Каждый из нас – алмаз! (Рабочее название: Лучшие друзья девушек.)

Наталья Владимировна Селиванова (2024)

Удачно складывающаяся жизнь начинающего писателя — Ольги Грушиной — вдруг оборачивается настоящим кошмаром, где она уже не успешная и счастливая женщина, а подозреваемая в дерзкой краже реликвии бриллиантового завода — коричневого алмаза в сорок карат. Кто поможет Ольге выбраться из беды — респектабельный старший менеджер или тамада-бабник? И чем закончатся приключения алмаза?

Леди удачи.

После поездке по городу на автозаке, в котором Ольга тихо плакала и пыталась понять, как могла навлечь на себя подобные страшные подозрения, после трехчасового допроса, на котором Ольга пыталась узнать, какие доказательства имеются против неё и убедить следователя, что она невиновна, вызвав этими попытками только саркастическую улыбку, женщина оказалась в небольшой камере. Когда за ней с лязгом закрылась дверь, Ольгу передернуло, только вместе с этим звуком она поняла, что оказалась совсем в другом мире: незнакомом, страшном, черно-белом. Но раскисать было нельзя. Она читала, что в местах заключения ноющих страдалиц не любят. Спокойно поздоровалась с тремя сиделицами, прошла к свободной кровати.

Постелила на железную сетку кровати выданный ей матрас советских времен, сверху накинула клетчатое тонкое одеяло. Надо думать о хорошем, чтоб не разнюниться, не пустить слезу, не показать свою слабость. С удовольствием вспомнила, как кинулся к ней Дмитрий, когда её задержали.

— Подождите, подождите, это невозможно, Оля — наш кристально честный сотрудник. — Дима преградил путь полиции.

— Следователь разберется, — выдал штамп молоденький полицейский, и рукой отодвинул Дмитрия с дороги.

— Но… я только что шел мимо музея, алмаз был на месте. — Дима обогнал полицейского.

— Это подделка, — огорошил старшего менеджера второй полицейский.

— Подделка, точно, — закивал запыхавшийся директор завода, вбежавший в зал, — наш постоянный эксперт только что подтвердил, причем довольно грубая.

Народ в зале хором ахнул. Ольга навсегда запомнит те взгляды, которыми наградили её родители, мимо которых она шла. Она удивилась, как быстро люди меняют своё отношение. Её вина еще не была доказана, а в их глазах уже читалось осуждение, презрение, негодование. Только Дашкино лицо было, как «луч света в тёмном царстве». Дочь подбежала босиком, держа в руке белые босоножки, лицо было расстроенное, но слова, которые она так уверенно сказала: «Не бойся, я тебя вытащу!», удивили Ольгу. Как восемнадцатилетняя девчонка собирается вытаскивать её из тюрьмы? Наверняка, это просто слова поддержки. И Дима! Все-таки он за неё заступился, не то, что Павел, который, открыв рот, так и стоял истуканом на сцене. Она в Диме не ошиблась, сделала правильный выбор. Он, наверное, уже подключает все свои многочисленные связи, чтобы доказать её невиновность.

Ольга вынырнула из воспоминаний, когда услышала шепот, одно слово — «первоходка» — за своей спиной.

— Чего лыбишься? — Подошла к ней грузная тётка лет сорока.

— Я тут по ошибке. Меня скоро выпустят, — проблеяла Ольга, поправляя на себе застиранный казенный халатик.

— Вот народ! Каждый считает, что он тут случайно и максимум через день выйдет на свободу. Это просто де-жавю какое-то.

Сокамерницы заулыбались, предвкушая близкую возможность поржать. Тётка села на кровать Оли.

— Сигареты есть?

Оля отрицательно покачала головой.

— Жаль. По какой «делюге» идёшь, девочка?

Ольга чуть не спросила «что?», но резко одернула себя. Так, здесь нельзя расслабляться. Она же только что писала одного уголовника для программы «Судья грядет». И для этого специально изучала уголовный жаргон. Даже в тетрадь выписывала самые интересные выражения. Что там было про делюгу? Ольга припомнила свои каракули. Ага, это статья в кодексе, по которой арестовали. А разве я должна отчитываться?

— Это кто тут девочка? Это что тут за «леди удачи» тявкает?

— Фу, как грубо, — скривилась тётка.

