Месяц на море

Наталия Миронина (2024)

Москва и Санкт-Петербург. Два города, два одиноких человека. Она встречается с ним, поверив, что однажды они уже знакомились. Александра — заведующая кафедрой вычислительной математики МГУ. Сергей — морской офицер, преподаватель в военном училище. Удастся ли им по-настоящему узнать друг друга и построить крепкие отношения? «Месяц на море» в очередной раз покажет, что у судьбы на все свои планы. Этот роман о настоящей жизни: тонкая психология героев, душевные разговоры, вкусная еда и… случайности, которые меняют жизнь к лучшему.

Глава третья. Москва в гостях у Питера. День первый

«Сапсан» — это вселенная, которая существует четыре с половиной часа. Вот люди рассаживаются, укладывают на полку вещи, достают воду, пакет с бутербродами, переодеваются в легкую одежду. Вот они уже расположились, посмотрели в окно, ничего не увидели, потому что поезд стоит… тогда они обмениваются парой слов с соседями, достают книжки, планшеты, и путешествие начинается. Пока «Сапсан» летит в Питер, в вагоне успевают завязаться знакомства. Вряд ли они долговечны — скорее всего, продержаться как раз до того момента, пока поезд не въедет на перрон Московского вокзала и справа не покажется торец старого кирпичного дома. Архипова этот дом обожала — для нее он стал знаком, отмечающим начало очередного питерского путешествия.

В эту поездку Архипова была невнимательна к соседям и, против обыкновения, не наблюдала за влюбленными разнообразных возрастов. (Это занятие ей очень нравилось, нескромным она его не считала, а считала духоподъемным. «Здорово, когда люди вот так относятся к друг другу! Значит, мир еще сам себя не съел!» — думала она, глядя на попутчиков.) Но в этот раз она пребывала в задумчивости и даже некотором беспокойстве. Ей не давала покоя мысль: правильно ли она поступила, отозвавшись на приглашение незнакомого человека. «Так, виделись один раз. Мельком. Даже не считается, что виделись. Я его даже не помню. По телефону беседовали раз сто. Или меньше? Если не считать его утреннее “Доброе утро!” и “Спокойной ночи!”». Между этими фразами были ссылки на музыкальные клипы, забавных мишек, котиков и собачек. Александра, сидя в поезде, пыталась вспомнить их разговоры. О чем они были? Ох, почти ни о чем! Она рассказала ему, что дочь летит на Курилы. Колесников на это ответил, что там есть касатки и они едят морских котиков. Архипова запнулась — ей стало жаль котиков. А потом она все же ожидала, что собеседник спросит, зачем дочь летит в такую даль, но он этим не поинтересовался. Тогда она сказала:

— Сережа, я так горжусь дочкой. Представляешь, ее пригласили в один из институтов на Дальнем Востоке. Будет одна операция, участвуют китайские специалисты, испанские и наши. Так вот, наших будет представлять моя дочь.

Архипова очень удивилась, когда ей ничего не ответили. А сейчас, в поезде, охнула: «У него, наверное, проблемы с дочерью! А я так хвасталась! Господи, как же я не догоняю иногда!» И тут же ей стало легче. Словно все разъяснилось, все стало понятным, все встало на свои места. «Впредь надо быть внимательней! — приказала она сама себе. — Мало ли что у людей бывает!»

Остаток пути она чувствовала себя сносно — исчезли сомнения, подозрения и тревога. Еще утром у нее скрутило живот: так бывало, когда Александра нервничала. Настроение было дурное, плечи опустились, словно она тащила сумки с картошкой или еще с чем-то таким же безрадостным и скучным. Но присутствие людей, оживление в вагоне, общий приподнятый настрой все исправил. Ей стало казаться, что ничего особенного нет в том, что дама соглашается приехать к новому знакомому в гости, едва-едва узнав его. «К тому же я буду жить в гостинице. Ну, покажется идиотом — не буду встречаться!» — решила она и остаток пути провела уже в хорошем настроении. Она почитала, посмотрела мультфильмы — с некоторых пор была у нее такая слабость, — сходила в вагон-бистро, выпила кофе. Могла бы заказать на месте, но решила прогуляться. Когда за окном показались пригороды Петербурга, она вдруг вспомнила про губную помаду, пудру и (о ужас!) расческу. Порывшись в сумочке, она нашла огрызок карандаша для глаз. «Странно, я же помню, что все это положила — помаду, пудру и даже расческу!» — пробормотала она.

