Подарок от Милены

Наталья Александровна Демьяненко, 2020

«Подарок от Милены» продолжает серию книг о девушке, в детстве потерявшей зрение, но обладающей необычным даром (Знанием), который позволяет предвидеть события недалёкого будущего или угадывать из прошлого. Героиня против воли оказывается вовлечена в историю с кражей денег. Потерпевшая надеется, что дар Милены поможет ей найти пропажу. А у Милены, между тем, как у любой восемнадцатилетней девушки, своих забот выше головы: учёба, неоднозначные взаимоотношения в семье, и, конечно, любовь.

Глава 2

И я ещё думала, что быть знаменитой личностью — это здорово. Возможно, так бы оно и было, если бы в мире существовало поменьше людей, которые просто ленятся пускать в ход свои умственные способности. А давно ли я обижалась, что в моё Знание — то ли дар, то ли проклятье, не желают верить даже самые близкие. Но особые возможности дело такое, нет-нет, да проявятся. Пришлось поверить. Когда же я невольно предсказала теракт в концертном зале, на меня обратили внимание СМИ. И вот тогда поверили все. Беда только в том, что поверили однобоко. Я, кажется, скоро набью себе оскомину повторять всем и каждому, что Знание моё, когда приходит, ещё ни разу меня не обмануло, но повлиять на это явление я никак не могу. Видение, наитие, как угодно назовите, но не требуйте от меня невозможного. После того, как я согласилась на первое интервью, которое вызвало неслабый резонанс, были и другие. Поначалу я просто отвечала на вопросы, приводила примеры из жизни, связанные с моим Знанием. Хотелось, чтобы как можно больше людей мне поверили. Потом поняла — верят, но теперь в семидесяти процентах случаев, обсуждая с посторонними людьми мои способности, я вынуждена отвечать уже заученными фразами: «никогда не гадала на кофейной гуще», «нет, воск здесь не при чём, карты тоже» «Нет, что вы, дело не в деньгах, я не могу заставить своё Знание работать. Оно приходит само». Между тем из газет и телевидения на мою электронную почту регулярно пересылались и пересылаются письма страждущих.

«Милена, погадайте, как будут звать моего мужа»

«Милена, я увлекаюсь скачками. Посмотрите, пожалуйста. на какую лошадь мне сделать ставку. В долгу не останусь?»

Одна тётка достигла кульминации идиотизма, написав: «Милена, я боюсь климакса, в каком возрасте он у меня наступит?»

При том, что все средства массовой информации подробно живописуют о полном отсутствии у меня зрения, это не мешает иным желающим узнать скрытые от них вещи, присылать мне вместе с письмом и фотографию.

Впрочем, письма эти скорее забавляет меня, чем сердят. Одному молодому человеку, который спросил, поступит ли он в институт, я ответила. что поступит, если прекратит заниматься ерундой, и начнёт наконец готовиться к экзаменам. Надеюсь, парень внял доброму совету и поступил таки в ВУЗ.

***

— Анастасия Александровна…

— Да зови ты меня просто тётей Настей. Тоже мне, интеллигенция, Не до выпендрёжа тут, хоть в петлю лезь. Деньги найди мне.

Ладно, не хочешь выпендрёжа. Скажу по-простому.

— Тётя Настя, как же я их найду? Вам в милицию надо срочно заявлять. Если уж вы такие все простые, что в компании людей, которых знаете полтора дня, о деньгах говорите…

— Ну-ка кыш!

Не понравилось без выпендрёжа.

— Будет она меня наставлять! Кого я не знаю? Дашку или Мишку? Таньку? Кольку?

Мамы моей здесь нет. То-то бы она сейчас морщилась! Не любит слишком вольного обращения с именами.

— А Женя, друг Максима?

Послышался резкий вздох. Я что-то не то сказала?

— Я родила сына в сорок четыре года. — проговорила соседка замороженным голосом. И что? Какое отношение к пропавшим деньгам имеет тот факт, что сына она родила в столь преклонном возрасте? Сорок четыре года — это же только на семь лет меньше, чем сейчас моей маме.

— Маленький озорной был. Мы с Васей всё ему разрешали.

Зачем она всё это мне говорит?

— Если он хотел какую-то дорогую игрушку, я экономила на еде, но покупала сыну всё, о чём просил.

До меня дошло. Слова эти адресованы были не мне. Пожилой женщине просто захотелось лишний раз поговорить о сыне. Странно, что Макс при такой оглушающей материнской любви всё-таки совершенно не кажется избалованным, засюсюканным мальчиком.

— Ты меня не слушаешь, ясновидящая.

