Оtцы и деtи

Наталья Андреева, 2015

Евгений Базаров и Аркадий Кирсанов окончили медицинский институт. Впереди блестящие перспективы, надежды, планы. И надо бы отметить это знаменательное событие громкой пирушкой в ночном клубе! Но судьба именно здесь круто изменила их жизнь, завалив широкую дорогу в будущее рухнувшей стеной чужой жизни. Выкручивайтесь, студенты! Или бегите за помощью к отцам… Этот роман – дань уважения великому русскому классику. Возможно, именно такими были бы его герои в современном мире. А конфликт отцов и детей – тема вечная… она требует постоянного продолжения…

VI

Едва они отъехали от дома, у Аркадия зазвонил телефон.

– Да, папа, — коротко вздохнул он, ответив на вызов. — Что значит, где мы шатаемся? Мы едем! Тут про… — он хотел, было выдать типичную московскую отмазку «тут пробки», но Женька толкнул его в бок и покрутил пальцем у виска: ты что, идиот? — Продуктовый магазин хороший, — выкрутился Аркадий. — Вот мы и зависли. Да, подъезжаем. Ну, почти.

Он положил телефон в карман рубашки и взамен достал оттуда пачку жевательной резинки. Закинув в рот две подушечки, протянул ее Женьке. Тот молча засунул жвачку в рот.

– Достал, — пожаловался Аркадий. — Пять пропущенных вызовов! Словно я маленький!

– Переживает паноптикум, — усмехнулся Женька. — Небось невеста уже заждалась? — Он подмигнул Аркадию.

– Я тебя прошу, Базаров: веди себя прилично, — сказал тот.

– То есть посуду не бить, девок за титьки не щипать?

– Я знаю: ты можешь, когда хочешь.

– А что мне за это будет?

– По возвращении домой я исполню любое твое желание.

– Домой — это домой? В смысле, в Москву? Долго ждать, — зевнул Женька.

– Домой — это на дачу.

– Тогда ладно. Уговорил.

– Кажись, приехали. Если память мне не изменяет, это и есть загородный дом Матвея Ильича Калязина. — Аркадий притормозил.

– Даже если бы память тебе изменила, мы бы все равно не ошиблись адресом. Мимо этого дома проехать сложно.

Женька скептически оглядел здоровенный кирпичный особняк, крыша которого возвышалась над глухим, почти в два человеческих роста забором.

– Любит народ наша власть, сразу видно, — вздохнул Базаров. — Переживает: как бы простые смертные не увидели трудовую бедность народных слуг.

– Хватит острить, — нахмурился Аркадий. — Или я подумаю, что ты не умеешь пить.

– Кто? Я? Это мы еще посмотрим, кто не умеет!

Аркадий вылез из машины и направился к узкой калитке, возле которой висел домофон.

– Аркадий Кирсанов, — сказал он в динамик, и створки глухих железных ворот тут же поехали в стороны.

Аркадий уселся обратно за руль, и «Инфинити» торжественно въехал на участок. Он оказался довольно большим, к дому вела аллея из аккуратно подстриженных туй. Лето выдалось жарким, поэтому некоторые засыхали. Будто по аллее прошелся хулиганистый пацан с коробкой спичек, зажигая их и тыкая наугад в густую зелень.

Матвей Ильич встречал их лично. Выкатился на крыльцо и расплылся в широкой улыбке. Ни дать ни взять, владелец пивнушки, к которому пришли любимые клиенты. Вид у Калязина был, прямо скажем, непрезентабельный.

– Сразу видно, что родственники вы дальние, — пробормотал в спину Аркадию Базаров. — Надеюсь, Леночка не в папку пошла.

– Заткнись, — сказал Аркадий еле слышно, не оборачиваясь.

– Ну, вот и гости дорогие! Ай, Аркаша, как вырос! Да возмужал! Дай-ка я тебе обниму! — пропел Матвей Ильич и раскрыл Кирсанову-младшему свои объятия. — А друг твой чем занимается? — спросил он, отстранившись. Взгляд у будущего мэра стал суровым. Белесые брови сошлись домиком: нуте-с, нуте-с? И кто к нам пришел?

– Евгений Базаров будущий нейрохирург, — представил Аркадий. — Его взял к себе в интернатуру известный профессор, светило медицинской науки. Евгений очень талантлив, Матвей Ильич.

– Это дело, — одобрительно сказал Калязин. — Милости прошу в дом. Жена с дочкой заждались. И стол уже накрыт.

– Я только коробку из машины возьму. Папины подарки, — задержался было на крыльце Аркадий.

