КОраблЕкрушение

Настя Сафронова

Рассказ повествует о семнадцатилетней девушке, которая болезненно травит себя мыслями о любви к священнику. Героиня испытывает себя, совершая безумные поступки в отступлении от чувств. Сможет ли она преодолеть все душевные терзания? Обретёт ли своё счастье? Или может убьёт ради жизни?

Глава 2

Пожилая сожительница моя довольно умелая, с навыками своего мастерства, порой, угрожающая в своих речевых интонациях, дуэлянтка словесной брани, ворчливая, но вполне себе безобидная старушка со своими старческими шалостями, любительница поговорить без повода. Ну как иначе? Она служила знахаркой, вежливо удаленной от родившегося городского населения во избежание страха, непонимания местных жителей. Ведь находились те, кто с предвзятой уверенностью убеждал всех в её колдовских способностях, приносящею чертовщину бытию, кто то называл её лекарем, кто то ведьмой, колдуньей, ворожеей, заговорщицей и даже мифом о страшном чудовище, от которого пугались дети. Поэтому как только Глашка выбиралась в прилегающий город к нашему краю с ней даже словом ни кто не делился, все косились, да стороной обходили, а в старинные бы века и вовсе ставни по закрывали. Но были и безнадёжные смельчаки, кому нужна была помощь в её стараниях. И даже приезжие туристы, веря в выдуманные истории о существовании магии, заглядывали за приворотным зельем. Отчаявшиеся люди всегда надеются на других, главное выбрать безошибочного помощника, а рецепт прост: хранить себя дальше от людского зарево, недоступным ни для кого, уметь расставлять внутренние знаки по маршруту к сердцу и не превышать душевного темпа, подобные правила приведут к собственной безопасности на пути к чувствам, в остальных случаях, столкновения неизбежно и придётся испытывать способности безысходности. Наших гостей первыми не доверительными шагами принимал причал. Он тянулся от воды в глубину до самого дома, расчерченный кривыми дощечками, словно генетически не сложенные зубы чудака, выказывал свою ненадёжность в ходьбе. На террасе можно было комфортно расположиться в плетёных стульях с узорчатыми подушками с бахромой на углах, они приходились по вкусу даже самым привередливым посетителем. На втором этаже располагался балкон. Он выходил от моей чердачной комнаты, низкий треугольный, не заставленный ни чем лишним, касался вида моря. Каждый раз заслышав шум мотора, я мчалась с любопытством наблюдать, как о причал бились носы припаркованных лодок, пожалуй, даже чаще чем сердца влюблённых. И вот под музыкальное сопровождения скрипучих дощечек, на моей высоте виднелись отчаявшиеся арестанты жизни. Они оживали с каждым звуком своих ног, что играли мелодию ожидания, зарождая новую нить событий, ну как после этого не любить обыденные вещи, которые так легко доводили меня до улыбки.