Она права. Я слушала её вполуха. Да и вообще-то предпочла бы сейчас вернутся под оделяло и взяться за книгу.

— Нет, что вы, я слушаю внимательно.

— У моего сына друг вором быть не может.

Я уже собралась открыть рот и предположить, что деньги ммммм… позаимствовал дядя Вася. Всё-таки пьющий человек. Но вовремя спохватилась, поймав себя на желании ещё пожить. Если у нашего сладенького сыночка друг не может быть вором, то за такие крамольные слова об его отце меня прибили бы сразу, ни на секунду не задумавшись.

— Тётя Настя, Вы меня извините. Но в милицию заявление всё равно подать надо. И как можно быстрей. Пока тот, кто взял деньги, их не истратил.

— Ты меня не учи, ясновидящая, я не для этого к тебе пришла. Того, кто взял деньги, попутала нечистая. Ты постарайся найти. Бог отнял у тебя зрение, но дал другой дар. Используй его, а я молиться буду. Забудь про милицию.

***

Получилось так. что ещё с раннего детства я приучила себя, отходя ко сну, мысленно подводить итоги прошедшего дня. Это у меня давно уже происходит непроизвольно. Что-то вроде сказки на ночь себе самой: всё ли я сделала сегодня, что намечала с утра? И как же приятно уходить в сон в сознании полной своей хорошести. Правда, не всегда так бывает. Далеко не всегда, если честно. Виной тому чаще всего посиделки на кухне у Ромы или телефон, на котором опять зависла, разговаривая с Наташей; Иногда книжки на плеере — от них тоже порой оторваться нет никакой возможности.

Проснувшись сегодня лишь наполовину, прикинула, чего ждёт от меня наступающий день. О, сегодня же воскресенье. Значит, можно поспать подольше. Это во-первых. Во-вторых, зайти к Антошке попрактиковаться в массаже. С тех пор, как стала учиться в массажном училище, племянник с удовольствием предоставляет мне такую возможность, что очень кстати, ведь массажистом я собираюсь стать именно детским.

Что ещё? Тимур? Нет, он смертельно обижен и даже не звонит. Ах, да! меня же просили найти пропавшие деньги, пока другие будут молиться. Ага, вот сейчас проснусь окончательно, встану и тут же найду. Или сперва зубы почистить? На этой мысли вновь накрыл меня утренний, очень неверный, но такой всегда приятный сон.

— Мама, я к Ромке на полчасика загляну.

— Не сидится дома?

— Хочу с ним посоветоваться. Уточнить кое-какие дела по учёбе.

Прямо, можно подумать, что не о чем мне больше говорить с другом, кроме как об учёбе. Но, поскольку мне не хотелось рассказывать маме о вчерашнем визите Насти, а соседу именно хотелось, то и привела такой аргумент, который моей маме не может не понравиться.

Строго говоря, я отдавала себе отчёт, что то, о чём мы говорили с Анастасией, должно остаться между нами. Но, пробездельничав сегодня полдня, то и дело пытаясь сосредоточиться на сюжете книги, я наконец сдалась. Бесполезно. Все мои мысли опять и опять возвращались к разговору с Анастасией. А ещё поняла, что не могу держать это в себе. Ну а с кем ещё, кроме Ромки, смогу я поделиться этим грузом, который на меня неизвестно за что вдруг свалился.

— Кто там?

Голос явно принадлежал молодой девушке, был нежнейшего бирюзового оттенка и — совершенно незнакомым.

— Тётя Таня дома?

Сама не знаю, почему решила спросить про Ромину маму, а не про него самого.

— Татьяна Андреевна и Виктор Владимирович с утра уехали на дачу.

Ну надо же! Как бирюзовая хорошо знает имена и отчества Роминых родителей. А, может, это какая-нибудь родственница?

— А Вы кто? — раздалось из-за двери.

— Я — Милена.

Кажется, открывать мне не собирались, но мне уже и самой захотелось уйти. За дверью послышались шаги и что-то тихо спросивший голос, на этот раз точно Ромин.

— Какая-то Милена, — ответила бирюзовая.

Я подумала, что если сейчас приду домой и какой-нибудь хмырь с серо-буро-малиновым пропитым голосишкой спросит обо мне мою маму: «что за деваха?», никакого удивления уже не испытаю. Потому что мир переворачивался с ног на голову. Думала ли я, что когда-нибудь буду стоять вот перед этой дверью и слушать, как какая-то бирюзовая фифочка спрашивает у Ромки: «Какая Милена?»

Дверь, впрочем, сразу открылась.

— Милена, привет, заходи.

