Баба Мотя идёт по следу. Сборник рассказов

Наталия Рай

Есть люди, считающие, что преступления происходят где-то и с кем-то, а их никогда не коснутся.Есть другие люди, уверенные, что нет умных преступников, а есть очень жестокие люди, которые пытаются решить свои проблемы за счёт других. Преступнику важно получить нечто, чем, он считает, вправе обладать именно он. А не те, кто в данную минуту этим пользуется.Но есть люди, которые считают, что преступников надо останавливать. Раз и навсегда. И вразумлять сроками в местах не столь отдалённых.

Закон бумеранга

Глава 1

Сходить в ближний гипермаркет баба Мотя — в миру Матильда Сигизмундовна — вознамерилась ещё с вечера. Каждый раз ей становилось смешно, что напрямки, дворами, туда было пять-семь минут медленного ходу, а если добираться на трамвае — то ехать пришлось бы минут пятнадцать-двадцать. Уж больно причудливо петлял маршрут.

Вышла она так, чтобы оказаться у двери гипермаркета прямо в момент открытия — в шесть утра. Вышла с запасом, без пятнадцати шесть, чтобы не торопиться и ещё раз обдумать список покупок.

Но внезапно обо что-то споткнулась. Этим чем-то оказался труп молодого мужчины. Баба Мотя ужасно удивилась — она знала всю округу если не поименно, то по внешнему виду. Этого видела впервые. И чего его занесло-то сюда?

Мобильник у бабы Моти был с собой и она тут же позвонила Муромцеву. Лейтенант не так давно выяснил, кто убил профессора Бауманки, и баба Мотя ему немало в этом расследовании помогла.

«Накрылся мой магазин», — насмешливо подумала баба Мотя, — «всё расхватают, пока я туда попаду. Если вообще попаду».

Следственная бригада, в составе которой был и Муромцев, прибыла на удивление быстро — минут через десять. Бабу Мотю тут же взяли в оборот.

— Да в магазин я шла. В гипермаркет. Там акция, много товаров по дешёвке. Вот я и торопилась к открытию. А тут он. Ногу прямо на тропинку выставил, я и споткнулась. И он чужой — не из нашего микрорайона, я тут всех знаю. Этого первый раз вижу.

— Но, может, он в гости к кому-то приходил?

— Если и приходил, то или в первый раз был, или вовсе не дошёл! А скорее всего — хотел дорогу сократить до метро. Показали ему, как быстрее дойти, вот он и потопал. А откуда — не ведаю. Тут сто дорог и он мог идти откуда угодно. А только я его первый раз тут вижу. И последний!

— Что последний, это точно!

Эксперт, обследовавший труп на внешние повреждения, был сильно удивлён: вообще никаких следов.

— То ли инфаркт, то ли другая неожиданная причина, но его явно не били. Отравлен, возможно.

— Что, вообще никаких травм?

— По первому осмотру — никаких. Точнее скажу после детального осмотра. Так что если вы всё записали, мы можем его увезти?

— Можете.

Похоже, образовался висяк. Никаких данных — чтобы баба Мотя не знала вообще ничего, это было большой редкостью. Да что там редкостью — просто беспрецедентным случаем, какого не помнила история.

С другой стороны, труп ведь не с неба упал. Где-то жил, получал документы, работал, так что поиск никто не отменял. А когда будет выяснено, кто сей гражданин, ныне бездыханный, обнаружатся родственники, сослуживцы, соседи и прочие знакомые. А из них непременно кто-то что-то знает и, следовательно, поделится со следователями.

То, что на трупе не было никаких внешних повреждений, может иметь вполне разумные объяснения. Если даже не отравление, то вполне возможно, что человек чем-то болен и внезапный приступ вполне мог отправить человека к праотцам.

Ничего, эксперты люди многоопытные и непременно выяснят причину смерти. А эту причину непременно объяснят и те сведения, которые будут получены после опросов. В конце концов, всё непременно срастётся и разъяснится. Остаётся работать и расследовать, кто, зачем и почему убил несчастного.

Глава 2

Экспертиза всегда находит причину смерти. Вот и здесь эксперт впал в некий ступор, обнаружив, что смерть, вероятнее всего, наступила от некоего укола прямо в мозг, в точке, где у младенцев есть родничок. Но и у взрослых это самое небезопасное место черепа. Что это было — установить сразу не удалось, но травма от укола была очевидной, хотя и очень маленькой.

