой проведет остаток лет…

Нет, это было бы неуместно.

Утром океан продолжал гнать волны, ритмично бьющие в прочное тело скалы. Удары не ощущались физически, но предугадывались. В их ритмичности было что-то сексуальное, чувственное, будто океан хотел добиться оргазма, но не мог.

Взяв кисть, Наташа машинально провела ее кончиком по предплечью, вспоминая вчерашний опыт. Было приятно, но надо начинать что-то делать, если она собралась создать прощальный подарок для любимого мужчины.

Вспомнила совет одного из ее учителей: не можешь начать работать — смени угол обзора! Она сняла холст с мольберта и положила его на пол, взяла кисть, легла рядом и присмотрелась к шершавой в своей основе ткани.

Приподнявшись на четвереньки, занесла кисть над девственной белизной полотна и вдруг поняла, что писать должна не руками, а самим источником своей страсти — вагиной. Выбрав кисть с подходящей рукояткой, Наташа вложила ее внутрь себя, неожиданно ощутив слабый спазм, будто влагалищная мышца взяла инструмент, готовая с ним работать.

Первые эксперименты Наташа провела на листе ватмана, приноравливаясь к новой технике и собственным ощущениям.

Наконец стало получаться: вот силуэт мужчины, он лежит на спине, одна его рука протянута вперед, к своему лобку, другой он стискивает ягодицу женщины, сидящей на нем…

Перебравшись на полотно, Наташа продолжила ту же тему, невольно вспомнив одну из их с Дамиром ночей, врезавшуюся в память какими-то особенными ощущениями: ей буквально хотелось стать его рабыней, всем телом продемонстрировать свою любовь, страсть и преданность.

Вот как это было.

Поздний вечер, ночная тишина пахнет сандалом.

Входная дверь распахивается, входит Дамир, вернувшийся с вечеринки у друзей. Наташа не спит, ожидая его. Устроившись на диване, она листает новостную ленту соцсети.

— Как все прошло? — ее вопрос останавливает его на полпути.

— Пошла бы со мной — сама бы знала, — по его голосу она понимает, что он немного пьян и все еще раздосадован.

— Ты же знаешь, я не люблю тратить время впустую…

— А я не люблю ходить в гости один!

Он молча проходит через комнату и, не говоря больше ни слова, скрывается в ванной, хлопнув дверью.

Неожиданно для себя Наташа ощущает, что его упрек возбудил ее.

Она знает: он продолжает злиться и не простил ее, но ей уже не усидеть на месте. Наташа быстро встает, потягивается и направляется в ванную следом за Дамиром. Ее ведет желание, она чувствует, что эта ночь может оказаться особенной.

Он уже плещется в душе. Раздевшись, она шагает в душевую кабинку, не нарушая молчания. Заметив ее, Дамир сторонится, но делает вид, будто ему не слишком интересно ее присутствие.

Изображая, что моется, Наташа наблюдает за ним сквозь ресницы, любуясь его телом, и тем, как ласково струится вода по рельефу мышц, нахально протекает между ног, задорно капает с носа и покорно утекает в сток. Хочется прижаться к его спине, но Наташа запрещает себе предпринимать что-либо. Ей нравится сдерживать свое желание, она концентрирует его в себе, чтобы после выпустить наружу, получив невероятную энергию и наслаждение особенной силы и качества.

Дамир выходит из душевой кабинки, одним полотенцем оборачивает чресла, другим — промокает воду на коже. Затем неторопливо покидает ванную. Наташа, быстро завершив свои фальшивые, в сущности, гигиенические мероприятия, спешит за ним следом.

Когда она входит в спальню, Дамир отбрасывает покрывало с кровати, ложится и сразу же закрывает глаза. Это может означать только одно: «Я все еще дуюсь, меня не трогать»! Но планам Наташи это не соответствует.

Сбросив полотенце и оставшись абсолютно нагой, она достает пузырек с эфирным маслом пачули, роняет несколько капель на ладони. Склонившись над кроватью, начинает массировать стопы Дамира, удивляясь их совершенной форме.

Аромат пачули всегда нравился Дамиру, он говорил, что так, наверное, пахло в той спальне, где Шахерезада рассказывала свои сказки царю Шахрияру.

Почувствовав знакомый запах, он невольно открывает глаза. Увидев Наташу, обнаженную и покорную, у своих ног, он удивленно поднимает брови, но тут же его взгляд загорается. Кажется, он все еще пытается демонстрировать обиду, но тело выдает его — мужчины не способны прятать физиологию.

Забравшись на кровать, Наташа скользит губами, грудью и животом по его ногам, а добравшись до главной своей цели, задерживается.

От возбуждения и желания ее голова кружится. Поцелуями и прикосновениями она ласкает его с нежностью и страстью. Ей нравится чувствовать губами его гладкую кожу. Она хочет, чтобы он ощущал себя падишахом, повелевающим ею, его рабыней, готовой на все ради его удовольствия. Кончик ее языка гуляет у основания его члена, спускается ниже, к анусу, возвращается вверх, заигрывая с мошонкой.

Дамир пытается сдерживать стоны, но, ощутив членом теплую влагу и глубину ее рта, судорожно вздыхает и расслабляется, отбросив упрямство. Страстным шепотом он произносит фразу, которая в такие минуты обычно означала, что его охватило безумное желание, и он хочет, чтобы она не останавливалась:

— Ты сводишь меня с ума!

Догадавшись, что он более не в силах ждать, Наташа скользит к его груди, попутно пройдясь языком по его животу, а затем приподнимается и садится сверху. Двигаясь во все ускоряющемся ритме, Наташа хочет, чтобы он заполнил ее до предела, полностью овладев ею.

Дамир, словно прочитав ее мысли, кладет руку на свой лобок так, чтобы его пальцы, дразня, касались ее. Прижимаясь к его бедрам, она трется о них.

Оргазм, накрывший ее, оказывается невероятно долгим и острым. Наверное, проходит вечность, прежде чем ей удается вернуться в этот мир. Она ощущает его сперму на своих ногах…

Закончив картину, Наташа упала рядом с полотном, счастливая результатом, но изнуренная часами работы и измученная тоской в сердце от предчувствия разлуки. Первая из семи работ для прощального подарка Дамиру готова.

Глава 2

Наташа. О Мерлион!

Готовая картина стоит на мольберте. Позади нее, за стеклом — океан, вода которого отражает плотную серость неба и напоминает расплавленную бурлящую платину. Она отводит взгляд от полотна. Холодно на душе, хочется тепла, даже жары, и обжигающих впечатлений. Сентоза. Мерлион…

Вечер только начинался, солнечный диск уже закатился за горизонт, от ближайшей к вилле рощицы долетал птичий щебет. Наташа лежала в джакузи, любуясь видом на Сингапурский залив и потягивая из высокого бокала кисловатое, но приятное на вкус австралийское вино.