– Не суетись, — величественно придержал его за плечо Калязин. И крикнул: — Вася! Коробку из машины прими!

Откуда-то появился Вася, судя по комплекции, то ли телохранитель, то ли вышибала.

– Там еще сверток на заднем сиденье. С папиной книгой, — сказал Аркадий. Коньяк он предварительно положил в посылку.

– И книжку захвати, — велел Васе Матвей Ильич. — Ну, к столу, — он слегка подтолкнул Аркадия в спину.

– «Нейро»-то зачем? — еле слышно спросил у того Женька.

– Не лезь. Я знаю, что делаю.

Женщины Калязины сидели на диванчике, на просторной и светлой веранде. При виде гостей мать и дочь дружно вскочили. Младшая засмущалась. Если Дуся Кукшина была страшненькая, то Леночка Калязина просто никакая. Не худая и не толстая, лицо без косметики, блеклое и простенькое, светлые волосы собраны в хвост, руки очень белые, с аккуратным, неброским маникюром. Сразу было видно, что Леночка не стоит у плиты и посуду не моет. Еще по ее виду смело можно было сказать, что она круглая отличница. Хорошая, послушная девочка, которая честно отрабатывает фамилию Калязина. Отрабатывает в институте и в разных кружках, все остальное за нее делает прислуга. Леночке можно было дать лет семнадцать, хотя на самом деле на днях исполнялся двадцать один год.

– Вот, Леночка, узнаешь? — Матвей Ильич по-родственному хлопнул Аркадия по плечу. — А ведь когда-то играли вместе!

Леночка во все глаза смотрела на Кирсанова. У себя в провинции она привыкла совсем к другим мужчинам. Аркадий был не то что на голову выше, он словно сошел со страниц глянцевого журнала, который Леночка тайком держала у себя под подушкой. И то сказать, почти все свои вещи Аркадий покупал за границей, сам он давно уже перестал замечать, что одет не так, как другие, но другие-то сразу это замечали!

– Боже! Как похож на дядю! — с чувством сказала жена Калязина.

– Вот что значит порода! — подхватил тот. — Павел Петрович известный сердцеед! Мечта всех наших барышень, ну и дам, само собой.

– Он тоже мечта, — с улыбкой сказал Базаров, тронув Аркадия за плечо.

– Ах да! Это мой друг, Евгений Базаров, — спохватился тот. — Будущий нейрохирург.

– Ну, за стол! — Матвей Ильич плотоядно потер руки. — Что будем пить, молодые люди?

– Я за рулем, — с улыбкой сказал Аркадий, присаживаясь за стол. Базаров сел рядом.

– Ты к кому в гости приехал? — слегка обиделся Калязин. — Нешто ты думаешь, что в моем районе тебя кто-нибудь остановит, чтобы документы проверить? Номера твоей машины давно уже разосланы по всем постам. Нет, ты меру, конечно, знай, не бузи, но езжай повсюду спокойно. Главное, чтобы ровно.

– Тогда я бы выпил коньячку. Чуть-чуть. Там, в посылке была бутылка «Хеннесси»…

– Что мы, «Хеннесси» не видали? У нас так сказать, весь ассортимент.

– Это подарок от папы. Он вам очень благодарен, Матвей Ильич. Там еще Фенины пирожки и соленья.

– А книги? — жадно спросила Леночка. — Дядя Коля ведь у нас писатель!

– Как он мог не прислать вам свою новинку? — Аркадий взял в руки нож и принялся делать себе бутерброд с икрой.

Леночка смотрела во все глаза, хотя ничего такого особенного Аркадий не делал. Но надо было видеть, как он держал в руках нож и кусок хлеба! С таким изяществом ел только один из знакомых семейства Калязиных: ПП, он же Павел Петрович Кирсанов. Хотя тот и не баловал их своими визитами, но зато каждый из них настолько запоминался, что его обсуждали еще с год. Теперь за столом сидела двадцатитрехлетняя копия ПП. Те же белокурые волосы, породистый нос и высокий лоб, такие же большие красивые глаза, взгляд глубокий и загадочный. У ПП он был таким из-за перенесенных страданий, глаза же Аркадия просто были темными, и глубину его взгляду придавал необычный цвет радужной оболочки, карий, со сгустками черного. Словно в куске темного янтаря запеклась кровь.

Евгений Базаров с улыбкой наблюдал за Леночкой. На него она почти не обращала внимания.

– А позвольте я вам, Елена Матвеевна, рыбки положу? — неожиданно сказал он и потянулся к блюду с рыбным ассорти. — Вам семужки или осетринки?

