Муж для дочери Карабаса

Наталия Миронина, 2017

Леонид Хитров не знал, что сосед по даче Мезенцев выбрал его в мужья для своей дочери Ольги, повернув дело так, будто Хитров сам сделал этот выбор. Не знал о рисковых бизнес-операциях, в которые ввязывался теперь уже его тесть. И тем более не предполагал, что сбежавшая с собственной свадьбы Вика, которой он начал покровительствовать и в которую потихоньку влюблялся, совсем не та, за кого себя выдает. Да, баловню судьбы Леониду не позавидуешь, в переплет он попал нешуточный. И, что самое обидное, он ведь действительно любил жену! Или это только казалось?..

Глава вторая. Немного семейной истории

— Давай на моей машине поедем? В нее влезет больше, — улыбнулась Ольга.

— Как хочешь. — Леонид посмотрел на огромный внедорожник и прикинул, во сколько ему обойдется сегодняшняя затея. Деньги на незапланированные да и не очень нужные расходы (мама все равно дала бы посуду и прочее) он взял из отложенных на костюм. Не то чтобы Леонид плохо одевался или не мог себе позволить приличные брюки и пиджак. У него было полно хорошей добротной одежды. Но в мечтах у него была покупка ОЧЕНЬ дорогого костюма. Из тех, неприметных и вместе с тем сразу же бросающихся в глаза. Леонид мечтал о костюме-знаке, костюме-символе. Родителям он сказать об этом не мог — не поняли такой мелкой, с позволения сказать, «мечты», а от цены бы пришли в ужас. Поэтому деньги копил упорно и тихо. Сейчас же Леониду казалось, что можно сделать ставку, что игра, которую он робко вел, может принести и такой костюм, и кое-что более весомое.

— Да, поехали на твоей, — согласился он. — Мелочиться не будем, сразу все купим.

— Но я же посмотрела — многое у тебя есть, — пожала плечами Ольга. — Зачем же деньги тратить?

— Новая жизнь, новые вещи. Приятно.

Ольга рассмеялась. А Леонид наслаждался машиной. Огромная, но с легким ходом, с удобными кожаными сиденьями цвета слоновой кости.

— У тебя хороший освежитель воздуха, — заметил Леонид, — даже не пойму что это?

— Да нет никакого освежителя. Не люблю я это дело, — пожала плечами Ольга.

Леонид повертел головой и понял, что это просто запах новой дорогой вещи.

До магазина они домчались быстро и, взяв тележку, пошли вдоль полок. Сначала оба чувствовали себя скованно. Ольга неуверенно указывала на чашки, блюдца и предлагала:

— Может, купишь? Хотя посуда есть в шкафах. Вымоешь ее хорошо и можно пользоваться.

— Пусть новая будет, — отвечал Леонид и уточнил: — А какой цвет лучше взять?

— Я бы взяла синие. Я вообще этот цвет люблю больше всего.

— Тогда такие и возьмем, — улыбался Леонид.

— Ну, пользоваться-то тебе.

— А если ты в гости придешь? А синей чашки нет? Непорядок будет! — шутил Леонид.

Немного посуды, ложки, вилки, полотенца для кухни, для ванной комнаты. Мыло, зубная паста, шампунь, стиральный порошок и прочее — тележка постепенно заполнялась, а Ольга постепенно входила в роль хозяйки. Она пересмотрела все кастрюли в соответствующем отделе, потребовала продавца принести еще «что-нибудь мелкое, с длинной ручкой, для каши».

«Я не думаю, что я буду варить кашу!» — хотел было сказать Леонид, но вовремя спохватился. Он вспомнил Володю, с которым Ольга провела почти сутки, и порадовался, что сейчас она думает о Леониде и его завтраках. Пока Ольга объяснялась с продавцами, пробовала рукой ткань простыней и наволочек, пока она выбирала живой кактус в керамическом горшке, Леонид внимательно за ней наблюдал. Здесь в магазине она показалась ему совсем другой, нежели в родительском доме. Там Ольга была настороже, немножко скованной, казалось, она говорит и действует с оглядкой на родителей. Хотя это смешно, учитывая возраст и то, что она уже вела свое собственное дело. Леонид, кстати, хотел расспросить ее о нем, да все как-то не получалось. Сейчас же перед ним была бойкая, уверенная в себе молодая женщина, привыкшая к достатку. «На цены она не смотрит», — подумал про себя Леонид, наблюдая, как Ольга заполняет тележку.

— Послушай, я, кажется, размахнулась?! — вдруг оглянулась она на Леонида.

— Я с удовольствием за этим наблюдаю, — рассмеялся тот, — без тебя я бы тут запутался через десять минут. Но вот, только одна проблема…

— Какая?

