Альтернативный дозор

Наталия Мамаева, 2020

Фанфик на «Дозоры» С.В. Лукьяненко. Действие разворачивается после «Сумеречного дозора» и идет по другому пути. Роман о том, что было бы, если бы Надя Городецкая стала Мессией Света, как и было предсказано, а не абсолютным оружием.С С.В. Лукьяненко публикация согласована. Целей извлечения прибыли автор не преследует.Содержит нецензурную брань.

Данный текст, увы, служит делу Света.

Бывший руководитель Дневного

Дозора г. Москвы Завулон.

Глава 1. Гостиница «Родные просторы»

Для иного, лишенного своих возможностей, он жил очень неплохо.

Собственно говоря, большинство людей сочли бы такую жизнь более чем

замечательной. Пятизвездочная гостиница, возможность заказывать любые

блюда (хотя какой прок в этом вампиру), плюс возможность практически

неограниченно тратить деньги. Впрочем, большинство иных не самого

низкого уровня, не участвующих в борьбе Дозоров, так и живут. Пользуются

своими магическими возможностями для того, чтобы обеспечить себе

здоровье, деньги, комфорт. Другое дело, что молодые глупые иные, особенно

темные, часто толком не знают ни своих возможностей, ни своих

потребностей. А молодые глупые светлы, слишком рьяно бросаются в борьбу

за дело мира и добра. В итоге возможность наслаждаться жизнью имеют

чаще всего именно пожившие, разуверившиеся во всем светлые и темные, получившие и опыт, и деньги, но, увы, уже накопившие такую долю цинизма

и усталости, которая не позволяет полноценно радоваться простым

жизненным удовольствиям.

В этом смысле он стал исключением. В 25 лет высший вампир, в 26 —

вампир вне категорий, что вообще-то для вампира теоретически невозможно

(спасибо «Фуаран»). И практически сразу — вампир, не имеющий права

использовать свои только что приобретенные способности, но при этом и

особо не ограниченный в правах. Оказалось, что ограничить его в правах

физически невозможно. Теоретически и особенно юридически — возможно, а

практически — нет. Приговор Инквизиции в таких случаях обычно гласит

«лишение магических способностей на сто лет», ну или на двести, или

бессрочно. За это время любой иной, лишенный способностей, помрет. Но в

его случае это оказалось невозможно. Фуаран была гениальной

волшебницей. Иного, который стал высшим с помощью ее книги, можно

было уничтожить вместе с приобретенными возможностями, но никак не

лишить этих возможностей. А поскольку уж Инквизиция решила сохранить

ему жизнь, то пришлось сохранить и приобретенные способности. В итоге

приговор суда получился необычайно витиеватым и содержащим массу

оговорок, дополнений и поправок (точь-в-точь текст американской

конституции).

Согласно приговору, Константин Саушкин сохранял все свои

приобретенные магические способности, но имел право производить

магические действия только с самим собой и неодушевленными предметами, а также использовать магические способности в случае «непосредственной

угрозы жизни и здоровью» (а это уже из советского Уголовного Кодекса). В

случае использования магических способностей при наличии этой самой

угрозы жизни и здоровью сигнал должен был немедленно поступить в

Инквизицию. Кроме этого, место пребывания Константина Саушкина

должно было жестко фиксироваться, при этом в одном месте он мог

пребывать не более полугода и перемещаться только в рамках «ближайшего

административного округа», возвращаясь на ночь к месту постоянного

проживания (а это уже, кажется, из практики ссыльных). Дело в том, что в

силу своего нынешнего рода деятельности Костя неплохо изучил

всевозможные исторические кодексы, особенно российские.

Первые полгода после оглашения приговора он прожил у родителей в

Москве. Это была ошибка. Родителей Костя любил, им самим после всего

произошедшего тоже было спокойнее видеть сына каждый день и

убеждаться, что он жив, но все-таки возвращаться каждую ночь «в место

постоянного пребывания» под крылышко родителей было тяжело. В итоге, как только истекли полгода, Костя исключительно из чувства противоречия

отправился в Бретань. Инквизиция была этому только рада. Все-таки в

Европе супервампира контролировать легче, чем в безалаберной России.

Затем была Англия, Мексика, США, Байкал, Швейцария, снова Россия.

Последний год Костя практически безвылазно жил в Суздале, не

2

перемещаясь даже «в пределах административного округа». Инквизицию это

видимо по каким-то причинам устраивало, поскольку ему не пришла

очередная реляция с требованием сменить место жительство. Костю это тоже

устраивало. А где, действительно, жить добропорядочному вампиру, подрабатывающему историческими изысканиями, как не в древнерусском

городе Суздале?

После того, как Костя три или четыре года помотался по городам, весям

и странам, он изрядно заскучал. Вопрос денег в общем-то не стоял.

Магические способности у него заблокированы не были, а механизм рулетки

в казино по определению был неодушевленным предметом. Поэтому

выиграть любую сумму, хватавшую на обычные бытовые нужды и на

капризы, было не проблематично. Правда, первые полгода в России

пришлось все-таки жить за счет родителей, поскольку официальные казино

на родине были под запретом, а собачиться с Инквизицией и Дозорами из-за

такой ерунды, как посещение нелегального казино не хотелось. Но в конце

концов, выигрыши — выигрышами, но должны же быть у человека, да и у

вампира, какие-то занятия?

Совершенно случайно Костя однажды разговорился с каким-то

историком, которому, как водится, хотелось знать чистую правду и ничего, кроме правды, а не то, что писал Нестор и иже с ним в официальных

летописях. Костя исключительно от скуки согласился прогуляться с

историком в архив и посмотреть на исторический документ, и выяснилось, что его способностей вполне хватает на то, чтобы видеть… нет, конечно не

реальные события, описанные в документах… но то, что думал по этому

поводу сам летописец, некоторые обрывки его мыслей, связанные с тем, что

было, что следует писать и что сам автор мыслил по этому поводу. Историк

(американец) был в диком восторге, обещал платить бешеные деньги за

подобное прочтение и стал активно посылать Косте клиентов. Российские

историки, конечно, бешеными деньгами не располагали, но тем не менее, как

минимум один клиент в месяц находился. К тому же Костю это развлекало.

3

История, может, и не наука, но изучать ее было любопытно. К тому же с

использованием его метода получалась вполне даже наука.

В итоге Костя прочно обосновался в Суздале в гостинице «Золотые

купола». Этот маленький и донельзя туристический город удивительным

образом сочетал в себе провинциальную тишь, русский менталитет и вполне

европейский уровень сервиса. К тому же это работало на его имидж

историка-любителя, да и богатеньким историкам из Москвы до Суздаля было

добираться удобно. Клиенты совершали чудеса ловкости, чтобы добыть

исторический документ из архивов, а при необходимости он тоже мог

смотаться в Москву, слегка нарушив запрет о границах административного

округа. Клиенты, естественно, всегда являлись по предварительной

договоренности, прислуга гостиницы была вымуштрована и всегда заранее

интересовалась, когда удобнее совершить в номере у вип-клиента уборку, поэтому в дверь его номера не могли постучать по определению. Тем не

менее, в дверь раздался деликатный стук. Костя встал и открыл дверь.

––

Вопрос — почему он это сделал? Собственно говоря, он не делал этого

никогда. За дверью могли оказаться братья-темные, жаждавшие уничтожить

опального вампира за то, что он не стал самым крутым и бездарно просрал

все обретенные сверхвозможности. За дверью могли оказаться какие-нибудь

светлые, возмущенные тем, что вампир-преступник не был уничтожен. За

дверью могли оказаться какие-нибудь диссиденты из Инквизиции, имевшие

почти неограниченные возможности и свое мнение по поводу оставленного в

живых преступника.

Формально Костя имел возможность защищаться «в случае

непосредственной угрозы здоровью и жизни», но магический блок стоял. А

магический блок так быстро не снимешь ни с какими возможностями. Да, сигнал в Инквизицию уйдет, но совершенно не факт, что Инквизиция сочтет

нужным прибыть мгновенно. Да и не так это просто — прибыть мгновенно.

Поэтому дверь открывать, конечно, не стоило.

4

За дверью, в конце концов, мог оказаться Антон Городецкий. Да, в свое

время Антон спас Косте жизнь. Он мог отправить его осуществлять

безумный замысел полета в космос. Итог был вполне закономерен и

очевиден. Лишенный силы, оторванный от Земли с ее магическим

потенциалом, Костя очень быстро бы задохнулся или сгорел, в общем, помер

бы, и достаточно неприятной смертью. Антон просто предложил ему

задержаться на несколько секунд, задав весьма неожиданный вопрос: «Костя, ты биолог, ты вообще-то структуру экологической пирамиды помнишь?

Может существовать экосистема, в которой все являются паразитами?».

Именно неожиданность вопроса Костю отрезвила и заставила задуматься.

Как ни странно, ему очень быстро стало все ясно. Не понадобилось даже

опускаться на нижние слои Сумрака, чтобы понять, что все иные и синий мох

живут исключительно за счет магической энергии, вырабатываемой людьми, и после того, как все люди станут иными, экосистеме придет конец.

Все это было элементарно, странно, что он не осознавал этого. Ну ладно, в первые минуты и часы в горячке бегства… а потом? В конце концов, чтобы

понять такую элементарную вещь, не надо даже быть биологом с высшим

образованием, достаточно быть учеником 11 класса. Все-таки с этой книгой

было что-то не так. Похоже, она как-то действовала на сознание владельца.

Впрочем, сейчас в этом уже не разобраться. Книга была уничтожена.

Наверняка об этом знала Арина… Но Арину Костя с тех пор не видел, и о ее

судьбе у Инквизиции не спрашивал. Кстати, за дверью могла быть и Арина, которая вряд ли была довольна тем, как Костя обошелся с инкунабулой, сберегаемой ведьмами в течение двух тысячелетий. А вот против Арины

Костя бы даже и с разблокированными магическими возможностями вряд ли

бы выстоял. Или еще одна дама — Светлана Городецкая. Вот она уж точно в

отличие от Антона никаких теплых чувств к Косте не питала, и это было

естественно. Какие вообще чувства должна испытывать мать, у которой на

протяжении недели два раза берут в заложники дочь, причем оба раза темные

5

иные? Костя до сих пор удивлялся, что Светлана не развоплотила его тогда

же, несмотря на присутствие Инквизиции, мужа и даже дочери.

Хотя именно дочь, Надя Городецкая, Костю и спасла. Изначально он

совершенно не собирался прибегать к столь радикальным мерам.

Отрезвление наступило очень быстро, и он решил пойти на переговоры с

Инквизицией, тем более, что в его руках был такой мощный козырь, как

«Фуаран». Все было чинно-мирно. Представители Инквизиции прибыли на

Байконур, переговоры велись по внутренней радиосвязи, благо таких

устройств на Байконуре было навалом. Но тут он сглупил, а может, и не

сглупил, он до сих пор был уверен, что он принял правильное решение.

Неизвестно, в чьих руках эта книга оказалась бы в следующий раз — в

Инквизиции тоже не святые работают. Они уже пришли к договоренности, что Костю не развоплощают, хотя и запрещают работать в Дозорах и

накладывают определенные ограничения, а Инквизиция взамен получает

«Фуаран», когда Костя уничтожил книгу. Прямо перед видеокамерой на

глазах потрясенных Инквизиторов. Нет, все-таки он до сих пор считает, что

это было лучшим решением. В конце концов, это исключало возможность

нежелательных прецедентов в будущем.

Но, видимо, потрясение для Инквизиторов или хотя бы для кого-то из

них оказалось слишком сильным. Костю попытались уничтожить —

мгновенно. Совместный натиск Инквизиторов оказался слишком сильным.

Он вынужден был спасаться бегством. Апокалиптическую погоню

вертолетов и самолетов за летучей мышью Костя помнил плохо. Честно

говоря, он сам до сих пор не понимал, как он мог перемещаться с такой

скоростью. Мыши вроде бы по законам биологии так летать не могут, или в

данном случае законы биологии уже не действовали? Скорее всего, тут уже

действовали исключительно законы магии и то самое предопределение, которое ведет иных, а иногда и людей, в таких ситуациях. В итоге израненная

летучая мышь оказалась во дворе подмосковной дачки перед девочкой лет

пяти, которая вместо того, чтобы перепугаться или все-таки, будучи

6

потенциально великой иной, пусть и не инициированной, немедленно

уничтожить чудовищного монстра, воскликнула: «Бедная мышка!».

В результате начался второй раунд переговоров, напоминающий не то

фарс, не то трагикомедию. Костя с Надей сидели на чердаке деревянной

развалюшки, а во дворе толпились представители Инквизиции, Завулон, Гесер, семейство Городецких (слава Богу, без тещи Антона). Переговоры

велись уже не с помощью сложных технических и магических устройств, а

самым вульгарным образом — из чердачного окошка. Выжил Костя

исключительно благодаря Наде. Он к тому времени был так изранен и

потерял столько крови, что никакой вампир, пусть даже бы и высший, не

оправился бы. Видимо, дочь Городецких действительно была Великой

Мессией Света и не могла допустить, чтобы рядом с ней кто-нибудь погиб, пусть даже и темный иной, уничтоживший несколько суток назад нескольких

других иных. Защиту тоже держала Надя. Сам Костя в тот момент был не

способен поставить никакой, даже самый элементарный, барьер. Скорее

всего, все находящиеся во дворе, в том числе и родители Городецкие, это

чувствовали и поэтому особенно не паниковали. Именно поэтому Антон

разговаривал с ним во время переговоров относительно спокойно. Ну, настолько спокойно, насколько спокоен может быть отец, дочь которого взял

в заложники вампир. Впрочем, очень быстро всем все стало ясно. И то, что

Костя явно блефует, и то, что Надя достаточно сильна, чтобы при желании

покинуть чердак в любой момент. Собственно говоря, драматический жест

удерживания когтистой лапы у шейки невинного ребенка Косте удавался

только благодаря этому самому невинному ребенку. По-моему, она даже

поддерживала рукой его руку (или крыло?). Инквизиция к тому времени

тоже более-менее пришла в себя и решила, что от живого Константина

Саушкина пользы будет куда больше. В конце концов, высшие вампиры на

дороге не валяются. Возможно, у Инквизиции была надежда, что с помощью

Кости удастся восстановить «Фуаран» или хотя бы понять механизм его

действия.

7

Но тут Костя оказался бесполезен. В итоге договаривающиеся стороны

пришли к соглашению. Косте был объявлен вышеупомянутый приговор, Инквизиция долго валандалась с ним, но ничего полезного в плане

«Фуарана» из его воспоминаний так извлечь и не смогла. Здесь все-таки

нужна была Арина. Так зачем он все-таки так легкомысленно открыл дверь?

А если за дверью все-таки Арина?

За дверью стояла Надя Городецкая.

Глава 2. Темный и Светлая

— Здравствуйте, Константин Геннадьевич, — сказала Надя. — Извините, что

я без предупреждения. Я согласна, что наносить визиты таким образом

крайне невежливо, но, боюсь, что если бы я предварительно с вами

созвонилась, вы бы послали меня куда подальше. После этого я бы уж точно

не решилась явиться. А так вы имеете возможность послать меня прямо

сейчас.

— Слухи о моем негостеприимстве сильно преувеличенны, — пробормотал

Костя, открывая дверь. — Проходите, Надежда Антоновна.

Костя был так ошарашен этим неожиданным визитом, что даже отчество

Нади припомнил с некоторым трудом, даром что был знаком с ее отцом всю

жизнь. Он впустил Надежду в номер, притворил дверь и спросил:

— Адрес мой вы узнали в Инквизиции?

