Гость без приглашения

Наталия Антонова, 2021

Гости съезжались в загородный дом Никифора Твердохлебова. Впереди – празднование Нового года, веселье, радость. Ничего не предвещало беды! Но после полуночи хозяин дома решил спуститься в подвал за вином, откуда живым уже не вернулся… Подозрения полиции падают на Виталия, у которого Никифор увел невесту и сделал ее своей женой. Родители Виталия приходят за помощью к частному детективу Мирославе Волгиной, так как уверены, что их сын невиновен…

Глава 6

Вскоре все: хозяин дома, его третья жена Снежана, дочь Анфиса от первого брака с мужем Тихоном, Эдуард — сын от второго брака, племянник Олег со своей невестой Елизаветой, старая тётка Лукерья Самсоновна, старый друг Игнат Варфоломеевич с женой Аделаидой Сергеевной и сыном Виталием сидели за накрытым праздничным столом. Детей к этому времени уже уложили спать, заверив, что завтра они обнаружат под ёлкой все заказанные Деду Морозу, считай деду Никифору и родителям, подарки.

Стол ломился от яств и напитков. Прислуга, согласившаяся остаться на ночь в доме за хорошую дополнительную плату, время от времени уносила часть недоеденных блюд и приносила новые. Проводили Старый год, встретили Новый. И у гостей, и у хозяев заблестели глаза, разрумянились щёки. Эдуард несколько раз рвался на улицу запускать фейерверки, но то сестра, то отец, то зять его останавливали — нельзя! Детей разбудишь!

— Не фиг было их в такую рань спать укладывать, — огрызался Эдуард, но всё-таки оставался сидеть на месте.

После часу ночи ушла спать Лукерья Самсоновна, а во втором часу отпустили прислугу, которая валилась с ног. Закусок на столе ещё оставалось полным-полно, а убрать со стола и прибраться в гостиной и на кухне и завтра успеется.

Потом устроили было танцы, но танцевали только Анфиса с Тихоном да Олег с Елизаветой. И немного покружились в медленном танце Игнат Варфоломеевич с супругой своей Аделаидой Сергеевной. Снежана танцевать категорически отказалась, хоть её приглашали и муж, и пасынок.

Анфиса предложила отцу потанцевать с ним, но он махнул рукой — у тебя, дочура, и без меня есть с кем танцевать, а потом рассмеялся:

— Жалко, что мы тётю Лушу так рано отпустили, вот она бы могла тряхнуть стариной.

— Ага, — хмыкнул Эдуард, — из бабы Луши та ещё партнёрша по танцам.

— Много ты понимаешь в женщинах, — не остался в долгу Твердохлёбов-старший, — видел бы ты, какой она в молодости была. От женихов отбоя не было.

— Как же, не было, — снова сыронизировал Эдик, — что же она при таком избытке мужского внимания старой девой-то осталась?

— Глупый ты, сынок, — вздохнул Никифор Лаврентьевич, — жених у неё погиб. Молоденький совсем был. Они с ним всё ходили рядышком, а как думали, что никто их не видит, за ручки держались.

— За ручки, — хмыкнул Эдуард.

— Да! За ручки! — повысил голос Никифор Лаврентьевич. — В то время не принято было сразу под юбку лезть!

— Папа, папа, — поспешила вмешаться Анфиса, — давайте выйдем на улицу, свежим воздухом подышим, в снежки поиграем.

— И вправду, засиделись мы за столом, — поддержала её Аделаида Калитовская.

Все засуетились, загрохотали отодвигаемыми стульями.

— Тю! — воскликнул Твердохлёбов-старший. — Я же в подвале бутылку французского вина приготовил. Вы идите, погуляйте, а я спущусь, достану, потом выпьем.

— Давай, отец, лучше я схожу, а то ты что-то не твёрдо на ногах держишься, — усмехнулся Эдуард.

— Ты не найдёшь, — возразил Твердохлёбов-старший.

— Ещё как найду, — заверил его сын и первым направился к выходу.

Вскоре гостиная опустела. Только толстый хозяйский кот лениво запрыгнул на стол, столкнул на пол кусок ветчины, спрыгнул и стал неторопливо есть.

В гостиной снова все собрались спустя часа полтора и снова стали рассаживаться за стол. Аделаида Сергеевна с Анфисой сходили на кухню, заварили свежий чай, достали из холодильника пирожные, принесли всё это в гостиную, разложили пирожные, разлили чай.