— Тебе придется помочь мне все это разложить по полкам. — Леонид сделал серьезное лицо.

— Ты что, чашки не можешь помыть и на место поставить? — удивилась Ольга.

— Могу, только зачем, если у меня такая помощница! Я шучу! Если тебе некогда, конечно, я все сам сделаю.

— Посмотрим. — Ольга вдруг покраснела и сказала: — Давай передохнем, что ли? Где-то у них есть кафе.

— Конечно, — охотно согласился Леонид, — конечно, я сам устал. Хотя ничего не делаю, просто хожу за тобой.

Чек, длиной в километр, содержал внушительную сумму, но Леонид решал на это не обращать внимания. «Заработаю еще на этот костюм», — подумал он и обратился к Ольге:

— Можно я тебя покормлю? Мы уже который час ходим! И утром я тебя разбудил ни свет ни заря. Наверное, и позавтракать не успела?

— Я утром только кофе пью.

— Как же Васса Федоровна это терпит?

— Устала бороться. Ты, знаешь, Леня, вот покупали мы с тобой это все, и я подумала, что придется с отцом разговаривать. Хочу жить отдельно.

— Догадываюсь. Я ему сказал уже.

— Ты?! — удивилась Ольга. — Когда же ты успел?

— Ну, был у нас разговор, — многозначительно произнес Леонид.

— Почему обо мне?

— Разговор был общим, но речь коснулась и тебя.

— А что папа тебе ответил?

— Ну, он не очень тебя хочет отпускать на свободу. Но я намекнул, что это неизбежно.

— Вот именно — неизбежно, — глядя в пространство перед собой, уверенно проговорила Ольга.

— Ты ешь, а то шашлык холодным станет. — Леонид заботливо подвинул к Ольге тарелку.

Вернулись они поздно. Ольга вспомнила, что мать просила заехать на почту, потом они заскочили в книжный — Ольге нужны были книги, потом Леонид попросил остановиться около супермаркета.

— Что ты хочешь купить?

— Ты подожди, я мигом.

В магазине Леонид выбрал дорогое шампанское, мороженое, набор шоколадных конфет и еще много сладкого. Затем он заглянул в чайный магазинчик, выбрал несколько сортов чая, кофе и только потом вернулся в машину.

— Что это? — Ольга указала на пакет.

— Это мы сейчас с тобой отпразднуем мое новоселье.

— Уже поздно.

— Ты же можешь остаться в Москве ночевать? — Леонид специально задал этот вопрос. Ему очень хотелось знать, где ночевала Ольга в ту ночь, когда с этим Володей ездила в Москву.

— Могу. Хоть там и идет ремонт. Я, когда оставалась в прошлый раз, никак заснуть не могла — запах краски чувствовала.

— А домой, за город, почему не поехала?

Тут Ольга внимательно посмотрела на него:

— А должна была?

Леонид смутился.

— Я просто так спросил. А переезд обязательно надо отметить. Иначе жизнь не заладится. — Леонид попытался выровнять ситуацию.

— Я не против. — Ольга пожала плечами и до самого дома молчала.

Когда Леонид наконец внес все пакеты, оказалось, что попасть из прихожей в комнату невозможно.

— Баррикады. Что с этим делать? — Ольга указала на гору покупок.

— А ничего, давай я тебе помогу пройти. Устраивайся на диване, а я сейчас все приготовлю!

— Что приготовишь? А вот это когда все разложим?

— Успеется! — Леонид махнул рукой. Он усадил Ольгу на диван, сунул в руки какую-то книжку, а сам быстро помыл новые синие кружки, поставил на стол конфеты и фрукты, открыл шампанское.

— Ну, с новосельем! — провозгласил он, подавая Ольге бокал.

— Я — за рулем.

— Учтено! Ты хоть пригуби, а я тебе воды налью. Вот лимонад, вот минеральная вода.

— Господи, как вкусно! — Ольга сделала большой глоток шампанского.

«Если она допьет бокал — она останется у меня. Готов я к этому? — подумал Леонид и сам себе ответил: — Почему бы и нет. Правда, могу тем самым испортить отношения с Мезенцевым».

— Шампанское хорошее! — Ольга протянула бокал: — Можно еще?

— Конечно, с удовольствием. Мне тоже показалось, что неплохое.

— А с конфеткой как вкусно! — покачала головой Ольга, надкусывая трюфель.

— А с шоколадом и грушей!

— Это обжорство! — Ольга еще отпила шампанского.