Вопрос прозвучал несколько по-хамски, но исправляться было уже

поздно, к тому же Надя ответила совершенно спокойно:

— Нет. Предприняв некоторые усилия, я могла бы косвенным путем

вычислить адрес, наверное, и у нас в Дозоре он есть. Но должна признаться, я

очень непрофессиональная волшебница. То есть я очень сильная

волшебница, но при этом, каюсь, технологиями владею слабо. Именно

поэтому я просто чувствую многие вещи. Вот, в частности, где вы

находитесь. Адрес гостиницы я посмотрела в интернете исключительно для

проформы.

8

Костя про себя чертыхнулся. Все-таки инициация. После того, как

предварительные договоренности с Инквизицией были достигнуты, его еще

пару месяцев мурыжили не только по поводу книги «Фуаран», но и по

поводу предполагаемой инициации Светлой волшебницы Надежды

Городецкой. Инициация, видимо, действительно произошла. До этого

момента Надя волшебницей в полном смысле этого слова не являлась. После

же того, как Костя спустился с чердака, аура инициированной светлой

высшей была совершенно очевидной. Впрочем, тут Костя верил Инквизиции

на слово. Сам он в тот момент не был способен замечать никакие ауры и

вообще не был уверен, что сможет спуститься с чердачной лестницы без

посторонней помощи. Никаких усилий по инициации девочки он, конечно, не предпринимал. Честно говоря, Костя вообще очень смутно и сугубо

теоретически представлял, как происходит инициация у магов. Как она

происходит у вампиров, он представлял очень хорошо, но вряд ли сумел бы

описать свои ощущения в словах: боль и одновременно наслаждение от

укуса, ощущение льющейся из вены крови и предчувствие того, что скоро ты

сам сможешь пить эту кровь, тепло и жизнь, разливающиеся по венам и

артериям. На лекциях говорили о том, что этот процесс является для

вампиров своеобразным заменителем секса, но лично Костя из своего опыта

ничего общего между этим ощущением и ощущением оргазма не видел.

Впрочем, кажется, и у магов процесс инициации очень часто завязан на секс.

Нет уж, мысли о сексе у него в тот момент точно не было. Хотя, конечно, невольно инициировать Надежду он вполне мог, если вообще вампир может

инициировать волшебницу, тем более светлую. Впрочем, с той же

вероятностью это могла быть и спонтанная инициация, что абсолютно не

удивительно, учитывая интенсивность эмоций, которые испытывали все

присутствующие. Очевидно, что и Гесера, и Завулона, и Инквизицию весьма

интересовал этот вопрос, что вполне понятно. Может быть, действительно

вмешательство Константина подпортило карму светлой волшебницы, но тем

не менее, Инквизиция вела беседы исключительно сама, никого к ним не

9

допуская. Инквизицию, впрочем, тоже можно было понять. Волшебница вне

категорий — это всегда головная боль, а уж светлая волшебница, инициированная темным — неизвестно, что из такого винегрета выйдет.

Ничего, впрочем, достоверно выяснить не удалось, от Кости отстали, не

сообщив ему результат, а сам Костя так до конца и не понял, что произошло.

Тут Костя наконец спохватился, вынырнул из своих воспоминаний и

размышлений, предложил Наде стул и максимально светским тоном

осведомился:

— Чай, кофе? Здесь совершенно замечательный ресторан.

— В старинном русском городе Суздале, конечно, надо пить чай. — Надя

улыбнулась. — Хотя в России почему-то традиционно сложные беседы

ведутся за кофе. Если вы, конечно, согласны вести со мной сложную беседу.

— Ну тогда кофе с чем-нибудь, даже интересно, как они ухитрятся

объединить кофе и русскую кухню. У них в этом смысле иногда возникают

неожиданные идеи.

Костя сделал заказ, опустился в кресло и сказал: — Слушаю.

— Вы ведь знаете, что я — Великая Светлая Волшебница, Мессия Света, — в

голосе Нади явно прорезалась ирония.

— Знаю, — ответил Костя. — Правда, не знаю, откуда. Официально мне, естественно, никто этого не сообщал.

Костя осознал, что он действительно понятия не имеет, откуда он это

знает. Собственно говоря, он знал это уже в тот момент, когда Инквизиция

вела с ним свои беседы. А вот откуда? Уловил какие-то намеки еще во

времена службы в Дозорах? Будучи высшим вампиром, видел вероятностные

линии других высших (неважно, светлые они или темные)? Или все-таки это

инициация и узел судьбы?

— Ну вот, я тоже это знаю, — вздохнула Надя. — И тоже понятия не имею, откуда. Никто мне этого специально не сообщал, видимо, предполагалось, что я достигну определенного достаточно зрелого возраста — интересно, зрелый возраст — это сколько? — и тогда меня деликатно подведут к этому

10

моменту. Но я почему-то поняла это сама, даже не знаю, когда. И родители, и

Гесер это тоже поняли, и как-то само собой это стало звучать в разговорах

безо всяких объяснений. Собственно говоря, именно поэтому я и хотела с

вами посоветоваться, — Надя перевела дыхание. — То есть, как я понимаю, мое

предназначение — это нести Свет людям и иным. Но я совершенно не

понимаю ни как я могу это делать, ни тем более — зачем это делать?

Человечеству уже было дано множество светлых идей, в том числе и Иными, и если человек стремится к свету, то в его распоряжении есть и христианство, и буддизм, и масса других верований, и просто элементарная порядочность.

Собственно говоря, те, кто стремятся быть добрыми и порядочными, они и

так ведут себя хорошо без всяких высоких идей. И к тому же в человеческом

обществе всегда было определенное соотношение мерзавцев, людей средней

порядочности и святых. Соотношение 17,5 к одному не меняется уже

столетиями. Нас всех этому учили. То есть я просто не понимаю, о какой

миссии тут может идти речь? — Надя пожала плечами. — Извините, что я так

сразу это на вас вывалила.

Костя, наоборот, подумал, что он, кажется, понимает, почему Надежда

нанесла ему визит. Может быть, дело вовсе и не в инициации и не в узле

судьбы. Если каждую секунду все твое окружение — коллеги, наставник, великий Гесер и даже родители — ждут от тебя, что ты начнешь

проповедовать, совершать чудеса и насыщать рыбой и хлебами толпы

голодных, тут поневоле взбесишься и пойдешь плакаться в жилетку даже

вампиру.

— Собственно говоря, я именно поэтому хотела посоветоваться с вами, —

продолжала Надя. — Из всех моих знакомых, ну, условно знакомых, Иных

моих ровесников, ну, тоже весьма условно, вы, кажется, единственный были

в такой ситуации. Я имею в виду ту историю с «Фуаран». Превратить всех

людей в Иных — это же тоже великая и светлая миссия, ну, во всяком случае, как вы ее понимали в тот момент. Я понимаю, что это странный и, возможно, 11

нескромный вопрос, но вы сами о чем думали и что чувствовали тогда? —

Надя сделала паузу.

Именно в этот момент в дверь деликатно постучали. Да, высшая иная —

это высшая иная. Ее разговор стук официанта в дверь на важном месте по

определению прервать не может, и вовсе не потому, что она отслеживает

поступки официанта и командует ему зайти раньше или позже, такие вещи с

Великими происходят сами собой. Окружающая действительность

подстраивается под них, и никаких неловких моментов с несвоевременным

стуком, внезапно открывшейся дверью или неожиданным телефонным

звонком не возникает.

Ресторан превзошел сам себя. Каким образом кофе по-ирландски с

ирландским же виски сочетались с русскими пирожками с грибами — было

непонятно, но при этом сочетались они прекрасно. Пауза в разговоре также

была абсолютно естественной.

Костя отпил кофе:

— Видите ли, Надежда Антоновна, боюсь, что великие идеи тут не при

чем. Собственно говоря, я уже давно подозревал, а сейчас я просто уверен, —

и тут Костя осознал, что именно в эту минуту в присутствии Нади он

окончательно убедился, что именно так все оно и было.

— Я уверен, что на «Фуаран» кто-то из ведьм, скорее всего, сама Арина, наложила заклятье. Очень эффективное, если подумать. Любой иной, который получал книгу без разрешения, немедленно начинал осуществлять с

ее помощью самое заветное свое желание, а заветные желания, как вы сами

понимаете, чаще всего являются стопроцентным идиотизмом. Когда я

пришел в себя после разговора с вашим отцом, там на космодроме, я сам

поразился, как можно было быть таким кретином. Понятно же, что все люди

не могут быть иными. Как угодно понятно. И исходя из элементарных знаний

по физике и биологии, и исходя из знаний из природы Иных, да просто если

включить нормальную житейскую логику — идиотизм же? Но все несколько

дней этих безумных поисков и притворства я был уверен, что действую

12

совершенно правильно и по собственной воле. Очень похоже на ведьмовские

чары и, главное, абсолютно универсальные. Заветная мечта есть у любого

иного, она по определению глупая, так что заклинание подействует на всех, а

похитителя, который ведет себя как глупец, естественно, поймать и

обезвредить гораздо легче, что со мной и произошло. В этом смысле Арина

поступила гениально.

— А вы ее не видели с тех пор? — спросила Надежда.

— Нет, Инквизиция не предоставила мне такой возможности. Я даже не

знаю, нашли ее или нет.

— Официально не нашли. Я думаю, что особо и не искали, — ответила

Надя. — В сущности, это никому не нужно. Арина слишком многое знает и

умеет. Впрочем, версию с книгой можно проверить, если вы, конечно, разрешите. — Надя вопросительно взглянула на Костю. Тот кивнул.

Прикосновение силы Костя едва почувствовал, оно было очень легким и

нежным, как порыв ветерка, и абсолютно не агрессивным. Собственно

говоря, даже никакого вмешательства в свои мысли и воспоминания он не

ощутил, лишь на секунду почувствовал под пальцами пергамент «Фуаран», легкий запах кожи, исходящий от книги, и все закончилось.

— Да, Арина. — Сказала Надя уверенно. — Совершенно точно ее почерк.

Чуть ли не роспись.

— Погодите, Надежда Антоновна, а вы знаете Арину? То есть… — Костя

смешался — Извини, а можно на ты?

— Да ради Бога, только Надя, а не Надюшка, терпеть не могу этого

сокращения. А мне, наверное, проще на вы. Собственно говоря, с Ариной мы

познакомились в очень странных обстоятельствах, когда она меня взяла в

заложники… Потом мы все немного побеседовали… Она мне дала дар

пользовать травы, — глаза у Надежды ненадолго затуманились. — А потом, через несколько дней было то же самое с вами… с тобой…, — Надя говорила

все медленнее. — А ведь я все это забыла и вспомнила только сейчас.

Ювелирно выполненное заклятие забвения. Судя по всему, мамино. Она, 13

видно, боялась, что все эти переживания на мне скажутся не лучшим

образом. Нет, я как бы все это знала и помнила, и про Арину, и про тебя, это

было в памяти, но я ни разу не вспоминала и не думала об этом. Все-таки

узел судьбы, а, может, и инициация…Вот только чья именно?….

Костя вздохнул:

— Извините, я вовсе не хотел вас инициировать. Я даже не уверен, что это

действительно произошло, и что это чисто технически возможно.

— А может, это и не ты? Может, это Арина? Или спонтанная инициация.

Вот интересно, а это было предопределенно в моей судьбе? Как я понимаю, мою судьбу планировали не только до моего рождения, но даже до моего

зачатия. А вы случайно не в курсе? — спросила она.

— Случайно в курсе, — обреченно ответил Костя.

Он действительно был в курсе. За эти 18 лет вынужденного безделья он

ознакомился с историей планирования зачатия и появления на свет Надежды

Городецкой и даже с подготовкой ее наставника. Вот зачем он это делал? Он

и сам не понимал. И главное — как он это делал? Разумеется, никаких

документов Инквизиция ему не давала и уже тем более он не беседовал с

Гесером. Но с кой-какими и документами, и событиями ознакомиться было

можно, а возможности высшего без труда позволяли домысливать события.

А ведь без труда такого не бывает. Читать судьбы великих, конечно, можно, но только если они связаны с тобой предопределением.

— Да, — сказал Костя, — я все это знаю, и боюсь, что наполовину это

инсайт. Каюсь, но, видимо, все-таки это предназначение, и даже ваш визит не

случайность. Но, честное слово, я это специально не планировал, да и не

имел такой возможности. Планировать судьбу высших может только

высший, а таким я стал уже после вашего рождения.

— Гадство какое! — пробормотала Надя. Слова и выражения совершенно

не соответствовали великой Мессии Света. — Какого черта я должна все

время гадать, что в моей жизни предсказано, что предначертано, что жестко

14

определено, а что случается само собой? В конце концов, есть эта

пресловутая свобода воли или нет? Или она есть только у людей?

— Я бы на твоем месте все-таки считал, что есть, — поспешно сказал

Костя. — А то так и свихнуться недолго.

— Ну спасибо за утешение, — Надя слабо улыбнулась. — Костя, расскажите

мне все-таки все по порядку, что там было с моими похищениями, с

рождением, с зачатием, с наставником? Похоже, наиболее правдивый

вариант я услышу именно от вас.

— Ну давайте, что ли, начнем с наставника.

Глава 3. Светлый и Темная

— Наставник ваш, Игорь Теплов. Как я понимаю, он изначально был

предназначен Гесером вам в наставники еще до момента вашего появления

на свет. Каким-то образом об этом узнал Завулон и рассчитал достаточно

сложную интригу. Все это происходило еще года за полтора до вашего

рождения. В Южном Бутово случилась небольшая заварушка, в общем-то

совершенно рядовая. Ваши арестовывали ведьму за приворот без лицензии.

Мы таких обычно и не защищаем — кому эти дуры нужны! Но в этот раз

Завулон всем накрутил хвосты, и в итоге там чудом не разразилось

настоящее побоище, были стянуты достаточно значительные силы. С вашей

стороны полностью выложился Игорь, а с нашей — Алиса Донникова. Была

такая ведьма в Дневном Дозоре, довольно сильная, примерно третьего

уровня, и к тому же бывшая любовница Завулона. Она в это время была в

опале, старалась изо всех сил, чтобы вернуть расположение начальства и его

привязанность, ну и тоже выложилась по максимуму. Кстати, в опале она

тоже была неслучайно. В итоге обоих — и Игоря, и Алису — отправили

отдыхать в Артек восстановить магический потенциал, официальный забор

силы у детей. Вы ведь знаете эту процедуру?

— Знаю, — сказала Надя. — Не самый корректный способ восстановления, но да, я знаю эту практику.

15

— Ну вот, а в Артеке они встретились, ухитрились влюбиться друг в друга

вслепую. Это, конечно, тоже было предначертано, а как только по минимуму

восстановили силы, естественно, поняли, что находятся по разные стороны

баррикад. И Игорь вызвал Алису на дуэль вне правил.

— Что?! — вскрикнула Надя.

— Дуэль без правил. Он, видимо, был уверен, что все заранее подстроено, и его специально пытались использовать.

— Ну хорошо, а дальше? Игорь ведь жив. Чем все закончилось? Он… —

Надя с некоторым трудом проговорила, — убил Алису?

— Скорее всего к этому все шло, но тут у Алисы, видимо, проснулся

инстинкт самосохранения. Мне, наверное, проще поделиться с тобой ее

воспоминаниями.

— Игорь… — прошептала я, ныряя и чувствуя, как давит, давит, давит меня

темное небо — прямо к темному, темному, темному дну.

