Девушка без недостатков

Наталия Левитина, 2009

«Он был достоин глянцевых обложек журналов. Он мог бы рекламировать коньяк, сигареты „Бонд“ и модную мужскую одежду: для этого у него было все – пронзительная мужественность, великолепный рост, совершенная фигура, кураж в зеленых глазах, твердая, властная линия подбородка, живописные черные брови. И он на самом деле существует? А если потрогать? Наверное, нереальный мужчина сейчас исчезнет из кабинета начальника Лизы, как мираж…» От мужчин одни беды! Вместе с новым заказчиком очаровательная Лиза приобрела кучу проблем, словно кто-то затеял с ней недобрую игру. А вот переводчица Лариса только теряет – сначала жениха, потом деньги и квартиру… У француженки Анн-Мари в России пропал внук, исчез в неизвестном направлении, зато в сопровождении загадочной рыжеволосой бестии. Есть ли связь между этими событиями? И смогут ли прекрасные дамы вернуться к нормальной жизни, обойдясь без помощи отважных рыцарей?

Глава 5

Жизнь Лизы Виноградовой сияла красками. Не в том смысле, что ее дни и ночи были наполнены безумным каскадом приключений, поездками в Марокко или Австралию, знакомствами с голливудскими звездами и известными музыкантами.

Нет, ее жизнь была цветной буквально. В различные тона были окрашены голоса людей, звуки города, музыка. Мотор «тойоты» гудел сиреневым, мамин голос имел бархатистый оттенок абрикосового, лифт грохотал темно-коричневым, синица щебетала кукурузно-желтым. Летний дождь шелестел прозрачной бирюзой. Гром гремел малиновым. «Лакримоза» Моцарта представлялась фиолетово-синей, «Ямайская румба» Бенджамина — изумрудной, а «Минутный вальс» Шопена — аквамариновым…

Лизино появление в «Артиссимо», как всегда, было встречено радостными возгласами. За пару лет работы в дизайнерской фирме установились дружеские, почти семейные отношения. А Лиза была самой юной сотрудницей и — безусловно — самой талантливой. Ее здесь любили и ценили.

Сегодня в центре офиса (напоминающего голубую лагуну атолла — «Нет! нет! нет! — страстно вскричал директор Апогей Палыч. — Нам не нужен стандартный, безжизненный конторский интерьер, все эти унылые стеновые панели, коммерческий линолеум и подвесной потолок! Мы ведь творцы, гении, а не подмастерья из «Русского модерна»! Девочки, постарайтесь!» И девочки постарались. Даже перламутрово-голубые корпуса для мониторов делали на заказ, жалюзи-хамелеоны перфорировали вручную, а коллекцию стеклянных скульптур везли из Африки) на круглом вертящемся столе — словно из китайского ресторана — торжественно громоздился макет для банка «Антей».

Апогей Палыч застыл у макета в позе заинтересованного страуса, рядом изучала детали Лайма, тоже вытянув шею, как и директор.

— Уже принесли из мастерской! — обрадовалась Лиза и присоединилась к коллегам. — Прекрасно! Мне нравится! Чудесно! Только…

— А вам нравится? — произнесла Лайма, вопросительно поглядывая на Апогея.

— Грандиозно! — поддержал Лизу архитектор Родион (по прозвищу Аккордеон). Он всегда готов был поддерживать Лизу в любых ее заявлениях, рассуждениях и порывах. Еще более горячо он готов был поддерживать ее физически. — А красные креслица напоминают мне россыпь клубники на грядке. Съел бы их!

— Вот именно! — воскликнула Лиза. — Почему кресла красные?! Невероятно!

— Самодеятельность, — вздохнула Лайма. — Придется снова отправлять на доработку.

— А что? Ярко, — сказал Апогей Павлович. — Заметно.

— Для банковского холла чересчур. Мы ведь не бордель собираемся оформлять!

— Ну, возвращайте в мастерскую. Пусть переделывают.

Банк «Антей», отгрохав себе новое монументальное здание в центре города, объявил конкурс среди дизайнерских фирм и строительных компаний. В финал вышли «Артиссимо» и «Русский модерн» — давние конкуренты и антагонисты. Естественно, сотрудники «Артиссимо» мечтали о победе, так как крупный заказчик пообещал дизайнерам неслыханный гонорар плюс поездку всей командой в Италию за расходными материалами и на ежегодный Миланский мебельный салон. Все хотели в Италию, все грезили о баснословной премии…

— Лиза, пообедаем сегодня вместе, — тихо предложил Родион. — Пойдем в «Тайлер»?