«С шампанским я придумал удачно!» — Леонид удобней устроился в кресле и предложил:

— Слушай, давай плюнем на все эти пакеты, — он указал в сторону прихожей, — завтра после работы все сделаю. Давай просто поболтаем. Мы же ни разу с тобой не вспоминали наше дачное детство.

— Давай, — кивнула головой Ольга, и ее чуть рыжеватые волосы взметнулись.

— Кстати, тебе ужасно идут веснушки. Я даже не замечал их раньше.

— А раньше их не было. Они появились совсем недавно. Мне тоже они нравятся. Теперь. А поначалу очень переживала.

— Зря, очень идет тебе. Ты вообще изменилась.

— Ты мне уже это говорил. Только не сказал, в какую сторону.

Ольга весело посмотрела на Леонида. Было заметно, что шампанское сделало свое дело.

— Это же очевидно — в лучшую.

— Приятно слышать, — она улыбнулась, — но надо сказать, что раньше меня как-то мало интересовали такие вещи.

— Я знаю. Наверное, поэтому и не распространялся на эту тему.

— А ты и в детстве был очень красивым, и сейчас красивый. В этом смысле ты не меняешься!

— Спасибо, но я никогда не считал себя таким. Красивым. — Леонид притворно смутился.

— Будет тебе, считал. И брось притворяться. Я-то тебя знаю сто лет.

— Я не притворяюсь, — отрицательно покачал головой Леонид. — Я иногда думаю, что меня не так воспринимают.

— Воспринимают, может, и не так. Но видят тебя таким, какой ты есть, — сообщила Ольга и тут же, без перехода, заявила, протянув бокал: — А можно еще шампанского?

— Конечно, — улыбнулся Леонид, — я с удовольствием тоже выпью.

— Надо бы остановиться, — нахмурилась Ольга.

— Там осталось на дне. Говорить не о чем.

— И то верно, — осушив бокал, заявила девушка. — Вот мы сейчас допьем и начнем пакеты разбирать.

— Оля, да, может, ну их? — беспечно махнул рукой Леонид.

— Нет, давай все-таки сначала разберем все, а потом допьем шампанское! — Ольга решительно встала.

— Как скажешь! — Леонид послушно последовал за ней.

— Да, мы слегка переборщили, — рассмеялась Ольга, когда распаковала три почти одинаковые кружки и чайный сервиз.

— А ты не помнишь, зачем мы сервиз купили? — задумчиво произнес Леонид. — Или чашки надо было, или сервиз.

— Не переживай, — махнула рукой Ольга. — Смотри, я сохранила упаковку, а все чеки вот здесь, в столе. Можно часть покупок вернуть. Скажем, что ошиблись.

— Я без тебя не поеду опять в магазин! — воскликнул Леонид. — Я никогда ничего не возвращал и даже не имею понятия, как это делается. Меня там заклюют.

— А так по твоему виду и не скажешь! — хмыкнула Ольга.

— Что — не скажешь?

— Что тебя можно заклевать.

— Я магазинов и продавцов всегда боялся, — произнес Леонид и вздохнул. — Так что придется тебе со мной опять ехать!

— Ну, если надо, значит, съездим! Хотя я так давно не занималась такими покупками и позабыла, как это непросто.

— Но мы же не покупать, а сдавать поедем, — рассмеялся Леонид.

Покупки они разложили быстро. Ольга, заколов на макушке волосы и скинув тапочки, шустро все расставляла и приговаривала:

— Запоминай, где что лежит! Ведь потом не найдешь!

Леонид подавал ей покупки и, конечно, ничего не запоминал. Ему нравилось наблюдать за Ольгой. Получалось у нее все споро — вроде привезли кучу вещей, а на полках все равно порядок и полно свободного места. «Она хорошая хозяйка. Наверное, Васса Федоровна научила всему», — подумал Леонид и сам на минуту испугался этой нехитрой мысли. Он сейчас смотрел на Ольгу, как на жену, которую рано или поздно посватают к нему. «Я или идиот, или очень хитрый!» — так подумал Леонид о себе.

Когда в прихожей вместо пакетов с покупками появилась гора пустых коробок и оберточной бумаги, Леонид выдохнул:

— Ну, все! Хватит. Я сейчас упаду. Представляю, как ты устала!

— Да уж! Вот теперь можно допить шампанское и заварить чаю. Крепкого.

— Сиди, отдыхай. Я сейчас поставлю чайник, пока он будет кипеть, мы допьем шампанское, а потом я к чаю бутербродов сделаю.

— Бутербродов не хочу, а вот за чай скажу огромное спасибо, — заявила Ольга, с наслаждением вытягиваясь на диване.

Шампанское — удивительный напиток, любое мероприятие, даже домашнюю уборку, оно превращает в праздник.