— И тут меня внезапно обуяла злость. А какого черта! Какого черта я

должна гибнуть из-за этого слюнявого прекраснодушного идиота и интриги

Завулона? Нет уж, мы еще поборемся. Макар плывет в ста метрах, я могу

взять его страх и превратить в свою силу. Две минуты? Что ж, мне этого

хватит. Игорь по-видимому уже был уверен, что я тону и несколько ослабил

пресс. Я залпом вытянула весь страх из Макара, это дало мне силу рвануться

метров на десять и позвать к себе подростка. Он сам не понимая, что делает

развернулся и поплыл ко мне. Прилив паники у него сменился приливом

воодушевления. Конечно, он держится на воде, все пройдет, он, разумеется, сможет спасти женщину, в которую влюбился.

Его силы через две минуты кончились, снова наступил приступ страха, я

снова втянула темную энергию. Несколько минут я передвигалась к нему

какими-то полусумасшедшими не то скачками, не то прыжками и наконец

вцепилась в его плечо. Разумеется, мы тут же ушли под воду, вынырнули, я

попыталась как можно четче и быстрее дать ему приказ: «Ни в коем случае

16

меня не выпускай. Не то потонем оба. Чем больше паникуешь, тем больше

шансов добраться до берега».

Не знаю, что он понял, но к берегу поплыл, вернее попытался поплыть.

Я держалась на последних крохах силы, у Макара физические силы еще

были, но вот эта его сведенная судорогой нога… Господи! Это-то я могу

поправить? Сама ты одурела от страха, Алиска. Сейчас главное действовать

четко и не паниковать. Топить ребенка Игорь в любом случае не будет, главное — продержаться еще минут десять. Судорогу я сняла мгновенно, на

это и усилий не понадобилось. Игорь догнал нас через пару минут.

— Отпусти ребенка, ведьма, — процедил он.

Ну уж нет, не на такую напал. Романтические сопли и вопли кончились.

Макар, по-видимому, что-то понял, вцепился в меня мертвой хваткой.

Молодец мальчик, соображает. Игорь попытался отцепить его руку, но у него

это не получилось. В воде это не так просто сделать, а он в конце концов

тоже изрядно обессилел и применять магические способности ему сейчас

было так же трудно, как и мне. Мы продвинулись к берегу еще на несколько

метров. Макар, адресуясь к Игорю, прошептал какую-то не слишком

внятную, но очень нецензурную фразу. Молодец! Игорь еще на несколько

секунд растерялся, я впитала очередную черную энергию.

Еще пять минут этого безумного плавания с препятствиями: паника

Макара — прилив моих сил — я вливаю энергию в Макара — он тащит меня к

берегу — очередной упадок сил и прилив паники. Метров в десяти от берега я

сосредоточилась и послала сигнал о помощи. Нас заметили. В воду кинулось

сразу несколько человек. Но теперь главное продержаться еще несколько

секунд. Я еще успела прошептать Макару:

— Официальная версия такова. Ты увидел, что я поплыла, стала тонуть и

кинулся меня спасать. Если будут думать прямо противоположное, плевать.

Ты с невинным видом будешь твердить это. Больше ты ничего не видел и не

понял.

17

Когда меня подхватили под руку и выволокли на сушу, я решила, что

теперь имею право потерять сознание. В конце концов, терять сознание

иногда очень удобно. Не надо ничего объяснять, тем более придумывать.

Сейчас я точно была не в состоянии сообразить, какой версии надо

придерживаться. Пусть уж Игорь с Макаром выкручиваются.

***

Я пришла в себя утром. Белый потолок, белые стены — классика жанра.

Видимо, больничный блок. Очень надеюсь, что меня не увезли на скорой в

ближайшую больницу, и это действительно больничный блок Артека, и

может быть, дальше мне повезет, и Макар находится в соседней палате. Я

попыталась почувствовать, где я нахожусь — разумеется, ничего не

почувствовала. Еще бы — после такого напряжения. Все мои

восстановившиеся магические способности пошли к черту. Конечно, после

такой ночки. И теперь никакое восстановление мне точно не светит. Лет пять

приходить в себя как минимум. Ладно, это все сейчас неважно, главное —

выжить. Я осторожно спустила ноги с кровати, попыталась найти свою тень.

Как и следовало ожидать — ничего не получилось. Что ж, будем исходить из

имеющихся возможностей. Голова кружилась, и меня пошатывало. Надеюсь, минут на десять мне сил хватит. Я осторожно выглянула в коридор. Слава

Богу, никого.

Мне продолжало везти. Макар обнаружился в соседней палате.

Выглядел он неважно. Естественно, после такого забора энергии. Депрессия

ему обеспечена. Будем надеяться, до суицида не дойдет. Я ему в любом

случае сейчас ничем не могу помочь, разве что четкими инструкциями. Я

присела на кровать и дотронулась до плеча подростка. Он открыл глаза:

— Алиса! Вы живы?

— Какой правильный ребенок, думает прежде всего обо мне, а не о себе.

А ведь как ловко притворялся.

18

— Как видишь, жива. Ты, к счастью, тоже. Слушай меня внимательно. У

нас в распоряжении всего несколько минут. Помнишь, что я тебе сказала

вчера?

— Да, я так и сказал, но мне не поверили, решили, что это я без спросу

зашел в воду, а вы с Игорем меня спасли. Алиса! Он тебя пытался утопить?!

Да?! — в голосе Макара зазвучали отнюдь не детские ноты.

— Да. Почему — неважно. Долго объяснять. Не вздумай мстить и вообще

не вздумай ни во что вмешиваться. Ты остался жив чудом, и мне бы

хотелось, чтоб в ближайшее время тебя не ликвидировали. Все очень

серьезно. Всякие людские игры с КГБ и ФБР и близко не стояли. — При

словах «людские игры» он вздрогнул. Осознал. Это хорошо.

— Значит, по-прежнему утверждаешь, что ты меня спасал. Собственно

говоря, даже если бы было с точностью до наоборот, ты говорил то же самое.

Значит, и продолжаешь это говорить. Я твои слова подтвержу. Так что тебе

еще и полагается премия за спасение утопающих. Если придут другие более

серьезные люди… Вернее, не люди… скорее всего, ты это почувствуешь. Им

будешь рассказывать все, как есть. Не пытайся ничего скрыть, впрочем, у

тебя и не получится, они все равно узнают правду. Поэтому рассказываешь, все, как было, очень подробно и сразу же говоришь фразу, что ты пострадал

от вмешательства… иных, получил серьезную психическую травму и

требуешь возмещения вреда. Фразу повторишь дословно.

Я вздохнула:

— Макар, мы выплыли только потому, что я забирала твой страх, и

потому держалась. Это чревато для тебя очень серьезным психическим

расстройством вплоть до сумасшествия. Я надеюсь, что ты выкарабкаешься, но я тебе сейчас ничем помочь не смогу. У меня никаких возможностей не

осталось. Поэтому требуй у серьезных дяденек восстановления здоровья, если не получится, — попытайся выкарабкаться сам. Просто осознай это как

болезнь, которую надо лечить. Если останусь жива — когда-нибудь

отблагодарю.

19

Макар снова рванулся:

— Алиса! Если я могу чем-нибудь помочь…

Хороший все-таки мальчишка. Нет, такой даже при наличии магического

потенциала не стал бы темным. Ошиблась я.

— Нет, — сказала я жестко. — Единственное, чем ты можешь помочь, это

выполнить очень точно все, что я тебе сказала, и попытаться остаться живым

и в психическом здравии. Все, меня тут не было.

Я успела выйти за дверь и даже сделать несколько шагов к своей палате, когда в коридоре послышались голоса. Ну, теперь это неважно. Главное, я

успела. Теперь я, как слабая женщина (ведьма ведь тоже женщина) могу

снова с чистой совестью падать в обморок — что я и сделала. Прекрасная вещь

— обморок.

***

Костя помолчал и отхлебнул кофе — вкусный и совсем не остывший. Вот

что магия делает.

— Алиса жива? — спросила Надя напряженным голосом.

— Да. Было, конечно, разбирательство, но все дело спустили на тормозах.

Ни Гесер, ни Завулон не стали признаваться в своих интригах, Игорь честно

признался, что первым вызвал Алису на дуэль, так что к Алисе не было

никаких претензий. Влюбилась, неожиданно узнала, что любимый —

Светлый, испытала шок, полезла в драку. Формально ей действительно

нечего было предъявить. Завулон без труда мог найти способ ее уничтожить, но это вызвало бы только лишний интерес ко всей этой истории. Из Дозора

Алиса, конечно, ушла. Сейчас, насколько я знаю, уже восстановилась, живет

себе потихонечку.

— А Макар?

— Жив и здоров, во всяком случае лет 15 назад, когда я все это

раскапывал, был вполне благополучным молодым врачом. Видимо, Алиса

ему все-таки помогла, поскольку для детдомовца у него прекрасно

20

устроенная жизнь. Квартира без ипотеки, машина, врач частной клиники.

Был тогда. Сейчас уже, наверное, ведущий специалист.

— А Игорь — мой наставник. — Надя помолчала.

Костя продолжил:

— Собственно говоря, интрига была разыграна безукоризненно, пардон, конечно, подло, но красиво. Алиса могла на вспышке чувств утопить Игоря, и ты бы лишилась наставника. Игорь мог утопить Алису, и тогда бы ему

грозил суд и развоплощение. Игорь мог погибнуть сам от перенапряжения

сил. В любом случае идеальный наставник для Светлой Мессии исчез бы.

Возможен еще один вариант. Либо сам Игорь, либо Гесер после всего

случившегося сочли бы, что он недостоин быть твоим наставником, и в

результате из тебя бы получилась как бы сказать… не совсем качественная

Мессия. Извини, пожалуйста, но я не знаю, как это более деликатно

сформулировать.

— Да черт с ней с деликатностью! — процедила Надя. — А человек, который

решил убить женщину, которая его любит и которую он любит — это, конечно, просто идеальный наставник и прекрасный Светлый маг. У Гесера

замечательная логика. И что, Игорь не пытался отказаться? Он счел, что он

вполне достойный наставник?

Костя попытался снизить накал.

— Его мысли я не мог прочитать так легко, как у Алисы. В конце концов, он мог искренне считать, что его просто специально спровоцировали, обманули, подставили. И к тому же он был шокирован тем, что Алиса

темная.

— И это повод для того, чтобы убить человека, которого ты любишь?

— А ты бы смогла поступить иначе в такой ситуации? — Костя

почувствовал всю бестактность своего вопроса, прикусил язык, но было уже

поздно.

— Я, собственно говоря, вообще не понимаю, как можно хотеть смерти

тому, кого ты любишь. Только вот не надо этого банального «но каждый, кто

21

на свете жил, любимых убивал». Ой, извини за резкость. Но я действительно

этого просто не могу понять. Это как альпинист падает в пропасть, понимает, что его подвела правая рука, чудом остается жив, а потом восстановившись

торжественно отрубает руку — она же его подвела и предала. Даже с точки

зрения эгоизма это как-то странно. Самому после этого непонятно, как жить.

Костя пожал плечами. А почему он, собственно, стал выгораживать

этого светлого, ведь и сама Надя совершенно не склонна обелять своего

наставника, он-то что старается. Поэтому Константин сказал уже без всякого

показного сочувствия:

— Видимо, Игорь, будучи светлым магом, считал, что ведьма в принципе

не может любить или что он обязан уничтожить ведьму, сосущую силу из

человеческих детенышей. В теории светлый, совершивший такое

преступление, развоплощается, но Игорь, видимо, считал, что никакого

преступления он не совершил. Алиса ведь осталась жива?

— Достойное поведение для светлого мага, — Надя отхлебнула виски, —

прекрасный наставник. Неужели такое поведение действительно типично для

светлых?

— Два вам, Надежда Антоновна, за знание основ магии. Светлые — это

альтруисты, темные — эгоисты. А любовь тут ни при чем.

— Да, я знаю, но меня всегда это удивляло. В моем представлении

человек, который стремится жить порядочно и делать добро другим или как

минимум не делать им зла, должен стать светлым магом и наоборот. Видимо, у меня что-то неправильно с базовой системой ценностей.

— А может, наоборот, правильно? — тихо сказал Костя.

— А вот вы бы смогли убить женщину, которая вас любит, даже если бы

узнали, что она вас предала?! — запальчиво спросила Надя. Она запнулась:

— Извините, кажется, я непрерывно задаю вам крайне бестактные

вопросы.

— Ничего, я первый начал, — ответил Костя. — Я же темный.

— Я в курсе.

22

— И к тому же вампир. Тут чисто физиологически. — Костя остановился. —

Давайте все-таки я увильну от ответа на этот вопрос. Боюсь, это все

физиологически слишком сложно и неприятно.

Костя замолчал. Собственно говоря, он мог бы гордо заявить, что хотя у

вампиров секс и одновременное умерщвление жертвы — дело вполне обычное

и в общем-то даже естественное, но лично он при этом никого не убивал, но

вряд ли бы это было честно. Совсем честно. После истории с «Фуаран» Костя

трижды получал лицензии. И если до этого он благородно отказывался, то

сейчас решил: А зачем отказываться? Положено ему определенное

количество жертв, значит, положено. Два раза, правда, по лицензии выпадали

не слишком приятные мужики, так что о сексе речи не шло, но в последний

раз была вполне симпатичная девушка, так что одно с другим вполне

совмещалось. Девушка, правда, особо не пострадала, Костя все-таки старался

держать себя в руках, а одного мужика он все-таки выпил досуха. Это была

его первая и, к счастью, на данный момент последняя жертва. Впрочем, когда ему выписывали лицензию, на это и рассчитывали, и он повелся на

провокацию. Поэтому он, конечно, мог бы ответить на вопрос Нади

отрицательно, во всяком случае в том, что касалось прошлого, а будущее…

вряд ли он мог за себя ручаться.

Чтобы как-то преодолеть тягостный момент, Костя снова отхлебнул

кофе. Кофе был по-прежнему горячий и вкусный. Нет, молодцы все-таки

повара в этой гостинице. Ухитряются готовить так, что даже вампир

чувствует вкус. Чувствует вкус! Костя нервно схватил чашку и сделал еще

один глоток. Затем откусил половину пирожка с грибами. Пирожок был

теплый, вкусный, в меру поджаристый, грибы (настоящие боровики) пахли

лесом и совершенно точно имели вполне определенный вкус.

— Ты это специально сделала? Это что, взятка?

Надя недоуменно взглянула на Костю:

— Боюсь, я что-то упустила в нашем сложном разговоре. Я, честное

слово, не поняла.

23

— Вампиры не чувствуют вкус человеческих продуктов.

— Я знаю, и что?.. О господи! Поняла. Нет, совершенно не специально. Я

же говорю, я очень неумелая волшебница. Я массу вещей делаю не

рассудочно, а чисто на интуиции. Наверное, это я просто рефлекторно.

Невежливо как-то пить с человеком кофе и осознавать, что твой собеседник

лишен этой возможности.

Костя совершенно машинально отметил, что Надя уже не первый раз

называет иных людьми. Причем независимо от того, говорит ли она о темных

или о светлых.

— Должен сказать, что ты первая, кому такой финт удался. Нет, в

вампирском фольклоре ходят всякие легенды о каких-то амулетах, позволяющих чувствовать вкус пищи, но лично я никаких достоверных

сведений никогда не встречал, и уж тем более не видел обладателей этих

амулетов. Ну хорошо, раз я темный и по определению эгоист, то с тебя за

сложный разговор ужин из двенадцати блюд. Такая возможность со вкусом

поужинать мне, видимо, предоставляется первый и последний раз в жизни.