С самого приезда на Сентозу ее преследовал один и тот же образ — Мерлиона, мифического покровителя Сингапура, льва с телом рыбы. Его изображения были здесь повсюду и казались Наташе безумно сексуальными, возбуждающими. Лев великолепен в своей царственности: сильный, вальяжный, хищный, неумолимый, его власти нельзя не подчиниться. Но Мерлион был более чем лев. Он воплощал водную стихию.

Наташа мечтала, что этот фантазийный образ вдохновит ее на удивительные эротические переживания, которые очень хотелось разделить с Дамиром. Но в том-то и дело, что ее любимого поглотило новое увлечение — Сентоза. Казалось, он решил исследовать весь остров, каждый его сантиметр. Просыпаясь чуть свет, он бежал на приватный пляж, часть территории их виллы, плавал для утренней разминки, а потом уходил, не объясняя, куда и зачем…

Наташу это, в общем-то, устраивало. Пару раз она выбиралась с Дамиром гулять по острову, но только лишний раз убедилась, что ненавидит туристическую суету. Ей больше нравилась уединенность их виллы, расположенной так, будто она находится на необитаемом острове. Строение размещалось на нескольких уровнях, отчего казалось, что оно состоит из нескольких этажей. Террасы, вид на океан, деревья, обрамляющие участок, придавали вилле очарование и так любимую Наташей интимность.

Художница с наслаждением разгуливала обнаженной и в таком же виде плавала до изнеможения, чтобы потом упасть на белый песок и некоторое время ощущать пульсацию крови во всем теле. Она вела совершенно отдельную от Дамира жизнь — полную эротических и эстетических переживаний. И лишь немного скучала по нему, ревнуя к Сентозе, так бессовестно забравшейся в сердце Дамира.

За все время их пребывания на вилле они с Дамиром занимались любовью всего один раз. Весь день до того они вместе гуляли в парке «Юниверсал», ужинали во французском ресторане, а к вилле вернулись пешком, поэтому Наташа, упав в шезлонг на террасе, сразу задремала. Дамир, как она заметила сквозь пелену сна, спустился на пляж.

Проснулась она от его прикосновений — ладонь Дамира, теплая, чуткая, легко касалась ее щиколотки, но быстро преодолела расстояние до бедра… По телу растеклось приятное тепло, и Наташа ощутила нетерпение Дамира. Она потянулась на шезлонге, выгнув спину и немного подавшись вперед, раскрываясь перед ним, провоцируя: ты готов или просто шутишь?

Дамир усмехнулся, и вот Наташа ощутила вес его тела, еще прохладного после купания, но уже горящего страстью. Она тронула его влажную после плавания в океанской воде спину и вдруг подумала о Мерлионе, о его влажной коже или, может, чешуе, гладко-серебристой, блестящей…

Образ полульва-полурыбы подстегнул возбуждение. Зарывшись пальцами в волосы Дамира, густые, как львиная грива, она попыталась направить его вниз, чтобы продлить прелюдию, но опоздала — он уже был слишком взведен, чтобы откладывать основное удовольствие. Невольно Наташа отстранилась, но он чуть заметно зарычал и сильным движением вошел в нее, властно притянув к себе. Она попыталась оттолкнуть его — это не было настоящим сопротивлением, а лишь мимолетным капризом, и он понял ее.

Их пальцы сплелись, Дамир завел ее руки за голову и, продолжая движение бедрами, вошел в нее так глубоко, что Наташа содрогнулась. Но это было далеко не все — Дамир только начал, он двигался к своей цели, попутно заставляя Наташу следовать за ним. И она доверяла ему — он знал, в какой момент ей нужно больше. Отпустив одну ее руку, он приподнял ее колено, и она обхватила его ногами за талию. Еще, сильнее, глубже — и Наташа поняла, что они извергаются в один и тот же момент…

Они лежали на одном шезлонге, тесно прижавшись друг к другу. Немного вина, музыка, доносившаяся из дома, — Наташа выбрала местную станцию, транслировавшую джазовый концерт, — и это небо над головой казались созданными друг для друга.

— Почему ты не играешь на рояле? — спросила она Дамира. В гостиной стоял очень недурной экземпляр Yamaha.

— Нет желания, — ответил он. — Играть на твоем теле гораздо интереснее…

— Может быть, — согласилась Наташа, глядя в черноту неба, усыпанного огромными звездами.

Дамир сыграл хорошо, но… не совсем ту мелодию, о какой она мечтала. Сказать ему или нет? Той ночью они ушли спать, а утром Дамир снова сбежал к своей обожаемой Сентезе. Наташа даже не спросила, куда он так спешит. Ночью она вдруг поняла, как донести до него свою идею. Ее она воплощала несколько дней, а теперь лежала в джакузи, представляя, какое впечатление произведет на Дамира ее замысел.

Все было подготовлено к его приходу. Трио музыкантов — пианист, саксофонист и барабанщик с компактной установкой — исполняли оркестровку обожаемой Дамиром песни из репертуара Нины Симон, Feeling Good. В холле с высоким потолком и окнами, выходящими на океан, царил полумрак. Стол был накрыт к ужину, рядом стоял официант. По комнате были расставлены листы ватмана с карандашными набросками — фэнтезийно-эротические сюжеты, где Мерлион и девушка, слегка напоминавшая саму художницу, сплетались в страстном танце-соитии. В воздухе ощущался запах мускуса.

Когда Наташа вошла в зал, Дамир уже рассматривал рисунки. Она подошла сзади, ее руки легли на его шею и скользнули вдоль позвоночника к копчику. Дамир ощутил прикосновение ее кожи, возбужденных, сжатых в бутон сосков, мягкого, но упругого живота, шелковистых, едва ощутимых волос на лобке. Он ощущал скованность в присутствии чужих людей, но музыканты продолжали играть, а официант разливал напитки, не глядя на пару.

Наташу тоже смущали нанятые ею мужчины. Более того, ей было просто стыдно перед ними. Но в этом же таилось и нечто эротическое — видеть себя чужими глазами, представлять, что они думают о ее теле. Краем глаза она уловила восхищенные тайные взгляды музыкантов. Стыд начал растворяться в возбуждении, которое она ощущала все острее и сладостнее.

Она обошла вокруг Дамира, не отрывая губ, рук, груди и бедер от его кожи, заглянула в удивленные глаза любимого, ощутив, как вибрирует в нем сексуальная энергия, и толкнула его на диван. Он упал, откинувшись на спинку, а она опустилась на колени и избавила его от одежды.

Они не произносили ни слова. Дамир подвинул рисунок с Мерлионом так, чтобы лучше видеть. Этот его жест заставил Наташу забыть обо всем, кроме своей идеи отдаться фантастическому существу — она ощутила почти болезненный спазм внизу живота, догадавшись, что Дамир уловил суть предложенной игры. Прикосновения ее языка становились все более нетерпеливыми, страстными, поглощающими. Она втянула губами его член, ощутив его в горле. Дамир стонал, ему очень хорошо, но и невыносимо…

И вот он подхватил ее на руки и положил на крышку рояля.

