Пятёрка. Повесть

Наталья Васильевна Крынкина

По воле тренера пять парней становятся партнерами по звену в хоккейной команде. Пять мужских характеров испытывают друг друга на прочность. Презрение и уважение к напарникам – две крайности, в которые то и дело впадает каждый из ребят.И такие разные, все пятеро понимают: чтобы победить, им нужно обязательно быть вместе.Но не из одних побед состоит хоккейная действительность…

…Год четвертый. Развал

«ХК Уралец»

Он уже и забыл, как это — наблюдать со стороны за работой отца. С тех пор, как он в команде, только и тренировался, совершенствуя мастерство. Папа за сыном следил и гонял как сидорову козу, а вот сын за отцом не смотрел — некогда. Только что-то из детства помнил, короткие отрезочки событий. Они приходили вместе на стадион — по субботам и воскресеньям, когда у Матвея не было занятий в школе. Девятилетний мальчишка садился на скамейку за бортом, смотрел, как папа старательно завязывает шнурки на ботинках, потом берёт клюшку с крюком на левую сторону, выходит в калитку, обязательно делает круг по площадке и лишь после этого даёт свисток к началу тренировки.

Папа тренировал тогда старший год в хоккейной школе клуба «ХК Уралец». Он их вырастил, выпестовал, и теперь кое-кто из них играет под его руководством в основной команде. Здесь же и он, Матвей. Но сегодня он приболел и будет наблюдать за тренировкой из-за борта, словно его здесь нет.

Вот отец накрепко затягивает шнурки. Кто же отучит его, в конце концов, заматывать их вокруг ноги?! Знает, что нельзя, а всё равно делает — вполне сознательно.

Матвей улыбнулся самому себе и ткнулся носом в левое плечо, продолжая наблюдать за фигурой отца. Тот поднял поседевшую голову и повернулся к сыну, подмигнул чёрным глазом и взялся за клюшку. Да, Матвей иногда замечает, что он дышит тяжело. Надо настоять на обследовании.

Сделав круг, тренер затормозил у красной линии, подняв коньками ворох снежинок, и поднёс к губам свисток, шнурок которого замотан на двух пальцах правой руки — указательном и среднем. Дан сигнал к началу тренировки.

У отца много забот и хлопот. Ребята все довольно опытные, но нет уже в команде того духа, который присутствовал здесь пару лет назад. У кого-то со здоровьем проблемы, кто-то никак себя в игре не найдёт, случается такое; а кто-то просто вредничает…

— Чикаев! Опоздун и опозданец! — тренер живо зацепился взглядом за высокую фигуру, замаячившую на пути к раздевалке. — Дополнительный час!

— Кудинов! — повернулся корпусом к двигавшемуся вдоль борта хоккеисту. — Работай! Работай ногами! Скорость!

— А ну на лёд, зелёные! — тоном, не терпящим возражений, обратился к мальчишкам, хихикавшим у скамейки для запасных. — Малы ещё, чтоб отдыхать! Хохочут! О хоккее на работе надо думать, а не о девочках! Пошли!

— Вадик! Ну, кто делает так, а?! Тебя за это живо на неделю оштрафуют! — возмутился, приметив недисциплинированную игру. — Тебе это надо?!

— Чикаев, быстрее! Крикните там этому копуше: если не появится через минуту, ещё полчаса накину! — раздражённо бросил в сторону раздевалки.

— Отрабатываем два в одного! Игорь! Егор! — короткий свисток к началу действия.

Отец непрестанно жестикулировал руками, а клюшка была ему вместо указки. Молодых мальчишек он подгонял ею обычно, похлопав их по пятой точке. Ну, и сам, конечно, делился большим игровым опытом с хоккеистами, активно используя клюшку. Короткий мощный щелчок Матвей унаследовал от отца.

Вот он возмущается. Один из новобранцев неправильно откатывается назад. Отец в шоке. Парень пришёл в клуб не из нашей хоккейной школы. Там, где он играл, его даже толком отходить не научили. И при этом он ещё умудрился почти весь первый круг чемпионата в основе поиграть.