— Потрясающе вкусно. Надо запомнить марку. Я, вообще-то, не любитель спиртных напитков. Но это даже не напиток. Это — десерт. Сумасшедший десерт. — Ольга отставила бокал и посмотрела на Леонида. — Мне казалось, что ты принес одну бутылку. А их оказалось две!

— Я в последний момент взял вторую, — развел руками Леонид. — И ее положили в другой пакет. Никаких задних мыслей. Просто — новоселье.

— Да, но голова у меня дурная! И виноват ты! — рассмеялась Ольга.

— Даже не буду отпираться. Оля, слушай, уже поздно. И у меня есть предложение.

— Какое? — спросила Ольга, рассматривая сломанный в хозяйственном ажиотаже ноготь.

— Оставайся ночевать.

— Не поняла?

— Я говорю, зачем тебе домой ехать? Вернее, тебе нельзя домой ехать. Я отвезти тебя тоже не могу — опять же шампанское. Оставайся, постелим тебе на этом диване. Я или устроюсь в кухне, там тоже диванчик стоит, или к родителям поеду. Есть еще вариант, вызываем такси, и я тебя провожаю до подъезда. Потом возвращаюсь, а завтра… завтра машину надо будет все равно забрать.

— Завтра рано утром у меня тоже важная встреча. И машина ой как пригодилась бы.

— Вот я и говорю. Оставайся. Ляжешь здесь. А я — на кухне!

— Да? — Ольга как-то странно посмотрела на него: — На кухне?

— Ну, да. Ну, или к родителям.

— Я даже не знаю.

— Можно еще такси вызвать. Но здесь твоя машина. Во всяком случае, варианты есть. Решать тебе.

— Да, решать мне, — вздохнула Ольга.

Повисла пауза, после которой Леонид со значением спросил:

— Ты боишься оставаться в моем доме?

— Боюсь, — призналась Ольга и отвела взгляд.

Леонид повернул голову в сторону окна и ничего не ответил. Пауза была сейчас очень кстати. Пауза толкала Ольгу к следующему слову, к следующему, скорее всего, решительному шагу. «Главное, не торопиться, главное, не ляпнуть сейчас что-нибудь!» — подумал Леонид и тут же произнес:

— Оля, не будь ребенком. Ты же понимаешь, мы взрослые люди… И потом, сейчас поздно. Очень поздно.

— Но я все равно боюсь. Понимаешь меня?

У Леонида екнуло в области селезенки и зашумело в голове. Сейчас происходил самый лучший вид флирта. Флирта, положительный результат которого был очевиден. Или почти очевиден. Леонид уже и не знал, насколько ему нужны отношения с Ольгой, но азарт овладел им.

— Ах, боже мой! Понимаю, но могу сказать тебе, что мы ничего не нарушаем… Оставайся? — мягко подтолкнул он Ольгу к правильному ответу.

— Даже не знаю, — в голосе Ольги слышалась ласка и грусть.

«Господи, да как же все легко!» — промелькнуло в голове у Леонида.

— Ну, вот, ты правда как маленькая девочка! — Он встал и подошел к Ольге, положил руку на волосы. — Чего же ты боишься?

Он смотрел на девушку сверху вниз и понимал, что сейчас прозвучит ответ, и после него ему будет дозволено обнять ее, поцеловать, ну а дальше…

— Чего же ты боишься? — повторил он свой вопрос, наклоняясь к ней.

— Я боюсь чертей.

— Каких чертей? — опешил от неожиданности Леонид.

— Красных. С синими ушками, — ответила Ольга, и Леонид почувствовал, как она задрожала под его рукой. Задрожала от хохота, который еле сдерживала.

Его бросило в краску, но он не успел обидеться, потому что тут же сквозь смех послышалось:

— Слушай, все это ерунда. Я сейчас позвоню Володе, он отвезет меня. А утром я приеду за машиной. А ты спокойно ложись спать. Завтра тебе на работу.

— Зачем же — Володе? Я тебя отвезу. Сейчас вызову такси! — Леонид решительно набрал нужный номер.

— Ох, нет! Я предупредила Володю, что буду в Москве и позвоню ему. — Ольга решительно взялась за свой телефон.

