Соло в четыре руки

Наталья Криммер

Они поженились по расчету, а оказалось, по любви. Можно подумать, что судьба преподнесла им роскошный подарок. Но это далеко не так, чтобы обрести это бесценное чувство, нужно было многое испытать, научиться противостоять несчастьям и неудачам, и в результате всё-таки обрести это ни с чем не сравнимое, пьянящее, удивительное чувство – любовь.

5. Свидание и после

Свидание прошло так, как и должно было пройти свидание двух интеллигентных людей. Матвей заехал за Аней в галерею, потом они выпили кофе в модном кафе на Тверской и отправились в театр. Посмотрели хороший, как определила для себя Аня, «добротный» спектакль по известной классической пьесе. Постановка была совершенно традиционной, и публика могла бы заскучать, но спектакль сиял такой россыпью популярных раскрученных лиц, что прекрасный приём в любом случае ему был обеспечен. Когда аплодисменты отзвучали, Аня с Матвеем вышли из театра, сели в машину и отправились к нему. Он не спросил, куда её отвезти, а просто привёз к себе как будто, так и должно было быть. Она как-то сразу приняла такие правила игры и не возражала.

На следующий день встали они поздно, была суббота, и спешить было некуда. Долго сидели за столом, завтракали, разговаривали, любовались, красовавшимся на рояле, Бемолем, а он за ними наблюдал, устремив на парочку чуть суровые прекрасные золотисто-жёлтые глаза. Ане всегда казалось, что кошки знают гораздо больше, чем люди, о людях уж точно. Знают, понимают и, поэтому, снисходительно к ним относятся. Бемоль уж точно относился снисходительно и чуть свысока поглядывал на хозяина, приведшего в дом, видимо, очередную барышню. Хотя, барышня была, по мнению Бемоля, довольно милой.

После домашних дневных посиделок Матвей отвёз Аню домой. Когда она засобиралась, он не уговаривал задержаться, не предлагал какие-то новые развлечения, а просто собрался и отвёз её домой.

Когда автомобиль остановился у Аниного дома, и девушка собралась уже выйти из машины, Матвей как-то буднично спросил:

— Скажи мне, у тебя паспорт с собой?

— Паспорт? — удивилась Аня. Паспорт у неё всегда был с собой, потому, что по поручениям начальства приходилось посещать разные сторонние организации и везде требовался документ, но то, что он понадобился господину Мело, было, по меньшей мере, неожиданно. — А зачем? — задала Аня вполне резонный вопрос.

— Странно, — поморщился Матвей, — мне казалось, что ты не задаешь лишних вопросов. Но, если это необходимо, отвечу: я планирую сделать тебе одно предложение, но прежде чем его делать, я должен знать, нет ли каких-то, — он на секунду запнулся, потом усмехнулся и продолжил, — отягощающих обстоятельств.

«Наверное, какую-то работу предложить хочет», — подумала Аня, порылась в сумке и протянула документ. Паспорт Матвей взял, сфотографировал необходимые ему страницы и вернул владелице. Прощаясь, сказал безликое: «завтра позвоню» и без лишних, причитающихся к случаю, лирических отступлений, уехал.

Родной дом встретил безрадостно, в общем, как и всегда. Анжела ссорилась со свекровью, отец, заткнув уши берушами, что-то читал, дома это называлось «папа работает», братишка, явно уставший от женского антагонизма пил пиво на балконе, только Пашка дома отсутствовала, вероятно, использовала субботнюю передышку для общения с друзьями.

Когда Аня вошла домой, у самозабвенно сражающихся свекрови и невестки появился новый раздражитель, дамы отвлеклись друг от друга и обратили внимание на вновь пришедшую.

— Явилась, — прошипела мать, — не стыдно? Уже ночью не считаешь нужным домой возвращаться!

— Мам, давай не будем ссориться, — спокойно сказала Аня, — если помнишь, я вчера тебя предупреждала, что ночевать не приду. И ещё хочу напомнить, что мне давно не шестнадцать лет и у меня может быть личная жизнь.

— Скажите, пожалуйста, личная жизнь у неё! — визгливо захохотала Анжела.

— Анжелика, я, по-моему, не с тобой разговариваю, — по-прежнему спокойно сказала Аня. Чего стоило это спокойствие!!! Очень хотелось, волею братской женитьбы, родственнице надеть помойное ведро на голову. Но ведра под рукой не оказалось, и подобные методы были Анне недоступны.

— А кофта! — вдруг снова взвилась мамуля, — ты мне сказала, что у тебя на хозяйство сейчас денег нет, а сама обновки себе покупаешь. Анжелочка мне ещё вчера рассказала, — сейчас врагом была Аня, и ненавистная невестка временно превратилась в «Анжелочку».

— Мам, я как ты говоришь «на хозяйство» в этом месяце деньги давала, а твоему любимому сыночку на пиво и сигареты, у меня денег действительно нет. Да сейчас и вообще, нет. До зарплаты несколько дней осталось. А кофту мне подарили, — она сразу пожалела, что это сказала, но прозвучавшее обратно не вернёшь.

— Подарили?! — опять визгливо засмеялась Анжела, — скажи лучше, заработала.