— Так всегда бывает, — вздохнула соседка рядом, — я забыла отчет. А ведь я в командировку еду…

— Ах, отчет могут прислать по электронке. Распечатаете, и все. А расческу с помадой не распечатаешь! — с досадой проговорила Архипова. В кои-то веки захотелось быть накрашенной, приглаженной, причесанной…

Поезд бесшумно затормозил. Голос в динамиках что-то говорил про погоду: впрочем, снежные вихри, гулявшие по перрону, были убедительнее всех слов. Архипова надела теплое клетчатое пальто, обмотала шею шарфом, оставив голову непокрытой, и покатила свой маленький чемоданчик к выходу.

Они договорились, что Колесников встретит ее у выхода из вагона. Это оказалось не лучшим решением: толпа пассажиров из следующих вагонов теснила людей к краям платформы. «Анна Каренина, Вронский и прочие…» — подумалось Александре. Какой-то пассажир толкнул ее, сердито посмотрел через плечо, но, встретившись с ней взглядом, виновато улыбнулся и произнес:

— Давайте я вам помогу выбраться отсюда. — Мужчина уже приготовился забрать у нее чемодан, но в это время высокая крупная фигура появилась откуда-то сбоку.

— Дама не одна… — произнесла фигура. Александра увидела большие серые глаза за стеклами очков, чуть крючковатый нос, крупный, четко очерченный рот. Мужчина был без шапки, и надо лбом хохолком подрагивала седая прядь. Архипова что-то пролепетала толкнувшему ее прохожему и растерянно поздоровалась со встречавшим ее мужчиной. Тот вручил ей огромный букет.

— Розы! И какие! — охнула Александра. Она розы не любила, но почему-то посчитала своим долгом восхититься букетом.

— Ты меня вспомнила? — строго произнес Колесников.

— Ну да… конечно… — опять оробела Александра. Она по-прежнему не помнила момент их знакомства, но ей вполне достаточно было видеть его сейчас. «Красивый. Импозантный. Выправка отличная. Недаром морской офицер. Вот только… одет… — думала Архипова, тихонько разглядывая Сергея Мефодьевича. — Ботинки как в том анекдоте: “Дед носил — не порвал, отец носил — не порвал, а ты, внучек, и месяца не проносил, как подметок нет!”» Архипова осторожно разглядывала толстые башмаки Колесникова. В таких ботинках, по ее мнению, должны ходить грузчики, которые перевозят мебель в больших фургонах: даже если диван на ногу упадет, увечье не грозит. «В остальном же вполне пристойный господин. Одна беда — не помню его лица… Совсем. Сюжет кино — женщина встречается, поверив мужчине, что они однажды уже знакомились. На самом же деле он мошенник, а телефон где-то подсмотрел». — Александра даже хихикнула. Сергей Мефодьевич, кативший за собой ее чемоданчик, покосился на Архипову.

— Что именно тебя так развеселило? — с вызовом спросил он.

— Над собой смеюсь. Над своим авантюризмом. Пригласил незнакомый мужчина, я и приехала. Дочь не одобрила. Подруги тоже.

— Что ж они против меня имеют?

— Э-э-э… они тебя не знают, — опешила Александра. — Поэтому и против. Это же логично!

— Мне так не кажется, — произнес Колесников.

— Кстати, — не стала дальше спорить Архипова, — я забронировала себе отель. Не принимай на свой счет — я так сделала еще до всех советов подруг.