Наташа была возбуждена до предела и хотела ощутить его губы на своем клиторе. Он угадал ее желание! Прикосновение его языка заставили ее содрогнуться в первый раз. Это еще не был оргазм, но то самое ощущение, которое рано или поздно им завершится.

Она скользнула ниже, нащупала член Дамира и направила его в себя. И в тот же миг Дамир… или это был лев, или огромное морское животное, нет, все-таки Мерлион… овладел Наташей с такой силой и страстью, что она протяжно вскрикнула, и каждое следующее, все более глубокое проникновение заставляло ее кричать, хрипеть, клокотать страстью.

Музыка не прерывалась, фантазии любовников воплощались в реальность. Когда их настиг взрыв оргазма, Наташа ощутила, что ее горло рвет боль — она охрипла от собственных стонов, была измождена, но в то же время переполнена жизнью, словно познала нечто особенное; будто сила льва, вся мощь морского чудовища передалась ей.

Так она полюбила Сентозу.

Глава 3

Дамир. Та единственная

Три года назад

— Черт, завидую тебе, — сказал Тимур, когда мы после презентации вошли в бар отеля. — Это из-за нее я три месяца не спал и забросил фитнес-клуб. Кстати, она прошла… Это великолепно!

— Серьезно? Да, презентация удалась, — горделиво подтвердил я. — А что же ты тогда не занимаешься проектами, а сидишь в call-центре?

Тимур усмехнулся:

— Ты совсем на своей работе поехал. Я не о твоем дурацком проекте говорю, а о той девушке, которая дала тебе номер телефона. Господи, да ты же в раю живешь — ни жены, ни детей, гуляй не хочу! А я гвоздями прибит к семье, будто раб на галере.

— Ах да, девушка… — я бросил взгляд назад. Она все еще смотрела нам вслед. — Ты не запомнил, как ее зовут?

— Вот ты хамло! — усмехнулся Тимур и заказал нам выпить.

Нет, я не хамло и не бабник, и даже не Дон Жуан. Просто люблю женщин, а они любят меня, и я решил, что правильнее не ограничивать эту взаимную любовь какими-то рамками. И на это у меня есть свои основания.

Мои родители прожили в счастливом браке тридцать лет, потом мама тяжело заболела и умерла, после чего папа потерял смысл жизни. И это несмотря на то, что у него остались и мы с братьями, и спиногрызы, то есть внуки, а также бизнес и куча сопутствующих проблем. Мне казалось, я получил прививку от любви: лучше обойтись без той единственной, чтобы ее не потерять. Это же очевидно!

С другой стороны, женщины прекрасны в своем многообразии. Почему бы не насладиться этим даром жизни? Тем более что, на мое счастье, я им нравлюсь. Главное, выбирать свободных и непривязчивых женщин. Желательно таких, которые помешаны на своей работе, вечно худеют и не забивают себе голову мыслями об этих пресловутых женских часиках, что будто бы тикают у них в матке. Обычно это описание подходит моделям, поэтому я теперь их ценитель и лучший друг, но с функцией приятного расслабляющего секса.

Моя жизнь сказка, это трудно отрицать. Я молод и буду в хорошей форме еще несколько десятилетий, что очень важно в моей вселенной. На самом деле это не имеет большого смысла, если хочешь завести отношения с приятной женщине. Прекрасная половина любит красивых парней, но серьезные отношения заводят с теми, кто может и хочет создать семью. Но я-то хочу нравиться моделям или светским львицам, которые смотрят мне вслед так же, как эта девушка, что сегодня дала мне свой номер. Они видят пружинистую походку, длинные ноги, крепкую мускулистую спину… Сознательно или бессознательно, они сканируют меня от макушки и до пяток на предмет понравится или нет им со мной в постели. Они решают, кто я… соблазнитель или тот, кого надо обольщать, любитель быстрого секса в укромном уголке или марафонец, предпочитающий широкую постель в номере отеля, а потом еще и ванную, диван в гостиной, шезлонг на террасе, коврик в коридоре…

Серьезно! Я точно знаю, что есть женщины, которые ищут секса так же настойчиво, как и мужики. Удовольствие здесь и сейчас, а что потом — неважно. Именно они мой контингент. Знаете, как все происходит? О, это волшебство и механика одновременно!

Наверное, самый крутой момент — сердце учащает ритм при одной мысли об этом! — когда я вижу женщину, которая открыто реагирует на меня, не опасаясь попасть в глупую ситуацию или получить отказ. Она не заигрывает, не хватает меня за разные места, не тянет в подворотню, а просто… раскрывается. Как цветок, приметивший подходящую пчелу. Не очень удачная метафора, но вы поняли, о чем я. Если я не проявлю интереса, она отвернется и раскроется перед кем-то другим. Для того типа женщин, что мне по душе, это нормально. Ни обид, ни претензий.

Кстати, я до сих пор не нашел им определения… Может, «летящие»? Если у вас возникла ассоциация с романом Грина, то сразу выбрасывайте ее из головы. Я о другом. Мои женщины не идут по жизни, а летят. И сам этот полет так важен для них, что они не останавливаются в пути, циклясь на отношениях с мужчинами. Валькирии. Впрочем, не воинственные, а просто очень занятые собой, своей жизнью, в которую они не хотят приглашать серьезных партнеров. А меня принимают с радостью.

Итак, вот я, весь такой наготове, вижу летящую и понимаю, что она раскрылась. О, этот полный магии момент! Моя задача — показать, что мне интересно ее предложение, и тогда она оказывается рядом со мной. Я пристально смотрю на нее, и это не просто мой безотказный прием. Я действительно рассматриваю ее, впитывая через глаза ее образ. И ни одна еще не сказала: «Что ты уставился?» Потому что женщинам нравится мой изучающий заинтересованный взгляд. Я ловлю исходящий от них аромат. Неважно, какие духи они носят, парфюм я сразу выбрасываю из внимания — мне нужно ощутить запах тела. И затем, если образ девушки и мои одорологические впечатления дают зеленый свет, я атакую.

Собственно, это просто игра, ритуальный танец. Я показываю, к какой категории мужчин отношусь, а она решает, получится у нас или нет. Мне не жаль уступить право выбора ей, моей новой летящей. Женщины более избирательны, они рискуют большим, вступая в отношения с чужим мужчиной. Особенно если понимают, что это на один раз. А летящие на большее и не рассчитывают.

Следующий этап — организационный. Надо решать на берегу, где все случится и когда, до того как кто-то из нас ощутит скуку и разочарование. Между прочим, в первый же день знакомства я не настаиваю на сексе. Хочу, могу, но не считаю, что стоит торопиться. Гораздо важнее хорошо подготовиться, ведь мы оба желаем, чтобы наша мимолетная встреча прошла на высшем уровне. Обычно мы сходимся на идее снять номер в отеле, а вот ездить в гости я не люблю. Не потому, что опасаюсь в итоге прятаться в шкафу или выпрыгивать из окна — знаете все эти анекдоты про внезапно вернувшихся из командировки мужей? Не потому, нет. Просто мне не надо знать о летящей ничего, кроме того, какова она в постели.