Ни в крови, ни в ткани мозга не было никаких следов — что именно вкололи несчастному покойнику, но след от инъекции всё-таки остался. Эксперт был человеком очень азартным, дело своё просто обожал, а потому был уверен, что обнаружит вещество, убившее человека.

Поиск вскоре позволил выяснить его личность.

Степанов Игорь Петрович, полных 29 лет, урождённый москвич, проживал в доме на проезде Соломенной Сторожки, образование высшее, работал инженером. В круге знакомых так называемая техническая интеллигенция — инженеры, преподаватели, айтишники, архитекторы и так далее. Родители живы, но проживают в другом месте. Братьев-сестёр нет. Друзей двое: один ещё из детства, другой — сокурсник, работающий в одной со Степановым компании.

Были опрошены все, входящие в круг знакомств Степанова, все соседи, родители и жильцы дома, где они жили — знакомство с убийцей могло состояться ещё тогда, когда убитый жил в родительском доме.

Подозрительных было слишком много и реальный убийца вполне мог оказаться в их числе. Но мог и не оказаться. Степанов мог познакомиться с кем-то в дороге — случаев, когда он подвозил попутчиков, было немало, вот только его знакомые ни разу не смогли назвать имён людей, которых Степанов подвозил. Мог познакомиться в очереди в магазине, в транспорте — иногда он пользовался метро и другим общественным транспортом.

Усугубляло дело то, что Игорь Петрович был человеком довольно замкнутым и очень не любил распространяться о своих делах, тем более — личных. О состоянии его дел узнавали или из-за близости (коллеги не могли не знать о достижениях и проблемах Степанова на работе), или совершенно случайно: сплетниц всегда и везде хватало. Но случайных знакомых в его жизни тоже было немало.

Телефон Степанова принёс некоторый улов, но довольно скудный. Не любил убитый телефона: половина номеров оказалась рекламными — то есть исключительно входящими. Сам Степанов звонил всего по нескольким номерам: родителям, друзьям и коллегам. Все, кому он звонил, были допрошены так тщательно, что этой тщательности позавидовали бы и спецслужбы. Однако, все опросы не вывели следователей на кого-то одного, кто мог бы стать главным подозреваемым.

Муромцев, по старой памяти, обратился к бабе Моте с просьбой порасспрашивать всех, проживающих поблизости с местом, где был найден убитый. Баба Мотя уже и сама предприняла это мероприятие: как так, на её, можно сказать, территории убивают человека, а она — ни сном, ни духом! Непорядок!

Так что баба Мотя затевала разговоры не только с жильцами домов, но и со всеми, спешащими по неприметным тропинкам к станции метро или остановкам транспорта. Отказать старушке было затруднительно: у неё был давно продуман метод втягивания человека в нежелательную для него беседу. Что ни говори, а у старости есть свои преимущества: стоит поохать-пожаловаться на внезапное ухудшение здоровья, и сердобольные граждане немедленно вызываются довести до скамейки или даже до дома, вызвать скорую или иные подобные услуги.

А уж коли человек остановился, разговорить его — дело шести секунд. Люди обычно закрываются, когда пытаешься влезть в их личные дела, а если разговор касается того, что человек видел-слышал о других людях, то обычно сведения выкладываются весьма охотно. Особенно если старушка просит поговорить с ней, чтобы отвлечься от боли и прочих неудобств.

Таким макаром баба Мотя установила, что тропинками пользуются не так уж часто: народу проще сесть на транспорт на более насыщенной транспортом параллельной улице и доехать в любую сторону, чем топать десять минут до метро. Иными словами, этим пользуются только те, кому надо попасть на именно эту ветку. Или те, кому надо попасть в микрорайон бабы Моти. Так к кому шёл в гости молодой погибший?

Глава 3

Баба Мотя настолько озадачилась тем, что не знала об убитом ничего, что решила провести собственное расследование: ведь за что-то человека убили? А она, баба Мотя, непременно узнает, кто и за что.

Она затевала разговоры об убитом не только со всеми жильцами своего микрорайона, но и с каждым проходящим по тропинке, на которой был обнаружен труп. Увы, ничего узнать не удалось. Значит, он действительно просто сокращал дорогу к метро.

Пришлось бабе Моте расширить радиус своих поисков. И, в конце концов, она обнаружила, что парня видели на одной из улиц. Но откуда и куда он шёл, осталось непонятным.