— Смотри! — сам решил взяться за дело, — Едешь и… раз — влево! и раз — вправо! Разве трудно?! Давай!.. Стой-стой! Пошёл вперёд! Разворот! Отходи! Нет, ну!.. — приблизился к парню, взял его за локоть. — На тебя идёт соперник! Что он будет делать? Правильно, обводить!.. Ты должен в сторону идти, наперерез! Что непонятного?! У тебя задача не дать ему себя обвести!.. Давай ещё раз!

Объясняет прямо как Матвею когда-то. Только раньше отцовские воспитанники едва доставали макушками его плеча, а теперь наоборот — папа смотрит снизу вверх на рослых подопечных.

А вот и Чикаев, наконец, из раздевалки показался. Заработал себе дополнительные полтора часа тренировок. У отца с опозданиями строго, поэтому они редки. А если уж быть совсем честным, папа и Колька Чикаев недолюбливают друг друга. И дело, в общем, в них обоих. Николай со своими утончёнными аристократическими замашками считает себя исключительной личностью, и ему мало быть центральным нападающим четвёртого звена. Кроме того, у Матвея есть сестра-двойняшка Ольга, которую Колька умудрился околдовать своими чарами. А отцу это не по душе вдобавок к тому скептицизму, с которым он относится к Чикаеву как к человеку.

Ощущение, что они друг другу мстят. Николай требует перевести его в первую «тройку», а папа заставляет его пахать как проклятого.

— Матвей, дай-ка воды… — подкатил к борту отец, тяжело дыша и потирая ладонью грудь.

— Может, отдохнёшь? — не вставая, сын протянул ему бутылочку минералки со слабым газом.

Тот отмахнулся, глотая воду.

— Явился?! Не прошло и полгода, Чика!

— Виктор Анатольевич, язвите! — отозвался тот, застёгивая шлем на ходу.

— Коль! Ни стыда, ни совести! — парировал тренер, прислоняясь к борту поясницей и продолжая держать руку у груди. — Ты опаздываешь на третью подряд тренировку. Давай все мои лучшие парни будут дурной пример вон, зелени, — кивнул на молодых, восемнадцатилетних, — подавать. Тебе самому, что ли, хочется лишние силы тратить?

— Да, я смотрю, это у вас нервов через край, если на такую ерунду внимание обращаете, — медленно опустил и поднял ресницы, глядя ему в глаза.

— Послушай, друг! — он чуть повысил голос. — Я всё понимаю, но совесть тоже надо иметь! Ты с главным тренером разговариваешь. Моё терпение кончилось. С этого дня ты будешь в дубле выступать. Всё.

Чикаев брезгливо фыркнул:

— Тренироваться тоже с ними? Можно идти обратно в раздевалку? — и стал теперь уже расстёгивать ремешок под подбородком.

На этот раз не выдержал Матвей. Поднявшись с лавочки, он обратил на себя их внимание.

— Коль, будь добр, не хами, да? — и коснулся плечом отцовского плеча.

Тот снял шлем с кудрявой головы и пригладил волосы, которые до сих пор выбивались из-под него — так модно в нынешнем хоккее.

— Вы, Виктор Анатольевич, приняли стопроцентное решение? Или у меня есть ещё шансы остаться под вашим руководством? Не нужно идти к начальству? — и многозначительно двинул чёрной изогнутой бровью.

— Чика… Заколебал… — у Захарова-младшего с трудом хватило сил удержаться от нецензурной лексики. — Если хочешь остаться в команде, вопросы надо решать тут, внутри неё. Менеджер тебе не поможет, — и повернулся к отцу.

Его было не узнать. Он побледнел, вцепившись рукой в край борта так, что пальцы побелели. Другую руку он крепко прижимал к левой стороне груди.

— Пап! — Матвей живо перескочил через борт, оказавшись на льду, подхватил его подмышки. — Что?! Сердце?!