Ночь в отеле позволяет сохранить независимость, но при этом для меня важно оставить приятные впечатления о себе.

Что касается конкретно секса, то зря некоторые считают, что если он единоразовый, то и стараться не надо! Тут смысл в другом. В моем понимании акт любви не получится удовлетворительным, классным, кайфовым и зашибись каким крутым, если ты не приложишь усилий. И потом, это же скучно, если все проходит наскоряк, если девушка не течет тебе в руки, не теряет голову оттого, что ты творишь с ее телом, если не получает такого оргазма, который выворачивает ее наизнанку и сносит мозг! Она мне как раз для этого и нужна — свободная, раскрепощенная, а потом очень благодарная, даже если старается не показать этого. Вот тогда я ощущаю себя настоящим мужчиной и мне хорошо не только физически, но и в целом — на душе.

Второй вопрос, который задают мне мужики, мечтающие жить так же офигенно, как я, примерно такой:

— А как ты от них отделываешься?…

Но я никогда еще не отделывался от девушки!

Во-первых, даже противно представлять себе такое. Она не жвачка, не липучка, чтобы отдирать ее от подошвы. А во-вторых, я имею дело только с летящими, а они никогда не назначают второе свидание, если секс был на первом. И если даже мы все же встречаемся снова, то всего раз или два, со все спадающим эмоциональным накалом с обеих сторон. Отношения, связывающие нас, — лишь маленькая радость в круговерти будней. Мы просто две искры жизни, как говорил Ремарк. Просто искры.

Мое существование прекрасно, и я не устану повторять это самому себе каждый день!

Но иногда я чувствую пустоту. Обычно это происходит утром, когда приходит время возвращаться после ночи любви из отеля домой. Она спит, не почувствовав мой прощальный поцелуй, а я одеваюсь и ухожу.

Серое утро, солнце еще за горизонтом, но и в сумраке я хорошо различаю свое одиночество. И тут я думаю: «Мой отец, потеряв мою маму, словно бы утратил половину своей жизненной силы. А ведь ему досталось тридцать счастливых лет! Разве этого мало?»

Я абсолютно уверен, что сделал правильный выбор, отказавшись от попытки найти ту самую, единственную. Но все же иногда мне становится грустно.

Мы с Тимуром выпили в баре за удачу нового проекта, потом еще и еще. Не сказать, чтобы перебрали, но…

И потом случилось это…

— Знакомое лицо, — сказал я Тимуру, глядя на женщину, которая вошла в бар, окруженная, по крайней мере, тремя мужиками. Они вели себя будто фанаты, встретившие своего кумира, а она едва снисходила к их попыткам привлечь ее вни мание.

— Конечно, — сказал коллега, уловив направление моего взгляда. — Это же дизайнер модной одежды, ее показ в соседнем зале! Забыл? Та модель, что телефон тебе свой дала, — с ее дефиле, или как там у них показ называется.

В этом бизнес-центре при отеле было штук пять презентационных площадок, так что бурная деятельность не прекращалась сутками.

Я кивнул:

— Точно, мы же заглядывали к ней… там безумные шмотки. А она ничего!

Стыдно признать, но я не просто смотрел на эту дизайнершу, а пялился, как деревенский парубок на туристку-горожанку. И, наверное, вид у меня был такой же глупый, как у тех парней, что вились вокруг нее. Но я просто оцепенел.

Любовь с первого взгляда? Не смешите. Но оторвать от нее глаз я все равно не мог. Она была как ответ на вопрос, который я не задал, но от которого полностью зависело все в моей жизни. Я словно увидел в ней свое будущее, очнулся, осознал, без чего мне не жить. Знаю, понять это трудно, но именно это я чувствовал в тот момент.

И тогда я решил, что надо просто переспать с ней, чтобы разрушить это непонятное и пугающее чувство, разрывавшее мое сознание. Если я затащу ее в постель, то она станет одной из многих, и этот флер волшебства рассеется, растает, как сигарный дымок.

Я встал и направился к этой женщине.

И она, словно что-то почувствовав, обернулась…

Глава 4

Наташа. Жемчуг

У Дамира были удивительные руки — сухие, теплые. Гладкая кожа на пальцах и аккуратные ногти не царапали ее кожу, скользя от колена вверх. В первый момент, ощутив их под подолом своего платья, Наташа собралась прекратить вольности Дамира — они сидели в салоне автомобиля, где, кроме них, было еще несколько его приятелей и подруг. Наташа чувствовала себя среди них немного не в своей тарелке. Тем более сидя у Дамира, с которым она встречалась еще не так давно, на коленях. Это вышло случайно — компания перебиралась из клуба в клуб, постепенно пьянея и подхватывая по дороге все новых друзей…

Весь сегодняшний вечер Дамир странно посматривал на Наташу, обжигая ее взглядами, в его глазах зрел вопрос. Они танцевали, пили, пели под караоке, но он продолжал смотреть на нее все тем же вопросительным взглядом, словно бы она должна о чем-то догадаться. Думая об этом, Наташа немного перебрала с коктейлями, а теперь оказалась на его коленях и… в его руках.

— Ты что делаешь? — прошипела она на ухо Дамиру.

Он изобразил полнейшее непонимание, в то время как его ладонь скользнула по внутренней части бедра Наташи и, поглаживая, мягко нажимая, упорно продвигалась к намеченной цели.

Если бы Наташа начала сопротивляться, вытаскивать его руку из-под своей юбки, на них обратили бы внимание. Посыпались бы комментарии, шутливые советы, рекомендации, а то и грубые насмешки. Наташе не хотелось стать объектом внимания в чужой компании, поэтому она бросила на Дамира предупреждающий взгляд — очень строгий! Но он совсем не испугался, а только улыбнулся одними глазами, и она снова увидела в них вопрос. На этот раз понятный: «Тебе ведь нравится?…» В этот момент Наташа ощутила первые ростки возбуждения.

Ее устраивало, что парочка, сидящая рядом, и парни с другой стороны сиденья даже не замечают происходящего между ней и Дамиром. А его пальцы уже сдвинули ажурную резинку Наташиных шелковых трусиков и нырнули в складку между бедром и нежной кожей на внешней стороне вульвы. Это было так приятно, что по ее спине пробежали мурашки, и она беззвучно вскрикнула. Ее тело словно бы загоралось от его пальцев.

Несмотря на то, что после последнего коктейля прошло уже не менее получаса, она ощущала себя не только не протрезвевшей, а даже еще более одурманенной алкоголем, чем прежде. И в этом не было ничего неприятного — чуть больше релакса, чуть меньше напряжения, легкий туман в голове, какая-то необоснованная эмоциональность. И все-таки Наташа решила, что контроль над ситуацией важнее.