— Ты ещё в обморок упади. Мы не в институте благородных девиц. Спроси вежливо и ответ такой же получишь. И брысь с моей шконки.

Тётка поднялась с кровати, пересела на соседнюю, подмигнула двум товаркам, те подтянулись ближе к кровати Ольги, в ожидании представления.

— А что тут спрашивать, тут новости впереди тебя бегут. Статья 158 УК РФ. Говорят, бриллиантовую фабрику обнесла, алмаз огромный сперла. Как только ты на это решилась? Дело безнадежное… Ты только смотри, как в тюрьму сядешь, так грубо не разговаривай, там тебе не КПЗ, быстро огребешь.

— Не боись, не первый раз замужем.

— Да ладно? У тебя ж на лбу написано, что ты первоходка.

— У меня легенда такая, понятно? Чтоб на суде много не дали… А вообще-то я широко известна в уголовных кругах, ты меня не узнала только потому, что я специально пластику лица сделала, чтоб стать другой личностью. Вот тут за ушами даже шрамы остались, — несла Ольга то, что первое пришло в голову.

«Ох, такое мои учителя назвали бы «общим местом» и рыдала бы я на парах по мастерству сценариста. Не поверит мне эта тётка, точно», — пронеслось в голове.

Но Оля уже не могла остановиться, чувство было такое же как в детстве, когда несешься на санках на огромной скорости с горы. Ужас и восторг.

— Вот артистка! И кто ж ты?

— Ага, сейчас, так и призналась. Может, ты «наседка».

Ольга зевнула, возбуждение сменилось торможением, ей хотелось спать, сказалось напряжение этого длинного дня.

— Да врет она всё, какая из неё рецидивистка? Ты хоть речь её послушай. Гладкая, без слов-паразитов. Понятно же, интеллигентка в десятом поколении, — вмешалась в их разговор молодая женщина с хвостом, собранным в резинку на одной стороне головы.

— А что если воровка, должна быть обязательно безграмотная? — парировала Оля.

«Так, с вами всё ясно. Тётка уже разок побывала за решеткой и поэтому мнит себя опытной сиделицей. А девка с хвостом привыкла иметь над собой командира. Вот и здесь ведет себя также. А вот ты — что за птица?» — подумала Ольга, вглядываясь в третью сокамерницу, которая до сих пор никак себя не проявила. Просто стояла, внимательно разглядывая всех троих. Особенно Ольгу.

— Вы там поугадывайте, кто я, только подальше, я спать хочу. — Совсем осмелела она. Ей некогда было вступать в бессмысленные разговоры, надо было обдумать как следует ситуацию, в которой она оказалась и понять, что делать дальше.

— Как звать-то тебя, сказочница? — уже мягче, примирительно, спросила тётка.

— Ольга Владимировна. Последние полгода. — На этот раз она отбилась, но подозревала, что это был только первый раунд.

— А меня зови — тётя Люба. Ладно, спи, Владимировна. Завтра поговорим.

***

На следующее утро Ольга проснулась рано оттого, что почувствовала чужой запах рядом с собой. Более того, что-то осторожно отогнул ей ухо, подсвечивая себе фонариком. Солнечный зайчик бегал на обшарпанной стене с примитивным «народным творчеством» перед глазами. Она с горечью вспомнила, где находится.

— Нет, никаких шрамов за ушами, я ж говорю — врушка. — Оля узнала голос женщины с хвостом, которую мысленно прозвала «рыбкой».

— Это потому, что хирург был первоклассный, шрамы под волосы спрятаны, понятно тебе, рыбка? — повернулась она к сокамерницам.

— Какая ещё рыбка?

— Без понятия. Сама выбирай.

Тетя Люба так и заржала.

— Правда, Ленка, ты похожа на рыбу, хвост этот и глаза такие… на выкате.

— Рыба-телескоп, — улыбнулась Ольга.

— Я тебе дам, телескоп, сама ты… не слишком красивая. А сейчас станешь и вовсе…

Лена подскочила к ней, попыталась ухватить Ольгу за её каштановые волнистые волосы. Ольга выставила руки вперед с намерением оттолкнуть девушку от себя. Люба, молча, схватила товарку за талию и оттащила от Олиной кровати.

— Да тише ты, рассадят, а я только к вам привыкать начала.

