Самое лучшее – впереди!

Наталья Виноградова, 2014

Во втором издании этой необычной книги сразу привлекает внимание мелодичность и своеобразие фраз, чувство ритма – и настоящая музыкальность, которую можно уловить, слушая (или читая) страницу за страницей. И в этом – несомненная удача автора. В мире воспоминаний, однако, таится загадка: подлинные дневники тесно переплетаются с авторской фантазией, которая основана на абсолютно достоверных фактах… Объединяет эти разноплановые разделы основная, главная тема. Как натянутая струна, она звучит пронзительно и нежно в каждой строке. Это – музыка любви. Удивительная мелодия завораживает: такая искренняя, лиричная и задушевная, она исходит из любящего женского сердца, из тех его глубин и тайников, которые доступны только настоящему писателю. Для ценителей хорошей литературы.

Глава третья

Ты словно пьешь из вечного колодца, преобразив в действительность мечту

В этом году весна пришла рано. Еще вчера метель хозяйничала в аллее: упрямо заметала наши следы, наградила фонари снежными колпачками, неугомонно трепала оголенные сучья деревьев, на разлапистых ветвях елей по-хозяйски разложила свои дары. С завидным трудолюбием преобразила наш двор и крыльцо, накинув чистый белый плед, сотканный из снежинок. Досталось и фонарю у крыльца, долго и монотонно раскачивала бедолагу из стороны в сторону. А сегодня с утра яркое, по-весеннему теплое солнце разбудило ручьи. Те, переливаясь кристальной свежестью, дружно, весело, шумно куда — то спеша, затопили тропинки в лесу; разлились по аллее и двору. Сугробы, вмиг постарев, съежились и потускнели. Воробьи и голуби, радуясь теплу, принялись бесстрашно плескаться в лужах, прихорашиваться, начищая перышки и клювы.

Я в спортивном зале кручу педали велосипеда. Наблюдаю, как за окном звонкая капель, переливаясь на солнце, отбивает дробь. Да время от времени с глухим шорохом с крыши сползает очередная порция подтаявшего снега, на мгновение наполняя комнату сумраком.

Мы опять одни в этом огромном доме. Дети, забрав внуков, разъехались еще в начале осени. После их отъезда дом погрузился в дрему. Долгие зимние вечера коротали вчетвером у камина. Слушали музыку, читали книги, наслаждались кулинарными шедеврами Надежды и только по четвергам, как обычно, принимали друзей.

Весна, заполнив комнаты ярким светом и щебетом птиц, прогнала сонливость.

На семейном совете было решено, как только сойдет снег, создать еще один сад. Заранее купили саженцы липы и дуба и, рассадив их в огромные горшки, отнесли на чердак. Прохладный, полупустой, заполненный солнечным светом чердак вполне подходил для новоселов.

— Как ты? — В комнату заглянул супруг. — Все уже в столовой. Ждем тебя.

— Бегу, бегу… — Я, кажется, увлеклась. Спешно сползаю с велосипеда и следую за мужем.

Плотно позавтракав, принимаемся за работу. Мужчины, натянув высокие сапоги и куртки, вооружились лестницей, пилой и лопатой и отправились в сад. А мы с Надеждой, перемыв посуду и приведя кухню в порядок, принялись мыть окна.

Мне достался второй этаж. Стою на подоконнике, смываю разводы на стекле и наблюдаю, как наши рыцари, увязая в сугробах, совершают свой подвиг. Проложив дорогу к дереву с сухой кроной, утаптывают вокруг него снег, устанавливают лестницу и поочередно, либо взгромоздившись верхом на ветку, либо балансируя на лестнице, при этом одной рукой обняв ствол, другой аккуратно орудуют небольшой электропилой: миг — и сухостой с легким шуршанием падает в снег. В открытое окно доносятся их голоса и смех — чуть грубоватый голос Владимира и такой родной голос супруга. Слов разобрать не могу. Закрываю окно, присматриваюсь — нет ли разводов — и перехожу к следующему.

Вечером все, уставшие, но довольные, собрались в гостиной у камина. Решили свет не зажигать — только колеблющееся пламя свечей на рояле да неяркое пламя камина. Огромная круглая луна, устроившись над садом, заполнила небосвод и комнату своим призрачным светом. Оконного стекла не видно, и от этого впечатление, будто комната имеет продолжение и, охватив сад, заканчивается где-то далеко в лесу.

Сидим притихшие, умиротворенные. Наблюдая за луной и садом, каждый думает о своем.