Баба Мотя снова обратилась к Муромцеву, доложив ему о результате своих поисков. Обрадованный Муромцев пообещал выяснить, кто из числа знакомых убитого проживает в этих домах. И буквально минут через двадцать перезвонил и сообщил, что в одном из домов живут его родители, которых он в тот вечер навещал. А ещё, практически рядом, живут несколько его бывших одноклассников, включая двух девушек.

— А остальные одноклассники где живут?

— Да кто где, — охотно ответил Муромцев. — Некоторые здесь же, некоторые переехали в другие города, некоторые — в других районах города, а трое довольно давно живут за границей.

Было над чем подумать бабе Моте. Продиктованные лейтенантом адреса она записала на бумажке, так что осталось теперь только всех обойти и расспросить. Конечно, их уже опросили сыщики, но что не сказали сыщикам, вполне могут рассказать милой старушке.

По ходу поиска баба Мотя обогатила свой круг близких знакомств не менее чем десятком подружек. И пока она топала от одного подъезда до другого, её осенила просто гениальная мысль: создать из этих подружек Добровольное Общество Сыщиков — помощников полиции. И даже попробовать это общество снабдить вполне официальными удостоверениями. Муромцева обрадовать этой новостью она не торопилась: сначала подружек надо проверить в деле: с каждой она договорилась, что как только они что-нибудь узнают, то немедленно известят о том бабу Мотю. Если всё получится, то у бабы Моти появится отличное занятие. А то носками и варежками она обвязала уже не только ближнюю и дальнюю родню, но и всех жильцов окрестных домов. И планировала уже работать для детских домов и прочих приютов.

Баба Мотя выяснила такие тонкости биографии всех фигурантов дела, о которых, вполне возможно, фигуранты и сами не подозревали. Добралась баба Мотя даже до детства и юности этих фигурантов. И, в числе прочего, она узнала, что в последнем классе за Игоря велось настоящее сражение: три десятиклассницы из параллельных классов вели за его внимание самую настоящую, временами переходящую в кровопролитие, войну. Сегодня три эти юные дамы обрели своё счастье как в карьере: одна стала ведущим менеджером крупного холдинга, другая — владелицей турагентства, третья преподавала математику в престижном вузе, так и в личной жизни: все три были замужем, две — с одним, третья даже с двумя детишками. С Игорем, похоже, виделись только на ежегодных встречах одноклассников. Но этот факт требовал дополнительного расследования. И баба Мотя была намерена этим заняться вплотную.

Немалого внимания потребовали и сокурсники Игоря Петровича: некоторые из них были его достаточно близкими приятелями, проводили с ним довольно много времени и вполне могли быть участниками каких-то конфликтов.

Тут баба Мотя решила, что несколько подустала, да и новых подружек нужно проверить. Так что каждая получила от бабы Моти конкретный объект для проверки: с адресами, основными данными и требованием не обращать на себя внимания, но при этом добыть все существующие сведения. А также всё то, что об объекте расспросов думают те, с кем подружки бабы Моти в данное время беседуют.

«Давно пора было организовать общество и не самой бегать с расспросами, а руководить другими. А уж если что-то любопытное обнаружится, тогда можно и самой поработать».

Так что осталось доложить Муромцеву о результатах и дожидаться сообщений от потенциальных участников будущего ДОСа.

Глава 4

Муромцев не поленился приехать и обсудить с бабой Мотей список подозреваемых. В этом списке были: сосед родителей, временами впадавший в запои, чем родителям сильно досаждал и был за то бит Игорем Петровичем. Итак — Василий Серафимов, номер первый. Номера два, три и четыре — три девицы, бывшие одноклассницы, учинившие жестокое соревнование за внимание Игоря Петровича, тогда просто Игорька, Анжела Сидорова и Марья Кузнецова, а также невеста, так и не ставшая женой, по неизвестной бабе Моте и компании причине — Кира Тоцкая. Номером пятым шёл бывший сокурсник Игоря Петровича Виктор Токарев, с которым у них вышла нехорошая история: кто у кого спёр диплом, так и осталось невыясненным. В результате оба писали дипломы по новым темам, что резко снизило их, так сказать, рейтинг. Номером шестым стал Александр Ветров, коллега по разработке сложной антивирусной программы: непонятно как так получилось, но каждый из них писал эту программу на разных языках программирования, из-за чего слить воедино написанное оказалось невозможным. Оба получили взыскания и потеряли весьма солидную сумму, которую им обещали заплатить.

