Ведьмин мост

Наталия Беззубенко (2020)

Ведьмин мост утопает в тумане, призрачные руки тянутся к жертве — схватить, утащить, потешиться. Местные жители обходят этот мост стороной, никто не хочет встречаться с вековым проклятием ведьмы. Ей нет дела до богатства и власти, она хочет жертву. И не всякую ей надобно, а только ту, которая для потомка предателя цену имеет… Двадцатипятилетняя Олимпиада, оказавшись в стесненных обстоятельствах, вынуждена принять выгодное предложение Евгения Еленского и переехать в его дом неподалеку от Ведьминого моста. Его капризная восьмилетняя дочка Алиса постарается сделать ее жизнь невыносимой. Сам Еленский, надменный и жесткий, подсмеивается над ней, того и гляди откажется от ее услуг. Но наблюдательная девушка вскоре понимает: все не то, чем кажется. И место какое-то странное: живые не могут отпустить мертвых, мертвые не могут простить живых. Сможет ли Олимпиада удержаться на мосту между двумя мирами? И обмануть смерть не получится, ведьма за этим проследит.

Глава 1

— Еще не поздно зайцем удрать в кусты. Еще не поздно, — повторяла я, критично разглядывая носы своих неудобных строгих туфель на низком каблуке. Белый верх — черный низ. Юбка-карандаш чуть выше колена. Кружевное жабо. Брошка стрекоза. Очки в толстой оправе при практически идеальном зрении.

Ужасно глупый, шаблонный вид.

Респектабельный, внушающий доверие, — подбадривала я себя. А вот ситуация, в которой я оказалась по собственной инициативе, действительно, глупая. Выбирать только не приходилось — не из чего. И зайцем в кусты не получится.

Мимо проходил лохматый парень в черной футболке с надписью Warcraft. Его взгляд задержался на единственном предмете, вносящем явный диссонанс в мой чопорный образ, — легкомысленном желтом чемоданчике, повидавшем со своей хозяйкой многие европейские аэропорты. Живое напоминание моего недавнего благополучия и свободы. В глазах защипало. Не хватало только подтеков туши. Я оперлась на ручку чемодана с нехитрыми пожитками «на первое время». Неизвестно только, сколько я протяну — пару дней, пару недель или пару месяцев (это если крупно повезет).

Во двор важно въехал черный, до блеска наполированный автомобиль бизнес-класса и притормозил неподалеку. Откуда ни возьмись появились пацанята, погалдели, сделали селфи на фоне машины, появление которой в этом спальном районе подобно прилету космического корабля, и смылись, шумно обсуждая столь значимое Событие.

Прожив здесь меньше года, я неплохо изучила нравы местных жителей. И их правила. Правило номер один — после захода солнца из квартиры ни ногой, даже если кончится вся еда в доме. Правило номер два — соседи за стеной не орут дурниной в две пьяные глотки, а ведут задушевные беседы, не нужно вмешиваться, даже если на часах три ночи. Правило номер три — тело с блаженной улыбкой на физиономии культурно отдыхает на лавке, телу очень хорошо, даже если рядом разбросаны шприцы. Задерживаться в этом гетто я не собиралась надолго.

Водитель — невыразительный мужчина средних лет — мельком взглянул на меня, качнул головой и поправил наручные часы. Вот сейчас можно тихонечко развернуться и побрести обратно в сторону подъезда под гулкие звуки чемоданных колесиков, подпрыгивающих на щербатом асфальте. Можно просто сделать вид, что эта блестящая черная громадина не имеет ко мне никакого отношения.

Я вздохнула, впереди ни перспектив, ни планов. Впереди очередная бессонная ночь с пьяными соседскими воплями, щедро сдобренная резким запахом очистных из открытого окна. И еще три незыблемых правила, по которым следовало выстраивать свою жизнь. Маленький зайка внутри передумал прятаться, выбил лапками барабанную дробь и принял боевую стойку. Я решительно подошла к машине, постучала по автомобильному окну, которое тотчас опустилось, и деловито спросила:

— Здравствуйте. Вы от Еленского?

Факт очевидный, но мне нужно было как-то обратить на себя внимание.

Водитель уставился на меня и недоверчиво протянул:

— От Еленского.

Я присмотрелась к нему: лет пятьдесят-шестьдесят, мешки под глазами, линялого голубого цвета глаза. Недавно из-за неправильно выбранного температурного режима стирки у меня так же полиняла блузка василькового цвета. Пришлось пустить ее на тряпки.

— Тогда вы за мной. Я Олимпиада… Олимпиада Сергеевна.

Он в замешательстве рассматривал меня. «На кой Еленскому такое сдалось?» — читалось на его одутловатом лице. Я широко улыбнулась и попыталась выглядеть раскованно. И это всего лишь начало моих мытарств! Стараясь, чтобы голос звучал уверенно, я сказала:

— Помогите, пожалуйста, с чемоданом.