«Хотя, почему это я решила, что кто-то из них двоих не может быть «уткой»? Не стоит недооценивать наши органы. Если даже у Шарапова прокатило изобразить уголовника, то теперь наша доблестная полиция шагнула далеко вперед. Актерское мастерство, наверное, в академии полиции уже преподают», — подумала Ольга.

— Ладно, я вам подскажу, кто я, вот недавно крупно банк обнесли, ну вспоминайте…

— Бой-баба? — расширила глаза тетя Люба. — Ну нет, та постарше и пооблезлей, что ли…

Но Ольга кивнула, в знак согласия. Ей понравилось «погоняло», таким простушку не назовут.

— А пластическая операция на что? — напомнила она.

— Неужели? Тогда ты — легенда… — в голосе Любы звучало уважение.

Ольга благосклонно кивала.

— Серьезно? Ты ей веришь? — усмехнулась Лена. — Да эта пай-девочка в жизни копейки чужой не взяла.

Но Люба отмахнулась от неё.

— Расскажешь о том ограблении? Там же столько загадок. Интересно послушать.

— Ну так да, мне ж мало одного эпизода, — отшутилась Ольга.

— А ты тихонечко. Мне на ухо.

— Да ты что, за лошиху меня держишь? — возмутилась Ольга и подумала, что, кажется, переигрывает.

Тут дверь камеры с лязгом отворилась. Конвоир заглянул в комнату, щурясь от тусклого света, исходящего от голой лампочки накаливания, такой старой и запыленной, что казалось, она знавала времена своего создателя — самого Эдисона.

— Грушина, на выход.

— Вот, я ж говорила, это ошибка, — обрадовалась Ольга. — Меня выпускают?

— Пока на допрос идем, — пояснил конвоир и радость в глазах Ольги померкла.

В небольшой комнатке симпатичный вежливый следователь пояснил Ольге её права, уточнил личные данные и начал допрос.

— Вы возили кроликов к ветеринару вчера, двадцать пятого июня, так?

— Да. Послушайте, я вчера уже рассказала всё, что знаю, вашему другому следователю, сумасшедшему. Таким людям нельзя в полиции работать, я ещё жалобу на него напишу. Он мне угрожал, прыгал тут передо мной, руками размахивал, как жонглер, хотел запугать. И лицо у него ещё такое зверское, приснится, потом неделю не заснешь.

— Писать жалобы — ваше право. Отвечайте на вопрос.

— Или это тактика у вас такая? Запугивания? — вдруг осенило Ольгу. — Вчера злой, а сегодня у меня добрый следователь, симпатичный, галантный. ПредлОжите «дайкири» и конфет», и я должна оттаять от вашей доброты, так? И взять на себя чужое преступление.

— Какое «дайкири»? Что вы несете?

— Понятно. Евтушенко не читали. Зря я думала, что в полицейской академии образование стало лучше… А причем тут кролики? Неужели?.. — женщина задумалась.

— Ольга Владимировна, против вас серьезные улики. Вам лучше не о поэзии думать, а начинать сотрудничать с нами.

— Какие улики?

— Ваша сережка, найденная на месте преступления рядом со стендом, откуда был похищен камень.

— Действительно, я сережку потеряла. Это было дня три назад, но в музей я не заходила. Значит, кто-то подбросил. Там же камеры, можно проверить, кто к стенду подходил?

— К сожалению, нельзя. Там два дня назад начался ремонт, чтобы натянуть потолки, камеры сняли и до сих пор не установили обратно. А неделю назад вы были в музее с Дмитрием Анатольевичем ещё с двумя сережками.

— Сережка у стенда… А алмаз был украден в эти два дня, так вы считаете?

— Да, поскольку до этого дня все записи сохранились, и никто не трогал стенд. Нам пришлось отсмотреть ещё и все записи на проходной. А также в коридорах. К сожалению, камеры есть не везде.

— И около музея как раз нет, кажется.

— А вы осведомлены, где они находятся.

— Да, у меня как-то пуговица оторвалась на блузке в коридоре, ведущем к столовой и музею. Вот и полюбопытствовала, не будет ли на записи моего лифчика. — Ответила Оля вызывающе.

Следователь повернул к ней ноутбук.

— Узнаете себя?