На следующее утро Леонид проснулся рано — у него действительно на работе были важные встречи. Эти встречи были связаны все с тем же делом, о котором так хлопотал декан, и в котором взялся помочь Мезенцев. Пока Леонид принимал душ, брился, завтракал, он сознательно не думал о вчерашнем дне. Но как только он сел за руль, выехал на проспект и встал в пробку, так все, что случилось вчера, предстало в виде большого вопросительного знака. Весь день они провели с Ольгой. Словно молодожены они хлопотали в этом новом «гнездышке», отмечали его, Леонида, переезд, болтали заполночь, пили шампанское и чай. Леонид мог поклясться, что Ольге все это нравилось. Он был уверен, что она не спешила уезжать, что она с удовольствием и даже нарочно пила шампанское, чтобы возникла эта деликатная ситуация. Но если она это делала нарочно, а уехала с Володей, который примчался через каких-то пятнадцать минут, какую цель Ольга преследовала?! Всю дорогу Леонид занимался абсолютно не мужским делом — пытался найти объяснение мелкому и, в общем-то, незначительному событию.

Только переступив порог института и погрузившись в дела, которые заняли все его внимание, он перестал строить догадки, чего же добивалась Ольга. И добивалась ли она чего-нибудь.

Поздней осенью, где-то в середине ноября Мезенцев попросил Леонида приехать в гости.

— Слушай, тут Васса Федоровна затеяла пироги. Велела звать тебя обязательно. Ну и у меня к тебе есть дело.

— Хорошо, — с готовностью согласился Леонид.

За последнее время они с Мезенцевым пересекались часто, но это было на людях, исключительно по делу, и Константин Алексеевич держался сурово, разговаривал требовательным тоном и вообще выглядел грозным начальником. Леонид, которого поначалу коробила эта резкость, немного обижался, но потом нашел верный способ держаться во время таких встреч. Он как бы дистанцировался от прошлого и приказал себе воспринимать Мезенцева как полузнакомого человека. Как только Леонид убедил себя, что с этим человеком его ничего не связывает, кроме конкретного дела, так сразу же появилось спокойствие. И уже не задевал тон, немного обидные реплики, начальственное высокомерие. Интересно, что чуткий Мезенцев уловил перемены и как бы одобрил их. Леониду показалось, что Мезенцев таким образом обучал его деловому общению. «Ты же понимаешь, чем больше дистанция, тем проще тебе принимать решения в отношении того или иного партнера», — как-то обронил Мезенцев, и Леонид понял, что не ошибся. Это была своеобразная школа.

В последнее время с Ольгой они встречались часто. Но встречи эти были общекультурного свойства — два раза театр, концерт, пару раз были в кино. После мероприятия Леонид обязательно вел Ольгу в ресторан. Ему хотелось, чтобы она этот вечер запомнила, а еще хотелось разобраться в ее характере. Чем больше проходило времени, тем интереснее, любопытнее было узнавать эту девушку. «Господи, да я же вырос с ней и даже не подозревал, что она такая…» — размышлял Леонид, но точно определить «какая» не мог.

План породниться с Мезенцевым Леонид называл про себя деликатно — «стать ближе к соседям». Этот план он по-прежнему вынашивал, хотя не решался быть настойчивым и навязчивым. Он занял, скорее, выжидательную позицию, наблюдая за Мезенцевым, который все больше и больше посвящал его в свои дела, и не упуская из виду Ольгу. Та радовалась Леониду и при этом не прекращала встречаться с Володей. «Нельзя спешить, может так получиться, что и с Мезенцевым не сработаюсь, и Ольгу упущу. А если не торопиться — есть шанс поймать двух зайцев!» — думал Леонид. Впрочем, одно обстоятельство заставило Леонида мысленно отпраздновать маленькую победу. На дне рождении Вассы Федоровны этого самого Володи не было. А он, Леонид, был и сидел рядом с Ольгой. Та, чуткая и ехидная, обронила:

— Вечер будет скучный, но так захотела мама.

Леонид промолчал, вежливо улыбнувшись, и передал Ольге заливное.

После этого дня рождения они встретились несколько раз, и при каждом удобном случае Ольга ехидно подчеркивала, что «она совершенно случайно оказалась свободна в этот вечер». Леонид на это только улыбался и благодарил:

— Я так рад, что нам удалось встретиться.

Впрочем, несмотря на насмешливость Ольги, на ее иногда весьма колкие ремарки, Леонид внезапно ощутил перемену в воздухе. И эта перемена говорила о том, что в союзниках у него появился сам Мезенцев.

И вот на эти знаменитые пироги Вассы Федоровны Леонид немного опоздал. Сделал он это намеренно, хотелось посмотреть на реакцию хозяев — как обрадуются, как Ольга его встретит. Вообще, в последнее время Леонид чувствовал себя этаким шпионом, который не может поступить как ему заблагорассудится, а вынужден просчитывать последствия каждого шага. Это была утомительная манера поведения, но Леониду казалось, что он вцепился в хвост удачи и очень боялся упустить ее.