И тут Анфиса спросила:

— Эдик, а где же папа?

— А я почём знаю? — ответил тот.

— А где же бутылка?

— Какая бутылка?

— За которой ты спускался в подвал.

— Так я за ней и не спускался.

— Как так?! — воскликнула Анфиса.

— У меня зазвонил телефон, а у отца не хватило терпения подождать пару минут, и он сам в подвал отправился, — ответил Эдуард.

— А ты?

— Что я? — пожал плечами Эдуард. — Переговорил по телефону и вышел на улицу.

— Но я тебя не видела.

— Зато я тебя видел, — огрызнулся Эдуард, — ты как умалишённая на Тихона прыгала, и вы оба в снегу валялись.

— Постойте, постойте, — замахал на них Игнат Калитовский, — прекратите препираться! Где же тогда Никифор? Кто его видел?

Все молчали, растерянно переглядываясь.

— Так он и видел! — кивнула Анфиса в сторону брата и испуганно зажала себе ладонью рот.

— Тихо, тихо, — снова заговорил Калитовский-старший, — только без истерики! Нужно спуститься в подвал.

— Вам надо, вы и спускайтесь! — огрызнулся Эдуард.

— Хорошо, мы с Виталием спустимся, — проговорил Игнат Варфоломеевич и, обращаясь к Снежане, спросил: — Как туда попасть?

— По лестнице, — ответила она.

— Там заперто?

— Наверное, если Никифор вышел из подвала, то он его запер.

— А ключ у тебя?

— На кухне в шкафу все ключи.

— Принеси от подвала.

— Может, там не заперто? — предположил Олег и запнулся. — Ведь если дядя…

— Да, ты прав, — кивнул Калитовский-старший и позвал сына, — идём, Виталий.

— Лучше я с вами пойду, — решительно проговорил Кушнарёв, бережно отстраняя от себя испуганно льнущую к нему Елизавету Журавко, — я этот дом как свои пять пальцев знаю, и подвал в том числе.

Вернулась Снежана и протянула Калитовскому-старшему ключ. — Вот он.

Тот взял ключ и кивнул Олегу:

— Хорошо, идём.

Все остальные гуськом потянулись за ними. Молча дошли до лестницы, ведущей в подвал. Анфиса щёлкнула выключателем, и яркий свет залил грубые каменные ступени. То ли лестница была сделана под старину, то ли камень специально состарили, чтобы придать лестнице вид древности. Никто из гостей этого не знал, да и никого не волновал этот вопрос.

Кушнарёв открыл стоящий возле лестницы шкаф, достал оттуда фонарь.

— Пригодится, — объяснил он Калитовскому, — хотя свет там, конечно, есть. Но мало ли…

Хмурый Игнат Варфоломеевич согласно кивнул.

— Дядя Игнат! Я с вами! — сказала Анфиса.

— Нет! — Калитовский-старший сделал упреждающий жест рукой. — Мы спустимся вдвоём с Олегом. Если вы понадобитесь, мы крикнем. — И видя, что Анфиса, помотав головой, сделала шаг к лестнице, произнёс, обращаясь к Позднякову: — Тихон, попридержи жену.

Поздняков молча обнял жену и прижал её к себе. Она сразу обмякла в его руках и тихо всхлипнула.

— Ну что ты, — прошептал он тихо и погладил жену по голове, — ничего же ещё не известно.

— Я боюсь.

— Я с тобой.

Все остальные напряжённо следили за спускающимися по лестнице Игнатом и Олегом, пока мужчины не скрылись из виду в гулкой глубине. И только слабый отсвет зажжённого фонарика некоторое время ещё метался на щербатых ступенях, как хвост линяющей жар-птицы. Прошли несколько минут, которые показались оставшимся вечностью.

— Что-то долго они, — вырвалось у Анфисы.

— Свет, наверное, в подвале вырубился, а с фонариком там не скоро всё разглядишь, — пробурчал Эдуард.

— Да чего там глядеть-то?! — вопрошающе воскликнула Анфиса. — Неужели не видно, там отец или нет?!

— Может, у Никифора сердце прихватило, — осторожно проговорила Калитовская, — и он сознание потерял.

— Что вы такое говорите! — возмутился Эдуард. — Наш отец здоров как бык.