«Не хватает музыки», — мелькает в голове мысль. Мой благоверный, будто подслушав ее, поднимается и не спеша подходит к роялю. Пламя свечей вздрогнуло и заметалось в смятении. Супруг чуть слышно открывает крышку. Его пальцы легко касаются клавиш. Рояль издает тихий и нежный звук. Немного помолчав, будто задумавшись, повторяет его, и полилась в ночь, рождая сказку, грустная светлая мелодия. Мы затаили дыхание. Сижу в своем любимом кресле, слушаю, наблюдая, как ночь густой черной краской заполняет наш сад, что выгодно подчеркивает роскошь звездного неба и огромную в серой кисее царственную луну.

* * *

Восьмое марта. День выдался на славу. По-весеннему высокое голубое небо. Ни облачка.

Открыла глаза. Яркое солнечное утро разогнало остатки сна, но вставать не хочется. Свежесть утренней прохлады правит в комнате свой бал. На противоположной стене, играя тенью берез, забавляется солнышко. Легкий ветерок слегка треплет занавески. Зарывшись поудобнее в подушки, заложила руки за голову и зажмурилась. Как хорошо!!! В приоткрытое окно в комнату вливаются звуки пробуждающейся жизни: разноголосый звонкий птичий хор, чьи-то шаги под окном, где-то звучит ручей. Внутренний голос напоминает — сегодня праздник. От предчувствия необычного хочется смеяться. Краем глаза замечаю, как тихо с легким шорохом приоткрывается дверь, в проеме показалась голова моего суженого.

— Ты уже проснулась? — Дверь не спеша распахивается, пропуская моего милого в пижаме с всклокоченными волосами. Озорная улыбка и смеющиеся глаза. Рука за спиной прячет подарок. — Я поздравляю тебя, мое солнышко! — В руке небольшая папка. — Позволь, в комнате довольно прохладно… — спешно забирается ко мне под одеяло.

Принимаю папку. Развязываю тесемки. Открываю. В папке аккуратно сложены, нотные листы, заполненные его рукой.

— Что это? — Жду подтверждение догадки.

— Эта мелодия родилась в твою честь. Сегодня ты ее услышишь.

— Родной мой! — Обхватываю его голову руками и покрываю поцелуями глаза, щеки, губы… — Я тебя очень люблю!

— И я тебя, — слышу в ответ.

Его руки обнимают меня под одеялом и крепко прижимают к себе. Дышу с трудом, но освобождаться не хочется. Лежим, прижавшись друг к другу.

— Посмотри, какой замечательный день за окном… Мы с Владимиром решили после завтрака отпустить тебя и Надежду в город, а самим заняться хозяйством. Сегодня вы полностью посвящаете день себе. Пройдитесь по магазинам, сходите в музей или на выставку, а когда вернетесь, вас будет ждать застолье. — От волнения голос прерывается.

— Спасибо, родной.

Лежим, все так же прижавшись друг к другу.

— Наверно, пора вставать. Надежда с Владимиром, думаю, заждались, — неохотно предполагаю я.

— Давай еще полежим, мне так хорошо, — целует меня в голову, шею, плечо.

— Давай, — выдыхаю я. Желание теплой волной разливается по телу… После завтрака завожу машину. Надежда в честь праздника в новом демисезонном пальто и шляпке, в сапожках на каблучках, чуть тронуты помадой губы. Устраивается поудобнее на заднем сиденье. Непривычно видеть ее преобразившуюся и помолодевшую. Выезжаем на дорогу в город. До города минут тридцать. Тихо включаю музыку. За окном по обе стороны шоссе мелькают еще обнаженные белоствольные березы, увязшие в посеревшем снегу. Машин не видно. Только мы и шоссе, окаймленное березовым лесом, убегающее куда-то вдаль, за горизонт, в голубой небосвод.

Город по-праздничному оживлен. На каждом углу цветочницы предлагают свой роскошный товар. Витрины ярко, зазывно оформлены. Куда ни глянь — гирлянды из надувных шаров, привычный праздничный символ. Улицы почти очищены от снега. То тут, то там мелькают озабоченные лица мужчин с букетами и свертками в руках. Смеющиеся, чуть кокетливые лица женщин.