Аня поняла, что разговор беспредметный, а ругаться не хотелось. Поэтому, она оставила Анжелин выпад без внимания, взяла сумку и вышла из квартиры.

На лавочке у подъезда сидела «не Прасковья», в окружении трёх мальчишек. Подростки болтали, смотрели в планшетник и грызли семечки. «Двадцать первый век, город, а как будто глухая деревня, старики на завалинке сидят, хоть и с компьютером», — подумала Аня и окликнула сестру:

— Паш!

— О, Анька! — обрадовалась Пашка, сказала что-то своим кавалерам и подбежала к сестре, — я видела, как ты приехала, — сказала Паша, — какая крутая машина у твоего бой-френда! Я заценила. Молодец, Анька! — И сразу переключилась, — что дома, жесть?

— Да, неприятно, — ответила Аня.

— Я, как почуяла, что всё идет к тому, сразу из дома свалила.

— Ну, вот и я тоже, — грустно улыбнулась Аня и предложила, — пойдём, погуляем.

— Ща, я парней отпущу, — деловито сказала сестра, — и пойдём.

Сёстры купили по мороженому и отправились в свою переговорную, как в шутку называли лавочку в сквере, через дорогу от их пятиэтажки.

— Как в театр сходили вчера? — поинтересовалась Павла, лизнув зелёный фисташковый рожок.

— Хорошо, — ответила Аня, — сидели в ложе, смотрели «Доходное место» Островского.

— Ой, Островский, это же так скучно, — посетовала Павла, и продемонстрировала свои познания из школьной программы, — Катерина — луч света в тёмном царстве. Такая тоска.

— А я люблю Островского, он писал в позапрошлом веке, а как про наши дни. «Гроза», правда, мне тоже не нравится.

— Какая гроза? — переспросила Паша и посмотрела вверх на сумеречное, но не пасмурное небо, как будто хотела убедиться, что грозы не ожидается.

— «Гроза», — засмеялась Аня, — это пьеса, героиню которой, ты только что упоминала.

— А-а, я забыла название, — отмахнулась Павла, — помню, что скучно. Не в них дело. Ты мне лучше расскажи, как у вас там всё развивается?

— Что рассказывать. Встречаемся. Всё как у всех, ничего нового. — Аня была не склонна углубляться в тему, но Пашка не унималась.

— Ань, а как ты думаешь, он тебе предложение сделает?

— Глупости не говори, какое предложение? Мы всего несколько дней друг друга знаем, — осадила старшая сестра. Потом подумала и поделилась, — знаешь, мне кажется, что он хочет мне предложить работу.

— Работу, если высокооплачиваемую, то тоже неплохо. Но лучше всё-таки, чтоб замуж. Кольцо, цветы, свадьба, — фантазировала Пашка. — А почему ты про работу подумала?

— Просто он взял данные моего паспорта и собирается навести какие-то справки.

— Интересненько, — произнесла Павла и снова моментально переключилась на более близкую ей тему. — Ань, а вот если ты замуж выйдешь, ты фамилию будешь менять?

— Наверняка буду, — кивнула Аня, — я, честно говоря, очень хочу, чтобы с нашей семьёй, как можно меньше связывало.

— А мне нравится наша фамилия, — вступилась за родовое имя младшая представительница семьи Борецких. — Чего хорошего, наши сёстры замуж вышли, фамилии поменяли, и теперь одна Чушкина, а другая Утюгова.

— Саша не Чушкина, а Чуйкина, — поправила Аня.

— Да какая разница, — рассмеялась Павла, — что Чуйкина, что Чушкина, что Чашкина, значения не имеет. Борецкая совсем иначе звучит. Я, если замуж соберусь, то жениху сразу скажу, что фамилию менять не буду, — заявила Павла, — а если захочет, чтобы у нас была одна фамилия, то пусть мою берёт.

— Ты сначала замуж соберись, — засмеялась Аня.

— И соберусь, — пообещала школьница, — недолго ещё ждать осталось. — И, понизив голос, словно их кто-то мог подслушать, сказала, — я, знаешь, Ань, решила девятый класс окончить и из школы уйти. В медицинское училище поступлю.

— Паш, мне кажется, родители будут против, — заметила Аня, — отец же всегда с гордостью говорит, что они помогают своим детям до окончания одиннадцатого класса. А с девятилеткой ты будешь выпадать из общей идеальной концепции.

— А мне их мнение не указ, — ощетинилась Пашка, — я сама себе хозяйка.

— Сама себе хозяйкой будешь, когда совершеннолетие отметишь, — усмехнулась Аня.

— Тогда, я на них воздействую, и они сами меня отправят.

— Это как же ты воздействуешь? — поинтересовалась сестра.

— Скажу, что хочу семье помогать, что буду учиться и подрабатывать, а денежки им в клювике приносить. Отец, скорее всего, меня поддержит. Ему, по-моему, за всю жизнь надоело у матери деньги клянчить. А тут такой выгодный контракт: он мне разрешение, а я ему денежки каждый месяц. Здорово я придумала?

— Может, и здорово. Но нужно ещё девятый класс окончить.

— Доучусь, — заверила Пашка, — я же в отличницах хожу. Потерплю. Немножко осталось. Всего год, он же быстро пролетит.