И уж коли Муромцев приехал, то баба Мотя озвучила ему свои планы по созданию Добровольного Общества Сыщиков — помощников полиции. Лейтенант пообещал доложить об этой инициативе своему прямому командиру — удостоверения выдать будет можно только после того, как создание ДОС будет одобрено и официально зарегистрировано в полиции.

— А сейчас я доложу о списке подозреваемых и мы предпримем по каждому из них самую тщательную проверку.

— Поводы-то, — сказала баба Мотя, — не самые существенные, так что вряд ли среди них есть убийца. Но чем чёрт не шутит?

— Это с нашей точки зрения. А каждый конкретный человек вполне мог воспринять этот конфликт как крушение мировоззрения и своих грандиозных планов. А страсть искать виноватого в подобном крушении — вещь практически неистребимая.

— Ну что же, буду ждать тогда новостей. И о проверке, и о ДОСЕ. Хотелось бы услышать добрые вести.

Муромцев кивнул и отправился в отдел: докладывать новости. Оказалось, что список бабы Моти и компании практически полностью (кроме сокурсника) совпал с тем, который был составлен сыскарями. Вот только вместо сокурсника у них фигурировал друг Игоря Петровича, Юрий Афанасьев, с которым он не поделил невесту, так и не ставшую женой: до появления на горизонте этой пары Игоря они тоже собирались пожениться.

— Ну что же, поскольку подозреваемых шестеро, распределяем по двоих на каждого из нас и приступаем к визитам и опросам. А насчёт добровольных помощников — мысль интересная: люди, которым нечего делать, кроме как носки вязать, действительно могут помочь весьма основательно. Так что я к полковнику, а вы — по объектам.

Вернулись сыскари часа через три. И принесли в клювах доказательства виновности каждого из опрошенных. И клятвы их, что не убивали они никого. И вообще — у них алиби. Хотя какое алиби можно иметь на середину ночи, когда нормальные люди спят в собственных постелях — непонятно. Заявить, что они спали, просто обязаны все: невинные и виновные. А иначе — нонсенс. Разве только в ночном клубе зависнуть. Но ведь середина рабочей недели, так что пришлось бы выбирать: либо клуб, либо полноценный и результативный рабочий день.

— Хоть сначала начинай!

— Зачем сначала? Нам тут эксперт подкинул версию, что вколоть убитому могли яд обычной поганки.

— А к поганкам доступ есть практически у всех. Парков в Москве хватает, так что найти грибочки труда не составляет.

— А умение делать уколы?

— Зачем тут умение: не для лечения, для убийства кололи.

— Но кого мог Степанов так близко к себе подпустить и не возражать против укола в собственный череп?

— Вполне вероятно, что он в этот момент был в отключке.

— Пьян?

— Нет. Алкоголя в крови не найдено.

— Значит, отключили насильственно?

— Вероятнее всего. И ещё более вероятно, что неожиданно.

— Но ведь он, считается, сидел на лавочке в этот момент.

— Или проходил мимо неё. И был на скамейку усажен. А уж потом упал.

— Так обездвижить его мог кто угодно? Помимо подозреваемых?

— Вполне.

— Весело!

Сыщики впали в уныние, в отличие от бабы Моти: огромный жизненный опыт давно убедил её в том, что в любом деле следует искать женщину. Так что она была намерена лично побеседовать с каждой из подозреваемых.

Анжела Сидорова и Марья Кузнецова были навещены первыми — уж слишком давно всё происходило: редкая женщина стерпит почти десять лет, чтобы не отомстить неверному возлюбленному. Хотя было достоверно известно, что ни одну из них Игорёк не любил, ни с одной не встречался, а интересовался в то время исключительно компьютерами и приложениями к ним. Свара, тем не менее, была крутой и запомнилась многим.

Обе отрицали свою вину и доказывали, что не видели Степанова после школы никак иначе, кроме как на встречах одноклассников, да и те посещали через раз.

— А что ж ты не замужем до сих пор?

Сидорова объяснила это положение стремлением к карьере, другая — занятостью по бизнесу, причём она так часто моталась в разные страны, организуя новые маршруты, что на молодого человека просто не было времени и сил.

Осталась брошенная невеста. Или кто? Соперник? Или баба Мотя кого-то пропустила? А как та одноклассница, которая преподаёт математику в вузе? Как её? Кира Тоцкая. Вот кого пропустили. Баба Мотя отправилась к ней.

Кира Тоцкая была бы писанной красавицей, если бы не скошенный подбородок и вялый рот. А это, знала баба Мотя, доказывало полную безвольность и неспособность убивать.