«А впрочем, меня это не касается!» — он стряхнул с себя оцепенение, вызванное моим появлением, выбрался из машины и погрузил в багажник мои пожитки. После галантно придержал дверь, пока я устраивалась на заднем кожаном сиденье. Надеюсь, он не заметил моей скованности. Дверь с легким щелчком закрылась: вот и все, обратного пути уже нет. Машина плавно тронулась, оставляя позади тихий дворик и прошлую жизнь. Через пятнадцать минут мы неслись по загородной трассе. Перемещение в бизнес-классе — сплошное удовольствие, папа обожал и своих железных коней с высоким уровнем комфорта, и скорость. А потом папы не стало, конюшню пришлось распродать, с квартирой в центре распрощаться… Напряжение понемногу отпускало, хотя бесцветные глаза водителя недоверчиво посматривали на меня из зеркала. Машина миновала пост охраны и въехала в закрытый загородный поселок. Немного попетляв по широким проездам с ровными рядами добротных коттеджей, остановилась у кованых, увитых изящными виноградными гроздьями ворот, которые плавно откатились в сторону.

Появился коттедж, нет, респектабельный особняк из красно-коричневого кирпича с полукруглыми арочными окнами. Колонны у входа обвивала виноградная лоза. Образцовые изумрудные лужайки с туями простирались перед домом и дополняли идиллическую картину. Открывшийся вид завораживал.

По дороге я безуспешно давила свои страхи логическими доводами. Я профессионал, какая разница, сколько мне лет, мужчина я или женщина, темнокожая или беляночка, красавица или… как есть. Результат — вот на что обращают внимание умные люди. Умные. Человек, построивший строительную империю, не может быть дураком. Человеку, построившему строительную империю, должно быть, претит обман в любом виде, даже в виде легкой недоговоренности. Он должен позволить мне объясниться, должен. Фигура такого масштаба точно ничего не должна, особенно мне, хитростью проникнувшей в его владения. Виртуальные путы — мои жизненные обстоятельства — заставляли цепляться за малейшую возможность. Вот только Еленскому нет дела ни до моих пут, ни до обстоятельств…

Красно-коричневый особняк очаровал с первого взгляда, на смену паническому настроению пришло воодушевление. Войти внутрь, прочувствовать атмосферу дома, несомненно, таинственную, наполненную легендами и призраками прежних обитателей, обследовать каждый закоулок, прикоснуться к семейным реликвиям или хотя бы взглянуть на них издали.

Если позволят.

Если сейчас же не отправят меня обратно после того, как обнаружится моя маленькая ложь.

— Дом на всех так действует. Обычно все первым делом обалде… удивляются, — удовлетворенно сказал водитель, заглушив мотор.

— Наш хозяин следит за ним, — с гордостью добавил он, открывая дверцу и помогая выбраться мне из машины.

Да, он так и сказал: хозяин! Средневековье какое-то! Хотя рядом с таким домом средневековый лорд смотрелся бы органично. Вверху на мраморной лестнице я заметила человека в одежде, напоминающей ливрею. Лакей?! Нет, по-другому. Дворецкий, мажордом. Интересно, мне тоже полагается соответствующая случаю униформа? Похоже, у Еленского замашки феодала. В моем воображении предстал надменный аристократ с орлиным носом и высоким лбом. В средневековом камзоле и со средневековыми манерами. Он будет требовательным работодателем, если судить по обещанной оплате, исключительно из-за которой я здесь и оказалась.

Водитель проводил меня до входной двери и представил седовласому дворецкому-мажордому с пышными бакенбардами. На его морщинистом лице проскользнуло удивление («Как странно, что Еленский нанял такую… такую молоденькую и страшненькую»), которое тотчас сменилось учтиво-безразличным выражением («Впрочем, меня это не касается»). Я не отличалась особенной красотой и всегда испытывала чувство неполноценности, которое прятала за манерой вести себя с преувеличенным достоинством. Расправив плечи и подняв подбородок вверх, я громко поздоровалась.

— Мадмуазель, Евгений Петрович будет завтра. Для вас приготовлена комната. Ваши вещи сейчас принесут. Я провожу вас, — произнес дворецкий тем же учтиво-безразличным тоном.

Как это завтра? Почему завтра? На минуту я растерялась — что мне делать дальше? Странно, что Еленского нет, ведь его секретарь сам определил время моего приезда и отправил за мной машину. За свою двадцатипятилетнюю жизнь я научилась держать себя в руках, надеюсь, никто не заметил ни моей мимолетной паники, ни моего беспокойства. Я не стала никого расспрашивать о причинах отсутствия Еленского, хотя меня распирало жуткое нетерпение узнать свою дальнейшую участь у владельца особняка.

В сопровождении дворецкого я зашла в дом и оказалась в просторном и светлом холле перед витой дубовой лестницей, убегающей на второй этаж. Раздался топот. Кто-то быстро-быстро, перепрыгивая через ступеньки, сбегал вниз.

— Алиса, подожди, ты же не доела свой обед! — Откуда-то сверху раздался негромкий, принадлежавший пожилому человеку голос.

— Отстань! Я хочу посмотреть на нее! — С этими словами на последней ступеньке остановилась хорошенькая белокурая девочка в джинсовом сарафане и уставилась с любопытством на меня. Я ответила ей тем же. Возникла пауза.

