Не любовь. Не с нами

Наталия Романова, 2022

Когда-то она была влюблена в друга своего старшего брата, но он женился на другой, чем разбил ей сердце. Узнав о его разводе, она возвращается в город детства, чтобы показать, чего он лишился, заставить пожалеть о своем решении, кусать локти. Она еще не подозревает, чем закончится для них это лето.

Глава 7. Ирина

За утро я успела сотню раз задаться вопросом, зачем всё-таки рванула в отчий дом, и ровно столько же раз на него не ответить. Отомстить кошке за мышкины слёзы хотелось, вернее, коту — наглому, высокомерному, с вечно довольной ухмылкой и холёной мордой, но ведь я сама от этого страдала.

Всю ночь ворочалась с боку на бок, вспоминала события злополучного лета, предшествующие тем событиям годы. В голове нескончаемым набатом стучало: «…и я любил». Любил он! Спасибо, что напомнил! Как можно любить такую как Лия? У неё даже имя дурацкое!

Во мне говорила детская обида, мыслила я тоже категориями ученицы средней школы, однако ничего поделать с собой не могла, а главное — не хотела. Любил он!

Я отлично помнила Лию, могла воссоздать момент нашей первой встречи с белобрысой дылдой. В тот день неожиданно прилетел Колёк, и, конечно, сразу же примчался его лучший друг Голованов. Меня отправили в магазин с километровым списком продуктов — на следующий день родители планировали праздничный стол, — мама топталась на кухне, разрываясь между жильцами и желанием угодить сыну. Приготовить больше, сытнее, откормить чадушко, которое в материнском воображении перманентно лежало в голодном обмороке.

Когда я притащилась с огромными авоськами, у ворот стояла машина Глеба, а во дворе шаталась белобрысая девица, размахивая хвостом на голове, как молодая кобылица. Глазела по сторонам, кривила размалёванные губы, морщила нос, словно увидела какую-то гадость, например, пищевые отходы, простоявшие на солнце несколько дней.

Дом у нас самый обыкновенный. Не дворец с золотым унитазом в тронном зале, но нос воротить не от чего. Всегда чисто, покрашено, смазано, прибито, дорожки из тротуарной плитки вычищены, клумбы ухожены — не зря мы втроём, не покладая рук, трудились с утра до ночи!

— Иришка! — заголосил Колёк, сверкая сонным лицом и голым торсом. Раскинув руки в стороны, он направился ко мне, грозясь раздавить в братских объятьях.

— Привет, — промычала я в ответ.

Вообще-то, я искренне была рада видеть Колю. Чувство родства со старшим братом особенное. Несмотря ни на что я бесконечно по нему скучала, писала письма, ждала в гости. Мечтала, как приедет Коля, мы пойдём с ним на пирс, дикий пляж, поедем в город, сходим в кино. В моём воображении он чинил мне компьютер, вытаскивал потерянные с флешки данные, непременно наказывал всех-всех-всех обидчиков — чаще всего придуманных, потому что никто меня не обижал.

Мне хотелось кинуться на шею к Коле, завизжать на весь мир от радости, только на нас глазела белобрысая дылда, а за спиной брата нарисовался Голованов, вызвав у меня приступ головокружения.

— Выросла-то как! — продолжал наседать Коля. — Совсем невеста стала! — выдал он дежурную фразу.

В тот момент я была уверена, что и в мои престарелые двадцать пять лет он будет так же вопить: «Совсем невеста стала!» Между прочим, не ошиблась!

— Цыпа? — окликнул Глеб, в то время, когда я замерла как истукан посредине двора, держа два огромных пакета, грозивших перевесить меня саму.

— Знаешь, что?! — выпалила я Коле, отбросив, наконец, злосчастные авоськи. — Сам ходи в свой магазин, раз такой умный!

— Чего? — опешил Коля вместе с Глебом.

Оба смотрели на меня с заметным недоумением. Белобрысая дылда в это время подошла к Глебу, взяла за руку, приподняла солнечные очки, чтобы лучше рассмотреть меня. Вот коза!

— Того! — взвизгнула я, глядя на белобрысую, прежде чем протопать мимо обалдевших гостей и родного брата.

Как зашла в дом не помнила, грохот закрывающейся двери вывел меня из транса. Я вздрогнула, оглянулась, на цыпочках пробралась к открытому окну, притихла за занавеской, обратившись в слух:

— Чего это с ней? — Коля потирал ладонью лоб, озадаченно поглядывая на дверь, за которой я скрылась несколькими секундами раньше.