Глава 5

Зоя Петрова, бывшая невеста друга Игоря Петровича, Юрия Афанасьева, была настоящей красавицей: соболиные брови, синие, как море в солнечный день, глаза, нежная, почти прозрачная кожа, мягкий овал лица, отличный рост, практически идеально стройная фигура, стильная одежда, изящные руки — глаз не оторвать. И голос: глубокий, упоительно низкий, временами с волнующей хрипотцой — под такой голос хорошо мечтать и засыпать. Ей бы детям сказки на ночь читать, а она вбивает в дубовые лбы студентов постулаты высшей математики.

Баба Мотя была в полном шоке: отказаться от такой красавицы? Этот Степанов что, в какой-то момент ума лишился? Или произошло нечто совершенно неординарное, из-за чего и произошёл разрыв?

И ещё проблема: при такой внешности и таких достижениях и таком статусе обладает ли Кира страстью мстить за подлости? И что именно она склонна квалифицировать как подлость?

С другой стороны, разрыв произошёл больше, чем три года назад. Стала ли бы Петрова выжидать три года, чтобы отомстить?

Трудно разговаривать с красавицей, уверенной в себе, но баба Мотя знала, что не существует в мире человека, уверенного в себе абсолютно. И у Зои был свой скелет в шкафу, важно было только правильно его назвать. Каким может быть скелет в шкафу красавицы? Её бросили.

— Так почему, Зоя Владимировна, вас бросил Афанасьев?

У Зои сбилось дыхание: она на эту тему не говорила никогда и ни с кем. Кому грубила, кого посылала в дальние края, кому просто говорила, что не хочет обсуждать эту тему. Но тут, видимо, сказать придётся.

— Это я его бросила. Он мне изменил.

Баба Мотя удивилась: чтобы изменить, нужно не любить по-настоящему. Возможно ли это? Возможно ли не любить Зою?

Оказалось — вполне. Оказалось, что ничего и никого, кроме своих компьютеров, Афанасьев не любил. Конечно, предложение Зое он сделал, но к этому привёл просто ход событий: если ты ухаживаешь за девушкой, которая тебя очень любит, то волей-неволей в какое-то мгновение делаешь предложение. А почему нет? Не на компьютере ведь жениться?

А случай измены был вызван точно таким же ходом событий: вечеринка, много алкоголя, девушка, оказавшаяся за столом на соседнем стуле, желание прикорнуть, потому что алкоголя выпито слишком много, потом, очнувшись, обнаруживаешь рядом с собой голую девицу и вуаля…

Как Петрова узнала об измене? А возлюбленный не пришёл, впервые, на свидание и она наведалась с утра к нему домой: не случилось ли с ним чего. И обнаружила на кровати два голых тела…

С тех пор всех без исключения мужчин Петрова держала на такой дистанции, что при первой же попытке ухаживаний мужчины понимали: время будет потрачено напрасно. И даже предложение руки и сердца положения дел не изменит.

Теперь бабе Моте предстояло решить: Петрова убила изменившего жениха или кто-то другой? И пришла к выводу, что другой: Петрова жила в такой крепости, что, если бы она совершила убийство, одна из стен этой крепости в данное мгновение была бы полностью обрушена. А всё было в целости и сохранности.

Остаётся рассмотреть вторую брошенную (уже Степановым, отбившим эту девушку у Афанасьева) невесту — Киру Тоцкую.

Баба Мотя и компания узнали о Кире абсолютно всё: где родилась, кто родители, кто враги семьи и Киры в отдельности, где она училась, работала, почему стала именно математиком, что о ней думают друзья, соседи, знакомые и враги.. Кстати, если бы Кира знала, что о ней думают четверо из каждых десяти, она бы этих четверых загнала за Можай. То есть исключила бы из собственной жизни на веки вечные.

Но вывод был однозначный: Кира тоже не убивала.

А кто?

Остались: сосед родителей Василий Серафимов, номер первый, к данному времени достигший в своём «хобби» того уровня, когда алкоголика считают добрым и уступчивым. Он такой и есть, пока дело не касается бутылки. А вот за бутылку он и убьёт, не задумавшись.

Номера три и четыре — бывшие одноклассницы, учинившие жестокое соревнование за внимание Игоря Анжела Сидорова и Марья Кузнецова, с трудом сообразили, о каком Степанове их спрашивают. Времени прошло около десяти лет, в их жизни появились другие Степановы, и среди них даже один тёзка. Так что они тоже отпадали.