— Нет, так не годится, так нельзя, — вдруг с истеричной ноткой в голосе произнес Колесников, — узнать друг друга можно, только если проводить с друг другом много времени. А быт, самый простой быт, очень быстро все расставляет по местам. Знаешь, лучше всего люди узнают друг друга в походе…

— Конечно, подводная лодка… Морские просторы, — проговорила Архипова, сбитая с толку.

Колесников опять странно на нее покосился. В другой раз Архипова уже бы огрызнулась — мол, что косишься? Но сейчас она была обескуражена абсолютно всем — розами, «толстыми» башмаками, настоятельным приглашением пожить в его доме…

— Послушай, Сергей, и все же я настаиваю. Я бы пожила в отеле.

— Ты его уже оплатила?

— Нет, только забронировала.

— А, — с видимым облегчением произнес Колесников, — значит, хлопот никаких нет. Едем сразу ко мне.

К этому моменту они вышли на площадь. Архипова, несмотря на препирательства, не могла не улыбнуться.

— Как же я люблю этот город!

— Сыро, промозгло, — пробурчал Сергей Мефодьевич, — ветер вечный.

— Это же прекрасно, — искренне сказала Александра, — за все это я и люблю Питер. Понимаешь, город настолько хорош, что погода ему нипочем.

Колесников промолчал. В этом молчании Архипова учуяла осуждение. Словно нельзя любить то, что не любит он сам.

— Сергей, может, в отель? — Александра взглянула на Колесникова.

— Мы уже едем ко мне.

Архипова подавила вздох. «Если он маньяк, меня даже спасти не успеет никто!» — подумала Александра.

Ехали они медленно. Во всяком случае, так ей показалось. Колесников следил за дорогой и покрикивал на водителей и пешеходов. «Ты погляди, как он едет! Урод! Где они только права купили!» — обращался он к Александре. Или: «Бабка просто самоубийца, дура старая!» Архипова не выдержала:

— Сергей, будь добр, не кричи мне на ухо. Я встала рано, ехала четыре часа и пока еще не осознала, что в Питере. Нервная система возбуждена.

— Я возмущен! Они просто безответственные люди, — уже спокойно произнес Сергей Мефодьевич.

Ехали они долго. Когда Александра деликатно на это намекнула, Колесников с большим достоинством ответил:

— Видишь ли, спешить некуда. Я уже в том возрасте и положении, что это все остальные должны спешить ко мне.

Архипова хмыкнула. Ей понравилась фраза. «А он знает себе цену!» — подумала она.

Осознав, что темп поездки не изменится, Архипова стала смотреть в окно. Некоторые места оказались знакомы: она узнала Литейный проспект, Финляндский вокзал, — а потом, проехав немного по набережной, они взяли курс на север.

— Пискаревский проспект где-то здесь… Помню, ездила сюда когда-то, — произнесла Архипова, разглядывая однотипные дома.

— Зачем?

— Что — зачем? — удивилась Александра.

— Зачем ездила сюда? — спросил Колесников.

— Не помню. Уже не помню, — честно сказала Архипова.

— Это как? Провалы в памяти?

— Почему? — даже обиделась Александра. — Нет провалов. Наверное, что-то незначительное…

Сергей Мефодьевич неодобрительно крякнул.

— А все-таки природа здесь другая. Северная, — примирительно сказала Александра. Она чувствовала напряжение, и это ее раздражало. Остаток пути они почти молчали.

Дом, во дворе которого остановилась их машина, оказался двенадцатиэтажной башней. Балконы был застеклены в духе семидесятых, разномастно, на подъезде был поэтажный список квартир.

— Вот. Добро пожаловать! — Колесников с видимым облегчением вылез из авто. — Приехали.

— Ты не любишь ездить на машине? — улыбнулась Александра.

— Почему ты так думаешь? — с вызовом спросил Колесников.