…Сколько времени они были знакомы до того момента в машине? Месяц или пару недель? Он подошел к ней в баре отеля, куда она заскочила, завершив работу в бизнес-центре. Намного позже она узнает, что это место было для Дамира особенным. Там он познакомился со своей первой настоящей любовью, ее тоже звали Наташей. Не прошло и года, как он ее потерял…

А теперь судьба подарила ему встречу с совсем иной Наташей…

Едва увидев его впервые, она поняла — Дамир будет хорошим любовником, и ее потянуло к нему, но как-то иначе, чем обычно. У Наташи и прежде были мужчины не хуже — она умела выбирать, но они не привлекали ее так, как Дамир.

В его темных глазах хранился странный волнующий секрет, но разгадает она его далеко не сразу. В его глазах таилась боль потери.

Наташа склонилась к Дамиру, чтобы снова потребовать прекращения вольностей, но именно в этот момент кончик его пальца нежно, играя, едва ощутимо коснулся ее клитора, и это легчайшее прикосновение было словно удар молнии!

Ее колени невольно раздвинулись на пару сантиметров, а мышцы промежности и ягодиц напряглись и, вместо того чтобы сказать Дамиру хотя бы слово, она куснула его ухо. Наверное, получилось сильнее, чем ожидалось, — он вздрогнул и отпрянул, но его рука осталась там, где и была.

— Ты чего? — спросил приятель, сидевший рядом.

— Э… — Дамир не сразу сообразил, что ответить, — нога затекла!

— Пересаживай свою подругу ко мне на колени! — расхохотался приятель. — Пусть из-за нее у меня тоже что-нибудь затечёт…

В машине раздался смех, посыпались комментарии. Наташа заставила себя улыбнуться, мечтая, чтобы пальцы Дамира снова коснулись распухшего бугорка в самом центре ее тела. Она чувствовала, как напрягся его член под ее тяжестью, как пульсирует кровь в его венах. Он был возбужден не меньше, чем она.

Дамир делано рассмеялся какой-то дурацкой шутке приятеля и закусил губу. Наташа едва понимала, что происходит вокруг, так сильно ей хотелось, чтобы он продолжил делать то, что начал.

Но теперь он упорно ласкал ее, виртуозно обходя самые нетерпеливые точки, сводя ее с ума этой сладостной отсрочкой удовольствия. Ей казалось, сделай он то, чего ей так хочется, и она ощутит самый сильный в жизни оргазм!

И взгляды встретились. Его — страстный, но в то же время любопытный, словно он ставил эксперимент, выясняя нечто очень важное, и ее — почти молящий. И вдруг она ощутила нежные легкие касания чуть выше ее влагалища, совсем не там, где она ждала в этот момент. В первый момент Наташа подумала, что надо как-то направить его пальцы. Она была достаточно пьяна сейчас, чтобы сделать это, но в последнюю секунду остановилась. Или надо сказать ему, чего она ждет?

Друзья, сидевшие в машине, уже поглядывали на них вопросительно и если сказать даже очень тихо: «Дамир, ласкай мой клитор! Еще, не останавливайся» — то она и ее приятель станут персонажами анекдота, который разлетится по всем знакомым.

Дамир продолжал мягко массировать ту же самую область, чем вызывал какое-то странное чувство — не то разочарования, не то ожидания чего-то особенного. Временами его рука проходилась по всей поверхности вульвы, от точки схождения внутренних губ и почти до ануса, и это было настолько приятно, что сдерживать стоны становилось все труднее. Он продолжал жестоко и бездушно обходить ее клитор, заставляя Наташу ерзать — она пыталась подставить нужную точку под его ласкающие прикосновения.

Машина неслась сквозь город, утонувший в ночной тьме. Лишь фонари мелькали один за другим, их мерцание вводило Наташу в почти гипнотическое состояние, в котором растворялась реальная жизнь, и только рука Дамира, так властно распоряжавшаяся ее ощущениями, имела значение.

Неожиданно Наташа почувствовала, что ей… нужно бы в туалет, по-маленькому. Это был легкий позыв и, скорее всего, обманный, ведь она заглядывала в дамскую комнату перед тем как забраться в машину.

И тут она ощутила, что Дамир проник в нее. Сначала одним пальцем, но уже уверенно и целенаправленно он нашел мистическую точку. На виске Дамира выступила капелька пота, Наташу захватили поток удовольствия и предчувствие еще большего наслаждения.

Дамир использовал уже два пальца, а большим одновременно ласкал вульву снаружи. Его движения были все более настойчивыми. Вдруг он замедлил ритм, а затем снова усилил напор, подводя Наташу к высшей точке.

В этот момент она поняла, что ей надо сделать, — расслабиться, отпустить страх быть застигнутой врасплох. Пусть будет что будет, но упустить это она не могла! Наташа закрыла глаза, подчинившись его ритму…

О… такой мокрой она не была никогда! Это был не просто оргазм, а поток наслаждения, затопивший Наташу с головой. Он был иным и сотворил с ее телом нечто настолько невероятное, что не с чем даже сравнить!

Машина резко остановилась — приехали.

Наташу качнуло на коленях Дамира, и по инерции и от внезапного приступа головокружения. И он, словно бы переживавший с ней все ее ощущения, удержал ее от падения. Сердце Наташи билось в невероятном ритме, щеки залил румянец, незаметный в полутемном салоне, а под мышками и вдоль позвоночника выступил пот.

Она увидела его руку — на ней жемчугом мерцало несколько капель мутноватой жидкости.

— Ты великолепная женщина, — прошептал Дамир. — Я знал, что ты именно такая…

Как же больно вспоминать сейчас его слова! Но она должна пройти весь этот путь, вспомнить то лучшее, что было между ними, и примириться с предстоящим расставанием. Эти картины — не только подарок, но и ее терапия.

Глава 5

Наташа. Фантазия дамира

Она снова стояла у пустого холста. Ее взгляд погрузился в серый простор за стеклом мансарды. О, как безмятежна природа, которая никого не любит и не теряет. Над расплывчатой серо-серебристой линией горизонта зависла тучка — удлиненная, напоминающая морду единорога, увенчанную выростом фаллической формы. И неожиданно пришло воспоминание…

Расположив холст на полу и выбрав наиболее подходящую кисть, она вложила ее рукоять внутрь себя и, ощутив, как нарастает в ней творческое возбуждение, приступила к работе.

Отпирая входную дверь, Наташа замешкалась на пороге, поэтому Дамир, которого уже разрывало возбуждение, втолкнул ее в прихожую и захлопнул за собой створку ногой.

Наташа знала, что в такси, по дороге от дома друзей, Дамир думал только о сексе. Они оба выпили лишнего на вечеринке, а это всегда приводило только к одному — им хотелось обладать друг другом, выбросив из головы представления о времени и приличиях. Так происходило всегда, а в этот раз мужчина был особенно возбужден, ведь разговор за столом свернул на тему свингерства, которая всегда волновала Дамира. У него были собственные фантазии на эту тему, но о них Наташа пока не догадывалась.