— Привет, Ромочка. Так ты сразу догадался, что это и есть я, когда тебе сказали, что какая-то Милена пришла.

Вот что я, спрашивается, Несу? Прежде всего, «Ромочкой» я сейчас назвала друга впервые. Зачем? И для ехидства нет у меня ни повода, ни права. То, что подружка Ромы — никакая, естественно, не родственница, заглянула к нему на огонёк, когда родители так кстати отправились на дачу, нет ничего странного и уж тем более плохого. То, что она знать не знает, кто такая Милена, зато прекрасно осведомлена, как зовут Ромкиных родителей, тоже более чем нормально. Тогда с чего я завелась?

Рома не ответил на мою глупую колкость, заговорил немного суетливо:

— познакомьтесь. Это Юля. Это Милена.

— Очень приятно, — отозвалась вежливая девушка.

А невежливая проговорила:

— Ром, я хотела с тобой посоветоваться насчёт… — о чём говорить-то? — насчёт учёбы. Но это не к спеху. Я пока пойду. До скорого.

— Милена!

— Извини, Рома. Я совсем забыла, что обещала заглянуть к племяннику.

***

Антон, мой первый и пока единственный пациент, покорно расслабился под моими руками.

Разумеется, Я соврала Роме. Я не забывала, что обещала зайти к племяннику. Просто мы с Антошкой никогда не обговариваем время моего прихода. Застану и хорошо. Рома. Естественно, мне и не поверил. Но так или иначе я развернулась и ушла. Сейчас, когда трудилась над длинненьким для возраста Антоши и таким худеньким тельцем, нервы пришли в порядок. Зато совесть начала кусаться. Всё-таки ты гадостный человек, Милена Барсова. Вместо того, чтобы порадоваться за друга. у которого такая вежливая гостья, с таким красивым голосом, ты, явившись нежданно и незвано со своими проблемами, целенаправленно опозорила перед девушкой этого самого друга. Я приняла решение при первой же возможности извиниться перед Ромой.

— Какие у тебя новости, Антон?

— Какие у него новости! — в комнату заглянула Галя, — опять учительница жалуется, что девочек обижает: бьёт, подножки ставит, за косички дёргает.

— мы будем об этом говорить, Антон, или не будем? — спросила я, когда невестка вновь покинула комнату, отправившись по своим домашним делам.

Я не люблю, когда с детьми разговаривают как с дебилами. Когда взрослый человек начинает нарочито коверкать интонации голоса. обращаясь к ребёнку, которому уже давно больше полутора лет, я начинаю сомневаться в умственных способностях этого человека. Да даже тыканье от посторонних людей по отношению к детям лично я запретила бы. Кто, объясните мне, сказал, что какая-нибудь грубая горластая тётка или пьющий мужик заслуживают уважения больше, чем вот этот мальчик, или вон та девочка, самый серьёзный проступок которых заключается пока в разбитом мячом цветочном горшке. Конечно, я не могу сказать, что в свои восемнадцать хоть сколько-нибудь разбираюсь в детях, но своего племянника я знаю, как и то, что его вполне есть за что уважать. И, если бы он сейчас ответил. что говорить о подножках девочкам мы не будем, мы бы и не говорили. Но он ответил:

— Будем.

А я и предполагала. что он это скажет.

— Ты хочешь привлечь к себе внимание девочек?

— Да не нужно мне их внимание, — возмутился мой собеседник.

— Тогда что?

— Ирка и Аринка очень противные. Ирка всё время хвастается. А Аринка ябеда.

Я молчала. Ждала. что он скажет что-то ещё. Не сказал.

— Антон, — произнесла я, — ты думаешь, мне это не понятно? У меня в классе тоже была девочка, которую всегда хотелось треснуть.

— За что?

— Да в общем, за то же. Она тоже была ябеда. Разница в том, что я-то и сама девочка.

— Ты уже большая.

— Это я сейчас большая, а когда-то ведь тоже была маленькая.

— И что?

— Знаешь, чем родители отличаются от всех остальных?

— они детей родили, воспитывают, любят.

— Вот! Умница! Я как раз о последнем и говорю. Родители любят. Любят таких, какие мы есть. Смотри, ты медленно читаешь, да?

— Мгм.

— Как ты думаешь, если к твоим папе и маме приведут другого мальчика и скажут, что он читает быстро, возьмите его вместо Антошки, они обрадуются?

Племянник засмеялся.

— И я про то же. Родители нас любят за нас самих. Они гордятся нашими достижениями, огорчаются из-за наших ошибок, но любят они нас всегда.