Номер пятый в списке подозреваемых — бывший сокурсник Игоря Петровича Виктор Токарев о Степанове забыл практически полностью. Нет, то есть он вспомнил, когда ему указали, что речь идёт об однокласснике, но после школы он с ним не встречался. А неприятностей в жизни Токарева в прошедшие годы было столько, что детские шалости полностью выпали из его памяти. Не до Степанова было крутому бизнесмену.

Остался только номер шестой — Александр Ветров, коллега по разработке сложной антивирусной программы. Но у него было железное алиби — его с утра до ночи видели на профильном форуме, где обсуждались разные профессиональные проблемы. Ветров достиг очень больших высот и все те мелкие стычки с коллегой, которые стоили ему ведра крови год назад, остались в далёком прошлом.

Получилось, что они ошиблись в своих поисках? Все, кого подозревали, оказались девственно чисты и совершенно непричастны к убийству. Но ведь Степанов убит! Вряд ли человек сам себе сделает инъекцию яда прямо в мозг. Да и не умел убитый делать уколы — никакого отношения к медицине!

Баба Мотя, как и начальник сыскного отдела, созвала срочное совещание. Не может того быть, чтобы убийца не оставил совершенно никаких следов! Если учесть, что вкололи Степанову яд поганки — а этот грибочек растёт и в городских парках — то искать убийцу можно хоть сто лет. Но если компания не выяснит, кто убил, то о ДОСе можно забыть. Да и добровольно вести расследования уже будет просто стыдно.

— Начнём сначала, — заявила баба Мотя! — Поскольку каждого из списка мы проверили, нужно составить другой список, с другими именами подозреваемых. А чтобы его составить, пройдёмся ещё раз по людям, с которыми мы беседовали в самом начале. Мы кого-то упустили! Причём вполне возможно, что мы с убийцей даже беседовали: они всегда крутятся на месте происшествия, чтобы быть в курсе расследования.

Глава 6

— Значит, так, — сказала баба Мотя. — Поскольку наш список оказался неудачным, нам придётся идти по второму кругу. Расспрашивать о ближайших родственниках и всех тех, кто наших фигурантов сильно любит или ненавидит. Кто хотел бы подставить их или за них отомстить. Иначе нам не найти убийцу. Дополнительно будем расспрашивать о людях с криминальными наклонностями, даже если те только однажды появились на орбите Степанова. Ищем дотошно, потому что если не найдём мы, то как только истекут сроки следствия, дело запишут в нераскрытые висяки и положат в архив. А это будет ужасный позор на наши седые головы и получения официальных удостоверений нам не видать, как собственных ушей. Всем всё понятно?

Компания дружно согласилась: так и будет!

— А тогда начинаем с родителей. Ведь именно от них он шёл к метро. Надо найти того, кто об этом визите знал. И не просто о факте того, что Степанов примерно раз в месяц родителей посещал, а именно о том, что он как раз в этот день к ним поехал. Кому-то же он об этом говорил? Коллегам, людям, которые приглашали его попить пива в баре, возможно, таксисту или попутчику в метро, если он ехал на метро…

— Он на машине приехал. Каршеринговой. То есть знали те, кому он именно об этом сообщил. А это, вероятнее всего, коллеги.

— Он мог и не сообщить никому. Просто кто-то мог случайно услышать разговор с представителем компании. Хотя в основном заказ делается на сайте или через приложение в смартфоне. Так что об этом заказе могли и не узнать. А о визите могли.

— Самого знания о визите к родителям явно мало. И о том, что Степанов пойдёт к метро — тоже. Должно было случиться что-то, что подвигло убийцу убить именно в этот день. Это как камешек в горах, вызвавший лавину. Но камешек должен был бросить именно Степанов. Так что он такого сделал? Мы обязательно должны это узнать! И зря не узнали перед первым кругом опросов: зря время потеряли.

И ещё: чего мы не выяснили, так это почему Степанов бросил перед самой свадьбой двух прекрасных девушек? Что должно было случиться, чтобы бросить невесту? И два раза! Факт мы установили, а причин не нашли. Но ведь если это можно понять один раз, то ведь два раза подряд — разве это не подозрительно? И, главное, девушки-то обе — раскрасавицы! Так должна же быть причина, по которой он систематически расстаётся с невестами. Или не только с ними? Неужели до этого у Степанова не было никаких девушек? А если были, то почему он с ними так регулярно расстаётся? С ним что-то не так, или ему не везёт просто катастрофически?