— Да ради бога, если, конечно, специально это получится. Боюсь, такие

вещи выходят только нечаянно. Я понимаю, что я тебя совершенно замучила

бестактными вопросами. Могу даже завтрак обеспечить.…

Надя замолчала и покраснела:

— Боюсь, что я опять позволила бестактность…

Костя вздохнул: «Ну да, предопределение, узел судьбы. Что ж, стоит

рискнуть. В конце концов, можно надеяться, что за такое волшебница

нулевого уровня развеет его мгновенно».

Костя встал и решительно привлек к себе Надю поцеловав ее спросил:

— Я уже заслуживаю развоплощения?

Ответ был достаточно неожиданным:

— Я, конечно, светлая, но не такая эгоистка.

***

24

В итоге ужин оказался достаточно поздним, но вкусным. С завтраком

действительно не получилось. Надя произнесла извиняющимся голосом:

— Боюсь, что такие вещи у меня получаются только случайно. Может

быть, еще как-нибудь получится. Прошу прощения, я вовсе не напрашиваюсь

в постоянные любовницы.

— Я бы предпочел, чтоб ты напрашивалась.

— Тогда напрашиваюсь, — Надя внезапно осеклась. — А вот это уже

серьезно. Все-таки я эгоистка и вообще с моей стороны это совершеннейшее

хамство. Я, конечно, постаралась максимально замаскировать свой визит

сюда, но я уверена, что меня все время контролируют. Должен же Ночной

Дозор следить, как развивается и взрастает их замечательная светлая Мессия.

За тобой, я полагаю, тоже ведется постоянное наблюдение. А если мы будем

часто встречаться, то все равно рано или поздно это обнаружат, и явно

найдется какой-нибудь фанатик светлый или темный, который кинется

восстанавливать справедливость. А у тебя ведь магические способности

заблокированы.

— Ну, не совсем заблокированы. Это просто невозможно сделать.

Собственно говоря, защищаться я могу вполне успешно. Маячок на мне, конечно, стоит, сигнал в Инквизицию поступит сразу, но никто не будет меня

немедленно уничтожать, будет долгое и нудное разбирательство.

Говоря все это, Костя подумал, что в теории-то оно все так, а как оно

обернется на практике, совершенно неизвестно. Окончательно умирать как-

то не хотелось, особенно сейчас. С другой стороны… Нет, все-таки

немедленно требовать, чтобы Надя организовывала ему защиту по высшему

разряду — это совсем неприлично. Или уж черт с ним, быть эгоистом — так уж

до конца.

— Мне все-таки будет спокойнее, если какая-нибудь защита будет. —

продолжила Надя, — Как минимум несколько минут чего-нибудь

универсального, отражающего все атаки и одновременно сигнал мне. Или это

покушение на твою личную свободу?

25

— Да уж какое тут покушение! — Костя махнул рукой. — Просто, по-

моему, я тебя безбожно эксплуатирую.

— Слушай, может хватит взаимных объяснений и извинений? А то я уже

запуталась, кто кого использует, эксплуатирует, подставляет. Впрочем, я

думаю, подставят нас еще неоднократно и достаточно гнусными способами, так что давай хотя бы друг друга в этом не обвинять. Сейчас подумаю, что

бы такое сочинить. Жаль все-таки, что светлые волшебницы редко работают

с артефактами. Тут бы ведьма не помешала.

Непроизнесенное имя повисло в воздухе.

— Ну давай хотя бы так. — Надя повела рукой, и на ладони у нее возник

небольшой хрустальный сосуд примерно дюйм в высоту. Это самая простая и

древняя магия. Надя протянула Косте другую руку:

— Кусай.

Вот тут Костя действительно был ошарашен. Все мысли об эгоизме, альтруизме и прочих сложностях взаимоотношений Светлой и Темного

мгновенно выпали у него из головы, слова, кажется, тоже:

— Ты совсем рехнулась? — спросил он хрипло. — Ты вообще последствия

представляешь? Мало тебе было той инициации в детстве, которая то ли

была, то ли нет. Ты вообще светлая волшебница или кто?!

— Светлая. И именно поэтому не вижу в этом ничего страшного. Ты же

не собираешься выпивать из меня стакан крови? Для ритуала достаточно

одной капли. Впрочем, если и собираешься, от такой кровопотери со мной

совершенно точно ничего страшного не случится.

Надя произнесла это совершенно спокойно. Ее действительно ничего не

смущало. Ни одна светлая или светлый, будь он даже Мессией Добра, в

жизни бы не повел себя так. Это было невозможно, в принципе, никогда. Ни

при каких обстоятельствах. «Ее слово будет менять мироздание, ее слово

заставит грешников раскаяться». Это было сказано. Когда и кем? Сейчас не

вспомнить. Мессия Света… Предназначение. Что ж, все складывается. Сама

Надя этого конечно не понимает, впрочем, таких вещей про себя, наверное, 26

не понимал ни один Бог и ни один пророк. Ой, что будет, когда светлые все

это поймут.

Да, пожалуй, нечего ломаться и изображать невинность. Проблем будет

хоть отбавляй и хорошая защита будет нужна. Костя наклонился к запястью.

***

Две капли крови слегка поблескивали в хрустальном флакончике.

Никаких видимых химических эффектов, никакого слияния мрака и тьмы, белого и черного, инь и янь не наблюдалось. Обычная капля крови в

маленьком хрустальном флакончике.

— Фиал Галадриэль, — сказал Костя.

— Боюсь, что Галадриэль была более принципиальной, — вздохнула Надя.

Глава 4. Человек и Иные

Осознав, что у меня неоперабельный рак, я прошла все положенные

стадии. Рыдала, обвиняла себя в том, что обратилась к врачам слишком

поздно (хотя лечиться я начала как раз вовремя). Затем обвинила во всем

российскую медицину, затем начала думать о зарубежной медицине, на

которую у меня не было денег, затем совершенно естественным образом я

переключилась на мысли о шаманах, знахарях, чудодеях-целителях и тому

подобной ерунде. В интернет на соответствующие сайты я полезла не

столько для того, чтобы найти чудо-целителя, сколько с надеждой хоть

немного успокоиться и отвлечься от тяжких дум. На объявление я наткнулась

сразу. Оно восхитило меня своей деловитостью и наглостью:

«Темный маг третьего уровня излечит любое неизлечимое заболевание.

Оплата: душевная энергия пациента, цена высокая. Души не нужны».

Цитату я тоже оценила и позвонила на следующий день. Все это был, конечно, полный бред, но с другой стороны, надо же было чем-то отвлечься.

Хотя бы беседой со столь оригинальным и нахальным собеседником. В конце

концов, деньги с собой можно не брать, вряд ли он меня загипнотизирует до

такой степени, что я немедленно кинусь переводить ему всю имеющуюся

27

наличку с карточки на номер телефона. А если и загипнотизирует, что ж, по

крайней мере у меня на оставшиеся полгода жизни будет другая головная

боль — где взять деньги, чтобы выжить.

Черный маг действительно оказался черным магом. Очень красивый и

импозантный мужчина. Тоже утешение, хоть с приятным мужиком

пообщаться перед смертью. Все условия он мне озвучил сразу за чашкой

кофе. Он берется меня вылечить. Опухоль вполне может рассосаться. Для

этого ему нужна энергия. Энергию должна дать ему я. Естественно, не

только ту, которая потребуется для моего лечения, но и некоторое

количество дополнительной в качестве оплаты. Логично, не так ли?

Расплатой за это будет длительная депрессия, и уж с ней я буду справляться

сама, каким образом — это мои проблемы.

Почему-то я сразу поверила и, не колеблясь, согласилась. Депрессия мне

и так, и так до конца жизни обеспечена, а здесь все-таки есть шанс, что этот

конец несколько отдалится.

Условия были озвучены. Согласие я давала добровольно и в здравом

уме, но я не предполагала, к а к а я это будет депрессия. Физически я

действительно резко почувствовала себя лучше, но однажды вечером я

поняла, что жить окончательно не хочется. Тьма давила, сгущалась, окружала

меня со всех сторон, и каждая минута жизни превращалась в пытку. Все

средства — валерьянка, водка, прогулки, любимые книги и фильмы — были

исчерпаны. И тогда я решилась и позвонила в неурочное время своему

целителю. Он вообще-то сразу четко обозначил границы и сообщил прямым

текстом, что ему на меня плевать. Его интересует полученная от меня

энергия, его немного интересует мой сложный случай, как целителя — есть на

ком потренироваться, но мои душевные переживания ему глубоко по

барабану. Я согласилась — дальше мои проблемы. Шансов, что он бросится

меня утешать, морально и психически поддерживать и гладить по головке

были нулевые, скорее даже отрицательные. Именно поэтому я и позвонила —

терять-то все равно было нечего.

28

Не знаю, почему, Павел Петрович (блин, и имя-то аристократическое, хотя, наверно, не настоящее, тоже мне, знаток русской классики) сделал все

то, что полагалось сделать герою плохого любовного романа. То есть —

разрешил приехать к нему ночью, обнял, утешил, погладил, морально

поддержал и вообще сделал все, что должен сделать галантный злодей по

отношению к угнетаемой им женщине. В реальной человеческой жизни, которой я жила до этого, я бы никогда даже не подумала о том, чтобы

попытаться соблазнить такого мужчину. Видимо, в магическом мире, где я

неожиданно оказалась, было действительно возможно все. Но, разумеется, в

пределах разумного.

Поэтому вполне в пределах разумного спустя три месяца после того, как

я узнала от врача диагноз, я сидела в элегантно обставленной гостиной Павла

Петровича и выслушивала от него заключительные рекомендации:

— Никаких следов опухоли нет. На всякий случай покажешься еще через

месяц, отношения наши на этом закончены. Сейчас произведем

окончательную оплату, в будущем меня прошу не беспокоить.

Что ж, все правильно. А на что я интересно рассчитывала? На то, что

темный маг в меня влюбится и поклянется мне в любви до гроба? До моего

гроба разумеется, я-то не бессмертная. Жива — и на том спасибо. Никакого

забора энергии я как всегда не почувствовала. Зато услышала какой-то

особенно резкий и неприятный звонок в дверь. Странно, до этого никогда во

время наших сеансов нас не беспокоили ни телефонные, ни дверные звонки.

Я воспринимала это как само собой разумеющееся. Разве в иной реальности

может быть по-другому?

Павел Петрович картинно заломил бровь:

— Хочешь познакомиться с иной стороной магического мира? Сейчас

перед тобой предстанут светлые волшебники во всем своем блеске. — И

пошел открывать двери.

В квартиру вошли трое: мужчина лет тридцати, типичный

положительный герой из какого-нибудь американского боевика, юноша и

29

девушка, обоим лет по двадцать с небольшим. Парень абсолютно обычный —

джинсы, ветровка, коротко стриженые черные волосы. Девушка тоже

абсолютно обычная — блондинка, в юбке, а не в брюках. Ну да, это сейчас

редкость. Нет, конечно, необычным в ней была вовсе не юбка, но что именно, я не могла сформулировать, просто она была какая-то другая. Слишком

светлая? Да нет, вроде натуральная блондинка, не осветленная. Все эти

мысли как-то не слишком оживленно текли у меня на заднем плане сознания, а передним краем сознания — так вроде не говорят и даже не думают — я с

полным обалдением слушала беседу Павла Петровича и задорного юноши.

На моих глазах происходил самый натуральный допрос. Я как-то при таком

присутствовала, когда ограбили мою соседку и я выступала в качестве

понятой.

Юноша с напором задавал вопросы:

— Имя? Фамилия? Место регистрации? Уровень? Почему занимаетесь

нелегальным магическим воздействием? ФИО пострадавшей?

Ага, оказывается пострадавшая — это я. Тут я, наконец, вышла из ступора

и заявила, что отнюдь не считаю себя пострадавшей. Наоборот, я вроде как

вылечившаяся и претензий не предъявляю. Теперь вопросы стали задавать

мне.

— Знала ли я, с кем имею дело?

— Знала.

— Была ли предупреждена о последствиях?

— Была.

— Заключила ли договор?

— Да, заключила, даже письменный (Павел Петрович подстраховался, кровью правда не подписывала, обычной фиолетовой ручкой, не гелевой).

— Имею ли претензии? — последний вопрос молодой человек задал с

явной надеждой и как-то жалобно.

— Нет, не имею.

30

Павел Петрович наблюдал за происходящим с явным удовольствием.

Старший в тройке пришедших наблюдал за происходящим без всякого

удовольствия,

но

не

вмешивался.

Девушка

молчала.

Наконец

допрашивающий выдохся. В очередной раз (какой уже за эти три месяца) я

подумала, что терять мне, в общем-то нечего, а в фантастическом сне надо

вести себя соответственно и ляпнула:

— А представляться и показывать документы вы не обязаны? Милиция

вроде удостоверение показывает, и милиционер хотя бы свою фамилию

называет.

Вид у Павла Петровича стал совсем благостный. Мужская часть

проверяющих потупилась. Вернее, младший потупился, а старший воззрился

на меня с явным возмущением. Видимо, он ожидал от меня благодарности за

защиту, но никак не претензий. Адекватно отреагировала только девушка:

— Извините, пожалуйста, мы должны были представиться сразу. Надежда

Городецкая, иная, светлая, практикантка Дневного Дозора.

Она сделала паузу, очевидно, давая слово своим спутникам, но те

продолжали молчать и сверлить меня укоризненными взглядами.

Девушка продолжила:

— Я приношу свои извинения. Мы предполагали, что здесь происходит

несанкционированное воздействие темного мага на человека. Прошу

прощения, Елена Юрьевна, прошу прощения, Павел Петрович. Устного

урегулирования конфликта достаточно или будем составлять протокол?

Павел Петрович ухмыльнулся:

— Нет, что вы, Надежда, после столь изысканных извинений я, пожалуй, не имею претензий. Собственно говоря, это первый случай в моей жизни, когда передо мной извиняется светлая, да еще столь высокого уровня.

Претензий не имею. Протокол писать не будем.

Теперь оба мужчины, видимо, тоже светлые, перевели свои

укоризненные взоры на Надежду. Павел Петрович тоже смотрел на нее с

откровенным интересом. При следующей реплике Светлой его интерес

31

сменился неподдельным изумлением. По-моему, у него даже рот открылся, что вообще-то за ним не водилось.

— Мы вам очень благодарны, Павел Петрович, за излечение. Вы

извините, можно я посмотрю на вашу пациентку? Елена Юрьевна, вы

разрешите?

Я кивнула. На этот раз я что-то почувствовала, какое-то слабое теплое

касание. Как лучик света. Надежда смотрела на меня несколько минут, а

потом обратилась к моему лекарю:

— Все хорошо. Но вы знаете, Павел Петрович, возможен рецидив

примерно года через два. Елена Юрьевна, вы не пугайтесь ради Бога. Это не

значит, что он обязательно будет, но обязательно через два года пройдите все

анализы. Это только вероятность.

Теперь

Павел

Петрович

выглядел

уже

профессионально

заинтересованным:

— Вы видите какие-то физиологические или анатомические изменения?

Извините, но вы так любезно предложили свою помощь, мне как

профессионалу любопытно.

Надежда Городецкая покачала головой:

— Нет, что вы. Я никудышный целитель. Я вижу только вероятности.