Антон слушал, а я продолжала:

— Ну а в коллективе, так уж заведено, любовь, уважение приходится завоёвывать. А уважают чаще всего мальчиков, которые силу используют не против того, кто слабей, а против того, кто равен по силе, а то и сильней. Мы, девчонки, бываем ужасно противные. Тут ты прав. Устоять против искушения дёрнуть за косичку или поставить подножку порой невозможно, Но, понимаешь, чести в этом не много.

Антон помолчал минуту, потом спросил:

— Значит, с мальчишками драться можно?

— Даже нужно.

— Милена!

А я и не слышала, как Григорий зашёл в комнату.

— Спасибо, сестра. Теперь, когда на нас с Галей учителя покатят очередную бочку за невоспитанность сына, мы будем знать, кого благодарить.

— Папа, а ты никогда не дрался в школе?

— Никогда!

— И с мальчиками тоже никогда?

— ни разу.

— И учителя тебя никогда не ругали?

— Только хвалили целыми днями.

— И тебя всё равно уважали?

Я засмеялась, Гриша усмехнулся тоже.

— А ты как думал? Все.

— Всё, Антоша. Вставай, массаж на сегодня окончен.

— А что так быстро?

— Одевайся, а я домой.

— Пойдём-ка лучше чай пить, наставница. — Гриша взял меня за плечо.

Рука была как рука, но я почувствовала, я знала, что через три дня, когда Гриша будет возвращаться с работы, эта рука от чего-то оденется в гипс.

И всё-таки замечательно, что прошли те времена, когда я не знала. как объяснить человеку своё Знание, когда мне никто не верил. Поэтому, когда мы пили чай, прикусывая зефиром в шоколаде, который, похоже, специально для меня покупает Галина, — уж очень я уважаю это лакомство, я без обиняков сказала брату:

— Гриша, я знаю, что в четверг, если ты выйдешь на работу, с тобой случится какая-то неприятность, ты сломаешь руку.

Галя вскрикнула.

— Да? Ну, постараюсь быть осторожным, Хорошо, что предупредила.

— Нет, Гриша, тебе в этот день не надо ходить на работу.

— Милена, ты начальству моему позвони и скажи. Так, мол и так. Дайте больничный, а то руку сломает.

— Всё правильно, и что? Меня уже многие знают, мне верят.

— А оно, начальство, тебе ответит: когда сломает, тогда и дадим. Нет у нас такого закона, чтобы предсказания освобождали кого-то от работы. И слава богу, что нет. А то от предсказателей спасу бы не стало.

***

Мне не было никакого дела до звонков в дверь и их количества. Мне было нужно дописать письмо однокурснице и я не намеревалась вставать из-за компьютера, пока письмо не будет отправлено.

— Милена, к тебе Рома пришёл.

Неужели!

Что ж, пусть письмо полежит в черновике.

— ты просто так заходила или что-то действительно хотела сказать?

— Что ты, Ром, какое «просто так, я заходила, чтобы познакомиться с бирюзовой Юлей.

Рома прошёл в комнату. Устроился на диване.

— почему с бирюзовой?

— Голос у неё такой. Красивый, я бы сказала.

Ромка ничего не ответил, а я демонстративно медленно вышла из электронной почты, вызвала команду завершения работы компьютера. После чего поднялась из-за стола.

— Но красивый голос, — заговорила я снова, — лично мне, как правило, ни о чём не говорит.

Тут только я вспомнила. что собиралась извиниться перед другом за своё вызывающее поведение днём. Но… Нет, не хочу. Не могу себя заставить произносить извинения, в которых не будет ни грамма искренности. Тем более, что Рома хмыкнул:

— Да нет, Юля и сама очень даже симпатичная девчонка, к тому же, хорошая собеседница, и… В общем, проехали. Если сегодня у нас по сценарию не ожидается продолжения сцены ревности, то всё-таки расскажи, для чего ты приходила? Я уверен, не просто так.

Интересно, что означало это «и», сказанное таким многозначительным тоном?

— Да я соскучилась, дорогой.

Вот сейчас Ромка откровенно расхохотался.

— А тебе идёт это, Милена. Глаза так и горят, румянец. Русалка в гневе, да и только. А за что ты сердишься? Неужели и правда взревновала?

— Ты с ней встречаешься?

— Можно и так сказать. Надо же когда-то начинать. Ты вот ведь тоже не одна.

Да уж.

Я пересекла комнату, присела на диван неподалёку от Ромы. Чувствовала, что он смотрит на меня и не знала, что сказать. Просто сидела, положив, сцепленные замочком руки, на колени.

Рома прав. Детство закончилось, а взрослая жизнь диктует свои правила, с которыми приходится считаться.