Это была запись на проходной. Вчерашнее утро. Ольга везет клетку с кроликами через турникет охраны на выходе из фабрики. Охранник останавливает её, осматривает клетку, засовывает в неё руку, проводит рукой по полу, копается в сене, запускает пальцы в кормушку. Кролики нервничают, скачут по клетке. Охранник ловит каждого из них по очереди, достает, внимательно осматривает. Ольга терпеливо ждет.

— Видите?

— Ничего странного не вижу.

Охранник отходит от клетки. Делает жест Ольге забирать кроликов. Следователь отматывает запись назад. Останавливает, приближает картинку.

— Поилка, она висит снаружи, на первый взгляд там пусто. И тут ещё часть пластика не прозрачная. Но если приглядеться…

— Вода мутная, странно, у них всегда чистая была. Я не заметила.

— Именно поэтому так плохо видно. Но наши эксперты улучшили качество изображения.

Следователь нажал на пару кнопок и сквозь воду проступили неровные очертания камня.

— Охранник мог принять их просто за грязные разводы на прозрачном пластике.

— Это он? Коричневый алмаз?

— Вы мне скажите. Это же вы вывозите его с фабрики. Только вот не учли, что алмаз всё-таки виден в воде, если хорошенько присмотреться.

— А вы не задумывались, что, если я знала, что там алмаз, я могла встать так, чтобы закрыть клетку от камеры? Вот сюда. — показала она.

— Эта камера в холле как раз замаскирована. Вы могли не знать о ней.

— Зачем маскировать камеры? Чушь какая-то… Думаю, мне нужен адвокат, — задумчиво говорит Оля.

***

Озадаченная Ольга заходит в КПЗ.

«Кто-то хочет меня подставить. Сережка, подброшенная к стенду, алмаз в поилке клетки, которую я везу к ветеринару… Всё продумано так, чтобы свалить преступление на меня. Кто же это сделал?» — думала Ольга. Но сосредоточиться ей не дали.

— Эй, Владимировна, ну что, раскололи тебя? — Люба с аппетитом поглощала кашу. — Ешь, я тебе взяла хавчик.

На тумбочке перед Олей тоже стояла тарелка с кашей, она поковырялась в ней ложкой, зачерпнула, положила в рот безвкусную жижу.

— Не родился еще тот щелкунчик, который расколет такой крепкий орешек, как я, — ответила Ольга. — А где тихоня? Брюнетка, которая не сказала ни слова за всё время, что я тут?

— Выселили за неуплату, — пошутила Лена.

— Забрали, а уж куда — нам не доложили. — Пожала плечами Люба.

Когда все поели, Люба опять пристала к ней с просьбой рассказать об ограблении банка. Оля думала, как ей выкрутиться, ведь она ничего не знает об этом деле, слышала только репортаж по телевизору. Начнет врать, обязательно сморозит какую-нибудь глупость. В это время дверь камеры снова лязгнула, и конвойный буквально впихнул в проем рослую плотную бабу с не по-женски большими кистями рук. Ольга выдохнула с облегчением, внимание Любы и Лены мгновенно переключилось на вновь прибывшую.

— Вечер в хату! — рявкнула баба сочным контральто. — Давайте знакомиться. Меня Наталья зовут.

— Люба.

— Лена.

— Оля.

— А погремуха у ней Бой-баба. Слышала, может? Так что со знаменитостью сидеть будешь! — с улыбкой добавила тетя Люба, кивнув на Ольгу.

Наталья резко остановилась, как будто наткнувшись на невидимую преграду.

— Что?!! — Она бросила матрас и одеяло на кровать, теперь они не прикрывали ей лицо, и Ольга с ужасом узнала женщину с фотографии на стенде под названием «Их разыскивает милиция», стоящего в холле отдела, через который она только несколько минут назад проходила. — Бой-баба здесь только одна, и это я.

Пару секунд царило молчание.

— Так ты?.. — вылупилась на Ольгу тетя Люба.

Лена просто согнулась пополам от смеха.

— Я же… я же… — силилась она сказать.

Бой-баба подошла почти вплотную к Ольге, спокойно и аккуратно засучивая рукава на казенном халате, который был никак не меньше 58-го размера.

— И как же это понимать? Моя слава покоя не даёт? — Маленькие отекшие глазки сверлили Олю недоброжелательным взглядом.

— Спокойно. «Я сейчас всё объясню», — сказала Ольга, не имея ни малейшего представления о том, что она наврёт дальше.