— А? Что? — оторвалась Лиза от дисплея.

Кроме банка «Антей», ее мысли занимала еще одна заказчица — бизнес-леди Виолетта, и сейчас Лиза срочно на компьютере подбирала кафельную плитку для ванной комнаты. Пять предложенных вариантов не устроили клиентку — то ей было мрачно, то аляповато, то вычурно, то помпезно, то чересчур скромно. Запасы виртуального кафеля стремительно истощались, и еще неизвестно, найдется ли в городских магазинах то, что понравится в конце концов капризной Виолетте. Неужели тоже придется заказывать в Италии?

— Пообедаем вместе? — повторил Родион.

— А, нет, — отмахнулась Лиза. — Сегодня я обедаю с мамой.

— Родик, отстань от ребенка, — встряла Лайма. — Видишь, человек занят. Посмотри-ка лучше сюда… У меня клиент бьется в судорогах, хочет, чтобы мы ему вот здесь стену проломили. Это реально?..

Родион с явным сожалением переключил внимание с задумчивой Лизы на лист ватмана, подсунутый Лаймой.

Лиза смотрела на экран, подперев подбородок кулаком. Она механически щелкала клавишами, меняя цвета на мониторе так и сяк. Где витали ее мысли? Похоже, очень далеко и от «Артиссимо», и от банка «Антей», и от Виолетты с ее кафелем, и от влюбленного Родиона.

Уволившись из органов два года назад, Валдаев и Здоровякин организовали фирму с красноречивым названием «Поможем!». Лицензированная смесь юридической службы с детективным агентством. Как бы в компенсацию за горечь расставания с любимой работой дела у новорожденной фирмочки сначала резко пошли в гору. Клиенты повалили с проблемами и пачками дензнаков. Используя связи, накопившиеся за годы службы, Валдаев и Здоровякин помогали несчастным в меру сил.

Друзья вдруг обнаружили, что перескочили на соседнюю ступеньку материального благополучия, и принялись радостно и возбужденно срывать сочные плоды финансового преуспевания. Парни обзавелись отличным офисом по улице Петрарки, 86, кучей сотовых телефонов и джипом. Валдаев, ездивший до этого на старой «девятке», полюбил «лендровер» горячей и страстной любовью юного Ромео.

Но внезапно у «Поможем!» началась черная полоса. Поток страждущих иссяк. Редкие нервные индивидуумы, добиравшиеся до порога фирмы, или были (как оказывалось впоследствии) неплатежеспособны, или просили о форменных безумствах, браться за которые Валдаев и Здоровякин не стали бы из соображений нравственности.

Владелец ресторана «Герр Тайлер» относился к числу бывших клиентов «Поможем!». Вырвав у отцов-создателей фирмы услуги без предварительной оплаты, ресторатор воспользовался природной валдаевско-здоровякинской добротой. Его сын по недоразумению загремел на нары, и детективы, вникнув и осознав, что парень невиновен (а если и виновен, то не настолько, чтобы заслужить судимость, изнасилование в камере и туберкулез на зоне), не отказали папаше в помощи. В них заговорило обостренное чувство справедливости. Отзывчивые, они умели сопереживать.

Дите было спасено. Владелец «Тайлера» заявил, что оплатить услуги пока не в состоянии. И что само избавление невинного от незаслуженной кары является достаточным моральным вознаграждением. Но, правильно оценив напряженный взгляд Илюши Здоровякина и размеры его изящной ручки, нервно тарабанившей по столу, герр Тайлер взял слова обратно и поклялся, что, конечно, заплатит. Только позже. Это «позже» тянулось уже два месяца…

–…Ну что? Как дела-то? — спросил Саша у владельца ресторана. Тот коброй шипел на юных официанток, недостаточно резво суетившихся вокруг почетного гостя.

Саша занял столик у окна. Сквозь идеально чистое стекло виднелся серебристый бок «лендровера». Валдаев решил совместить приятное, но не необходимое (обед) с необходимым, но неприятным (напоминанием ресторатору о крупном долге).

— Александр Владимирович, — зашептал на ухо герр Тайлер, — все в порядке. Буквально на днях. Клянусь. Собрал необходимую сумму. Не беспокойтесь. И главное, Илья Кузьмич пусть не нервничает.