— Пубертатный период, — глубокомысленно протянул Глеб.

— У кого? — Коля в искреннем удивлении уставился на друга.

— У Цыпы, — пожал плечами Глеб, а для друга пояснил очевидное: — Девочка превращается в девушку.

— Какая девочка? — Коля, видимо, от резкой перемены климата, демонстрировал редкую тупость.

— Цыпа.

— В девушку?

— Цыплак, ты обкурился, что ли? — заржал Голованов на весь двор. — Прочитать тебе лекцию о половом созревании девушек, или сам поднапряжёшь извилины? — продолжал он смеяться, потешаясь над Колей.

— А-а-а-а, — выдохнул Коля и тут же перевёл разговор: — Ну, что, куда?

— Давайте в «Лагуну», — пропела белобрысая швабра. — Глеб?

— Колёк? — Глеб для проформы уточнил у друга, хочет ли тот пойти в недавно открывшийся кабак с огромными террасами, которые выходили на берег моря. И мне, и Коле было понятно, что всё решала швабра с конским хвостом.

Спустя несколько минут троица вышла со двора. Я прильнула к окну, чтобы проводить взглядом любовь всей своей жизни. В эту секунду швабра быстро поцеловала Глеба в щеку, оттёрла след от помады, рассмеялась, закидывая голову, демонстрируя миру ровные зубы. А я почему-то подумала, что мне для того, чтобы поцеловать Глеба, недостаточно встать на цыпочки, придётся подпрыгнуть.

Потом я подумала ещё немного и решила, что целовать Голованова совсем не хочу, у него щетина колется. В моих мечтах любовь всей моей жизни дарил мне букеты из ста одной розы, гулял со мной по набережной, рассказывая направо и налево, что он мой парень, и время от времени спасал меня от романтичного, смертельного заболевания. Царапать нос о Головановскую щетину я не собиралась даже по самой огромной любви, но это не значило, что всякие белобрысые дуры смеют это делать!

К вечеру мне наглядно и громко продемонстрировали, что смеют. После «Лагуны» троица заявилась к нам домой, с комфортом устроилась в беседке рядом с моим окном. Коля позвал родителей, вытащил меня, говоря, что смертельно обидится, если я не выйду. Весь вечер я наблюдала, как Лия ёрзала на коленях Глеба, он обнимал её в ответ, иногда чмокал в щеку, ухо, а то и губы, когда же все разошлись, парочка устроила настоящее эротическое шоу. Во всяком случае, целовались они так громко, что было слышно через моё открытое окно, если подобраться поближе, конечно же. А после уехали на такси домой.

Спустя годы я сама устроила точно такое же шоу Голованову. Правда, в те минуты, когда мечтала умереть от того, что любовь всей моей жизни целует другую, я не догадывалась, что это произойдёт, оттого и глотала горькие слёзы, прячась под подоконником.

Происходившее осталось в далёком прошлом. С того дня Глеб успел не только жениться на Лие, но и развестись, а я всё так же сидела в своей комнате, представляя, как сделаю куклу Вуду Головановской жены, буду втыкать в неё иголки, и в конце сожгу на ритуальном костре!

— Дядя Глебушка! — закричал Сережа под моим окном, оглашая округу счастливым визгом, заодно сообщив мне, что заявилась любовь всей моей жизни собственной бесподобной персоной.

Серёже вторил Алёша, правда «Глебушка» у него превращался у «Епушку», вызывая смешки отца и благосклонную улыбку «Епушки».

— Привет, Нют, — поздоровался Глеб с Нютой, та буркнула нечто невразумительное, не слишком довольное в ответ. С утра она грозилась Коле разводом, если тот не перестанет пить с Головановым.

— Я всё понимаю, у человека развод, только проблемы нужно решать, а не запивать, — выговаривала Нюта мужу.

— Должен же я друга поддержать, — отмахивался Колёк.

— Поддержи! Поддержи! — повысила голос Нюта, чего не случалось с ней почти никогда. — Давай разведёмся, будете на пару горе запивать!

— Ню-у-та, — ныл Колёк.

— Всё, я сказала, — отрезала Нюта.

Мне стало интересно, как быстро и насколько далеко жена и дочь кадрового военного пошлёт владельца дорогого внедорожника и сети клиник.