Даже при таких обстоятельствах Анфиса отметила, что брат, говоря об отце, употребил слово — наш. Она не помнила, чтобы он раньше хоть раз так говорил. И сердце её защемило с новой силой. Разум её раскалывался пополам. Одна его половина советовала ей теснее прижаться к мужу и затаиться, а другая приказывала — беги, беги в подвал. И она не знала, к какой из них прислушаться, поэтому просто стояла на месте и молила судьбу только об одном, чтобы скорее наступила ясность. И вот раздались шаги поднимающихся наверх людей. Первым поднялся Олег, даже при электрическом освещении было видно, что лицо у него белое как мел, а на лбу выступили капли пота. Следом за ним, тяжело дыша, показался Калитовский.

— Что там, Олег? — вырвалось у Анфисы, и она раненой птицей метнулась навстречу двоюродному брату.

— Дядя Никифор, — прошептал тот непослушными губами и всхлипнул.

— Что? Что с папой! Говори же! — Анфиса подлетела к Кушнарёву и стала стучать по его груди своими сжатыми кулачками.

— Никифора больше нет, — проговорил Калитовский и достал сотовый.

— Как это нет? — ахнула Анфиса, тотчас отступив от двоюродного брата.

— Убили дядю! — выкрикнул Олег Кушнарёв и глухо зарыдал, не стесняясь присутствующих.

— Как это убили? Что ты несёшь? — закричал Эдуард и рванулся по направлению к лестнице, ведущей вниз.

— Куда! — поймал его и удержал на месте Тихон Поздняков.

— Пусти меня! Ты не имеешь права! — задёргался Эдуард, но выскользнуть из мощных рук зятя Никифора ему не удалось.

Калитовский, вызвав полицию и «Скорую», хотя и был уверен в бесполезности приезда последней, отключил телефон и сел прямо на лестницу. Эдуард в это время всё ещё трепыхался в медвежьих объятиях Позднякова.

— Да отпусти ты его уже, Тихон, — проговорил глухо Игнат Варфоломеевич, — пусть идёт, я закрыл подвал на ключ.

— А ключ? — вырвалось у Анфисы.

— У меня. И отдам я его только полиции.

Аделаида Сергеевна подошла к мужу и села рядом с ним на ступеньку.

Елизавета Журавко, до этого стоявшая прижавшись к стене, отмерла, подбежала к Олегу, обвила его шею руками и тихо запричитала:

— Олеженька, Олежек.

— Да замолчи уже, — прикрикнул на неё Эдуард, — без тебя тошно! Устроили тут! — Он собрался уйти. Но Калитовский-старший остановил его, веско проговорив: — Полиция просила всех оставаться на своих местах.

— И как долго их ждать? — спросил Эдуард.

— Сколько нужно, столько и будем ждать, — ответил Игнат Варфоломеевич.

— Я думаю, что если мы выйдем на кухню, то ничего не случится, — проговорил Поздняков, — полиция, судя по всему, приедет не скоро. Вон как дороги занесло. А женщинам тяжело тут маяться на ногах. Ни в туалет сходить, ни попить.

— Папа, по-моему, он прав, — проговорил Виталий Калитовский.

— К тому же нам всем нужно подкрепиться, полиция будет мурыжить нас долго и основательно, поэтому закусим тем, что осталось в холодильнике.

— И у тебя жратва в глотку пролезет? — зарычал на него Эдуард.

— Полезет, — спокойно заверил его Тихон, — думаю, что и у тебя тоже.

Эдуард подскочил на месте как ужаленный и бросился к зятю.

— Эдик! Я прошу тебя! — бросилась ему наперерез Анфиса.

Поздняков же смотрел на шурина и едва заметно улыбался. Любому, кроме самого Эдуарда, было понятно, что Тихон способен сбить его с ног одним лёгким щелчком.

И только тут зарыдала в голос Снежана Твердохлёбова, которая сначала стояла возле шкафа, а когда услышала слова Игната Калитовского, что её мужа больше нет, сползла прямо по стенке шкафа на пол и так всё время и сидела, опустив голову на колени. Никто не кинулся её утешать. Все вели себя так, будто не видят и не слышат Снежану Твердохлёбову.

— Нужно попросить бабу Лушу приглядеть за детьми, — опомнилась Анфиса, — они вот-вот проснутся!

— Не вот-вот, но скоро, — согласился Тихон, — иди поднимись к Лукерье Самсоновне и разбуди её.

— Я боюсь, Тиша!

— Чего?

— Она заплачет, — бессвязно пролепетала Анфиса.

— Иди с ней, — попросил жену Калитовский-старший.

— Да, — кивнула она, и женщины ушли. Мужчины тем временем перебрались на кухню.