— Да как же ему не нервничать? — возмутился Саша, провожая взглядом хорошенькую официантку в короткой клетчатой юбке и дурацком передничке. Девушка только что поставила перед ним сверкающие столовые приборы, корзинку с нарезанной пышной булкой и кунжутными рогаликами, налила в бокал ледяной минералки. — Вы понимаете, сколько мы вбухали собственных денег в вашего охламона?

— Я все уладил, все уладил, — суетливо зашептал герр Тайлер. — Средств не было… Так случается порой… Поймите. Теперь они есть. Буквально на днях. Вся сумма наличными… Из рук в руки… Я искренне вам благодарен.

— Ох, горе, — вздохнул Валдаев. — Пользуетесь нашей добротой.

— Пользуюсь, — покаянно вздохнул в ответ ресторатор. — Еще как пользуюсь. Вы порядочные люди, я вижу. Другие меня бы давно в землю… И плантацию гладиолусов сверху… Но вы… Исправлюсь, исправлюсь… Поверьте.

— Верю в последний раз, — предупредил Александр. — Кстати, вам котята не нужны? Парочку возьмете?

— Простите… — Герр Тайлер склонился в три погибели, к самому уху сыщика. — Не совсем понимаю… Это шифр? Условное обозначение? Парочка котят?

— Персидских. Ну, почти персидских. У меня кошка к черту рожать собралась.

— Как я за нее рад! Сердечно рад! — восторженно покачал головой герр Тайлер. — Поздравляю. Почти персидские — это как? Типа девяностодевятидолларовой купюры?

— Типа.

— Нет, Александр Владимирович, котята не нужны. У меня питбуль. Он ими питается.

— Жаль. И в этом вопросе вы меня разочаровали.

— Извините, ради бога! А денежки — буквально на днях… На днях.

— Ладно, живите пока.

— Спасибо! — горячо воскликнул ресторатор с навернувшимися на глаза слезами благодарности. С ним было ужасно трудно ругаться. — Позвольте-с я выберу для вас блюда. Я рекомендую… Попробуйте салатик «Мюнхенский», на горячее — буженинку по-тирольски под соусом «Гемюзе» с чесноком, оливками и корнишонами… Есть отличное бочковое пиво… И безусловно, все за счет заведения.

— Да бросьте! — презрительно махнул рукой Валдаев. — Не надо мне подачек. Я в состоянии оплатить счет.

Ребята попроще, понаглее давно бы завели привычку бесплатно завтракать, обедать и ужинать у недобросовестного должника, тем более что кухня «Тайлера» славилась на весь город. Устраивали бы здесь шумные вечеринки для друзей. Но Саша и Илья отличались более тонкой душевной организацией и сочли бы подобное поведение унижением своего достоинства.

А через секунду Александр забыл и про неверного трактирщика, и про долги. В ресторан вошла девушка… Вошла девушка… С первого взгляда Валдаев понял, что это его девушка. Экземпляр, предназначенный именно для него. Каким-то образом он всегда это чувствовал. Иногда, правда, ошибался.

Валдаев отвернулся к окну и растопыренной ладонью прикрыл профиль. Он только что отправил в рот гигантский кусок отбивной, давился ее горячим соком и несомненно походил на милого хомячка — с щеками больше головы. И Саша не хотел, чтобы взгляд девушки наткнулся на этакое прелестное чавкающее создание. Поэтому Валдаев отвернулся к окну и увидел, что серебристый джип соседствует теперь с белой «тойотой». Надо сказать, они хорошо смотрелись вместе — он, крупный, энергичный, всегда готовый к бою, и она — изящная на его фоне и празднично-белая, как невеста.

— Один симпатичный молодой человек не сводит с тебя глаз, — заметила Алина Владимировна, улыбаясь.

— Почему у тебя все молодые люди симпатичные? — воинственно спросила Лиза. И слегка зарделась. Воинственность тона и легкое покраснение щек объяснялось тем, что данного «симпатичного молодого человека» Лиза заметила сразу же, едва появилась в ресторане. Сейчас она ощущала пристальную заинтересованность парня. И поэтому старалась выглядеть особенно привлекательной, орудуя приборами и уничтожая салат и десерт с непередаваемой английской элегантностью. «Симпатичный молодой человек» понравился Лизе с первого взгляда.

— Он и вправду хорош. Светловолос, глаза красивые. Фактурный мальчик, Лиза. И как молод!