Припарковываю свою машину у огромного супермаркета. Решили поразить наших суженых нарядами. Тщательно обходим каждый бутик. Долго крутимся у зеркала, примеряя очередное платье. То слишком строго, то слишком открыто, то коротко, то не по размеру… Начинаю волноваться. Уверенность в том, что к застолью буду неотразима, улетучилась как дым. Ощущаю внутреннее беспокойство. Неожиданно, когда надежда уже покинула меня, проходя мимо одного из магазинов, замечаю в витрине платье из темно-синего бархата с чуть приметной окантовкой золотом по краю рукавов и вырезу горловины. Впереди закрытый, облегающий фигуру лиф, переходящий в юбку, ниспадающую до пола, узкие длинные рукава и глубокий вырез на спине. Дергаю Надежду за рукав:

— Посмотри!

Моя спутница с ее практичностью не оценила мой выбор. Покачав в сомнении головой, послушно последовала за мной.

«Только бы было впору, только бы было впору…» — стучит в висках, пока я спешно снимаю свою кофточку, а следом и брюки и надеваю принесенное мне, снятое с манекена платье.

— Оно единственное, — предупреждает меня продавец.

— Хорошо, — думаю я.

Надев, с сожалением замечаю, что платье мешковато в талии. Хочется плакать. Надежда равнодушно смотрит на мое отражение в зеркале.

— Ну как? — В примерочную заглядывает миленькое личико девушки-продавца. — Почему вы расстроены? — замечая мой унылый вид, отдергивает занавес кабинки и, отойдя на расстояние, оценивающе окидывает меня взглядом.

— Мне очень понравилось это платье, но, к сожалению, оно не мое. — Я затягиваю платье на талии, демонстрируя его несхожесть с моей фигурой.

— Это все, что вам в нем не нравится? — улыбается девушка-продавец. — Не переживайте, у нас при магазине есть замечательный портной, который вмиг исправит этот дефект. Я сейчас… — выдыхает она и куда-то убегает.

Портного долго ждать не пришлось. На пороге кабинки появился невысокого роста полненький человечек с огромной лысиной, окаймленной редкими коротко подстриженными волосами. Лицо его украшали круглые с выпуклыми стеклами очки. Мягкая улыбка говорила о спокойном, уравновешенном характере. В руках он держал небольшую ощетинившуюся английскими булавками подушечку и сантиметр. Человечек сколол платье на мне булавками, причмокнув при этом, пообещал, что через полчаса платье будет готово, и так же стремительно покинул нас, как и появился.

Полчаса не пропали даром. Пока портной трудился, мы подыскивали наряд Надежде.

— Смотри, какой замечательный костюм! — учитывая практичность Надежды, снимаю с вешалки из серого бархата пиджак и юбку. — Пойди примерь.

У Надежды загорелись глаза. Темно-серый бархат в сочетании с белоснежной в рюшах батистовой кофточкой смотрелся на ней великолепно.

С победным видом мы выходим из магазина, держа в руках бесценные для нас коробки. Поиск обуви к нашим нарядам не отнял у нас много времени. Чуть подуставшие, но счастливые, мы наконец покинули супермаркет и направились в салон.

Парикмахерская. Светлый уютный зал. Стены и потолок обшиты белым пластиком. Уют залу придают граненные из стекла кубической формы светильники, разбросанные гроздьями по всему потолку. Такие же бра на стенах. Огромные зеркала в форме чуть сжатого по бокам квадрата дополняют интерьер.

Уютно устроившись в кресле, терпеливо жду, когда мастер закончит колдовать над моей головой, пытаясь закрасить седину. Неспешно пришли воспоминания.

Почему-то вспомнился 2010 год. Весна тогда была слякотная, холодная. Дождь сутками напролет лил как из ведра. Складывалось впечатление, что и дом, и пристройки, и почти распустившиеся деревья — все промокло насквозь. Лужи образовали небольшие озера. Потоки воды подметали окрестности. Забияка ветер всякий раз пытался вырвать зонтики из наших рук, позволяя дождю гулять по головам. Небо постоянно хмурилось.

Прошел июнь. За ним потянулись такие же хмурые, беспросветные дни июля. Будто погода решила из весны, минуя лето, плавно перейти в осень. И когда надежда дождаться тепла уже окончательно угасла, сквозь все еще тяжелые хмурые тучи неожиданно выглянуло солнышко. Первые робкие его лучи заиграли на влажной листве. Расцветили лужи. Заполнили радостным светом дом и сад. Заметно потеплело. Приунывшие обитатели нашего дома воскресли. Стосковавшиеся по теплу, мы поспешили сбросить плащи и сапоги. Забыли о зонтах. Солнышко, вырвавшееся из плена туч, усердно принялось наводить порядок в округе. Подсушило стены дома, тропинки в саду, нашу аллею. Заиграло в оконных стеклах. День ото дня становилось теплее. А мы все еще ждали лета.