— Раздражаешься, устаешь. Нелюбимое занятие. Сразу видно, — спокойно ответила Архипова.

Колесников промолчал, подхватил чемодан, и они пошли к подъезду.

Лифт оказался стареньким. На площадке три квартиры. Где живет Колесников, Архипова поняла сразу: три новых замка́, а сама дверь в допотопном дерматине.

— Вот. Проходи, я тебе сейчас помогу. — Колесников наконец отпер дверь. Они вошли в квартиру.

Архипова прошла и остановилась. Прихожая была малюсенькая, Колесников снимал куртку долго и тщательно — проверил карманы, выложил ключи и документы. Архипова ждала.

— Сейчас, сейчас, — опомнился Колесников и кинулся снимать с нее пальто. — Покажу тебе твою комнату. Располагайся, переодевайся. Там и постельное белье чистое, и полотенца. — Колесников проводил ее в маленькую комнату.

— Вот, смотри, форточка открывается так. У балконной двери есть фиксатор. Я сам его поставил. А это ключ от двери…

— Какой двери? — не поняла Александра.

— От этой. — Сергей Мефодьевич показал на дверь комнаты. — Хочу, чтобы ты себя чувствовала в безопасности, в голову мысли всякие не лезли.

— А… — растерялась Архипова. С одной стороны, наличие ключа успокаивало, с другой…

С другой — она себя чувствовала по-дурацки. Они же взрослые люди, никто не собирался вступать в интимные отношения в первую встречу. Но этот ключ естественную ситуацию делал идиотской.

«Интересно, как он рассуждает? Что я его боюсь? Тогда, если он это понимает, зачем отвергать отель? Для чего гостье создавать такой дискомфорт?» — подумала Архипова, но на лице изобразила благодарность.

— Значит, ты иди в душ, занимайся собой, а я буду готовить обед. — Колесников исчез, прикрыв за собой дверь.

Архипова осталась одна. Она присела на край дивана и огляделась. Стопка постельного белья — причем одеяло уже в пододеяльнике, а на подушке наволочка. Тумбочка, будильник, стакан, накрытый бумажной салфеткой. Платяной шкаф раскрыт — на виду пустые вешалки. У себя под ногами Александра обнаружила коврик. Старенький, с красной бахромой, размером метр на полтора. На коврике изображена Красная Шапочка и Серый Волк. «Господи!» — пробормотала Архипова, убирая ногу с лица героини сказки. На стенах висели картинки. «Именно “картинки”, — отметила про себя Александра, — никакие это не картины, хотя в рамках и написаны маслом». На картинках были изображены лесные дали, букетики васильков и морские пейзажи. «Куда меня принесло?! Что же я за дура!» — чуть не заголосила она. Хотелось в туалет, в душ, хотелось раздеться и поваляться на диване. Архипова представила себя в отеле — просторная безликая комната, широкая постель, светло, ничего лишнего, комфортный санузел, никто не топчется за дверью, никому не надо вежливо улыбаться. Можно выйти голышом и плюхнуться на белоснежное белье. Отдохнуть и пойти куда глаза глядят. А здесь?!

— А здесь пожинай плоды своей тупости! Леля была права — чуждый, инопланетный мир, — вслух произнесла Архипова, и тут же эхом отозвались из другой комнаты:

— Ты что-то мне сказала?

— Нет, я себе сказала, — пробурчала Александра. Она достала косметичку, дорожные тапочки и направилась в ванную.

Колесников сновал по кухне. Архипова успела заметить, что стол накрыт бежевой скатертью, а столовые приборы уже разложены. Розы в вазе поместились на подоконнике.

— Сергей, а может, розы поставим в комнате? — спросила Архипова.

— Нет, здесь им лучше, — отвечал хозяин дома, — через полчаса будет готов обед.

— О, — проговорила Архипова, — я в душ.

— Как, ты разве не была в душе? — оглянулся на нее Сергей Мефодьевич. — Я думал, ты уже отдыхаешь.