Павел Петрович, у меня к вам огромная просьба. Вы, конечно, не обязаны это

делать. Но, может быть, через два года вы все-таки встретитесь с Еленой

Юрьевной и проверите ее? — Девушка запнулась:

— Может, хотя бы известите меня, если все будет плохо. Или, если не

сможете со мной связаться, сами что-нибудь сделаете?

На этот раз Павел Петрович был абсолютно серьезен:

— Я обещаю вам, Надежда Городецкая, что я встречусь с Еленой

Юрьевной через два года и в случае необходимости окажу ей всю

необходимую помощь с минимальным для нее вредом.

Надежда кивнула:

— Спасибо вам большое.

32

Светлые хором и безукоризненно вежливым тоном произнесли «До

свиданья». Дверь за дозорными закрылась. Павел Петрович продолжал

смотреть на закрывшуюся дверь и наконец пробормотал:

— А вот это очень интересно. Надо бы все это получше разузнать….

Глава 5. Наставники, советчики, друзья, враги

Илья, который сегодня ночью был ответственным за смену, проводил

разбор полетов. С практикантом Сашей он уже побеседовал, указал ему на

его ошибки: не представился, не назвал остальных членов бригады, не

предъявил официального обвинения. Теперь очередь дошла до Нади. Было

уже утро. В кабинете они были вдвоем.

— Надя, ты можешь объяснить, зачем ты это сделала? — Илья выглядел не

столько недовольным, сколько растерянным.

— Что именно? — Надя изо всех сил постаралась, чтобы вопрос не

прозвучал демонстративным вопросом пай-девочки.

— Зачем все эти реверансы перед темным?

— Это была обычная вежливость, Илья Сергеевич.

Надя упорно общалась со всеми сотрудниками Дозора по имени-

отчеству. В Дозоре, где все общались по именам, хоть иногда и на вы, это

было необычно. При этом предъявить претензии к Наде никто не решался.

Сама она совершенно спокойно реагировала и на Надю, и на Надежду, и на

«ты». В действительно экстремальных ситуациях, когда счет шел на секунды, она не заморачивалась и обращалась просто «Семен» или «Ольга», но во всех

остальных случаях общалась только в строгом соответствии с нормами

этикета.

Илья выразительно вздохнул:

— Достаточно было просто назваться и предложить составить протокол.

Все эти извинения были совершенно ни к чему.

Надя промолчала.

33

— А твое дальнейшее поведение? Ты прекрасно знаешь, что недопустимо

идти ни на какие взаимные договоренности с темными. Ведь это первое, чему

нас всех учат.

На этот раз Надя почувствовала настоящее изумление. Она

действительно чем дальше, тем меньше понимала своих коллег. Она

попросила темного мага об одолжении совершенно искренне и была

стопроцентно уверена, что он сдержит свое слово.

— Илья Сергеевич, я не заключала с Павлом Петровичем никаких

договоренностей, — на этот раз демонстративный тон пай-девочки все-таки

прорезался. — Я попросила его об одолжении. Он ничего не просил у меня

взамен, и я уверена, что никогда не попросит. И более того, я уверена, что он

сдержит свое слово. В конце концов, это может спасти жизнь человеку. Цель

Ночного Дозора, как нас всех учат, — защищать и беречь людей.

— При чем тут это? — Илья негодующе возвысил голос.

Надя опустила глаза. Ведь она уже много раз давала себе слово, что не

будет прибегать к такого рода аргументам. Есть правила, есть формальности, вот на них и надо ссылаться. Человеческая жизнь — это для членов Ночного

Дозора не аргумент.

— Я полагаю, Илья Сергеевич, что я не заключала никаких

договоренностей с данным темным магом — ровным голосом повторила

Надежда.

Илья снова вздохнул:

— Надежда Антоновна, я буду вынужден побеседовать с вашим

наставником.

Воды реки Каменки мирно плескались, в заводи цвели кувшинки, в небе

стояла полная луна — идеальная ночь для гулянок нечисти. Но, увы, никаких

водяных, русалок и мавок не наблюдалось. На берегу реки сидели только

вампир и светлая волшебница.

34

Надя приезжала в Суздаль регулярно. Предварительно, естественно, обвесившись всевозможными защитными заклинаниями. Однако, она

хорошо понимала, что долго такая ситуация не продлится. Все равно по

сравнению с Гесером, Завулоном и мастерами из Инквизиции ее умения — это

ничто. К тому же явное демонстративное поведение практикантки Надежды

Городецкой явно вызовет очередную волну интереса. Надя постаралась

переключиться на мысли о другом, но Костя уже почувствовал ее

настроение:

— Что-то случилось? Будешь рассказывать?

— Наверное, буду. Все равно это неизбежно. Лучше, чтобы ты был в

курсе. Мне в ближайшие дни предстоит доверительная беседа с наставником

по поводу моего несоответствия высокой миссии.

— Все-таки тебе лучше пока с ним не ругаться. Хотя я тебя понимаю.

Надя кивнула. Они уже несколько раз обсуждали эту проблему и

единодушно пришли к разумному выводу, что Наде лучше оставаться в

Дозоре и активно набираться боевого опыта. Тем более, что с учетом

неизбежного разоблачения их романа и предстоящих разборок и боевых

стычек этот опыт был совершенно не лишним.

— Да не собираюсь я ругаться, — сказала Надя. — Я вообще собираюсь

сказать что-нибудь нейтральное и вежливое, но, боюсь, Игорь Николаевич

этим не удовлетворится. Он же человек долга.

— С людьми долга всегда сложно, — согласился Костя. — А с

принципиальными еще хуже. Я тебе даже посоветовать ничего не могу, смотри уж по обстоятельствам.

— Посмотрю, но видимо разрыва все равно не избежать. И в связи с

этим… Костя, я, наверное, все-таки должна объяснить ситуацию родителям.

Игорь Николаевич явно побежит ябедничать Гесеру, и все равно как

минимум в ближайшие месяцы нам придется выдержать этот вал

возмущения и осуждения. И я хочу быть хотя бы уверенной в том, что от

35

родителей я не буду ждать удара. Или наоборот. Но тогда я хотя бы буду

готова.

— С отцом или с матерью? — спросил Костя.

— Я думаю, папа лучше поймет. Хотя традиционно в таких ситуациях

дочерей поддерживают матери. Но, боюсь, что мама слишком

принципиальна. Нет, не так. Не принципиальна, господи, как сказать бы…

Она просто Светлая. Не с л и ш к о м Светлая, а просто Светлая. И это, наверное, находится за рамками ее понимания. А с отцом в любом случае

поговорить надо. Во всяком случае, я буду знать, чего ожидать в сложной

ситуации. Как я понимаю, какую-нибудь редкую гадость нам или Гесер, или

Завулон подстроят, я вроде бы морально готова, но как представлю, какая это

будет гадость…

Костя взял Надю за руку:

— Боюсь, что ты не представляешь. Скорее всего, это действительно

будет очень гнусная провокация, благо они оба мастера в этом. Такая, чтоб

ты сразу убедилась, что я законченный подонок, а я уверовал, что ты меня

просто использовала ради каких-то высших целей.

— Ну что ж, в таком случае, я вижу самый разумный вариант действий

такой. Во-первых, выяснить, кто автор данной провокации, кто за этим

автором реально стоит, и какую линию поведения выбрать, чтобы выйти из

этого с минимальными потерями. Ну и, разумеется, сразу уведомить друг

друга.

Костя сказал:

— Меня восхищает твой деловой подход. Очень хотелось бы, чтоб мы

действительно сумели так отреагировать. А ты не боишься, что тебя убедят?

Надя ответила удивленным взглядом:

— Нет.

— Видишь ли, я вампир. Я, конечно, повторяю это тебе не в первый раз, но понимаешь, в моем прошлом без труда можно откопать что-то весьма

мерзостное, и при этом даже не погрешить против истины. Может, с моей

36

стороны было бы разумней сразу покаяться во всех грехах, чтоб для тебя не

было неприятных неожиданностей. Но нет, все-таки боюсь. В этом смысле

низшие темные всегда уязвимы.

— Не наговаривай на себя. Ты совершенно идеальный вампир, даже с

точки зрения светлых.

— Да, после знакомства с тобой.

— Ты же даже лицензии никогда не брал до того случая с «Фуаран».

Костя резко выдохнул. Он так и не решился признаться Наде, что после

того, как оказался персоной нон грата несколько раз воспользовался

лицензией. Что ж, она достаточно деликатно дала ему понять, что она в

курсе. Если ее даже это не оттолкнуло, что ж, пожалуй, больше в его

прошлом нет никаких особых грехов. А сейчас он действительно

суперидеальный вампир, что с точки зрения светлых, что с точки зрения

темных. Идеальный и в смысле поведения, и в смысле того, что у него жизнь, о которой мог бы только мечтать любой вампир. За эти три месяца, что Костя

общался с Надей, он практически утратил желание пить кровь и пил коктейль

Савушкина, как пьют лекарство. Хотя, конечно, со вкусом пищи фокус

больше не удался.

— Думаю, что все-таки дело в тебе. Я вообще практически не мечтаю о

крови. У тебя это как всегда на интуиции?

— Да.

— И хорошо, что на интуиции. — Костя не слишком уклюже попытался

увести разговор от неприятной темы. — Если бы ты могла лечить от

вампиризма, к тебе бы в очередь все вампиры выстроились.

Надя не поддержала шутливый тон.

— Это бы совершенно ничего не дало. Это как у психотерапевта, хотя я

понимаю, что сравнение банальное. Если человек сам хочет решить

проблему, психотерапевт максимум может немного помочь, дать толчок, закрепить успех. Если вампир не хочет пить кровь, то он и сам старается

сдерживаться по максимуму. И довольно успешно это делает. Ты же и сам

37

таких знаешь. Я все хотела тебя спросить, почему коктейль Савушкина так и

не стал активно употребляться? Это же решает все проблемы, ну или

большую их часть, причем, как выяснилось, действует совершенно надежно, и организовать это очень легко?

Костя криво усмехнулся.

— Я, наверное, еще поэтому и завелся с «Фуаран». Я, конечно, был уже не

восторженным мальчишкой, мечтающим излечить всех вампиров от

вампиризма, когда придумал эту штуку, но все же определенные розовые

мечты имел. Так вот, мне сразу очень четко объяснили в Дозоре, а потом и

Инквизитор специально по мою душу прибыл, чтоб предупредить, чтоб я не

вздумал никому об этом рассказывать. Даже родителям запретили говорить.

Кому это нужно, чтобы все вампиры становились высшими?

— Ну, это понятно. Но этого, скорее всего, не случилось, нужен

определенный потенциал, и вообще количество крови можно дозировать, выдавать двенадцать разных склянок только отдельным особям, только

иногда, — Надя запнулась, — ну да, мы приходим к той же ситуации. Наиболее

статусные люди и любимчики начальства получают коктейль регулярно, остальные раз в год по праздникам, в итоге это даст только всплеск

нелицензированной охоты.

— Вот именно, — сказал Костя. — Но это ты в первую очередь подумала о

новых человеческих жертвах, а мое начальство в первую очередь подумало о

том, что держать таких вампиров на коротком поводке будет достаточно

сложно. Так что мне все очень хорошо объяснили и велели не устраивать

социальных революций. Я с тех пор и с вампирами почти не общаюсь. Все

время чувствую себя как-то неловко. Вроде я их обманул, решил свои

проблемы и ото всех это скрываю. К тому же в разговоре периодически

возникает обсуждение… — Костя замялся, — всяких физиологических

моментов, ну и не только физиологических. Надо или уводить разговор в

сторону или начинать придумывать какие-то несуществующие ситуации. В

38

общем, проще не поддерживать отношения. Так что я с иными практически

не общаюсь, за исключением родителей.

— Совсем ни с кем?

— Нет, недавно появились новые знакомые. Парочка оборотней.

Случайно с ними познакомился. Когда от тоски рванул на полгода в Кению.

Довольно молодые ребята, лет тридцати. Странно как-то, что я тебе это

таким тоном говорю. То есть на самом деле они старше тебя, но я как-то тебя

воспринимаю скорее своей ровесницей. Ой, еще раз пардон. Сказать такое

женщине — это явное хамство.

Надя отмахнулась:

— Такое хамство я как-нибудь переживу. Будем считать, что я умудрена

тяжелой судьбой и жизненным опытом. И что твои оборотни?

— А ничего. Прекрасно себе живут. От лицензий отказываются, ездят раз

в полгода в Африку на сафари. В полном восторге. Говорят, что кайф, драйв, масса положительных эмоций и никаких угрызений совести. Наоборот, еще и

полезное дело делают. Не знаю, ты в курсе или нет, в Африке во многих

национальных парках всякие охраняемые антилопы, слоны и прочие

травоядные размножаются сверх всякой меры, и поэтому необходимо их

отстреливать. Поэтому охоту и разрешают. И у сотрудников все время

головная боль: как животину отстреливать, чтобы она всю кормовую базу не

подъела… Или тебе это неинтересно? Я что-то увлекся и вспомнил, что у

меня изначально было биологическое образование.

— Нет, как раз интересно.

— Ну вот. Отстреливать их вроде надо, но, с другой стороны, какой же это

национальный парк, если там охраняемых животных уничтожают. Поэтому

эти оборотни, их, кстати, Вадим и Юля зовут, с удовольствием там охотятся

и еще себя нахваливают. Они и поголовье снижают, и сотрудников парка от

угрызений совести избавляют, и сами от лицензии отказываются, и еще и

удовольствие получают. В общем, сочетание приятного с приятным. Хотя, конечно, я понимаю, что они слегка лукавят.

39

— Ну знаешь, это не самый страшный способ лукавства. А кто они?

— Леопарды.

— Наверно, это красиво смотрится, — задумчиво сказала Надя. — Леопарды

на зеленой траве…

— Если хочешь, познакомлю, — неуверенно предложил Костя. — Или тебе

это будет неприятно?

— Почему же? Считается, что у юноши с девушкой серьезные отношения, если они знакомят друг друга со своими друзьями и родителями. По поводу

родителей мы уже обсудили. С моими знакомыми общаться — сам

понимаешь… Придется начинать с твоих. А как ты вообще все это время

жил, ни с кем не общаясь? Наверно, это тоскливо? Сори, это с моей стороны

не попытка что-то выспросить про твою личную жизнь.

— Личная жизнь тут как раз не при чем. Знаешь, это как в анекдоте: «У

нас была такая чудесная ночь… — Это еще не повод для знакомства».

Сексуальные партнерши у меня, конечно, были, и люди, и вампирши. Но

общался, в смысле, именно осмысленно и интеллектуально, я в основном с

людьми. К счастью. Работа этому способствовала.

— А ты кем работаешь? — спросила Надя. — Как-то у нас с тобой о таких

прозаических вещах раньше речь не заходила. Мы сразу начали обсуждать

сугубо драматические моменты.

Костя кратко рассказал о своей работе:

— Ты знаешь, я даже этим в конце концов заинтересовался. Вначале было

просто забавно наблюдать за историками. Выкапываешь какой-то

малозначащий факт, а он просто светится весь. А потом оказалось, что это

действительно интересно, особенно, если знать реальные события и

сравнивать с тем, как их описывали и интерпретировали в разные эпохи в

разных странах разные авторы. Пожалуй, история — это действительно наука.

— История — это действительно наука, — задумчиво повторила Надя. —

Надо будет, пожалуй, когда-нибудь все-таки закончить истфак.

40

— Ты еще и на истфаке училась? — поразился Костя. — Это уже, в конце

концов, неприлично. Сколько еще обнаружится совпадений?