— Здравствуй, — наконец сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал спокойно и отстраненно.

— Здрасьте! — ответила она и спрыгнула со ступеньки, не сводя с меня взгляда.

— Она не старая! А говорили, что будет какая-то старуха! — прокричала она кому-то, задрав голову вверх.

Ну вот и встретились с моей подопечной. Да, Алиса Еленская явно не подарок. Совершенно не управляема и не воспитана.

— Девочка, ты разве не знаешь, что невежливо говорить о человеке в третьем лице, если этот человек находится рядом? — так же спокойно сказала я, намеренно не называя ее по имени.

Она покраснела, даже ушки стали пунцовыми, и зло уставилась на меня:

— Настоящая училка. И я не девочка, я Алиса.

Тут, держась за перила и тяжело дыша, спустилась седовласая женщина. Мы тепло поздоровались и представились друг другу. Мария Ивановна — экономка в доме сейчас и няня Алисы в те времена, когда та была малышкой.

— Олимпиада. Прикол! Ой не могу! — Алиса раскатисто, демонстративно рассмеялась, привлекая к себе внимание. Ее смех эхом разнесся по дому. — Ну и имечко! Лол! Первый раз такое слышу! Олимпиада-мармелада!

— Вижу, случай тяжелый и запущенный. Твое воспитание, как и образование, оставляет желать лучшего, — произнесла я, стараясь, чтобы слова прозвучали снисходительно, этот белокурый ангел начинал меня раздражать.

— Это не ваше дело! — Алиса в ярости притопнула ногой. — Вам все равно не разрешат остаться! Мой папа…

— Алисонька, деточка моя… — Мария Ивановна попыталась взять девочку за руку, но та вырвалась.

— Если твой папа позволяет себе подобное поведение, навряд ли я захочу остаться, — ответила твердо я.

Алиса примолкла и исподлобья поглядывала на меня.

— Олимпиада Сергеевна, может быть, чаю? — Няня старалась сгладить неприятное впечатление, которое сложилось у меня от знакомства с Алисой.

— Спасибо. Не откажусь. — Я развернулась в сторону Марии Ивановны и высказала несколько замечаний о красоте дома и окрестных пейзажей. На Алису я не смотрела.

Девочка была явно обеспокоена — на нее не обращали никакого внимания, а она, похоже, привыкла быть центром Вселенной. Алиса топнула ногой, резко развернулась и побежала к входной двери. Выбегая, она выкрикнула:

— И она страшная, как и все училки! И очкастая!

Мария Ивановна пригласила меня в столовую, открыв одну из многочисленных дверей холла. Как же домочадцы не путаются? Когда-нибудь и я с легкостью смогу ориентироваться в этом доме. Если господин Еленский сочтет мою кандидатуру достойной, — одернула я себя.

— Олимпиада Сергеевна, простите, пожалуйста, Алису, — тихо сказала Мария Ивановна, разливая душистый чай по кружкам. — Она просто не в настроении сегодня. В ней два разных человека живут: она ведь Близнецы и Обезьяна.

Я в непонимании посмотрела на собеседницу.

— У Алисы день рождения в июне, по знаку зодиака, выходит, Близнецы. Поэтому и такая переменчивая. Непостоянная. Да еще в год Обезьяны родилась. А Обезьяна какая? Шустрая, хитренькая. Утром хорошая девочка, а сейчас вот какая, — грустно улыбнулась Мария Ивановна, нацепляя очки и перелистывая журнал. — Так в ее гороскопе на сегодня и написано: «Вы рискуете сами загнать себя в ловушку. Эмоции будут сильными и противоречивыми. Поддавшись им, вы совершите ошибки…»

Я похвалила абрикосовый джем, и Мария Ивановна с воодушевлением начала рассказывать собственный рецепт приготовления этого лакомства. Оставалось только кивать в такт для поддержания беседы. Моя сестра Полина всегда удивлялась моей способности отключаться от окружающего, думать о своем и при этом сохранять заинтересованный вид. Вот и сейчас я «отключилась» от разговора и сделала для себя кое-какие выводы.

Воспитанием девочки занималась сердобольная женщина преклонных лет, постоянно потакающая ее капризам и оправдывающая эти капризы предсказаниями гороскопов. Несмотря на мое первое негативное впечатление, немного жаль Алису. Интересно, а куда смотрит госпожа Еленская? Или ей совсем не до дочки? Фитнес-клуб, спа-салон, спа-курорт, массаж, пилинг, шугаринг, парикмахерская, посиделки с подружками в модной кафешке, шоппинг — и что там еще из атрибутов успешной жизни в насыщенном графике Еленской. Образ жены хозяина дома — изящной, со стройными, от шеи, ногами, с длинными белокурыми, как у Алисы, волосами, чувственными алыми губами — родился сам собой. С глазами — зеркалом души — возникла проблема, глаза представить совсем не получалось, поэтому я нацепила на придуманную Еленскую солнцезащитные очки.