Токсичность

Наталья Валерьевна Алиф, 2019

Дружба, начинаясь с привязанности и хороших отношений, переходит иногда в разряд обязательств и зависимости, тягостной и обременяющей. Двум подругам, молодым красивым женщинам, можно ли было избежать подобного развития событий? Что должна была сделать каждая из них, чтобы трещины недопонимания и недоговоренностей не разрушили их дружбу окончательно?

Они подружились, когда родилась Сонечка. Хотя и жили в одном подъезде, периодически встречались на лестничной площадке. Наташа знала, что Стася удачно замужем и у нее парочка мальчишек, в садик не ходят. И только когда Наталья с новорожденной малышкой стала выходить на прогулки, молодые мамы слово за слово разговорились, улыбнулись друг другу, и общались уже тепло и по-доброму. Началось все с кошки — Алиска вышла на улицу и застряла под крыльцом, ну или добровольно там сидела в обществе достаточно приличных на вид, упитанных и не очень побитых жизнью и собаками местных котов, а сынишками Стаси была развернута кампания по Алискиному вызволению.

Станислава жила в хорошей двушечке, с рукастым добродушным муженьком, за которого ее выдала авторитарная крупногабаритная мама, и двумя сорванцами, почти погодками, разница между мальчиками составляла около двух лет. Когда Стася катала младшего в коляске, старший ехал в сеточке для продуктов под коробом коляски, свернувшись в клубочек, вызывая у соседей улыбки умиления. Глава семьи работал в автосервисе, в соседнем доме обитала семья Стаси — та самая ледокольного типа мама с третьим мужем и двумя детьми — средним Сашкой и младшенькой Оксаной, светом в окошке, надеждой родительской, не особо красивой, но яркой, видной, донельзя разбалованной девицей; Стася была старшая. Отец ее давно умер, мама была замужем трижды, Сашка родился от второго, младшенькая от третьего, и в этой крепкой дружной семье любили только Оксаночку, последыша, радость их единственную!

И все вроде было хорошо, когда неожиданно Стаськин муж связался с друзьями-нариками и ушел из дома, оставив жену и детей расхлебывать выплеснувшийся на них бульон из сплетен, порицания, лживого сожаления и безденежья! — Ага, у вас так хорошо все было, а теперь ешьте горе ложкой, станьте как мы! Пришлось стать — Стася пошла на рынок торговать сигаретами, пацаны сидели дома, потому что им не давали садик, и к ним в помощь была прикомандирована бабушка с маминой стороны, для присмотра, кормежки спать укладежки!

В этот нелегкий момент на серо-сизом горизонте беспросветности и появилась в их жизни Наталья, улыбчивая молодая мама с чудесной дочкой Сонечкой! Наташа выучилась в институте, но работу не нашла, жизнь в другом городе, мягко сказать, не сложилась, и пришлось ей возвратиться в родной дом, да не одной, а с дитем! Этот непозволительный камбек был принят в штыки подавляющим большинством добропорядочных граждан, проживающих в доме! Ну конечно — они все были честными, чистыми, непогрешимыми, почти святыми людьми! Среди них не было воров и наркоманов, преступивших закон (подумаешь, пара-тройка сидельцев на весь дом!), их дочери не допускали близких отношений до свадьбы (прерванные беременности и скоропостижный секс в темноте под окнами не считаются!), они не бухали и не изменяли женам с соседками, чья-то сумасшедшая бабушка не пела песни на балконе, в конце концов, никто не выбрасывался с пятого этажа, а кто это был, они не помнили! Все это в совокупности давало им абсолютное право обсуждать и осуждать женщину, которая приехала домой к маме на сносях. В лицо никто ничего не говорил, потому что все очень уважали и любили отца Натуси, многие работали раньше с ним в Стройтресте, но втихую, на лавочках, в бабских пересудах, ситуация обсуждалась, и вердикт был вынесен, строгий, но справедливый — нагуляла!

Детей во дворе было мало, всех их знали наперечет, и Сонечка сразу всем полюбилась, чудо-ребенок, хорошенькая, активная, разговорчивая не по годам! Малышка со всеми здоровалась, всем улыбалась, в коляске ездила стоя, на прогулках никогда не спала, а глазела по сторонам! Во всем районе Наташу и ее родителей называли «мама, бабушка и дедушка Сонечки». София растопила черствые сердца соседей и Туся была прощена!