Не включив свет и не позволив Наташе повернуться к нему лицом, Дамир властно, резко, не терпящим возражений движением прижал ее к стене своим телом. Упершись лбом в прохладную поверхность панели, она ощущала его крепкую грудь, живот и бедра спиной. Его губы прильнули к шее — она почувствовала прикосновение его горячего языка. Мурашки побежали по ее телу, она слабо застонала, сердце трепетало в груди. Она безумно хотела, чтобы он продолжал, разрывал на ней одежду, сжимал в объятиях, врывался внутрь…

Руки Наташи потянулись за спину, чтобы освободить член Дамира, взять его в ладони, погладить, ощутить эту пульсирующую мужскую силу, которая притягивала ее и волновала. Но обе кисти Наташи оказались в руке Дамира, и он держал их так, чтобы она не смогла освободиться. Наташе нравилось ощущать себя безвольной секс-игрушкой в руках Дамира. Именно он, и никто другой, будил в ней это стремление подчиниться, принадлежать, отдаться.

Будучи по природе девушкой своенравной, творческой и склонной подчинять окружающих своей воле, она испытывала непривычное для нее самой желание стать его рабой в то время, когда он овладевает ею. Ей хотелось угадывать и исполнять любые его постельные прихоти. Это была игра, правила которой нельзя произносить. Она — покорная служанка его фантазий, он — суровый хозяин, подчиняющий и обладающий. Но в ее покорности заключено ее могущество, а в его непререкаемой власти — желание удовлетворить свою женщину.

Вот и сейчас Дамир не спешил продолжать, зная, как изнывает Наташа, как она жаждет ощутить его в себе! Наконец, его губы опустились до выреза ее платья. С наслаждением он вдыхал ее горячую теплоту, волнующий аромат женской кожи, парфюм, сладость алкоголя в дыхании, запах возбуждения. Он понимал, что она готова и можно продолжать…

И когда его пальцы охватили ее сосок, Наташа вскрикнула. Она обернулась, потянулась губами к его губам. Он продолжать ласкать ее соски, и, когда их губы встретились, оба едва стояли на ногах. Наташа не могла насытиться этим поцелуем, понимая, что еще немного, и ей понадобится большее.

Дамир резко отпрянул, оборвав связь, но Наташа не успела ощутить разочарования. Он заставил ее поднять руки и прижал их к стене над ее головой. Удерживая их левой ладонью, правой гладил ее бедра.

Резко подняв подол юбки выше талии, он прошелся пальцами по ее бедру и коснулся мягкой кожи живота. Наташа попыталась освободить руки, чтобы исполнить то, чего ей безумно хотелось: наконец-то завладеть его членом и нежно сжать его, но снова не вышло. Все, что ей позволялось на данном этапе, — немного раздвинуть ноги.

Его пальцы играли с коротко стрижеными волосками на ее лобке, пробираясь все глубже между ног, заставляя изнемогать от желания.

Это длилось невозможно долго, Наташа думала, что больше ей не выдержать, когда Дамир развернул ее лицом к себе и стянул трусики до щиколоток.

Наташа пискнула от неожиданности, засмеялась, а он уже стоял на коленях и ласково, едва ощутимо покусывал ее бедро. Высвободив ногу из трусиков, Наташа положила ее на его плечо. Ее руки были свободны, но теперь она сама держала их над головой, чтобы усилить напряжение внизу живота.

Дамир потерся щекой о ее кожу, покрыл ее легкими поцелуями, скорее гладя губами, спустился еще ниже, развел пальцами ее губы и коснулся языком перламутрово-розовой налившейся плоти. Наташа застонала и судорожно вздохнула…

Его язык блуждал в складках ее вульвы, доводя Наташу до состояния, близкого к обмороку, но в то же время будоража нервные окончания, заставляя периодически содрогаться в предоргазменном спазме. Его губы сомкнулись над ее клитором, а пальцы вошли во влагалище, и через полминуты Наташа поняла, что она на пределе.

Оша сняла ногу с плеча Дамира, он выпрямился, она опустилась на колени перед ним, освободила его от ставших слишком тесными брюк, стянула их до середины бедер и выполнила желание, преследовавшее ее последние полчаса, — взяла его пенис в ладонь. Он показался ей огромным, слегка мерцавшим в темноте прихожей, тяжелым и требовательным. Прекрасным в своем совершенстве, идеально симметричным, с изящным рисунком кровеносных сосудов под тонкой гладкой кожей. Наташа ласкала и мошонку, слегка оттягивая, чтобы немного продлить удовольствие. Целуя член Дамира, она слышала, как он постанывает, и позволила ему отступить к стене, потому что подумала, что он может упасть. И только тогда начала посасывать его пенис, наслаждаясь его твердостью, почти кончая от его проникновения вглубь ее рта.

Неожиданно Дамир поднял ее — сначала на ноги, а потом и над полом. Она обхватила его ногами за талию, и его член ловко, быстро и глубоко вошел в нее. Им хватило всего нескольких фрикций, чтобы достичь сильного и глубокого оргазма, который заставил их потерять точку опоры и опрокинул на пол.

Тяжело дыша, они одновременно рассмеялись…

Наташа вошла в спальню после душа и увидела приятную картину: Дамир, уже успевший ополоснуться холодной водой, растянулся на кровати, держа перед собой ноутбук. Рядом с ним стоял серебряный поднос с двумя бокалами ярко-алого вина.

— Как дела? — спросил он, протягивая Наташе напиток.

Она присела на кровать, отпила немного, улыбнулась:

— Хуже не бывает!

— Почему? — его черные глаза с удивлением скользнули по ее лицу. — Тебе не понравилось?

— А было на то похоже?

— Вообще-то нет.

— Вот именно! — Наташа растянулась рядом с Дамиром и поцеловала его голое плечо. — Но у нас вся ночь впереди, а мы уже получили все лучшее. И я начала трезветь…

— Так выпей! — он протянул свой бокал, они чокнулись, каждый сделал по глотку. — И кто сказал, что лучшее позади? Знаешь, какая эротическая фантазия преследует меня уже давным-давно, с тех пор, когда мы даже не были знакомы?

— Фан-та-а-зия? — промурлыкала Наташа, допивая вино. Приятным теплом оно разливалось по венам, туманило мысли. Ей было так хорошо, что она не почувствовала, насколько серьезно сейчас настроен ее любимый. — Может, ты хочешь секс с медсестрой или с супервумен? Вот уж не проблема!

Дамир молча усмехнулся и развернул экран ноутбука так, чтобы Наташа увидела изображение на экране.

— Что это? — удивилась она. — Свингерские клубы? Ты серьезно?

Наташа сделала вид, что читает надписи на экране, но на самом деле прислушивалась к возникающим ощущениям. Нравилась ли ей эта идея, она не могла бы точно сказать. Неужели Дамир хотел, чтобы Наташа занялась сексом с чужим мужчиной у него на глазах? Сама она была уверена, что ей не хотелось бы увидеть, как Дамир будет делать с другой то, что сделал с ней полчаса назад в коридоре. Нет, это мало возбуждало!