— Не так уж и молод, тридцать-то наверняка есть. Ну, двадцать шесть.

— Я и говорю: как молод!

Между возрастом Лизы и мамы зияла пропасть в двадцать два года. Так что блондин с красивыми глазами для Алины Владимировны был бессовестно юн.

— Ах, Лиза, — изменила тон Алина Владимировна, — ты опять куришь? — Женщина раздраженно вертела в руках тонкую зажигалку.

— Ну, мама! — всплеснула руками Лиза. — Ты же знаешь, я не курю. Это так — для эффекта, для антуража!

— Втянешься, глупая. Для эффекта! Ты и так вполне эффектна. Неужели ты не нравишься себе такой, какая есть?

— Ты прекрасно знаешь, откуда мои комплексы, мама. Трудно поверить, что пользуешься успехом, если в трехлетнем возрасте тебя бросил самый главный мужчина в жизни.

— О боже! — взмолилась Алина Владимировна. — Завела старую песню. Прошу тебя, не начинай!

— Нет, начну, — въедливо продолжила Лиза. — Даже если на меня обратит внимание мужчина, сочетающий в себе импозантность Пирса Броснана, надежность Брюса Уиллиса и ироничность Михаила Леонтьева, то я все равно не поверю, что в меня кто-то влюбился. Ведь я оказалась не нужна собственному отцу!

— И хватит убиваться, — улыбнулась Алина Владимировна. — Как ты сказала — элегантность Пирса Броснана и надежность Брюса Уиллиса? У-хм-м. Недурно. Я бы не пропустила!

— У меня на всю жизнь в душе клеймо ненужности! — патетично заметила Лиза, ловко отправляя в рот кусок трюфельного пирожного.

— Не обманывай, Елизавета! Ты в полном восторге от собственной персоны, я знаю. Клеймо ненужности! Ври кому-нибудь другому. Ты считаешь себя совершенством, и не без оснований. Ты прелесть, ты ангел!

— Спасибо. Конечно. Да, я ангел. Но все равно… Вы могли бы с отцом что-то придумать. Чтобы не травмировать меня.

— Двадцать лет прошло, а ты меня все пилишь. Я ни в чем не виновата. Это неприятная тема, Лиза, давай оставим ее. Не будем обсуждать.

— Извини. Прости. Зациклилась. Больше не буду.

Тема нравственных страданий малютки, брошенной отцом, возникала всякий раз, стоило Алине Владимировне сделать Лизе какое-то замечание. Напомнить мамуле о несчастной доле пятидесятипроцентной сиротки, вызвать у нее угрызения совести (не сумела удержать мужа, отдала другой женщине!) являлось для Лизы способом психологической защиты.

— Конечно-конечно, хватит уже об этом думать, — сдала позиции Елизавета, увидев, что мама немного погрустнела, сникла и потухла, насколько это возможно при ее цветущем виде, сверкающей губной помаде и ярко-изумрудном летнем костюме от Труссарди. — Я уже выросла, и мне никто, кроме тебя, не нужен. А я порчу тебе нервы. Я исправлюсь, честно! Я борюсь со своими недостатками.

— Тебе не с чем бороться, — сказала Алина Владимировна. — У тебя нет недостатков. Самокопание — вредная привычка. От нее глаза тускнеют, румянец исчезает. Дай мне одну сигарету.

— Нет, мама! — закричала Лиза. — Хочешь, чтобы я бросила… А сама стреляешь у меня!

— У тебя приятные сигареты. И дорогие. Транжирка. Транжиришь деньги и здоровье.

Соблазн был велик — после чашки кофе выкурить одну из перламутровых Лизиных сигарет. Алина Владимировна не устояла. А Лиза сказала себе «нет!». Надо остановиться, пока не поздно. Вдруг симпатичный блондин, настойчивыми взглядами просверливший в ее плече, щеке, груди несколько глубоких дыр, не выносит девиц с сигаретой? Вдруг он решит, что Лиза — заядлая курильщица и табачный запах из ее рта так же неистребим, как международный терроризм? О нет, от нее пахнет очень и очень приятно. Тонкими духами от Кашарель или Пако Рабанн, иногда — Армани. Короче, Лиза сказала себе твердое «нет!» и направилась к бильярдному столу. Она поступила мудро, так как пытливоглазый юноша сразу же поднялся со стула и поплелся следом.

— Профи? — застенчиво улыбнулся он, окружая бильярдистку знаками услужливого внимания: протянул кий, сложил шары.