— Много. На истфаке я действительно училась, а потом что-то впала во

все эти раздумья и мерихлюндию по поводу своей миссии и бросила. Сейчас, конечно, не до этого, а вообще надо обязательно доучиться. История людей —

это ведь на самом деле история иных, хоть нас в дозорной школе учили и по-

другому. Мы приспосабливаемся к истории людей, а вовсе не наоборот.

— Да, всюду одни и те же интриги.

— Вот именно. Причем интриги сугубо человеческие. В этом смысле

иные абсолютно ничем не отличаются от людей, а скорее подражают им — что

темные, что светлые — что еще раз доказывает бессмысленность всяких

великих миссий. Пожалуй, я именно это и попытаюсь сказать Игорю

Николаевичу. Неплохо бы увести наш разговор в какое-нибудь невинное

теоретизирование.

––

Увести разговор в сферу невинного теоретизирования не удалось. Он

сразу пошел по другому пути. Игорь Теплов был искренне огорчен и испуган

поведением своей подопечной и обсуждать проблему теоретически был не

склонен.

— Надя, я хочу чтобы ты осознала, что темные — это всегда темные. Этот

маг помог женщине только потому, что ему была нужна энергия для его

личных интересов, и неизвестно, на какие цели он ее в дальнейшем направит.

Может, на самые гнусные.

Надя попыталась ответить по возможности ровным голосом.

— Какая разница, он бы в любом случае эту энергию получил. Действовал

он абсолютно законно. Право на вмешательство второго уровня у него есть.

Одно вмешательство раз в четыре года — все по закону. А Александр

действительно нарушил весь протокол расследования инцидента.

41

— Да причем тут протокол! — Игорь хлопнул ладонью по столу. —

Формально да, нарушил. Можно было формально и принести извинения.

Зачем ты вообще разговариваешь с темными так, как будто это люди?

На этот раз Надя сдержалась и прикусила язык:

— Я действовала в рамках официальной процедуры. И полагаю, что я, как

практикантка, не вправе отступать от нее.

— Да не действовала ты в рамках официальной процедуры! — Игорь

возвысил голос. — Наоборот, ты ее нарушила. Зачем вообще обращаться к

темному с какими-то просьбами? Для него эта женщина — просто материал, источник энергии, батарейка. Ему на нее плевать.

— Вы уверены?! — На этот раз Надя уже не сдержала эмоций. — Вы

уверены, что человек, которому наплевать на женщину, ведет себя именно

так?

Разговор явно выруливал на опасную тему. Надя пообещала себе, что

она постарается никогда не заговаривать с Игорем об Алисе. В конце концов, это был слишком нечестный прием. И сейчас она спохватилась, что сказала

лишнее. Но Игорь даже не заметил прозвучавшего в вопросе подтекста.

— Да, я уверен, — сказал он уже спокойно. — И любой маг с опытом в этом

тоже уверен. Тебе просто не хватает опыта. Ты слишком мало общалась с

темными.

Надя уже тоже овладела собой:

— Да, наверное, вы правы. Может, вы мне назначите дополнительные

дежурства? (с паршивой овцы хоть шерсти клок, — мрачно подумала Надежда,

— наберусь лишнего опыта, все польза).

Не тут-то было.

— Хорошо, я поговорю о дополнительных дежурствах с Гесером, и, наверное, мне имеет смысл ходить с тобой в патрули вместе.

Игорь Теплов был неподражаем и непрошибаем. Он не реагировал на

надины восклицания, он не чувствовал той неприязни, которая, как Надя

понимала, прямо исходила от нее, хотя она всячески старалась это скрыть.

42

Он был озабочен только тем, что его юная воспитанница плохо осознает

свою великую миссию, а виноват в этом он, как плохой наставник. Надежда

глубоко вздохнула:

— Игорь Николаевич, я чувствую, что нахожусь в состоянии душевного

кризиса. Мне нужно одной разобраться в своих чувствах и в своем великом

предназначении. Одной, самостоятельно. Поэтому я хочу отказаться от

вашего наставничества, чтобы никто не нес ответственности за мои

возможно неправильные действия, — уф! Кажется, ей удалось

сформулировать это максимально корректно.

— Надя, об этом не может быть и речи. Гесер считает, что я тебе

необходим, как наставник.

О господи! Для Игоря авторитет Гесера превыше всего. Он необходим, как наставник, и все. Интересно, если сейчас она все-таки не сдержится и

припомнит ему историю с Алисой и прямо в лицо скажет, что он мерзавец, он все равно так же заботливо и искренне будет исполнять роль наставника, потому что это его долг по отношению к бедной заблудшей овечке?

Максимально сухим и официальным тоном Надя произнесла:

— Игорь Николаевич, каждый маг имеет право отказаться от своего

наставника. Я официально заявляю свой отказ.

Игорь с глубокой печалью посмотрел на девушку:

— Надя, я вынужден буду поговорить об этом с Гесером.

––

Надя опустилась в кресло в кабинете великого и могучего Гесера, в миру

Бориса Игнатьевича. Неожиданно она ощутила юмор ситуации. Интересно, а

Гесер закончит свою речь фразой «Надя, я должен сообщить о твоем

поведении в Инквизицию»?

Гесер сразу перешел к делу:

— Надежда Антоновна, Игорь Теплов сообщил, что вы отказались от его

наставничества. Могу я узнать причину?

43

Надя слово в слово повторила фразу, сказанную несколько часов назад

Игорю Теплову. Но она явно недооценила Гесера. Тот отреагировал

неожиданно.

— Что ж, я полагаю, что ты совершенно права. Иной в твоем возрасте и с

твоей судьбой необходимо разобраться самой в себе без помощи других. Кто

бы ни были эти другие — наставник, родители или руководитель Дозора. Ты

поступила правильно, и я поговорю об этом с Игорем. — Гесер сделал паузу. —

Но тем не менее, Надя, если у тебя в ближайшее время возникнет

действительно серьезная ситуация, я надеюсь, что ты обратишься к кому-

нибудь за советом.

Надя обдумывала эти слова, заказывая кофе в ближайшем кафе. Да, Гесер явно что-то знает или о чем-то догадывается и дал ей это понять. Про

Инквизицию он не упомянул. Она явно недооценила Гесера. Более того, он

даже не закончил свои слова фразой «Мне придется сообщить о твоем

поведении Завулону».

Надя подняла глаза. Рядом с ее столиком стоял элегантно одетый

джентльмен, склонившийся над ней в полувопросительном поклоне. Завулон.

Он же Артур, он же Самуил.

— Вы не уделите мне несколько минут своего времени, Надежда

Антоновна? — осведомился он безукоризненно вежливым тоном.

— Не хотелось бы, но уделю. Я вас слушаю.

Завулон присел напротив:

— Надежда Антоновна, как я понимаю, вы в ближайшее время можете

оказаться в достаточно сложной жизненной ситуации. Если вам потребуется

моя помощь, то я к вашим услугам.

Значит, он тоже знает или догадывается. Надя не позволила себе

вздохнуть даже мысленно. Смотреть на Завулона после того, как она только

что вспоминала о том, как он пожертвовал Алисой, было неприятно. Но она

прекрасно понимала, что вот сейчас эмоции сдерживать необходимо.

— Можно узнать, чему я обязана вашим предложением? — спросила она.

44

Завулон хмыкнул:

— Исключительно эгоизму темных, Надежда Антоновна. Учитывая ваши

возможности, я бы предпочел оказать вам услугу. Светлые умеют быть

благодарными. Мне это пригодится.

Надя ненадолго задумалась. Принимать услуги Завулона было противно.

Соглашаться — крайне опрометчиво. Отказываться — глупо. Благодарить —

гадко.

— Я буду иметь в виду ваше предложение, — подобрала она наконец

нужную формулировку.

По-видимому, Завулон ничего больше и не ждал. Он положил на стол

перед Надей строго оформленную визитную карточку, поклонился, встал и

вышел.

Официантка принесла кофе. Пить его уже не хотелось, равно как и не

хотелось прикасаться к визитной карточке. Надя внимательно посмотрела на

нее, запомнила телефон, расплатилась за невыпитый кофе и вышла из кафе.

Карточка, лежащая на столе, побледнела и растаяла.

Глава 6. Отцы и дети (Антон Городецкий)

Я сидел за компьютером и писал квартальный отчет. Обычный скучный

квартальный отчет. Обнаружено столько-то нарушений со стороны темных, из них со стороны вампиров — столько-то, со стороны оборотней — столько-

то, магов — столько-то… Переходим в следующую графу. Седьмого уровня

нарушений Великого Договора — 212, шестого — как ни странно, больше, 230, ну, и так далее, вплоть до четвертого уровня. Первого, второго, третьего

уровней, как водится, не зафиксировано, ну и слава Богу!

Допечатав очередную страницу, я в который раз задумался о

бессмысленности своей деятельности в Дозоре, и Дозорной Службы вообще.

Что-то рано у меня началась эта усталость от службы. Семен вот недавно

юбилей отпраздновал, двести лет беспорочной службы силам добра, и по-

прежнему полон энтузиазма. Хотя… это он говорит, что полон, а как оно на

45

самом деле? Все эти его периодические пьянки в странных компаниях со

странными личностями… Все эти его игры в хитрого мужичка… Да и он сам

про себя все знает. Он ведь и сам как-то сказал, что каждый бережется по-

своему.

Да и чем ему еще заняться? Любимая его умерла почти сто лет назад, а

он сам как-то в доверительной беседе признался мне, что он однолюб.

Действительно, кроме службы ничего больше не остается. Кстати, Семен в

последнее время достаточно охотно берет учеников, и его игра в ленивого

наставника — это скорее всего тоже игра. Юлю он воспитал замечательно.

Просто Семен дает своим подопечным полную волю и начинает их строить

только в случае действительно серьезных провинностей. Пожалуй, я бы

предпочел, чтоб наставником Нади был не Игорь, а Семен. Я наконец-то

осознал причину своего смутного беспокойства. Что-то Игорь последнее

время глядит на меня глазами несчастного спаниеля. А спрашивать у него

или у Нади, что там приключилось, как-то неловко.

Нет, пожалуй, во мне проснулась обычная человеческая тоска по

обычной человеческой жизни, которой осталось не так-то уж много. По

человеческим меркам от силы четверть века. Нет, понятно, что как иной, я

могу прожить еще несколько веков, а в случае безумно удачного расклада — и

тысячелетий, тьфу-тьфу. Я постучал по клавиатуре, сообразил, что делаю

что-то не то, еще раз плюнул уже через плечо и постучал на этот раз

правильно — по столу. Как справедливо говорил мне Гесер, да и не только он, первые сто лет человек живет все-таки обычной человеческой жизнью. Так

может, уволиться и пожить оставшиеся лет тридцать-пятьдесят именно этой

жизнью? А потом, лет через сто, когда все окончательно надоест, вернуться в

Дозоры к новому начальству. А пока пожить, как человек — семья, жена, дочь.

Собственно говоря, именно Надя меня в Дозорах и удерживала. Она все

еще была практиканткой, и переходить в основной штат не спешила, что

вызывало некоторое недоумение других сотрудников. В общем, мне

46

спокойней было, когда Надя была у меня на глазах. При этом никаких

неразумных поступков, свойственных молодым иным, она не совершала. В

дурацкие стычки не ввязывалась, на провокации темных не велась, явных

ляпов за ней не числилось. Но при этом какое-то смутное ощущение

неудовлетворенности ее работой в Дозоре в воздухе ощущалось. Те, кто был

в курсе предназначения моей дочери, похоже, были недовольны тем, что

великие свершения запаздывают; рядовые сотрудники Дозора, видимо, считали, что Надя проявляет мало энтузиазма, а что думала по этому поводу

Света, я так до конца и не понял.

После первой ее реакции на весть о том, что она должна стать матерью

Мессии, что лучше бы она осталась человеком (и произнесено это было с

большой болью), она практически никогда не касалась этой темы. Несколько

раз, еще в раннем надином детстве, Света говорила о том, что она намерена

воспитывать дочь, прежде всего, как человека. Но затем после надиной

инициации это стало просто невозможно. Ребенка, инициированного в

четыре года, и с такой магической силой, было невозможно воспитывать как

человека. Это было слишком опасно для самой Нади. Поэтому Надя стала

заниматься индивидуально с Игорем, в семь лет пошла в школу при Дозоре, честно отучилась десять лет в обычной и дозорной школах, а потом на

некоторое время взбрыкнула, бросила Дозор, поступила на истфак, проучилась там два года и, наконец, снова вернулась в Дозор, чем и

объяснялся ее нынешний невысокий статус.

Я снова принялся за отчет, подсчитывая на этот раз количество

урегулированных и неурегулированных претензий, когда в дверь позвонили.

Что в гости пришла Надя, я понял, только открыв дверь. Она в последнее

время навешивала на себя столь мощную защиту, что почувствовать ее

приближение не могли ни я, ни Света. А увидеть, что она иная, наверно

могли бы только высшие, да и то, если бы специально пытались пробить

иллюзию. В общем-то тут я Надю понимал. В Москве все-таки достаточно

много иных, и идти и непрерывно излучать в окружающую среду сигналы, 47

вот, дескать, я высшая иная, действительно как-то неприятно. Надя по этому

поводу как-то выразилась достаточно резко: «Не хочу выглядеть мартышкой

на ярмарке».

Надя переступила порог и сразу же сообщила:

— Извини, папа, у меня к тебе неприятный разговор.

Вот к этой манере дочери я так и не смог привыкнуть. Она всегда

переходила прямо к делу. С одной стороны, это, конечно, облегчало

выяснение всяких сложных моментов, а с другой стороны, я все время

чувствовал себя застигнутым врасплох. Хотя…когда дочь мирно пьет

родителями чай, а потом говорит «А, кстати, я беременна, и с отцом

будущего ребенка знакомить вас не собираюсь» — это, наверное, еще хуже.

Впрочем, в данном случае о беременности явно речь идти не могла, поскольку уж такие вещи иные могут регулировать даже и без всяких

современных противозачаточных средств. Несколько успокоенный этой

мыслью, я сказал:

— Ну тогда пойдем в кабинет.

Кабинетом я обзавелся после того, как Надежда съехала от нас, и

освободилась бывшая детская. Впрочем, утепленный балкон все еще

выполнял функции кабинета, когда в тишине хотела поработать Светлана, которая в последние годы вернулась к брошенной профессии и теперь писала

какие-то врачебные отчеты по повышению квалификации.

Мы вернулись в комнату. Надя, остановившись у стола и не делая

попыток присесть, сказала:

— Папа, я понимаю, что все это будет для тебя тяжело и неприятно, мне

очень жаль, но я полагаю, лучше, чтобы это сообщила тебе я, а не какие-

нибудь анонимные доброхоты. Я люблю. Иного. Вампира. Это твой

знакомый, Константин Саушкин. В физиологическом смысле любовниками

мы тоже являемся.

Я вздохнул, пошарил за спиной компьютерный стул, потом передумал.

Да, такие вещи, пожалуй, лучше обсуждать стоя. Это было похлеще, чем

48

внеплановая беременность и, если честно, я б предпочел ее. Необходимо

было отреагировать как-то разумно и так, чтобы не поругаться с дочерью

вдрызг. Но единственное, на что я был способен в данный момент — это

жалобно вякнуть:

— Надя, он вампир!

— Я знаю, — Надя сочувственно улыбнулась, — но боюсь, что для меня это

совершенно не важно.

— Он пьет кровь.

— Да, я знаю, у вампиров такой метаболизм. А мы пьем чужие эмоции и

едим мясо животных, которых умерщвляют не самым гуманным способом.