Так и сдружились эти две женщины, мать-одиночка и брошенка, почти еще молодые и почти красивые, добрые и не надеющиеся на чудо. Наташа иногда перехватывала у приятельницы деньжат до зарплаты, потому что Станислава на своей проходной сигаретной точке на рынке получала неплохие расчетные каждый вечер. Стаська работала с раннего утра и до поздней ночи и зимой и летом, и здесь же, на ветру и сквозняках, заболела. Заболела тяжело и безнадежно. У женщины начались жестокие приступы, припадки, схожие по симптомам с эпилептическими. Приходили они неожиданно, могли застигнуть ее в любое время в самом неожиданном месте, там же в душном ларечке с табачными изделиями, в школе на родительском собрании, на улице или на собственной кухне… Однажды она упала в обморок дома в тесном туалете, и пока старенькая бабушка прочухалась, пока открыли запертую изнутри дверь, Стаська уже сильно обожгла ногу о батарею с горячей водой, потому как была без сознания, разбила голову и нос в момент падения и залила пеной и кровью новую блузочку.

При обследовании врачи нашли в голове у Стаси образование, которого у человека в мозге быть не должно, но оно существовало; опухоль и безнадега росли и ширились, вполне довольные друг другом, высасывая из бедной Стаськи остатки цвета и света.

Наталья очень переживала за подругу, сочувствовала ей всей душой, но на ее «горизонте событий» вдруг возникла новая Вселенная — Туся вышла замуж!

— Дождалась принца на белом коне! — не без зависти прокомментировали добрые соседи. Конь действительно был белый, не совсем новый, ВАЗовского производства, скромная семерочка! Зато принц был хоть куда — молодой, деловой, перспективный, любил своих Наташеньку и Сонечку всей душой! После свадьбы молодожены сняли квартиру и съехали от родителей, недалеко, правда, через три дома, напротив Сонюшкиного садика, а уже через год купили новое жилье и переселились в другой район.

Стаську тоже ждал переезд. Одной из причин перемены места жительства была объявлена болезнь женщины, другой, и, пожалуй, основной причиной стала необходимость высвобождения части капитала, заключенного в двух приватизированных квартирах — маминой и Стаськиной. Средний сын Сашка к тому времени уже умер, потому что, так же, как и муж Стасин, скорешился с наркоманами, был изгнан из дома и отдал богу душу в темном заплеванном подъезде на два этажа выше бывшей собственной двери. В семье оставалась одна звездочка — Оксана Прекрасная, которая собиралась работать за границей в танцевальном коллективе и как раз для ее успешного отъезда и был необходим стартовый долларовый минимум. Итак, две квартиры были проданы, куплен дом недалеко в селе, высвобожденные средства улетели в Италию в новом Оксанином чемоданчике, и остатки семьи благополучно воссоединилась. Хотела ли Стася переезжать, никто не спрашивал, страшила ли мальчишек необходимость перевода в сельскую школу, такой вопрос тем более никого не интересовал, и началась у них другая жизнь.

С собой взяли и бабушку, куда ж без нее, и бабушкиного кота (Алиски не стало к тому времени), Стаська получила группу инвалидности и не работала, мама ее тоже была на группе, работал один Стаськин отчим, отчего злился, бесился и свирепствовал. Мать мужнины скандалы поддерживала, потому как держалась за него зубами, когтями и жабрами, да и сама она была недобрая, гневливая женщина, и все помои, ушаты, свинячьи корыта ненависти, жадности, истерии и беспощадной жестокости выливались на Стаську с сыновьями. Основной вопрос, если это был вопрос, а не утверждение, формулировался следующим образом — какого (извиняюсь, перепуга) я должен кормить тебя, Стася, и твоих оглоедов! Определения и метафоры назывались другие, соответствующие воспитанию и происхождению данного индивидуума мужеского пола, но смысл послания был всем предельно ясен. Кормить не должен, и не кормил особо. Стаська стремительно худела, пацаны недоедали.

Конец ознакомительного фрагмента.