— Здорово, — появился Коля.

— Как вы смотрите на отдых в «Золотом тельце»? — вдруг заявил Глеб. — Оторвёмся, а?

— Офонарел?! — мгновенно отозвалась Нюта. — У нас так-то всего четыре почки на семью, две из них пропиты твоими молитвами, между прочим!

Мысленно я поддержала Нюту. Офонарел, иначе не скажешь! Окончательно сбрендил на фоне расставания с женой.

«Золотой телец» — отель в нескольких километрах от нашего посёлка. С охраняемой территорией по периметру намывного пляжа. Закрытыми ресторанами, клубами, личными причалами для яхт отдыхающих, полем для гольфа. Интерьерами настолько помпезными, что ходили слухи — лепнина там покрыта сусальным золотом. Говорили, в «Золотом тельце» отдыхал «Сам», у каждого была своя версия имени того «Самого», но любому смертному в округе было понятно, что «оторваться» на золотистом пляже шансов примерно столько же, сколько высадиться на Луну.

— Не кипятись, Нют, — благосклонно промурлыкал Глеб. — Фирма платит.

— Какая ещё фирма? — взвилась Нюта ещё сильнее.

— «Телец» принадлежит моей матушке, — начал спокойно объяснять Голованов, пока я скатывалась на пол. Ничего себе новости! — Сейчас как раз перерыв между пьянками на высоком уровне, можно покути-и-и-ить.

— Глеб, это всё равно дорого, ты же понимаешь, — пробурчала Нюта.

«Всё равно дорого» — это совсем не то словосочетание, которое было уместно в данном случае. Однажды я наткнулась на рекламу «Золотого тельца» и, мягко выражаясь, крайне удивилась ценам. За сумму, которую нужно выложить за сутки в этом отеле с интерьерами аж из сусального золота, мы с Вадимом могли неделю вдвоём оттягиваться в Турции, почти ни в чём себе не отказывая. А человек богаче — снять номер в Дубае. В Дубае, а не на нашем Чёрном-прегрязном море!

— Кто говорит об оплате? — серьёзно ответил Глеб. — Ребят, я ж не совсем идиот, как можно подумать. Три дня, три ночи, всё включено, для вас бесплатно.

— Глеб, это слишком, — одёрнул друга Колёк.

— Слушай, не мог бы — не приглашал, — остановил друга Глеб. — Думаешь, я с матушкой не разберусь? Серьёзно, ты в родительском доме груши ешь с дерева бесплатно, а они на рынке сто пятьдесят рублей стоят. По-твоему, я не могу «груш отведать» в отеле матушки?

— Ну… — засомневалась Нюта.

— О чём спорите, молодёжь? — неожиданно подключилась к разговору мама.

Нюта быстро, по-военному чётко, поставила в известность маму, а потом и подошедшего отца о сложившейся «чрезвычайной ситуации».

— О чём думать? — всполошилась мама. — Отдохнёте раз в жизни по-человечески. Правда, Глебушка?

— Конечно, тётя Лариса, — согласился Глебушка.

— За мальчиками мы с отцом присмотрит, — тут же добавила мама. — Езжайте, хоть вдвоём побудете, — продолжила уговаривать мама, — везде с детьми, они как хвостики за вами. Себе тоже время нужно уделять, молодые ведь!

— И то правда, — крякнул отец.

— Ладно, — неуверенно согласила Нюта.

— Отлично, — загоготал Колёк. — Оторвёмся, Нютик!

Все отправились строить планы на отрыв, я же шлёпнулась на постель переваривать информацию, что мама Голованова — владелица «Золотого тельца». С ума сойти! Что делать с этой новостью, я не понимала: с одной стороны, мне-то какая разница, а с другой — это как общаться с человеком, общаться, а он раз, и наследный принц Монако.

— Цыпа! — услышала я под окном. — Цыпа! — требовательно повторил Глеб. — Не делай вид, что ты в танке и ничего не слышала.

— Я в танке, — ответила я, понимая, что он отлично услышит ответ.

— Собирай парадные трусишки, мы едем в «Золотой телец», — раздалось с той стороны окна.

Прекрасно! Где мне взять трусы, достойные унитазов, покрытых сусальным золотом? У меня-то всего две почки, и одна из них точно пропита на первом курсе в попытках забыть любовь всей моей жизни.