Наташа пожала плечами.

— Так мы выбираем свингерский клуб?

Дамир посмотрел на нее, склонив голову набок, словно бы оценивая, насколько она заинтересована этим предложением. Между тем выбор в Сети был огромным, и постепенно оба увлеклись изучением вариантов.

— Смотри, — сказала Наташа, — а в этом клубе все в масках!

— Да, во многих клубах это одно из условий, — возразил Дамир. — Тебе бы пошла вот такая, в форме бабочки. А в этом клубе классные кабинки, смотри, все с king-size кроватями. И все гости в фантазийных костюмах, много забавных!

— Но тут как-то неуютно… Хотя, смотри какая пара! Девушка-русалка и парень-единорог. Сексуально.

— Черная кожа и этот дурацкий рог на лбу? — фыркнул Дамир. — БДСМ какой-то…

Наташа повернулась на бок, подставив под голову руку. Полы халатика поползли в разные стороны, а под ним были только невесомые трусики.

— Ревнуешь? — спросила она, отпивая вина. — Или, может, ты на девушку загляделся?

— Ревную? — переспросил Дамир. — А знаешь ли ты, что иногда я представляю, чтобы возбудиться?

Наташа взяла его руку и положила себе на бедро. Глаза Дамира вспыхнули.

— Говори, — велела она.

— Я представляю тебя с другим мужчиной, — сказал он тихо, почти прошептав ей это на ухо. — Закрой глаза! — Наташа послушалась. — Я подвожу к тебе высокого мужчину…

— Единорога?

— Да черт с тобой, пускай хоть Минотавра! — с досадливым смешком согласился Дамир. — И я хочу, чтобы ты отдалась ему так, как ты отдаешься мне. Я чувствую, что тебе этого хочется, и сам возбуждаюсь оттого что вижу. Это как будто бы ты и я, но я могу видеть происходящее со стороны. Ты представляешь себе единорога?

— Да, — ответила Наташа, чувствуя, что рука Дамира гладит ее по щеке тыльной стороной.

Так он никогда прежде не делал, и Наташе показалось это «чужое» прикосновение крайне возбуждающим. «Чужая» рука скользнула по ее губам, пальцы ласково и настойчиво раздвинули ее губы, проникли в рот. Наташа невольно обхватила их губами, втянула, обвивая языком.

— Ты признаешь, что я имею право распоряжаться твоим телом по своему усмотрению, и даже положить тебя в постель с другим мужчиной? — строго спросил Дамир, освобождая ее губы.

Она выдохнула, не открывая глаз.

— Да!

— Я сажусь в кресло рядом, Единорог кладет тебя на кровать, ложится рядом. Тебе немного неуютно, ведь это чужой мужчина, он не похож на меня. Он иначе пахнет, у него другая на ощупь кожа. Он начинает ласкать твою грудь, крутит твои соски пальцами, лижет их, втягивает в рот…

Наступила недолгая пауза, во время которой происходило все то, что Дамир описывал словами.

— И вот он просит тебя взять в рот его член…

На ощупь Наташа потянулась к пенису Дамира и, ощутив второй раз за сегодняшнюю ночь его манящую твердость, вздохнула, предвкушая новое удовольствие. Ее язычок пробежался по стволу, она поцеловала головку и легко, на выдохе ввела возбужденный трепещущий член в рот. Дамир ахнул, но продолжил рассказывать.

— Тебе немного стыдно раскрываться перед чужаком, но ты понимаешь, как это возбуждает меня, и от этого ты возбуждаешься все сильнее. Единорог находит твой клитор, ласкает его, любуясь тем, как раскрываются твои губы, и набухает каждая складочка между твоих ног. Он едва сдерживается, но хочет, чтобы ты была готова, — Наташа, ощущая руки Дамира именно там, где он описывал, отпустила его член и прижалась к нему всем телом.

— И вот, уложив тебя на спину, он раздвигает твои ноги, целует твои губы: здесь и здесь, а потом медленно входит в тебя, снова лаская грудь и целуя шею.

— Глубже, пожалуйста!

— Он движется все быстрее, проникая все глубже, и ты вскидываешь ноги ему на плечи.

— Не останавливайся!

— Еще немного, ты чувствуешь?

— Да! — вскрикнула Наташа, кончая.

Она не сразу поняла, что они снова пришли к пику одномоментно, настолько сильным был этот взрыв внутри ее тела.

Спустя несколько минут, когда они все еще лежали рядом, не в силах встать с кровати, Дамир пошутил:

— Как тебе этот Единорог, ничего?

— Просто супер, — ответила Наташа.

Она не стала признаваться, что во время секса только подыгрывала ему, представляя не какого-то там парня в странном костюме, а своего любимого мужчину. Пусть он наслаждается своими фантазиями, ей не жалко!

Перед сном она продолжала думать о единороге, но совсем не о мужчине из свингерского клуба, которого они прозвали Единорогом.

Его считают символом чистоты, гордый и мощный жеребец мог сбить с ног и растоптать любого, кто попадался ему на пути, но если он встречал девственницу, то вмиг терял всю свою дикость, становился ласковым и послушным ее воле.

Для Наташи прекрасный конь с рогом во лбу был символом мужской власти, силы, неукротимости. Женщина, будь она хоть трижды девственницей, не может владеть единорогом — из него не получится розовый пони. Другое дело, если единорог найдет свою избранницу. Он разделит с ней такие чувства, о каких невозможно даже мечтать. Слияние душ, помыслов, фантазий, общность желаний… И ни с чем не сравнимый секс или, лучше сказать, любовь в своем интимном и чувственном выражении.

Наташа считала, что ее мужчина из породы единорогов. Независимый в решениях и взглядах, он привлекал ее ироничной отстраненностью и талантом отстаивать свои интересы, не тратя слов.

И еще не так давно она верила, что была для него той единственной…

Глава 6

Наташа. Сладкое наказание

Еще одно воспоминание, которое будит острую боль во всем теле.

Но она обязана пережить его, ощутить полностью, чтобы отпустить навсегда. Когда она напишет все картины, страдания уйдут, растворятся — она верит в это, она старается…

Осеннее утро, суббота. Наташа запомнила запах сырых листьев, хлынувший в оконный проем, когда она открыла форточку. Прозрачный туман стелился меж деревьев и домов, небо пряталось за сизыми тучами. Но вдруг над горизонтом вспыхнул многообещающий лучик солнца. Прокравшись в спальню, он грозил коснуться век спящего Дамира и разбудить его.

Он лежал, уткнувшись лицом в подушку, его плечи возвышались над гладью простыни, как сопки над морем. Захотелось прижаться к ним, ощутив их тепло.

Нырнув под одеяло, Наташа обняла Дамира и сама не заметила, как оказалась разгоряченной, возбужденной. Заставив его перевернуться на спину, она соскользнула к его бедрам. Он откликнулся сразу же, как только она взяла в рот его член, который стал расти и твердеть под ее языком в глубине гортани до тех пор, пока Наташа не поняла, что сейчас либо задохнется, либо кончит еще до того, как Дамир войдет в нее!