— Он получал лицензии и охотился на людей.

— Да, я знаю. К сожалению. К сожалению — охотился.

— Он темный.

— Я знаю.

Да уж, все мои реплики были просто шедевром с точки зрения

осмысленного и разумного диалога. Я, наконец, попытался взять себя в руки.

— Надя, ты уверена, что это не провокация со стороны темных?

— Уверена, абсолютно точно. — Надя отвечала совершенно спокойно, и

видно было, что она это действительно обдумывала и действительно уверена.

— Откуда ты знаешь? Вас могут использовать вслепую. В конце концов, ни ты, ни Костя — все ругательства и проклятья, которые мне в этот момент

хотелось обрушить на голову высшего вампира я старательно проглотил — не

слишком искушены в этих интригах.

— Могут, — ответила спокойно Надя, — и даже наверняка в ближайшее

время попытаются использовать. Именно поэтому я и хотела, чтобы ты был в

курсе.

— Но ты уверена, что это изначально не интрига кого-нибудь из темных?

— Что изначально нет, я абсолютно уверена, — отвечала дочь так же

спокойно. — Я проверила все линии вероятностей. О моем первом визите к

49

Косте никто знать не мог и догадываться тоже не мог. Все произошло

слишком спонтанно.

С горя я ухватился за это «спонтанно».

— Надя, извини меня за бестактность, но может быть… — я запнулся —

извини, ты сама предложила такой тон разговора, но ты уверена, что ты его

действительно любишь? — Я замялся. Блин, как бы это поделикатней-то

сказать. Нет, определенно, манера дочери называть все вещи своими

именами имеет преимущество. И я брякнул:

— Ты уверена, что у тебя это не просто юношеский протест? Мы тебе все

так надоели с твоей светлой миссией, что ты неосознанно влюбилась просто

из чувства противоречия?

Надя, слава богу, не оскорбилась и не стала издавать возмущенные

восклицания.

— Думаю, что нет, — ответила она спокойно. — Хотя, может быть, некоторая доля протеста во всем этом и есть. Но я все-таки полагаю, что

наше чувство достаточно серьезно, хотя может быть когда-нибудь и изменю

свое мнение.

Ну и вот что я должен был делать в этой ситуации? Дочь меня

выслушала, со всеми моими характеристиками вампиров согласилась, с тем, что нужно быть аккуратной и опасаться провокаций — согласилась.

Абсолютно никаких рациональных доводов мне в голову не приходило. Я

рискнул воспользоваться нечестным приемом и спросил:

— И тебе не противно? Ты ведь знаешь истинный облик вампиров в

сумраке.

Надя не оскорбилась и не стала возмущаться:

— Нет, не противно. Про облик знаю. Кстати, он очень зависит от того, как смотреть.

В словах дочери прозвучала еле заметная ирония. Скорее всего она была

права. Похоже, в том, как мы видели других иных в сумраке, было очень

много субъективного. Завулон мне как-то сказал, что я отнюдь не выглядел

50

рыцарем в сияющих доспехах, и тогда я воспринял это просто как очередную

колкость. Сейчас, исходя из своего опыта, я вполне мог предположить, что

Гесер, смотрящий на меня в тот же самый момент вполне мог видеть во мне

безупречного Ланцелота, а какой-нибудь низший темный мог видеть и не то, что видел Завулон. И скорее всего, для подчиненных выход Завулона из

портала тоже выглядел совсем иначе, как для меня.

Черт возьми! Что я тут занимаюсь теоретизированием! Мне дочь, светлая волшебница, только что сказала, что любит темного, да к тому же

еще не мага, а вампира, да к тому же того, кто ее можно сказать насильно

инициировал… Стоп. Вот это действительно довод. Я осторожно сказал:

— Надя, а ты помнишь свою инициацию?

— Сейчас уже помню, папа. Давай все-таки присядем.

Ну да, дочь как всегда грамотно снизила накал страстей. Мы опустились

в кресла.

— Вы с мамой очень тщательно наложили блок забвения. Думаю, в

основном мама. Но сейчас я все помню. Да, возможно, Костя меня, сам не

желая того, инициировал, я даже допускаю, что за этим стояла чья-то тонкая

интрига. Хотя, возможно, это было предопределение. В любом случае ни я, ни ты не можем отмотать события на двадцать лет назад. Другой я стать все

равно не могу, да и не хочу. Папа, мы с Костей уже на десять раз все это

обсуждали.

Сказанные абсолютно естественным тоном слова «мы с Костей» больно

резанули меня, но я попытался сосредоточиться на сути разговора.

— Это может быть предопределение, это может быть случайность, это

может быть интрига Завулона, Гесера или кого-нибудь еще из высших, —

продолжала Надя. — Это может быть проявление каких-то неизвестных нам

законов природы, я могу тебе перечислить еще с пяток «это может быть».

Вот теперь Надя действительно выглядела взволнованной:

— Но тогда мне можно вообще не жить. Можно сесть и просто до

бесконечности гадать, какой мой поступок является собственно моим, а

51

какой предопределен обстоятельствами. Этак и свихнуться недолго, а мне бы

этого не хотелось.

Возразить было нечего, тем более весь мой опыт тоже говорил о том, что

в делах иных разделить судьбу, интригу и свободу воли практически

невозможно. Сколько раз я сам на этом обжигался. Я попытался

использовать еще один нечестный прием:

— Надя, ты говорила с мамой?

— Нет, и боюсь, что не смогу. Папа, ты лучше сам ей об этом сообщи. У

нас с ней выйдет слишком неприятный разговор. Для нее все это слишком

физиологически неприемлемо.

И вот что мне оставалось делать — только смириться. У меня в голове

мелькнула еще одна спасительная мысль:

— Надя, в конце концов это просто опасно. Все равно рано или поздно об

этом узнают. Ты представляешь, сколько темных и светлых будут

возмущены вашим… вашими… отношениями?

— Представляю. Именно поэтому, папа, я прошу тебя дать слово ни при

каких обстоятельствах не нападать на Константина. Разумеется, ты можешь и

не давать слово, но я хотя бы буду знать, чего мне ожидать.

Ну все, шах и мат. Надя загнала меня в угол. Слово мне давать

категорически не хотелось, а хотелось сию минуту развоплотить

Константина, и было очень жаль, что я остановил его тогда на космодроме.

Ну и какой, интересно, у меня был выход? Сообщить дочери, что я готов

приложить все силы, чтобы уничтожить человека, то есть нет, иного, которого она любит? Я мрачно сказал:

— Да не буду я изображать из себя Кочубея. Клянусь абсолютным светом.

На моей ладони вспыхнул ослепительный белый шарик.

Глава 7. Влюбленные

Река Каменка днем была так же прекрасна, как и ночью. В заводях

плавали кувшинки, по берегам цвели ромашки, иван-чай и таволга. Два

52

леопарда, несшиеся игривым галопом вдоль берега реки, также были

прекрасны, хотя и несколько диссонировали с окружающим пейзажем.

Леопарды продефилировали по берегу и скрылись в зарослях ивы.

— Красиво, — сказала Надя. — но не слишком экологично, в смысле

соответствия природе.

— Красиво, — согласился Костя. — Но слишком напоказ. Это явно юлькина

идея. Строго говоря, с точки зрения экотопа здесь был бы еще уместен

камышовый кот или лесная кошка, но никак не леопарды.

Леопарды, отряхиваясь, выбрались из зарослей борщевика и крапивы и

подошли ближе.

— Лесной и камышовый кот не так эффектно, — сказала самка. — На рысь я

бы еще согласилась.

Да, слух у леопардов был отменный — реплику Нади они услышали

метров за двадцать.

— Извините, — сказала Надежда.

— Ничего страшного, — ответила леопардиха, изящно помахивая

грациозным хвостом. — Где-нибудь в кратере Нгора-Нгора это действительно

смотрится органичнее. А давайте махнем туда на недельку? Все вчетвером.

Костя, мы тебя уже сто раз звали. Подумаешь, регистрация. Никто ничего и

не заметит. Тебя уже давно не контролируют.

— Юлька, не кипиши, — перебил ее леопард. Прекрати подбивать

законопослушного темного на нарушение правил, да еще в присутствии

светлой. В тебе вечно, после того, как ты перекинешься, излишний задор.

Леопардиха взмахнула хвостом, на этот раз сердито:

— Ну хорошо, я прогуляюсь и стряхну излишний задор. Можете

пообщаться без меня.

Гордо покачивая хвостом, она направилась к зарослям.

— Только на глаза никому не попадайся, — с тревогой рыкнул ей вслед

леопард. Костя поднялся и медленно пошел по тропинке:

— Я на всякий случай пригляжу.

53

— Я прошу прощения, — сказал леопард. — Кстати, мы так толком и не

представились. Я — Вадим, она — Юля.

Надо сказать, что несмотря на юный возраст леопарды владели

человеческой речью безукоризненно. Кошачьи интонации в их голосе

практически не прорывались.

— Я извиняюсь за юлино поведение. Собственно говоря, может, оно и к

лучшему, я как раз хотел поговорить с вами наедине.

— Она это прекрасно поняла. Поэтому и удалилась якобы обидевшись, —

спокойно сказала Надя. — Она же кошка. Они такие вещи прекрасно

чувствуют. Равно, как и Костя.

— Ну да. Это наверное, я сегодня не слишком наблюдателен. Я слишком

сосредоточился на этом разговоре с вами. Надя, вы все-таки светлая, я

надеюсь, что поэтому вы меня поймете. Я инициировал Юлю, мы женаты

уже три года, и пока она со мной, я спокоен. На людей ни я, ни она ни разу не

охотились. Я очень надеюсь, что мы никогда не сорвемся. И поживем лет сто

— двести. Для оборотня это очень долго. Не знаю, в курсе вы или нет, но

большинство оборотней все равно рано или поздно срываются, и в лучшем

случае проживают обычный срок человеческой жизни. Иногда чуть дольше.

Но я не об этом. Так вот, пока я с Юлей, я более-менее спокоен. Она в

принципе девушка не легкомысленная, а скорее изображает такую. Тут вы

правы. Но мы же все равно не будем всю жизнь вместе. Ну, двадцать лет, тридцать… Предположим, мы окажемся однолюбами и проживем лет

шестьдесят вместе. Потом мы все равно разбежимся. Прошу прощения, но

мне показалось… — Вадим начал запинаться… — В общем, я понял из

разговора с Костей, прошу прощения, если я не должен был об этом

упоминать, или он не должен был… мнэ… то есть…мнэ… — Вадим

окончательно запутался и махнул хвостом. — В общем, может, вы могли бы

как-нибудь повлиять на Юлю в положительном плане, чтобы для нее сама

мысль об охоте на человека стала невозможной?

Надя внимательно посмотрела на леопарда:

54

— Вадим, а почему, собственно говоря, это вас волнует? Пока вы с ней, вы сами говорите, вы о ней позаботитесь. А когда вы расстанетесь, не все ли

равно вам, что с ней будет?

— Нет, не все равно, — твердо ответил Вадим на этот провокационный

вопрос. — В конце концов я ее инициировал, и я считаю, что мы

действительно в ответе за тех, кого приручили.

Надя покачала головой:

— Не соглашусь с вами. Я полагаю, что каждый сам в ответе за себя. Вы

же расстанетесь, в конце концов потому, что вы ее разлюбите. Тогда какое

вам дело до того, что с ней будет после? Вы же темный. То есть по

определению эгоист. Какое вам дело, на кого она будет охотиться, когда вы

ее разлюбите, и развоплатят ее или нет?

Леопард лег, обвернулся хвостом и задумался:

— Ну да, — сказал он наконец. — Эгоист. — Он немного помолчал. —

Хорошо, меня интересует это именно из эгоистических соображений. Я хочу

жить долго и счастливо. А с чистой совестью это делать как-то легче и

приятнее. Надежда Антоновна, можно я вам немного про себя расскажу?

Надя кивнула.

— Я на самом деле намного старше, мне пятьдесят с лишним, это я Юле

наплел, что я молодой человек. Меня самого инициировали только десять лет

назад. Это было, как в сказке. Я всю жизнь мечтал побывать в Африке.

Понятно, что в советское время об этом можно было только мечтать, а потом

вдруг оказалось, что это реально, правда, конечно, не по моим деньгам. Я

обычным менеджером работал. Ну, я решил, что мечты надо все-таки

исполнять. Пять лет честно отдыхал только на ближайших озерах и турбазах, накопил денег на настоящее сафари в Кению, и там встретил этого типа, Зейтуни, который меня инициировал. Он сам коренной масай и давным-

давно был оборотнем-леопардом, а тут у него сложилась совершенно

странная ситуация. Он вообще-то имел право кого-нибудь инициировать, но

все ждал, когда встретит женщину, которую полюбит, а у них вообще

55

многоженство, и тратить инициацию на кого попало ему не хотелось. Ну вот, он все ждал-ждал, лет двести прожил и наконец дождался и влюбился, и

женился, и когда жена стала стареть, наконец ей признался. Но тут фишка в

том, что жена оказалась христианкой, и детей и внуков также воспитала в

духе христианства. И, в общем, уговорила его, когда она умрет, тоже

скончаться, как полагается добропорядочному христианину. И он, видимо, ее

действительно любит, потому что он согласился. Но при этом ему обидно

было умирать, не передав никому своего дара. И тут я ему подвернулся. В

общем, оказалось, что все это можно законно оформить. Если он официально

заявляет об отказе длить свое существование, то он имеет право

инициировать чужого человека, а не члена своей семьи, в общем, это

сложная бюрократическая процедура, вам, я думаю, не особенно интересная.

В результате местный шаман все сложности утряс, все подписал, меня

укусили… — Леопард довольно заурчал:

— И вот вы представляете, я вдруг осознал, что у меня теперь будет

совсем иная жизнь. Так бы я еще пожил лет тридцать на небольшую

зарплату, ну, поездил бы немного по Европе. Может, даже еще бы раз на

Африку накопил и помер бы лет в семьдесят или восемьдесят от какой-

нибудь неприятной болезни. А тут оказалось, что у меня есть все! Здоровье, долголетие, деньги, ну, конечно, не такие, как у вас, магов, но все-таки

возможности есть. Если вести себя разумно, то можно спокойно жить еще

лет сто, и двести, и триста, в общем пока не надоест. И я хотел бы, чтоб у

Юли были такие же возможности, — решительно закончил Вадим.

Надя немного помолчала.

— Вадим, я не уверена, что могу повлиять на Юлю без ее просьбы и

желания. Реморализация возможна, конечно, не только по отношению к

людям, но и к иным, но проводить такую процедуру против их желания — это

явно неэтично. И, по-моему, вы зря волнуетесь. Вы же сами сказали, что не

собираетесь бросать Юлю ближайшие лет двадцать-тридцать. А через

тридцать лет она будет как раз в вашем возрасте, и у нее будет собственный

56

жизненный опыт и понимание того, что не стоит терять жизнь, потакая своим

капризам. Она, как и вы, будет законопослушной иной просто из обычного

эгоизма, чтобы жить и наслаждаться жизнью.

Вадим мяукнул:

— Как-то обидно получается, что все наши правильные поступки

проистекают исключительно из эгоизма.

Надя улыбнулась:

— Вадим, а вы хотите, чтобы правильные поступки проистекали из

правильных и добрых мыслей? Честное слово, вы хотите быть святее Папы

Римского. Боюсь, что в моей жизни правильные поступки проистекали из

правильных мыслей считанное количество раз.

Леопард с искренним недоумением воззрился на нее:

— Вы же светлая.