В конце июля наконец пришла жара. Мои близкие и родные ожили. Смеялись их глаза, радостно светились лица.

Жизнь шла своим чередом. Наступил август. Жара продолжала расти. Столбики термометров достигли отметки 38–40. Горячий густой воздух плотной массой заполнил все вокруг. Ни ветерка… Душные ночи не приносили облегчения. Мы, непривычные к такому солнцепеку, теперь уже молили о дожде. Но природа, будто выплеснув весь запас воды в июньских дождях, была глуха к нашим просьбам. Солнце продолжало нещадно палить. Лица домочадцев обрели тоскливое выражение. Раздражение сквозило в каждом их движении. Когда-то с нетерпением ждущие тепла, мы теперь с тоской всматривались в чистое, прозрачное небо, в надежде разглядеть хоть какое-то напоминание об облаках.

Не принес облегчения и сентябрь. Деревья сбросили свой преждевременно порыжевший наряд, бесстыдно топорща, как укор, почерневшие ветки в небо. Трава на полянах выгорела. Земля оголилась, заполняя бурыми лишайными пятнами округу. Окрестность подурнела и стала похожа на тяжелобольного.

И только благодатный октябрь принес с собой дожди и долгожданную прохладу. Все вздохнули с облегчением. И в который раз опять ожило все вокруг. Заиграли улыбки на губах, заискрились глаза. Омытые деревья и земля радостно впитывали льющую с небес влагу. Жизнь вошла в свою колею.

Потратив уйму времени на массаж и парикмахерскую, удовлетворенные результатом, мы с Надеждой заглянули в кафе. Выпили по чашечке кофе и заторопились домой, понимая, что мужчины нас уже заждались.

Въезжая во двор, замечаем огромный плакат над крыльцом «Дорогие, любимые наши женщины, поздравляем вас с Женским днем Восьмое марта!!!» и внизу мельче, не так торжественно: «Где вы? Мы вас потеряли!»

Поднимаемся на крыльцо. Открываем дверь и замираем от восторга — в прихожей нас дожидаются два огромных букета великолепных роз. В гостиной сервирован стол на четверых. На столе белоснежная скатерть, столовые приборы и аккуратные в невысоких вазах прекрасные букеты. А где же наши рыцари? Из кухни доносятся аппетитные запахи запеченного мяса и ванили. Проходим на кухню — там никого. Я поднимаюсь в спальню к мужу — комната пуста. Прохожу к себе, теряясь в догадках. Может, мужчины, заждавшись, решили поискать нас в городе и мы разминулись? На трюмо замечаю записку «Не волнуйся, скоро буду. Целую». Решаю не терять времени даром. Принимаю душ. Не спеша надеваю свой наряд. Подхожу к огромному зеркалу и придирчиво вглядываюсь в свое отражение…

Намекнули, грустя, зеркала:

Представляйся по имени-отчеству… —

мелькает в голове. Грустно улыбаюсь своему отражению. Поправляю прическу.

Седины ваши зеркало покажет,

Часы — потерю золотых минут… —

продолжаю мысленно, глядя на себя в зеркало, начатую тему о времени. Зарождается ощущение неуверенности. «Ты прекрасна!!!» — убежденно заявляю сама себе. «Ты любима!!!», «Ты достойна любви!!!» — пытаюсь согнать со своего лица и души растерянность.

Из гостиной донеслись голоса. Различаю спокойный, насмешливый голос мужа и в ответ раскатистый смех Владимира. Любопытство подталкивает — «Пора!» — нет, думаю, еще рано, надо немного подождать. Почему — то тяну время — видимо, неуверенность в себе еще рядом. Слышу звон расставляемой посуды, шорох и стук передвигаемых стульев. К голосам мужа и Владимира присоединяются незнакомые мужские голоса. Кто-то включил радиоприемник, и тихая музыка наполнила дом. Звон рюмок, смех. Неожиданно смех замирает, небольшая пауза и звучит дружный хор поздравлений. Предполагаю — в гостиную вошла Надежда.

— Ну, теперь твой выход, — говорю сама себе и выхожу из комнаты. Подхожу к лестнице. «Боже, какая она стала высокая! Мне бы только не запутаться в платье и не упасть!» — мелькает в голове. Слегка, одной рукой приподнимаю подол спереди и не спеша спускаюсь, держась другой за перила. Ощущаю, как сзади подол юбки сползает следом по ступенькам.

Конец ознакомительного фрагмента.