– Пожалуйста, белой рыбы. — Леночка встретилась с ним взглядом и засмущалась. Базаров же не собирался отпускать ее глаза, в которые смотрел, не отрываясь. — Вы учитесь? Или уже работаете?

– Я… — Леночка нервно сглотнула. — Учусь. Перешла на пятый курс.

– И на кого учитесь, позвольте спросить?

– Леночка учится в инязе, — бодро ответила за нее мать. Такая же блеклая женщина, но уже довольно располневшая.

– Замечательно! — с чувством сказал Базаров и положил себе в тарелку три куска осетрины. Аркадий так и не понял, к кому это относится, к Леночке или к осетрине? Она, то есть осетрина, право слово, была хороша, нежная, бело-розовая, с желтым кружком посередине, вокруг хряща.

– А как там Пугачева с Галкиным? — спросила Калязина, наваливая себе в тарелку оливье.

Аркадий чуть не поперхнулся бутербродом с икрой. «Женька, держись!» — взглядом сказал он.

– Нормально, — спокойно ответил Базаров. Должно быть, ради осетрины.

– А говорят, они разводятся!

– Это всегда говорят, — с достоинством ответил Женька. — Верьте мне, дамы, они недавно помирились после того, как серьезно поссорились.

– Я так и думала, — удовлетворенно сказала Калязина.

Аркадий еле сдерживал смех. Он знал, как далек Женька от шоу-бизнеса. А тут, того и гляди, прослывет экспертом.

– Вы куда этим летом поедете отдыхать? — перехватила инициативу Леночка. Видно было, что к столичным сплетням она относится с легким презрением. Это же все в Инете можно прочитать!

– В Крым, — сказал Женька, наступив под столом на ногу Аркадию. «Про Ибицу забудь, — взглядом сказал Базаров. — Вспомни, к кому приехал».

– И мы в Крым! — сразу оживился Калязин. — Приятно наблюдать в молодых людях такой патриотизм!

– Так, может, мы вместе поедем? — спросила его жена.

– Аркадий очень соскучился по родственникам, он мне сам в этом признался, — насмешливо сказал Женька. — Так что: а почему бы нет?

«Базаров — ты гад! — бросил в него ненавидящий взгляд Аркадий. — Ну, погоди! Я тебе отомщу!»

– А о чем новая книга вашего папы? — наконец решилась обратиться к нему с вопросом Леночка.

«Что, попал?» — насмешливо посмотрел на Аркадия Женька.

– Ну… это детектив… — промямлил Кирсанов. — О… о сложностях семейных взаимоотношений, — он умоляюще посмотрел на Базарова: «Женька, выручай!»

– О да! — глубокомысленно изрек тот. — Николай Петрович такой же известный душевед, как его брат сердцеед. — Каким-то чудом Базарову удалось удержаться от иронии, хотя в его зеленоватых глазах черти плясали. — В тонкостях человеческой психологии отец моего лучшего друга разбирается прекрасно. Эта книга о… — «Я больше не могу», — взглядом сказал он Аркадию.

– …о том, как трудно одинокому сердцу в этом большом холодном мире, — подхватил тот. — Всю жизнь человек ищет свою вторую половинку. Ищет, ищет…

– …и не находит, — закончил мысль Базаров.

– Неужели там все кончилось так плохо? — испугалась Калязина.

– О нет! — Аркадий воткнул нож в кусок куриного рулета. — Мой папа масскульт, а у него свои законы. Концы не могут быть плохими!

«Чего несешь? — уставился на него Женька. — Какие концы? Это у тебя конец, а у романа финал!»

– Мы просто не хотим раскрывать всех тайн, — поспешил на выручку он. — А то читать будет неинтересно.

– Как приятно встретить молодых людей, которые так замечательно разбираются в литературе! — с энтузиазмом сказала Калязина. — А то говорят: молодежь ничего не читает.

– А мы продвинутая молодежь, — невозмутимо сказал Женька, окидывая плотоядным взглядом щедро накрытый стол: а все ли я попробовал?

– Мила, неси студень! — закричала Калязина, словно призывая дождик в иссушенные солнцем поля.

На веранде тут же появилась дородная рябая женщина с судком. Видимо, стояла наготове.

– Мама! — вскинулась Леночка. — Может, москвичи студень не едят?

– Мы все едим, — торжественно сказал Женька. — Хотя фуа-гра с устрицами, конечно, более привычная для нас еда.