Встретили его упреками:

— Леня, я свою фирменную кулебяку никому не даю, тебя жду! А ты не спешишь! — воскликнула Васса Федоровна и тут же ойкнула: — Ну, зачем такие цветы. Спасибо, это просто не букет, а произведение искусства.

Она взяла охапку хризантем, которые ей вручил Леонид, и пошла ставить их в воду. Ольге Леонид преподнес одну розу.

— Вот, смотри! — указал ей отец. — Смотри, как приятно получать один цветок. Ты сразу видишь его красоту, его изящество!

— Папа, ты что это, поэтом вдруг стал? — усмехнулась Ольга, но розу приняла с благодарностью.

Цветок и впрямь был необычный — почти черный с фиолетовым отливом.

— Он зловещий, — нахмурилась Ольга.

— Оленька, он чудный. Он — загадка! Леня, не каждый мужчина выбрал бы такую розу. Подарили бы красную. Или белую, — со значением сказала Васса Федоровна. Она поставила вазу с хризантемами на стол и теперь ухаживала за гостями. Она разрезала кулебяку, подвинула салат дочери, положила мужу мясо.

Константин Алексеевич налил жене и дочери вино, себе и Леониду — водку.

— Вот, хорошо, что мы все здесь. Все свои. Хорошо, что у нас все в порядке, что все живы-здоровы.

— Ленечка, жаль Марии Петровны и Сергея Николаевича нет. Но в следующий раз…

— Вася, — обратился Мезенцев к жене, — дай сказать…

— Да, молчу, — спохватилась жена, которая привыкла, что муж называл ее мужским именем.

— Так вот, выпьем за стабильность. За привычные мелочи, за размеренность жизни, за отсутствие потрясений. Выпьем за покой и счастье в доме.

Леонид заметил, как усмехнулась Ольга, но усмехнулась тайком от отца.

Потом все принялись за еду, которая была отменной. Васса Федоровна была все-таки кулинаркой высшего класса.

Разговор за столом сначала шел о пустяках, потом шел о знакомых, потом пошли «дачные воспоминания», потом все вдруг наелись, утомились, расселись по диванам и креслам и, лениво перебрасываясь словами, наблюдали за осенью, которая потихоньку превращалась в зиму.

— Леня, пошли-ка, потолкуем про дела, — вдруг сказал Мезенцев, и они поднялись на второй этаж в его кабинет.

— Ну, что там декан? Доволен?

— Еще бы, Константин Алексеевич! Теперь они могут запросто в этом помещении открывать хоть магазин, хоть кафе.

— А народ «не гудел»?

— Какой? Наш? Институтский?

— Ну, да. Ты же знаешь, иным больше всех надо и они суют нос везде.

— Поговорили, конечно, но потом перестали. — Леонид покривил душой.

Дело, о котором так хлопотал декан и в котором принял участие Мезенцев с Леонидом в качестве помощника, заключалось в том, чтобы каким-то образом оформить долгосрочную аренду одного из пустующих лабораторных корпусов. Это был даже не корпус, а так, «лабаз», «амбар», но выходил этот «лабаз-амбар» фасадом на широкую улицу и был лакомым коммерческим кусочком. Формально «лабаз» принадлежал институту, но ничего, кроме столов и старого лабораторного оборудования, там не хранилось. Со стороны Леониду показалось, декан давно «облизывался» на это место, и знакомство с Мезенцевым оказалось весьма кстати. Немного связей, обещаний, встречных услуг, и вот — пожалуйста, аренда на сорок девять лет и возможность использования помещения по собственному разумению. Леонид, выступая посредником, помощником, а иногда просто курьером, не задумывался, сколько денег это принесет декану и что за эту услугу получит Мезенцев. Он вообще о прямой выгоде не думал, а радовался возможности поработать, «покрутиться» рядом с Мезенцевым.

— Ну, это не самое тяжелое дело. Это здание требовало ремонта, то есть расходов, а теперь все это ляжет на плечи арендатора. Ему придется попотеть. Ну? А ты-то в нашей схеме разобрался?

— Ну, в общих чертах. Я же понимаю, что детали мне знать не надо, — скромно ответил Леонид.

— Ну, с одной стороны, да. Зачем тебе детали? С другой — надо понимать, какой шаг за каким идет. Но это с опытом приходит. Опыт же — со временем. А пока, вот… — Мезенцев полез в одну из тумб своего внушительного стола, звякнул ключами, чем-то щелкнул и положил на стол две пачки денег.

— Что это? — Леонид посмотрел на аппетитные стопочки купюр.

— Это твой заработок. Ты же не за просто так столько времени бегал по кабинетам.

— Так я и не бегал особенно… — Леонид не решался притронуться к деньгам.