— Ну, я же не в армии, не по расписанию живу.

— Ну, расписание не расписание, а в четыре часа мы должны выехать в город.

— Куда? — не поняла Архипова.

— В город. В центр. У нас билеты в театр, потом заказан столик в ресторане, потом мы погуляем.

— Хорошо, только если я не устану, — сказала Архипова.

— Я уже все распланировал. Учел. Отдыхать будешь в театре и в ресторане.

Архипова не нашлась с ответом и отправилась в душ. В ванной комнате все было пестро — полотенчики, стаканчики, щеточки, мыльницы. Архипова, любительница минимализма, поморщилась, а потом себя одернула. «Это просто неблагодарность с моей стороны! Человек старался, хлопотал. Чистоту навел, все учел, о развлечениях подумал. А я фыркаю!» — думала она, стоя под горячим душем.

Когда она вышла на кухню с еще влажными волосами и раскрасневшимся румяным лицом, Колесников даже дар речи потерял. Архипова сразу поняла, что впечатлила его. Переоделась она в джинсы и широкую мужскую рубашку.

— Садись, садись! — захлопотал Сергей Мефодьевич. — Все готово. Сначала грибной суп. Белые грибы. Дочь привезла из Карелии. Сам сушил. Все проверено и безопасно.

Он поставил перед ней тарелку. Пахло изумительно. Архипова вспомнила детство.

— Ух ты, вкусно! — воскликнула она, отведав первую ложку.

— Со сметаной, со сметаной! — Колесников продолжал хлопотать вокруг нее.

— Ты сам садись! — сказала Архипова.

— Да. Но сначала я открою вино. Вино ко второму, к рыбе. Белое, как полагается. — Александр Мефодьевич сновал по маленькой кухне.

— Сережа, садись, — настойчиво сказала Александра, — я не буду одна есть…

— Хорошо, хорошо! — Колесников сел, съел две ложки и вскочил опять. — Вот салат, забыл совсем.

Архипова рассмеялась:

— Неутомимый, неугомонный! Давай сразу на стол поставим и поговорим. Мы же с тобой впервые встретились…

— Второй раз!

— Тот раз не считается, я тебя не помню.

— А телефон дала.

— Господи, да телефон спрашивают часто, легче дать, чтобы отстали.

— Двусмысленно звучит, — поднял глаза Колесников.

— Да что ж такого тут двусмысленного? — изумилась Александра, а потом вдруг до нее дошел смысл фразы, и она покраснела. «Дурак, что ли… — растерялась Александра, — я сто лет такого не слышала».

— Знаешь, а я думал, ты профессионалка… Типа сидишь в кафе и ловишь клиентов… — произнес Сергей Мефодьевич, расправляясь с супом.

— Кто? — поперхнулась она.

— Ну, из этих…

— Каких?

— Проституток.

— А…

Архипова растерялась. Ей в голову не могло прийти, что она похожа на проститутку.

— Чем я похожа? — спросила она.

— Ну, не знаю. Одна сидишь. Рассматриваешь всех. С другой стороны, скучающий вид. Как на работе.

— Хороша же у тебя работа, если такой вид у вас там имеют. Рассматривают и скучают… На моей работе на подобное времени нет просто.

— Может, я неправильно выразился, — оторвал взгляд от тарелки Колесников.

— И все же ты спросил телефон? Несмотря на… Кстати, ты видел современных проституток? Ты имел с ними дело?

— Ты с ума сошла? Не имел.

— Но видел? Встречал?

— Видел.

— Где? Когда?

— Ну, — Колесников поднял глаза к потолку, — в фильме «Интердевочка»… Там очень ярко показаны типажи.

— Ты вообще отдаешь себе отчет в том, что фильм снят почти сорок с лишним лет назад?

— И что? Убедительно снят.

— Очень многое в этой жизни изменилось. Кстати, ты не ответил, почему, несмотря ни на что, телефон у меня попросил?