— Да нет же! — почему-то рассмеялась Лиза. — Так, размяться.

Она держала в руках кий и смотрела на Валдаева снизу вверх.

— А вы?

— Я вообще до недавних пор был убежден, что все это — орудия убийства, — признался Александр. Он взял другой кий и, скорчив страшную, кровожадную физиономию, проткнул им воображаемого противника, как шпагой. — Но ошибался.

С этими словами, бросив на девушку быстрый веселый взгляд, Саша разбил треугольник. Шары сначала стремительно, а затем все более и более неторопливо покатились по зеленому сукну. Они стукались, издавая костяной звук, Александр прицеливался, склоняясь над столом, и каждое падение в лузу сопровождалось восхищенным и удивленным возгласом Елизаветы.

Лиза подняла на Валдаева сияющие, восторженные глаза.

— О-о-о! — выдохнула она. — Гениально!

— Ерунда! — гордо и небрежно заявил Александр. Он посмотрел на парочку шаров, застывших у борта. — Есть резерв для совершенствования.

Даже если б его сейчас пытали, он не признался бы, что следил за движением бильярдных шаров с замиранием сердца, боясь неудачи. Так хотелось выпендриться перед очаровательной малышкой.

— Александр.

— Елизавета.

Лизина рука утонула в ладони Валдаева. Ладонь была большой, крепкой и горячей. Лиза не пыталась прервать рукопожатие. Они смотрели в глаза друг другу. Саша немного помедлил, потом склонил тренированный стан и лихо, по-гусарски приложился к нежной лапке девушки.

— Ой, — смутилась Лиза. — Мне еще никто никогда не целовал руку.

Она поднесла к глазам кисть правой руки. Ей показалось, что поцелуй Саши еще остался на ней, и греет, и сияет сапфирным огнем.

— Никогда? — не поверил Валдаев. — А вот так?

Нескромный юноша вновь завладел рукой барышни и, перевернув ладонь, поцеловал в запястье. И рядом пару раз.

Теперь Лиза резко выдернула руку. Она покраснела, залилась румянцем, опустила глаза.

Валдаев тоже вроде бы смутился. Он смотрел на гладкие щечки, блестящие волосы, сияющие глаза… На вид Елизавете было около семнадцати, но компетентный внутренний голос подсказывал Валдаеву, что девушка старше. Да ему и не хотелось, чтобы она оказалась неопытной крошкой. Учитывая, что он сам как-то незаметно и незапланированно достиг почтенного возраста, связь с невинным, несовершеннолетним созданием отдавала бы педофилией. Хотя, конечно, случается, и восьмиклассницы удивляют безграничной раскрепощенностью. Но Лиза явно не относилась к подобному сорту девиц. От нее веяло свежестью утреннего моря.

— Лиза, ты идешь? Я взяла твою сумку, — окликнула дочь Алина Владимировна. Она приблизилась к очарованной парочке, окинула мужчину цепким взглядом опытного оценщика (мать незамужней половозрелой дочурки!), насмешливо улыбнулась.

Сыщик открыл было рот, чтобы завязать знакомство и с мамашей и выразить ей (проходимец!) восхищение ее внешностью — «Вы, наверное, сестренка Елизаветы?» — но Лиза быстро схватила Валдаева за локоть, сжала в прощальном жесте, бросила улыбку, метнувшуюся к Саше маленькой ласточкой, и стремительно кинулась к выходу.

Сыщик так и остался стоять с открытым ртом. Ни адреса, ни телефона, елки-палки, что за дела?! Для него, бывшего опера, безусловно, не проблема выяснить и фамилию, и адрес, и телефон… И номера белой «тойоты» он предусмотрительно запомнил, пока пялился в окно, прожевывая мясо… Но ведь гораздо приятнее было бы получить телефончик из рук самого объекта, с горячими просьбами звонить как можно чаще и в любое время суток!

Саша разочарованно вздохнул, потерянно посмотрел на двери ресторана, только что закрывшиеся за дамами. Официантка в клетчатой юбочке, а если точней — ее ноги в прозрачных колготках (15 ден — определил на глаз опытный криминалист Валдаев) — вернули донжуана к действительности. Саша пристроился в арьергарде, чувствуя, что уверенность и жизнерадостность возвращаются к нему в такт с цоканьем каблуков юной официантки.

— Пожалуй, я выпью пива, — сказал он девушке. — Какое у вас тут?