— Послушай, это твой заработок, — нахмурился Мезенцев. — Честный. Все было сделано по закону. По правилам. Только чуть быстрее, чем удалось бы это провернуть без моих знакомств. Понимаешь?

— Понимаю. Но я не заработал такую сумму, — Леонид указал на стол.

— Здесь не так много, как ты думаешь. Ваш декан, если не окажется дураком и шляпой, может каждый месяц получать с этого места в три раза больше.

— Но он что-то организует же…

— Слушай, Леонид, я все понимаю. И ценю твою скромность. Но деньги ты заработал. И вообще привыкни — в этом мире каждый шаг оплачивается. Бескорыстно нужно только лечить и учить. Все остальное вполне себе коммерческие мероприятия.

— Спасибо, — Леонид наконец взял в руки деньги, — здорово. И неожиданно.

— А ты что же думал? Одного голого энтузиазма мало. И я это понимаю.

— Я думал, что работать с вами, то есть учиться у вас — это и есть награда. Я — серьезно, — искренне сказал Леонид.

— Нет, ну это само собой разумеется, — важно развел руками Мезенцев и тут же рассмеялся: — Иди вниз. Там Ольга небось заждалась тебя.

— Спасибо, Константин Алексеевич. Большое спасибо за все. И за уроки, и за помощь. Только можно я задам вам один вопрос? — Леонид сделал многозначительную паузу. Он постарался принять немного смущенный и вместе с тем искренний вид.

— Спрашивай. — Мезенцев с интересом взглянул на него, и Леониду вдруг показалось, что Константин Алексеевич видит его насквозь. Поэтому Леонид медлить не стал:

— Вот вы говорите, что Ольга заждалась, что… Одним словом, я не уверен, что Ольга уж так хорошо относится ко мне. И я бы не хотел быть навязчивым. Вы понимаете меня?

— Понимаю.

— Вам как отцу виднее, конечно. И потом, насколько я понял, вы с дочерью очень близки. Она вам доверяет, и вы являетесь авторитетом. Но все же…

Леонид не закончил фразу, чтобы Мезенцев вполне оценил услышанное. В одной фразе Леониду удалось сказать, что его отношения с Ольгой достаточно доверительны, чтобы обсуждать взаимоотношения с отцом. Конечно, это было неправдой. Ольга об этом не говорила и даже жаловалась на властность Константина Алексеевича. Но сейчас важно было, чтобы Мезенцев отметил некую связь между ним и Ольгой.

— Так что тебя интересует? Конкретно? — усмехнулся Мезенцев.

— Я не злоупотребляю вниманием Ольги? Действительно ли она мне рада? Мне бы не хотелось заблуждаться. Вы, Константин Алексеевич, не будете ходить вокруг да около. Если у меня шансов нет, вы сразу мне об этом скажете.

— Так я тебе и сказал! — ответил Мезенцев и, заметив взгляд Леонида, пояснил: — Да, думаю, рада. Очень рада. Мне так кажется. Как отцу кажется.

Пока Леонид спускался по лестнице с видом триумфатора, пока он с восторгом думал: «Деньги! Столько денег!», Мезенцев, усевшись в глубокое кресло, вслух тихо произнес: «Главное — внушить нужное!»

Прошел год. И опять была поздняя осень. Впрочем, даже не осень, а зима, которая наступила внезапно. Она не дала «отгулять» ноябрю, превратив дожди в снега, заморозив раньше обычного речки. Деревья с желтыми обледеневшими листьями напоминали декорации.

— Ох, что же это за осень, я еще хотела в саду кое-что сделать, — качала головой Васса Федоровна.

— Зато у тебя много времени для работы над книжками, — успокаивала ее Ольга.

— Васса Федоровна, вспомните дачу. Там уже в октябре никого на участках не было, — говорил Леонид.

Он теперь все выходные проводил у Мезенцевых. Никто и не понял (ну, может, кроме самого Мезенцева), как так получилось, что исчез с горизонта Олин давний знакомый Володя. Да и другие появлялись здесь все реже и реже. Никто вроде и не заметил, что все воскресные планы теперь согласовывались с Леонидом.

— Леня, приезжай сразу после работы. В пятницу. Нечего в Москве сидеть. Здесь хорошо, снег уже выпал основательный. Погулять с Олей сходите. А я поработаю с утра и обед устрою большой, — зазывала Васса Федоровна. К Леониду она относилась ровно, почти по-родственному, ничуть не волнуясь, что Ольга иногда оставалась ночевать в Москве. Это иносказательное «в Москве» — означало у Леонида. В присутствии старших Мезенцевых Ольга и Леонид вели себя чинно, не обнаруживая то, о чем все давно знали.