— Ты бросалась в глаза.

— Спасибо, это комплимент.

— Да. Почти, — огорошил ответом Сергей Мефодьевич.

— Почти?

— Понимаешь, все должно соответствовать статусу.

— Так. Потом объяснишь, — отмахнулась Архипова. — Я сюда приехала не выяснять детали. Я приехала в любимый город по приглашению симпатичного мужчины. Поэтому давай о простом и понятном.

— Давай, — согласился Колесников, — подаю рыбу.

— Подавай, — кивнула Архипова. Она не знала, смеяться ей или плакать.

После рыбы последовал десерт и кофе. Сергей Мефодьевич все подавал ловко, быстро. Архипова даже подумала о том, что у него богатая практика. Хотела спросить, не подрабатывал ли он официантом, но побоялась. С чувством юмора у нового знакомого было не очень. Александра же считала, что единомышленника и близкого человека можно вычислить по шуткам, над которыми он смеется. Колесников смеялся мало, а его собственные остроты были неловкими. Во всяком случае, Архипова делала усилие, чтобы улыбнуться. Разговор вертелся вокруг детей, работы, друзей. Выяснилось, что друзей у Колесникова нет.

— Как так получилось? — удивилась Архипова. — Как получилось, что ты не поддерживаешь отношения с одноклассниками, однокурсниками, коллегами? Ну хоть один человек же есть, с которым ты можешь поделиться чем-то личным?

— Один человек есть — дочь. Но мы общаемся редко.

— У нее своя жизнь, это понятно.

— Да какая жизнь?! — вдруг возмутился Колесников. — Разведена, лет много, кто ее возьмет замуж? Кому она нужна?! Только если из-за квартиры. И вообще…

Понизив голос, он сказал Александре:

— Она состоятельная женщина. Я всю жизнь работал, на семью работал. Не было у меня любовниц, внебрачных детей или еще чего-то…

Архипова вдруг подумала, что лучше бы у него были любовницы.

— А жена? Твоя жена?

— Не напоминай. Она умирала. Это такой кошмар. Все на моих руках.

— Выпадает и такое на долю человека. Я свою маму выхаживала. Она у меня дома жила.

И опять Колесников посмотрел на Архипову и ничего не сказал. Во взгляде было раздражение. «Семь лет назад умерла. Но еще не зажило, еще переживает», — подумала Архипова. Она сама два года не могла прийти в себя после смерти матери.

— Ладно, давай допьем кофе и пойдем… Что там по плану? — улыбнулась она.

По плану был театр. Архипова как-то не подумала, что ее поездка будет носить настолько культурный характер, а потому в театр отправилась в джинсах и черном свитере. Колесников, как ей показалось, посмотрел на нее неодобрительно.

— Да, я тоже предпочитаю в Мариинку ходить в черном бархатном наряде. Но ты не предупредил, а путешествую я всегда налегке.

— Хочешь, сейчас заедем и купим что-нибудь? — спроси он.

Архипова расхохоталась:

— Не хочу. Спасибо! Как писал Джером, «Сити и не такое сожрет!».

— Кто?

— Джером Клапка Джером. «Трое в лодке, не считая собаки».

— Фильм был дурацкий.

— Вопрос спорный. Но книжка великолепна. Ее же на цитаты растащили.

Колесников поджал губы — опять с ним не согласились.

Выехали они задолго до начала спектакля. «Ну еще бы, если тащиться со скоростью черепахи!» — подумала она, наблюдая, как Колесников тщательно осматривает колеса, протирает боковые зеркала. Наконец он уселся в машину и озабоченно произнес: «Цены взлетают, запчастей нет. Теперь моя машина мне будет обходиться очень дорого!» Архипова почему-то вспомнила московских знакомых. Они ездили на мощных крутых иномарках, и любимым девизом было: «Надо не экономить, а больше зарабатывать!» Александра никогда не отличалась снобизмом, но поведение Колесникова и его стоны по поводу старенького «Рено» были ей смешны. «Угомонись, люди разные. Он одинокий. Рассчитывает сам на себя. О дочери заботится. И вообще, какая тебе разница?!» — сказала она себе и принялась разглядывать город.