— О-ой! Прихватило! — еле выговорил тот.

— Помоги! — парень бросил отчаянный взгляд на Чикаева, и тот, испуганно хекнув, поспешил на помощь. — Врача! Вызовите «скорую»!

На стадионе поднялась лёгкая паника. Матвей с Николаем на этот раз действовали, не сговариваясь, согласованно и организованно. Усадив Виктора Анатольевича на скамейку, один раздобыл воды, второй быстро обшарил карманы отца в поисках таблеток. Руки дрожали. Матвей боялся отвести взгляд от его лица. Наконец, вытряхнул на ладошку маленькую красную капсулку и вложил её в посиневшие губы отца. Потом, придерживая его голову, дал запить. Коля расстегнул на тренере замок спортивной куртки, чтобы дать ему возможность дышать глубже.

— «Скорая» едет! — раздался за спиной Матвея голос, и легла на плечо в знак поддержки рука товарища по звену.

— Пап, потерпи немножечко! «Скорая» уже едет! — громко сглотнул и подбадривающе вложил руку в ладонь отца. Тот крепко сжал её. Нестерпимо больно. Матвей чуть не вскрикнул, только издал лёгкий стон. Как ему, должно быть, плохо!

— Оля… — прочитал по его губам Матвей и почувствовал, что папа ослабил захват, глубоко задышал.

— Всё будет хорошо, пап! Терпи!

…В больничном коридоре тихо. Изредка шаркают тапками врачи. Холодный матовый свет. За коридорным квадратом окна — пасмурное осеннее небо, и на его фоне — ветка канадского клёна с остатками листьев бурого цвета.

Матвей был не один. Рядом с ним врач команды и генеральный менеджер, тут же прилетевший в госпиталь, как только ему сообщили о ЧП. Подбадривают. Просят не молчать, если что-то будет нужно. Он хоть и знает, что папе уже лучше, но всё равно душа не находит покоя. Как сказать о случившемся сестре?.. Ему не сидится на месте. У самого уже от волнения сердечко покалывает. Подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Холодное. Голова гудит, кругом идёт и мысль только: папа, папа…

Вот они, красавцы! Две фигуры в белых халатах, кое-как наброшенных на плечи. Спешат из противоположного конца коридора вечный юноша, узколицый Игорь Кудинов и невысокий по хоккейным меркам, но похожий на маленький танк Вадик Сметанин — самый лучший партнёр на свете.

— Ну, как?.. Ему лучше?.. Он в реанимации?.. Ольге сказал?.. Что-нибудь нужно?.. — посыпались вопросы. Матвей лишь успевал кивать или отрицательно мотать головой. Не выдержал. По щекам слёзы поползли.

— Держись, — выдохнул Игорь, приобняв его за плечи, и сам потёр под носом. — Чика не звонил?

— Звонил, — громко вздохнул парень, утираясь рукавом, как в детстве.

— Егор обещал подъехать, — Вадим потрепал его коротко стриженую макушку. — А Ольге я сам скажу, ладно?

— Если Чика не опередит, — шмыгнул носом Кудинов. — Давай-ка быстро, пулей…

— Держись, — он похлопал напарника по плечу, и это уже неоднократно звучавшее слово в этот раз было не просто словом, а чем-то вроде глотка свежего воздуха. Словно теперь всё от него самого зависит, как он себя поведёт. Матвей проводил его взглядом.

— Присядь, — Игорь подтолкнул его к стулу. — На водички… — достал откуда-то минералку. — Не торопись…

— Не могу успокоиться, Кýда, — прерывисто вздохнул.

— Угу, — угукнул тот, что-то вспоминая. Он не понаслышке знал, что это такое. Потом опустился рядом и попытался подбодрить: — Говорят, положение устаканилось?

— Более или менее, — кивнул. — Что ж теперь будет?.. — вопрос в пустоту, на него он не ждал ответа.

Кудинов пожал плечами, потом чуть улыбнулся:

— Он боец, он выберется…