С приближением Нового года Васса Федоровна засуетилась.

— Хочу, чтобы Мария Петровна с Сергеем Николаевичем у нас праздник встречали. Я уже два раза с ними разговаривала, но они отнекиваются. Леня, пожалуйста, поговори с ними.

— Хорошо, — соглашался Леонид, но знал, что здесь бессилен. С некоторых пор, а именно с того момента, как он привез родителям первые деньги, полученные у Мезенцева, родители замкнулись и на все рассказы и приглашения отвечали неизменным: «Мы рады за них». За этими словами слышалось: «Мы рады за наших знакомых, но не более того. У нас своя жизнь».

— Мам, скажи откровенно, вы недовольны, что я общаюсь с ними? — как-то спросил Леонид.

— Ты взрослый человек. Тебе решать, — ответила мать сухо, — мы надеемся, что ты примешь правильные решения.

— Ты о чем?

— О своей работе. Об Ольге.

— А что — Ольга? — удивился Леонид. С работой и так все было ясно. Отец, понаблюдав за Леонидом, несколько презрительно назвал его «администратором без стола». «Есть министр без портфеля, а ты администратор без стола. Так сказать, высокооплачиваемый курьер», — сказал Сергей Николаевич. Леонид тогда обиделся. Гораздо сильнее обиделся, чем когда родители отказались взять у него первые заработанные у Мезенцева деньги.

— Так что — Ольга? — повторил он вопрос.

— Леня, а ты ее любишь? Действительно любишь? Девочка она хорошая. Да не в твоем вкусе. Она же не красавица. И чем дальше, тем будет хуже и хуже. Она в отца пошла — грубые черты лица, коренастая фигура. И хватка у нее отцовская. Ты действительно в нее влюбился? Я боюсь, что тебе больше нравится Константин Алексеевич. Его возможности, его власть. А Оля… Я хочу сказать, что дело не в ее внешности, а в том, почему ты за ней ухаживаешь. — Мать отложила кухонные дела и села напротив сына.

А сын растерялся. Он так тщательно готовился обольстить Ольгу, эту богатую и «выгодную» невесту, он так внимательно изучал ее, присматривался к ней, так дотошно следил за ее увлечениями, ее интересами. Он так упрямо окружал ее заботой и вниманием, что незаметно влюбился. Он влюбился в сочетание милой внешности, характера, силы, уверенности, какой-то внутренней решительности и… Возможностей, которые в облике Мезенцева-старшего маячили за спиной Ольги. Это последнее обстоятельство он честно признавал, но чем больше проходило времени, тем меньше Леонид думал о выгоде и тем больше — об Ольге. Теперь он был влюблен только в нее, а все остальное существовало уже в «параллельном» мире.

Этой его влюбленности способствовала строптивость Ольги, ее нежелание идти на поводу у красивого и уверенного в себе мужчины. Она раздразнила его, и он забыл о своих «деловых» планах. Он увяз в этом флирте, который быстро перерос в увлечение, а потом в любовь. Леонид именно влюбился, влюбился от души. И то, что сейчас сказала об Ольге мать, показалось ему самой большой несправедливостью. Леонид не обиделся на материнские подозрения в его меркантильности, но ему стало обидно за Ольгу. Она не была красавицей. Да, в будущем она наверняка будет полной, кряжистой, основательно «прибитой» к земле, как и ее отец. Да, черты ее лица огрубеют, и она станет откровенно некрасивой, но это когда еще будет?! А сейчас она хороша — тонкая, подвижная. Она имеет чувство юмора, она умная, она столько знает и умеет держать себя так, что невозможно не обратить внимание на нее, не влюбиться в ее смех, в ее веснушчатое лицо, в ее чуть рыжие волосы, которые так быстро выгорают на солнце. Невозможно не засмотреться на ее ладную и сильную фигуру, подтянутую и энергичную.

Леонида захлестнула обида. Ладно, отец. В нем говорит какая-то ревность, какая-то настороженность. Но мать?! Мать так хорошо его, Леонида, знает, он так с ней всегда откровенен, так зачем она настолько груба в своих выводах и подозрениях?! Как она может быть такой близорукой?! И почему она не хочет поверить в серьезность их с Ольгой отношений?! «Да как же объяснить, что она мне действительно нравится?!» — думал Леонид и вдруг вспомнил о своих планах. О своем желании приблизиться к семье Мезенцевых и получить от них или деловую помощь, или хотя бы Ольгу. Ему на мгновение стало противно, стыдно и захотелось сразу же все опровергнуть и забыть. Но пока он вспоминал начало, случилось главное — силы и желание что-то доказать матери исчезли.

Конец ознакомительного фрагмента.