Вынырнув из-под одеяла, она поцеловала еще основательно сонного Дамира в губы и оседлала его, жадно поглотив своим влагалищем его орган. Начав двигаться, Наташа уже не могла остановиться. Ей понадобилось всего пара минут, чтобы достичь пика, и это было невероятно — до мурашек! — приятно. Дамира она довела до оргазма ртом и, как ей показалось, утро удалось.

Но…

— Это было нечестно, — заявил любимый, когда Наташа растянулась на постели, надеясь подремать еще с полчасика. День начинался не простой, а субботний, грех не воспользоваться.

Задетая тоном его заявления, Наташа подняла голову.

— Тебе не понравилось? — удивилась она. Еще недавно он содрогался в спазмах оргазма и не выглядел обиженным!

— Ты же знаешь, я не люблю быстрый секс — это пустая растрата сил. А ты меня использовала, даже не разбудив толком…

Рассмеявшись, Наташа встала с постели, потянулась и напомнила:

— У нас вечером посиделки с твоими же друзьями. Кстати сказать, спать-то мне некогда!

— И почему это? — тон Дамира холодел от слова к слову.

— Потому. Мне надо организовать все к их приходу и еще успеть в парикмахерскую. Маникюр и прическа сами себя не сделают!

На пороге спальни она обернулась и увидела его глаза. Кажется, любимый был обижен, но Наташу ждали дела.

Друзей у Дамира было много, куда больше, чем у Наташи. Прежде всего потому, что он любил компании, долгие разговоры, те старые затертые шутки, которые отчего-то всегда звучат в обществе закадычных друзей. Кроме того, Дамира уважали — многие друзья обращались к нему за советом, ценя его деловые качества и интеллект. Наташе это тоже казалось весьма привлекательным.

Сама она никогда не стремилась оказаться в центре внимания. Как любой самодостаточный человек, художница знала, что легко станет звездой любой вечеринки, если ей это вдруг понадобится.

Вечер обещал быть приятным. Наташа организовала роскошный прием: устроила шведский стол, наполнила бар, создала курилку для любителей сигар на лоджии, подготовила часть холла для танцев. Отражение в зеркале тоже радовало: прическа была великолепна, как и платье — дизайнерский наряд из шелковистой парчи, дуэт элегантности и соблазна.

Хозяйка вечеринки замечала взгляды гостей. Особенно мужчин. Кстати, в этот вечер компания была почти полностью мужская, что Наташу вполне устраивало. Подруги Дамировых друзей не отличались эрудицией, а говорить о ТВ-шоу, нарядах знаменитостей и дорогих покупках было скучно.

Огорчало и даже злило другое: Дамир не сказал ни слова о том, как постаралась Наташа, организуя вечеринку, и даже не похвалил прическу и платье. Как будто не понимает, что все это для него!

Тем временем Дамир устроился с приятелями на лоджии — в курилке. На Наташу он даже не смотрел.

«Неблагодарная свинья! — подумала она. — Что ж, значит я буду развлекаться так, как мне хочется!»

За шахматным столом разыгрывалась партия. Шахматисты печально смотрели на фигуры, застывшие на доске.

Увидев Наташу, остановившуюся у столика, Дима, один из игроков, заметил:

— А у нас тут патовая ситуация! Тебе, Наташ, наверное, это все скучно?

Хмыкнув, хозяйка дома предложила:

— Если я помогу вам выйти из тупика в этой композиции, то вы будете танцевать со мной рок-н-ролл?

Соперник Димы окинул ее ироничным взглядом:

— Наташа, ты слишком красивая, чтобы еще и играть в шахматы! Но если поможешь закончить партию вничью, то мы составим с тобой пару хоть до самого утра! — его улыбка говорила о том, что Наташино предложение он даже в голову не берет.

— Спасибо за оказанное доверие, — парировала Наташа и переставила коня, разом перевернув ситуацию на поле с ног на голову, — а теперь…

Спустя пять минут шахматисты потрясенно смотрели на нее: партия благополучно пришла к ничьей. Восхищение игроков не знало границ — они поднимали тосты за Наташины таланты и красоту, засыпая подругу Дамира комплиментами, подносили ей бокалы и закуски, ловили каждое слово.

Наташа принимала всеобщее поклонение скромно:

— Чему вы так удивляетесь? У меня разряд по шахматам.

— Это безумно сексуально, — сказал Дима. — Красивых девушек много, но таких, как ты… Давайте выпьем за шахматную королеву! — объявил он.

Наташа бросила взгляд на лоджию. В этот миг Дамир обернулся. Удивленно оглядев ее, окруженную свитой поклонников, сквозь стекло, он поднял брови и вернулся к сигарам и разговору в курилке.

«Ах, вот как!» — рассердилась Наташа и предложила:

— Пришло время танцевать! Давайте начнем с Чака Берри!

Вскоре вся квартира наполнилась звуками музыки, Чака Берри сменил Элвис Пресли и Джерри Ли Льюис.

Вернувшись из курилки в комнату через четверть часа, Дамир увидел Наташу и несколько приятелей, самозабвенно отдававшихся танцу под безумные ритмы рок-н-ролла. Их окружили остальные гости, они смеялись и, прихлопывая и притопывая в такт, подбадривали танцоров возгласами. Его подруга была босая, раскрасневшаяся, заливающаяся смехом и ошеломительно красивая… Дамир ощутил легкую ревность, которая удивила его самого.

Он вернулся на лоджию, где оставалось несколько заядлых курильщиков. Сквозь стеклянную дверь они видели, что творится в гостиной.

— Твоя Наталья — огненная бестия! — с нервным смешком бросил один из них.

Дамир раскурил сигару и до конца вечера пил коньяк, словно воду, а когда гости ушли, встал и без слов направился в ванную. Они легли спать в полном молчании.

…Непривычным резким движением рука Дамира вырывает Наташу из туманного забытья, населенного призрачными видениями. Она оказывается лежащей лицом вниз. В комнате темно, он сзади. Не видя его лица, не слыша голоса, Наташа ощущает небольшой страх и понимает: ее ждет урок послушания.

Она хочет спросить, что намеревается делать Дамир, но язык примерз к нёбу. Она ощущает тяжесть его тела, запах сигар, коньяка и слабый, какой-то чужой аромат его злости, ревности, обиды.

Его колено раздвигает ноги Наташи, рука ныряет между бедер и, без всяких прелюдий, принимается массировать ее промежность — от клитора и до копчика. Обычно чувствительные пальцы Дамира сейчас тверды как сталь. Он не груб и не причиняет боли, но Наташа не назвала бы его касания ласковыми. В них есть что-то механическое, запрограммированное. Или она просто выдумывает все это, ощущая вину за свое поведение на вечеринке?

Конец ознакомительного фрагмента.