— Ну и что?

— Я, видимо, плохо знаю светлых. Мне казалось, что вам вообще

противно с нами разговаривать. Мы хоть внешне достаточно симпатичные, а

если бы на нашем месте был дракон, или змея, или вообще какой-нибудь

хамелеон?

— А что, хамелеон не человек, что ли? — спросила Надя.

***

— Медуза тоже может быть вполне милым и симпатичным животным, равно, как хамелеон, жаба и змея, — ответила Надя матери. — Кстати, в Индии

волшебницы, как известно, практикуют секс со змеями.

Разговор, как и ожидалось, был длинный, неприятный и выматывающий, как для дочери, так и для матери. Он должен был состояться, хотя Надя сразу

понимала, что ничего хорошего из этого не выйдет. Светлана сразу отмела

все рациональные доводы и попыталась воззвать к эмоциям дочери, не

слишком стесняясь в выражениях. Самое обидное было то, что Надя ее

прекрасно понимала. Для ее матери действительно все это было

омерзительно и физиологически неприемлемо, и она, естественно, пыталась

57

разбудить те же чувства в дочери. Однако после слов Светланы «с тем же

успехом ты могла влюбиться в какую-нибудь гадюку или медузу и

заниматься сексом с ней», Надя меланхолично выдала именно эту фразу. С

матерью они все-таки окончательно не поссорились, но было понятно, что

охлаждение и надолго неизбежно. В заключение Света сказала:

— Я знаю, что отец дал тебе слово никогда ни при каких обстоятельствах

не нападать на Константина Саушкина, — при произнесении имени вампира

Светлану отчетливо передернуло. — Извини, но я тебе такого слова дать не

могу.

— Я и не прошу, — тихо сказала Надя. — Я понимаю, что тебе это

неприятно.

Света тоже вздохнула:

— Извини, наверное, я плохая мать.

***

Надя очнулась от задумчивости и сказала:

— Извините, Вадим, что-то я отвлеклась. Вон наши возвращаются. По

берегу шли Костя и Юля, уже в человеческом облике с венком из ромашек на

голове. Подойдя, Юля встретилась с Надей глазами. Надя чуть заметно

кивнула. Юля все, конечно, поняла.

***

Был уже вечер. Оборотни давно удалились, попросив разрешения как-

нибудь заглянуть в гости на бифштексы по-суздальски, которые, по

уверению Кости, в гостинице готовили совершенно замечательно. Надя

сидела, рассеянно обрывая лепестки ромашки. Косте она кратко рассказала о

своем разговоре с Вадимом. Надя оборвала последний лепесток цветка.

— Что выходит? — полюбопытствовал Костя.

— Любит, — ответила Надя. — Да и так понятно, что они друг друга любят и

пока они вместе, ни один из них не сорвется, хотя бы для того, чтоб не

огорчить другого. Главное, чтобы они как можно дольше были вдвоем.

Костя осторожно спросил:

58

— Ты поговорила с родителями?

Надя кивнула.

— Все было вполне ожидаемо. Отец поклялся светом. Ты же знаешь, что у

вас всегда были хорошие отношения, и на самом деле ничего в них не

изменилось. Вы, можете уверять меня и сами себя, что вы по разную сторону

баррикад, но я знаю, что вы как были друзьями, так и остались.

Костя замялся:

— Но вообще-то, если вспомнить… — Костя закашлялся.

— Костя, это все не имеет ни малейшего значения, — мягко сказала Надя. —

Люди могут сойтись в поединке и остаться друзьями, а могут всю жизнь

вежливо общаться друг с другом и чувствовать глубокую антипатию. Кстати, с наставником я рассталась.

Надя помолчала.

— С мамой все, естественно, оказалось сложнее. Остается только

надеяться на ее интуицию. Если ей сообщат какую-нибудь гадость о тебе, я

надеюсь, она сразу не кинется в бой. Но вообще меня это все тревожит.

Костя, а ты не против, чтобы я повидала Арину и попросила у нее

дополнительную защиту для тебя? Она как-никак перед тобой виновата.

— Думаешь, для нее это будет доводом? — спросил Костя.

— Ну, во всяком случае попытаться можно, если ты не против?

— Не против. Отказываться от дополнительной защиты глупо, тем более

Арина может дать ценный совет. От Завулона я бы, пожалуй, помощь

принять не рискнул, а от Арины — пожалуйста. Кстати, она ведь и перед

тобой виновата. Кто тебя чуть не взорвал?

— Смотрелось, наверное, эффектно, — неожиданно рассмеялась Надя. —

Воспоминаний у меня не осталось, но я могу представить, как это выглядело

глазами моих родителей. Арина, стопроцентно блефовала, но блефовала

красиво. Самое интересное, что я абсолютно не имею к ней никаких

претензий. И к тому же она ведь передо мной извинилась, даже подарок

сделала. Дар — травы и цветочки пользовать.

59

— И как мы ее будем искать? — спросил Костя. — Инквизиция ее ищет

давно — уже двадцать лет — и не может найти.

— А так и будем, — ответила Надя, протягивая руку к очередному цветку

ромашки. Дар цветочки и травки пользовать?.. Раз, два, три! — Надя стала

обрывать лепестки — Девять. В следующем восемь, записывай: девять, восемь, шесть. — Через две минуты Надя набрала сотовый телефон: [phone]. — Арина, здравствуйте, это Надежда Городецкая. Вы бы могли со

мной встретиться в любое удобное для вас время в любом удобном для вас

месте?

Надя некоторое время послушала и положила трубку.

— В следующую среду. Деревня Узень, Томская область.

Глава 8. Девушка и колдунья

Деревня Узень хотя и представляла собой классический таежный тупик, но выглядела очень неплохо. Крепкие деревянные избы, изредка попадались

и вполне современные коттеджи. Изба Арины стояла на краю села и ничем

особо не выделялась среди других изб. Хотя почему-то при взгляде на нее

очень легко было представить какую-нибудь сценку из «Вечеров на хуторе

близ Диканьки» или вылезающую из-под избы когтистую и скребущую

землю куриную лапу. Скрытая реклама здесь явно присутствовала.

Внутри же изба была меблирована вполне комфортно и современно.

Универсальный стиль — «у нас евроремонт». Имелся даже компьютер.

Впрочем, Надя подозревала, что в зависимости от желания хозяйки интерьер

в избе мог воспроизвести любой век и стиль — от русской избы IX века до

салона а ля ампир.

— Ну, здравствуй, красна девица, — приветствовала ее хозяйка. — С чем

пожаловала?

Надя не поддержала фольклорного тона, да и Арина не выглядела

хрестоматийной ведьмой. Обычная женщина лет тридцати в домашнем

60

платье, в котором удобно и по хозяйству хлопотать, и гостей можно принять.

Кстати, редкий вариант в российской жизни.

— Здравствуйте, Арина, — сказала Надя. — У меня к вам просьба.

— И как зовут добра молодца? — поинтересовалась Арина.

— А вы уверены, что речь идет именно о добром молодце? — с интересом

спросила Надежда.

— А зачем же еще юной девице к старой ведьме приходить? Что ж, садись. В ногах правды нет, — Арина указала Наде на кресло возле

журнального столика.

Надя присела:

— Арина, вы так хорошо обо всем догадываетесь или вас информируют из

Инквизиции?

— Догадаться несложно. — заметила Арина. — Вряд ли ты испытываешь ко

мне добрые чувства. Раз пришла, значит интерес есть. А какой интерес у

девицы в твоем возрасте?

Надя покачала головой:

— Арина, я не испытываю к вам никаких негативных чувств. Спасибо за

подарок. Хотя пока знание трав мне еще не пригодилось.

Теперь уже Арина с интересом посмотрела на девушку:

— Ну, один раз уже пригодились. Телефонная книга у тебя получилась

весьма оригинальная. Благодарить ты меня, конечно, не должна, но говори, чего хочешь. Как у нас зовут добра молодца?

— Константин Саушкин.

Арина хмыкнула:

— И с какой радости я должна этому ворюге помогать? Кто с книгой в

бега пустился, а потом еще ее спалил?

— Но вы же сами наложили такое заклятье.

— Правильно, наложила. А неча на чужое добро зариться.

61

— Собственно говоря, сначала позарился на книгу Витзеслав, — заметила

Надя. — А как бы на него подействовало ваше заклятье, если бы он пустился с

книгой в бега?

— А оно и подействовало, — не моргнув глазом ответила Арина. — Старый

хрыч всю жизнь жар чужими руками загребал да осторожничал. И нос свой

любопытный совал куда не надо. Подождал бы немного и сам книгу

испробовал — глядишь, и жив бы остался. А то и нулевым вампиром бы стал, тьфу, тьфу, тьфу, не к ночи будь помянут, упырь поганый. — Арина сплюнула

через левое плечо. — А ему все скорее надо было, да на другом попробовать, да перестраховаться. Вот и получил по заслугам.

— Костя тоже получил по заслугам? — спросила Надя.

— А кто с книгой утек? — сварливо продолжала Арина. — Нет, то, что он ее

сжег, он, правильно сделал. Инквизиторы — это еще те перестраховщики, и

закрыли бы они эту книгу в самое дальнее хранилище и навесили бы кучу

защитных заклинаний, только все равно рано или поздно нашелся бы какой-

нибудь шустрый Инквизитор и дал бы с ней деру. А там бы, глядишь, книга

опять к нам, ведьмам, вернулась. Хотя кто его знает. Может, и к лучшему, что твой дружок ее сжег. А что сам не сгорел — это отца своего благодари.

Надя кивнула:

— Да, я знаю и благодарна ему.

— И ты считаешь, что я вам теперь помочь должна?

Надя спокойно сказала:

— Я прошу вас, Арина, помочь с дополнительной защитой для моего

любовника Константина Саушкина.

Арина наконец оставила ернический тон:

— Ну, ладно, так и быть. Редко светлые темных о помощи просят. И книга

моя его действительно чуть не сгубила. Ну хорошо, помогу я вам. Ты ж сама

могучая волшебница, явно уже что-то сделала. Рассказывай.

Надя рассказала об ампуле с двумя каплями крови.

62

— Ну, а что ты еще хочешь? Кровь — это защита самая сильная, самая

верная. Дефлорационная кровь — это, конечно, еще более надежно.

— Мне это пришло в голову слишком поздно. Да я бы наверно и не

решилась предложить. Все-таки молодой девице, как вы справедливо

заметили, Арина, положено быть стеснительной.

Арина снова хмыкнула и вновь внимательно посмотрела на Надю:

— Да это не так уж важно. Дефлорация, инициация — все одно. И по Мид, и по Фрейзеру, и по Тэйлору. То, что ты амулет сделала — это хорошо.

Большинство волшебниц просто понавесили бы кучу заклинаний, которые

только мешали бы друг другу. Ну, а чем тебе еще помочь? Защита мощная

стоит. Если что случится — сигнал ты получишь сразу.

— Любой сигнал можно заблокировать или исказить, — ответила Надя.

— Можно, — задумчиво сказала Арина. — Ну что ж, давай так и сделаем.

Если твой амулет кто-нибудь исхитрится обойти, тогда на мой сразу сигнал

пойдет. Ну, и еще какую-нибудь дополнительную защиту придумаю. Только

тут уж, извини, опосредованно не получится. Мне иного перед собой надо

видеть, чтоб чары плести. Хотя, как я понимаю, ему надолго место

жительства покидать нельзя, а сюда ко мне так просто за день не доберешься.

Надя согласно кивнула. Путь Москва-Томск-Асино-Сергеево (на

теплоходе по Оби)-Узень (на ГАЗике по разбитой вдрызг трассе) занял у нее

два дня.

— Порталом, как я понимаю, ему пользоваться тоже нельзя. Ладно, так и

быть… Деревеньку свою помнишь, где дитем отдыхала? Там через недельку

и встретимся. Избушку мою он найдет. — Арина выдернула из стоящего на

столе букета сухоцветов веточку. — Она ему дорогу покажет.

— Арина, мне не хотелось, чтобы вы рисковали, — начала Надежда.

Арина ее решительно прервала:

— Девочка, я рискую куда меньше, чем Костя. И я действительно перед

ним виновата. Через неделю в два часа дня в моей избушке. К вечеру он

успеет вернуться в Суздаль.

63

Надя приняла прутик.

Все-таки у Арины явно были осведомители в Инквизиции.

Глава 9. Ведьма и упырь

— Ты знаешь, это было замечательно, — рассказывала Надя Косте. — Арина

— совершеннейший виртуоз. Она вроде относится ко мне хорошо и

согласилась помочь, но я все время в разговоре с ней чувствовала себя

второклашкой, которая стащила у классной дамы кошелек, а, может, и чего

похуже совершила.

— Тяжело тебе пришлось? — спросил Костя сочувственно.

— Да нет, что ты. Это был высший пилотаж. Она не сказала мне ни

одного грубого слова, не позволила себе никакой колкости. А какой эффект!

На встречу с ней пойдешь один, это она ясно дала понять.

— Не боишься меня отпускать на встречу с ведьмой?

Надя покачала головой.

— Во-первых, я не верю, что ведьма тебя соблазнит. Во-вторых, когда

такая ведьма, как Арина, соблазняет какого-то мужчину, по-моему, женщина

должна гордиться, что выбор Арины пал именно на ее мужчину. Это как знак

посвящения в рыцари или, вернее, в прекрасные дамы.

— Ты очень оригинально мыслишь. От какой деревеньки надо идти?

— Колодкино.

––

Избушка Арины выглядела именно такой, какой ее запомнил Костя в

прошлый раз, двадцать с лишним лет назад. Даже шкаф с книгами стоял

точно там же, и, на первый взгляд, и книги в нем были те же самые. Впрочем, Костя не удивился бы, если бы книги действительно оказались те же самые.

Хозяйка избы на этот раз выглядела самой обычной женщиной, одетой разве

что чуть-чуть старомодно.

64

— Здравствуйте, Арина! — с некоторой робостью поздоровался Костя. —

Спасибо, что согласились со мной встретиться, несмотря на то, что я сделал с

книгой.

Арина вздохнула:

— Проходи, в ногах правды нет. Что книгу уничтожил — правильно

сделал. Она бы еще изрядных бед натворила. Хотя, конечно, жалко. Людей в

иных превращать — это ни к чему, а вот в чем секрет Фуаран — мне бы понять

хотелось. И так, и сяк я билась, а все ж не додумалась. Мне б еще лет

тридцать, я бы, может, и поняла. Что ж, — Арина тряхнула головой, отбрасывая за спину черные кудри, — зато есть куда расти. А ты что ж, ко мне

не в претензии? Тебя ж мои чары чуть не погубили.

Костя осторожно опустился на стул:

— Не в претензии, — честно сказал он. — Сам дурак, соображать надо было.

Я вас должен поблагодарить, что через несколько дней чары выдохлись, и я

все же смог осознать, что я делаю.

— У меня чары не выдыхаются, — сурово заметила Арина. — И ничего бы

ты не осознал, пока не сгорел. Друга своего благодари, Антона.

— Да, я ему, собственно говоря, благодарен, — промямлил Костя, осознавая, что он так и не поблагодарил Антона. Сказал ли он хотя бы

элементарное: «спасибо, что вразумил дурака» тогда на космодроме — он, убей бог, не помнил. Потом у него не было возможности поговорить с

Антоном наедине. После взятия Нади в заложники и вовсе было глупо

являться с благодарностью, а уж сейчас… Костя поперхнулся:

— Да, должен признаться, отблагодарил я его своеобразно.

Конец ознакомительного фрагмента.