Но на очень невезучего Степанов не больно-то похож.

Начать с того, что стоило ему устроиться на первую, после института, работу, как родители немедленно ему купили рядом с работой неплохую квартиру. Далеко не всем так везёт.

Во-вторых, он был вполне из себя видный мужчина и девушки должны бы, по идее, к нему просто липнуть: мало того, что москвич, с хорошей профессией, так ещё и с собственной квартирой. А он до тридцати дожил холостяком, и две попытки жениться закончились полным провалом. Вот не странно ли это?

В-третьих, с деньгами у него было очень и очень неплохо: хороший программист заработать может не меньше министра. Степанов и зарабатывал.

И на фоне всего этого его постоянно бросают девушки и даже невесты. Не странно ли это? Надо найти, почему.

— И как мы это найдём?

— Надо начинать с родителей.

Баба Мотя сильно корила себя, что доверила разговор с родителями бабе Тоне. Самой надо было, самой!

— Так что вот, я пойду к родителям. А все вы по другим адресам. И допрашивать всех, как в гестапо — без милосердия и выспрашивать все детали и подробности.

Компания послушно разбрелась, с намерением добиться результата и узнать то, чего не удавалось выяснить даже полиции.

Каждая из компании была уверена, что догадка — вот она. Осталось протянуть руку и ухватить: не только имя, но и самого убийцу. Ну и, упаковать и сдать полиции вместе с пачкой доказательств.

Они были уверены в успехе.

Глава 7

Родители Степанова за прошедшие с дня похорон недели не оправились от потери. И было похоже, что и не оправятся.

— Расскажите мне о вашем сыне, — мягко попросила баба Мотя. — Всё расскажите…

Баба Мотя благоразумно опустила слово «убитом», потому что этим словом она бы вернула родителей к трагедии. И они бы снова начали плакать, вместо рассказывать то, что хотела узнать помощница полиции.

И родители начали наперегонки рассказывать о том, каким чудесным был их сын. Они начали прямо с раннего детства и тут баба Мотя очень удачно попросила показать фотографии.

Бережно листались страницы альбома и по каждой фотографии приводился подробный рассказ: где была сделана, в каких условиях, кто рядом с их Игорьком и что было потом.

Так они добрались до конца третьего альбома (хотя никаких новых сведений бабе Моте узнать так и не удалось) и тут, на последнем листе, оказалась фотография какой-то девчушки.

— А это кто?

— Это? А, это мы девочку из детдома взяли под негласную опеку. То есть мы хотели потом её удочерить, но она как-то слишком дикой оказалась.

— Это как понимать?

— А так и понимать. Мы её сначала брали просто в гости на выходные дни, раз в месяц. Игорёк тогда ещё с нами жил, заканчивал институт. Но мы уже собирались ему квартиру покупать, а остаться вдвоём не хотелось. Мы же понимали, что как только он от нас уедет, мы будем видеть его гораздо реже. У него своя жизнь начнётся, а то и женится, так что не до нас ему будет. Вот мы и решили ребёнка из детдома взять. Маленького мы не хотели, боялись, что сил не хватит его вырастить, а Ольге было уже девять лет. Так что вполне самостоятельный уже ребёнок. Вот мы её и взяли.

— А почему именно её?

— А она нам первой встретилась во дворе. А мы так и решили: кого первым увидим из детей, того и возьмём.

— И что дальше?

— Ну, стали мы её иногда забирать на выходные. Или в детдоме её навещали. А когда она у нас гостила, мы старались быть с ней поласковее. Сын ей все свои игрушки и книжки отдал. И вообще объяснил, что если она будет у нас жить постоянно, то его комната станет её комнатой.

— А Ольга что на это?

— Обрадовалась. Вы же знаете, что такое детдом: своим там дети могут назвать только несколько вещей, да и то на время. А всё остальное — общее. А тут сразу целая комната и все вещи.

— А какие у них были отношения с Игорем?

— Очень хорошие. Игорь Ольгу сильно жалел, всё время подарки ей покупал. Дружили они крепко. И мы даже временами думали, что надо было ему сестру или брата ещё родить. А мы что-то струсили, вот и рос он один. Друзья-товарищи это, конечно, хорошо, а родная душа — лучше. Так что он Ольгу как сестричку младшую принял. Да и как иначе: разница между ними больше десяти лет. Её десять, а ему уже полных двадцать два.

— А когда он переехал, вы её в его комнате поселили?