Мариинка радовала — торжество света, музыки, праздника. Архипова, хоть и чуточку переживала из-за своего наряда, все равно всей душой открылась навстречу зрелищу.

— Сергей, спасибо тебе огромное! Как же здесь здорово. И такой спектакль ты выбрал.

Колесникову были приятны похвала и благодарность. Он даже немного покраснел. Места у них были близкие и удобные. В тот вечер давали «Силу судьбы» Верди: Архипова обожала увертюру, а саму оперу помнила плохо — поэтому она с удовольствием смотрела на сцену. В антракте они выпили по бокалу шампанского. Александра захотела съесть пирожное, но Сергей Мефодьевич строгим голосом остановил ее:

— У нас столик в ресторане. Перебьешь аппетит.

И Архипова подчинилась. Ей даже было приятно, что кто-то строг с ней ради ее же блага. Что-то забытое в этом было — то ли из жизни с родителями, то ли из юности, когда мужчины, почти ровесники, вдруг принимали на себя роль умудренных старцев.

После спектакля они шли пешком.

— Ты не боишься за машину? Оставляешь вот так, на стоянке возле театра? — спросила Архипова.

Колесников вдруг просто расцвел от этих ее слов:

— Ну, что говорить, конечно, могут угнать. Но все же камеры тут стоят. Завтра заберу. А сегодня мы с тобой поужинаем и выпьем вина или шампанского. А доедем на такси.

Они отправились в сторону Большой Морской. Там на углу с Невским располагался модный и дорогой ресторан.

— А я ведь знаю музыку. Люблю ее. И сам даже сочиняю! — вдруг сказал Колесников.

— Да что ты?! — изумилась Архипова. Она видела в комнате пианино — дорогое, современное, — но подумала, что оно принадлежит дочери.

— У меня есть несколько песен. Я их даже показывал авторам стихов. Известным поэтам. Понравилось.

— Их исполняют?

— Ну, есть одна певица. Ей раскручиваться надо, а она сидит в углу, словно мышь.

— А вы вместе! — посоветовала Архипова. — Вместе пробивайтесь. Знаешь, два человека — это музыкальный коллектив. Это вес. Вообще, не надо стесняться, надо идти упрямо…

Архиповой вдруг стало жалко Колесникова. «Ну, зануда он, конечно, но умный, образованный, работящий. Да, смешной в этих своих претензиях, но музыку любит, играет на фортепиано и даже музыку сочиняет! Одни положительные качества. Просто он одинок. А это накладывает отпечаток на человека!» — подумала Александра и вдруг вспомнила, что и она одинока. «Интересно, а как я выгляжу со стороны? Такая же странная?» — испугалась она и почувствовала благодарность к этому человеку, который так тщательно готовился к ее приезду, который сделал все, чтобы ей здесь было уютно и интересно.

Архипова взяла под руку Колесникова:

— Можно? — улыбнулась она. — А то в вашем городе совсем не чистят тротуары.

Колесников что-то промямлил, Архипова, которая задала вопрос лишь ради проформы, сочла это знаком согласия. Она даже не заметила, что совсем скоро Сергей Мефодьевич, рассказывая об Исаакиевском соборе, незаметно отцепил ее руку и остаток пути они шли порознь.

Ресторан был дорогим, и гости в нем соответствовали статусу. Как в Москве — синие роскошные костюмы, обувь стоимостью в полмашины, часы дорогих брендов. Женщин было немного, все в вечерних нарядах. Колесников покосился на Архипову. Та, с лицом веселым и независимым, гордо выступала в своих джинсах и большой мужской рубашке. Вокруг шеи она обернула длинный шелковый платок. К удивлению Колесникова, осуждающе или презрительно на Архипову никто не смотрел. Наоборот, смотрели с интересом. Сергея Мефодьевича это удивило и обеспокоило. Меньше всего ему сейчас хотелось приревновать спутницу. Выражение лица его стало недовольным, он оттопырил нижнюю губу.