– Устрицы! Фу! — сморщила Леночка носик. — Они же живые, когда их ешь! Я только один раз попробовала, и… Фу! — повторила она.

— Это, Елена Матвеевна, сила привычки, — притворно вздохнул Базаров, который в жизни не ел устриц. — Вот поживешь в Москве лет эдак пять и научишься глотать все живое. Телятинку парную, кабанятинку, лосятинку…

– Фу! — замахала на него руками Леночка.

– Это называется карпаччо, — с улыбкой сказал Аркадий. — Не путать с гаспаччо.

– И человечинку, — не удержался-таки Женька. — Люди — это и есть любимая еда москвичей. Эх, сколько же их надо слопать, чтобы отвоевать себе местечко под солнцем! Это я пошутил, — пояснил он. — А гаспаччо — холодный суп из свежих томатов.

– Я знаю, что такое гаспаччо, — с обидой сказала Леночка. — Что я, темная?

– Я бы и от окрошки не отказался, — пожал плечами Аркадий. — Неважно, что ты ешь, важно как ты ешь.

Светский разговор уже начал его утомлять. «Как бы нам свинтить?» — взглядом спросил он у Женьки.

– Еще ж горячее, — вздохнул тот. — Это я в смысле, что надо бы оставить местечко и для него. Замечательно вы готовите! — Он осекся, сообразив, что вряд ли у плиты стоял кто-нибудь из дам Калязиных.

– Главное — это не уметь готовить, а уметь подбирать кадры. — Матвей Ильич оторвался наконец от своей тарелки. — Уф… — выдохнул он. По животу Калязина сразу было видно любителя покушать. — Это еще что! В субботу у Леночки день рождения. Будут только свои: родственники и ее подружки. Дата некруглая. Вот в прошлом году погуляли так погуляли! Павла Петровича я уже с год зазываю, да он все не едет. Понятно: дела. Человек уважаемый, занятой. Ну а вы, молодые люди, меня сильно обидите, коли не уважите. И Елена обидится. Ей тут и поговорить-то не с кем. Одна шелупонь, — презрительно сказал он. — Не то что в литературе, а ни в чем не разбираются. Вот вы говорите устрицы… А что устрицы? Нет, ежели вы хотите, выпишем и устриц. Но шашлычок-то, а? Да под ледяную водочку… Само собой: останетесь ночевать.

– Хорошо, — обреченно сказал Аркадий. — Но сегодня, Матвей Ильич, извините, нам уже пора.

– Пора? Как пора? — ахнули мать и дочь в один голос. — А десерт?

– Мужчины сладкого не едят, — улыбнулся Аркадий и, отложив салфетку, поднялся.

– Мы ж вам еще участок не показали!

– А вот это вы сделаете, когда мы приедем на шашлыки.

– И то, — одобрительно сказал Матвей Ильич. — Не все сразу. Так в субботу часикам к трем я вас жду. Да, где там книжка-то? Мила!

На веранду влетела Мила со свертком в руке.

– Вот, — с придыханием сказала она, протягивая его Калязину. Тот взял книгу и тут же передал жене: — Разверни.

– С автографом! — восторженно сказала Леночка, прижимая книгу к груди.

Аркадий подумал, что отец был бы счастлив.

– Да-а… — сказал он, когда за машиной закрылись тяжелые ворота. — Паноптикум…

– Чуешь? На пятый курс перешла! Еще год — и с дипломом. Девушка созрела. Замуж пора. Скажи, что я не прав? Не для того тебя сюда зазывали?

– На этой точно не женюсь. Если тебе она понравилась — уступаю. Под ногами путаться не буду, клянусь.

– Испугал, — насмешливо сказал Женька. — Знаешь, Аркаша, я давно уже мечтаю, чтобы мы с тобой врезались в одну и ту же бабу. Чтобы маленько сбить с тебя спесь.

– Думаешь, она предпочтет мне тебя? — усмехнулся Аркадий. — Да, женщины любят силу, но еще больше они любят деньги. И мне бы очень не хотелось, чтобы мы с тобой влюбились в одну и ту же женщину. Ты не умеешь проигрывать, Базаров. Это тебе не наперегонки плыть. Так что хорошенько подумай, прежде чем заключать со мной пари на женщину.

– Думаешь? Что ж, я вовсе не считаю себя пупом земли.

Они надолго замолчали. Этот июньский день, казалось, и не собирался заканчиваться. Лето цвело, как подсолнуховое поле. Ночь была перед ним бессильна. И она уступила, сгорела дотла, так что в ее положенные часы над землей витал один лишь серый пепел.