— Почти. То есть комната была отдана ей, но она окончательно не переселилась. Ссылалась на то, что ей нужно школу закончить, а отсюда далеко по утрам ходить. А менять школу не захотела. Так что только в субботу и приходила. А в воскресение вечером уезжала обратно в детдом.

— Так вы её удочерили?

— Нет. Даже не стали опекунами.

— А почему?

— А она не захотела. Сказала, что, когда школу закончит и переедет к нам, тогда мы её сразу и удочерим. Чтобы с бумагами не возиться.

Баба Мотя давно уже видела, что с этой Ольгой что-то не так, но не могла понять, что именно.

— А сейчас она вас навещает? Уж коль такие хорошие отношения, так ей бы возле вас дневать и ночевать…

— А она даже на похороны не явилась. И не звонила ни разу.

— Может быть, не знает ничего?

— Знает. Мы в детдом звонили, просили передать.

— И что?

Мать Игоря только плечами пожала: понятия не имею. Нет Ольги и за последние недели ни разу не объявлялась.

Ну надо же, как странно! И баба Мотя постановила: следующим пунктом для посещения определить детдом. Выяснила, где он, кого там как зовут из руководства и пообещала, что как только разузнает что-то про Ольгу, так сразу горюющим о сыне родителям и позвонит.

На том и распрощались.

Глава 8

Директор детдома Алевтина Петровна Кузьмина испытала настоящий шок, когда услышала вопрос бабы Моти:

— А Ольгу Фёдорову увидеть можно?

Этот шок был таким глубоким и непередаваемым, что баба Мотя поняла: дело неладно.

— Её нет здесь, что ли?

Директор очнулась и помотала головой — нет.

— А где она может быть?

— У опекунов.

— Там её не было уже две недели. А за это время у них убили сына. Как же так?

— Так мы ей передали, что Игорь погиб и она ушла к ним.

— Но не дошла.

— Значит, пропала. Надо в розыск подавать!

— Надо, надо. Давно пора!

А Ольга в данную минуту была очень далеко от Москвы. Она давно готовила этот побег: запаслась всем, что может понадобиться человеку, который собрался жить некоторое время в лесу — от соли и спичек до брезента, целлофана и необходимых инструментов.

Рюкзак она прятала в лесу, как раз там, где железнодорожная колея изгибалась так круто, что составы, пассажирские и грузовые, тащились со скоростью пешехода. И сесть на любой из них труд не составляло.

Когда всё было готово, Ольга воспользовалась звонком и приступила к побегу. Было очень кстати, что в детдоме некоторое время будут уверены, что она у Степановых, а Степановы обидятся на неё за то, что она так и не пришла. И недели две (Ольга и по месяцу у опекунов жила) самое малое, её никто не хватится.

Ольга высмотрела состав, в котором несколько платформ были заняты автопогрузчиками. Забраться в кабину одного из них для неё труда не составило. И до места, где будет такое же замедление движения Ольга намеревалась путешествовать так долго, как только будет возможно.

Сошла она, то есть спрыгнула, на восьмой день: состав явно шёл аж на Дальний Восток. Углубилась в лес, по едва заметной тропинке ушла подальше. Тропинка довела её до охотничьего домика и устроилась, как будто собиралась жить здесь ближайшее столетие. Хотя сколько она тут проживёт — неизвестно.

Знал бы кто, чем бы вызван этот побег!

Ольга влюбилась в Игоря прямо сразу же, с первого взгляда. Хотя ей было всего десять. А кто сказал, что дети не влюбляются?

Доброе отношение к себе в доме опекунов Ольга воспринимала только в одном смысле: ей отвечают взаимностью. Хотя до открытия чувств Ольге следует подождать хотя бы до шестнадцати. Раньше её родители Игоря просто не поймут.

А потом началось: у Игоря завелась девушка. Потом другая. Потом следующая. А потом он отбил у приятеля невесту. И собрался жениться.

Если Ольга и раньше весьма активно, хотя и тайно, участвовала во всех сердечных делах Игоря, рассказывая каждой следующей девушке, что он извращенец, что он с ней, своей сестрой, спит уже пять лет, так что девушке лучше вовремя сделать ноги, а то кончится тем, что будут изнасилованы будущие дети…

Девушки рвали с Игорем резко и безвозвратно, ничем этого разрыва не объясняя: зря, что ли, Ольга умоляла каждую ничего ему не рассказывать, чтобы Игорь её, Ольгу, не изнасиловал снова…

Конец ознакомительного фрагмента.