— Удобно сидишь? — спросил сурово Александру.

— Очень, — улыбаясь отвечала она, — здесь прекрасно. Думаю, что кухня здесь такая же изысканная, как и обстановка. Архипова оглядывала зал.

— Кому улыбаешься? — спросил Колесников, глядя в меню.

— Тебе, — ответила не задумываясь Архипова.

Сергей Мефодьевич промолчал, а потом недовольно сказал:

— Спорим, севрюги нет?

— Нет так нет, — ответила Архипова.

Она изучала меню как художественное произведение — столько там было наименований.

— А хотелось бы фирменное блюдо! — Колесников не унимался. Жестом он подозвал официанта.

— Ну-с, доложите: что у нас севрюгой? — спросил Сергей Мефодьевич.

Архипова с любопытством подняла глаза. Тон ей показался странным — в нем чувствовалось барство, каприз и неприятное снисхождение.

Официант глазом не моргнул, ответил, но улыбка на его лице показалось ровно настолько, чтобы нельзя было обвинить его в неучтивости. «Молодец парень!» — подумала про себя Александра.

— Для меня щучьи котлетки с пюре из шпината и малосольным огурчиком, — попросила Архипова.

Ей в этот момент захотелось расплатиться за ужин самой. На котлетки этого пафосного заведения денег бы у нее хватило.

— Зачем? Возьми что-то натуральное! — воскликнул Колесников. — Туда же напихают черт знает что.

Официант молча стоял около столика, сохраняя выдержку.

— Не слушайте этого господина, несите мне котлетки, рюмку полынной настойки, а потом… Потом мороженое. Шоколадное, три шарика.

— Все будет сделано. — Архиповой официант улыбнулся широко. Потом он сменил улыбку на мину холодной предупредительности и поинтересовался у Колесникова:

— Вы сделали выбор?

— Да что у вас тут выберешь?! Несите красную рыбу под белым соусом, картофель отварной. Ну и овощей. Еще водки. Стопку. Ледяной. На десерт — кофе.

— Я тебе дам попробовать шоколадного мороженого, — сказала ему Архипова. Колесников пожал плечами:

— Да не хочу я мороженого. Я севрюги хотел.

Архипова развела руками:

— Ну бывает же… Зато мы такую оперу послушали. Как тебе Альваро? Я не знаю этого артиста, но тенор у него приятный.

Колесников поморщился, что-то пробурчал, но желание высказать свое мнение взяло верх над дурным настроем. Он намазал маслом кусочек хлеба и произнес:

— В Санкт-Петербурге всегда ставили эту версию, но миланский вариант оперы несколько другой. Итальянцы предпочли не убивать Альваро. Он остается жить — хотя тяжесть на душе непосильна. Верди внес изменения, которые демонстрируют силу судьбы: смирись, хоть и тяжело.

— А я и не знала, — сказала Архипова, поедая свои котлетки.

— Я много знаю про оперу и композиторов, — снисходительно произнес Колесников, — должен тебе сказать, та еще компания.

— В смысле? — удивленно произнесла Александра.

— Развратники, алкоголики. Вообще, среди тех, кто одарен, нормальных людей почти нет.

— А ты способный? — спросила Архипова.

— Я? — Колесников задумался совершенно серьезно. — Я лучший химик России. Сейчас, во всяком случае.

Архипова поперхнулась.

— У тебя есть какие-то исследования? Открытия? Они просто засекречены, да? — Александра заговорила шепотом.

Александр Мефодьевич не понял насмешки.

— Я просто знаю, что я — лучший химик. А со мной еще спорит всякая шушера… — зло сказал он, видимо, вспомнив что-то неприятное.