— приходила я из-за соседки, тёти Насти.

— А что, Николай всё же умыкнул деньги бабушки Нины?

— Ого, может быть, моё Знание заразно?

— Заразно, конечно. Но, говорят, только половым путём передаётся.

— Значит.. тебе не грозит, — рассмеялась я, — но про деньги ты угадал.

— У неё действительно их украли? Николай?

— Крёстный её сына не может быть вором.

Серьёзного разговора не получалось. Мы оба то и дело разражались смехом. Рома опомнился первым.

— Милена, если у бабули и правда спёрли деньги, это очень серьёзно и очень страшно.

— Да, — я тоже начисто изгнала из интонации всякие признаки веселья, — И она хочет, чтобы деньги с помощью дара нашла именно я.

***

Мы с Ромой снова стояли у двери соседки. Она открыла не спрашивая.

— Тётя Настя, нельзя так дверь открывать, а вдруг бы жулики пришли.

— Я думала, это Максим с Женей. Они по Ленинграду гуляют, по Эрмитажам всяким. Максим ключ дома забыл. Вот и решила, что мальчики вернулись.

Для бабушки Насти, как и для многих пожилых людей, всю жизнь проживших в Ленинграде, возвращение городу его настоящего имени не имеет никакого значения. Ленинград для них так и остался Ленинградом. Назвать город Санкт-Петербургом. а уж тем более Питером, для них то же, что вместо «весело» сказать «стрёмно» или «прикольно». Новомодное словцо, ничего больше.

— Мы хотим задать вам пару вопросов по поводу денег, — тихо сказала я, опасаясь, что меня ненароком услышат соседи.

— Проходите.

Я боялась упрёков в том, что и Рома моими стараниями оказался посвящённым в тайну похищенных денег, но их не последовало. Мне показалось, что, наоборот, Настя с большей готовностью обращается к Роме, чем ко мне.

— О чём спросить хотите?

Рома показал мне кресло, в котором я и расположилась. Сам примостился рядом на подлокотнике.

— Тётя Настя, — проговорил друг, — мне кажется, даже я видел сумку, в которой были принесены деньги. Неужели это та, старомодная вещица, что лежала открыто на вашем комоде в коридоре?

— Красивая сумка. Вышита бисером. Никто не знал, что деньги именно в ней.

— Тётя Настя, а давайте посчитаем, сколько человек из присутствующих могли прийти с такой сумкой, красивой, вышитой бисером. Что-то подсказывает мне, что ни Максим, ни Даша, ни Женя не могли. На нас с Миленой тоже сомневаюсь, что кто-то подумал бы.

Иными словами, с такой сумкой мог явиться только человек пожилого возраста.

После того, как ваша подруга заявила, что принесла вам на сохранение деньги, не надо быть гением, чтобы понять, что за сумка откровенно не пустая, лежит на трюмо. Вынести её незаметно под кофтой, свитером, а, может, укрыв собственной сумкой, ни для кого не представляло сложности. Ну а если кто-то из ваших, то и выносить…

— Чтооо?!

— Он так не думает, — решительно вмешалась я, желая спасти Ромку от громов и молний матери и жены. — Рома просто развивает мысль.

К счастью, в этот момент в дверь позвонили.

— это мальчики. — всполошилась Настя, — вы идите пока, идите со своими глупыми домыслами. Мне не нужны сыщики, я просто ясновидящую просила посмотреть и мне сказать потихоньку, кто взял деньги. Нина ведь приедет, спросит. Как в глаза ей смотреть буду.

В прихожей и правда послышались голоса «Мальчиков».

— О! У нас гости, — воскликнул Максим. Увидев нас.

— Они уже уходят.

— Мы уходим, — подтвердил Рома, — как там Эрмитаж? Я уже давно не был.

— По Эрмитажу можно ходить много-много дней, и каждый раз открывать для себя что-то новое, — отозвался Женя

А во мне на звук его голоса отозвалось Знание.

Только сегодня утром, прямо перед прогулкой с Максом, этот Женя был в ювелирном магазине, где приобрёл дорогое украшение. Мне не было понятно, что за украшение. Я знала только, что оно очень дорогое. А ещё ощущала ликование в душе этого Жени. Совсем скоро он преподнесёт своей любимой настоящий подарок.

Так что же это получается? Значит, деньги украл он? Очень похоже, что так. Не кто-то из наших соседей. Чужой парень Женя.

В первые секунды от этой мысли я испытала огромное облегчение. А потом в мозгу всплыл естественный вопрос: допустим, украл действительно он, а дальше-то что?