Сколько длится тишина на Сатурне. (сны, записанные под утро)

Настасья Яницкая

Воспоминания и бытописания Настасьи, очерки текучей и текущей жизни, смешные истории, размышления о литературе, природе и наблюдения за растущим сыном.Волшебная нить литературного творчества. Книга содержит нецензурную брань.

сейчас расскажу хорошее о людях

Посчастливилось мне однажды, глубокой ночью, ехать с таксистом, который помнит выступление Агаты Кристи в ДК КПИ сколько-то ни о чем не говорящих мне лет назад. Голос у таксиста, будто сам сэр Луи отложил свою небесную трубу и спустился к нам, неразумным. И вот мы едем, слушаем ту самую Агату Кристи, и я ему говорю: Вы меня, высадите, пожалуйста, где-то на дороге, надобно маменьке сигарет купить.

Дальше состоялся диалог, где несколько раз мне сказали, что самостоятельная девонька — это конечно удивление и радость, но иногда стоит слушать, что взрослые дяденьки советуют, так как они лучше и больше знакомы с ночным виноградарем, да и с жизнью в целом.

Ну ок, отвечает Настенька, убедившись, что два из двух ночных киосков заснули. Машина делает разворот и едет куда-то в противоположную от точки назначения сторону.

Вот тут, — говорю я, — как-то совсем неловко стало. Смех у таксиста такой же как и голос, рокочущий с хрипотцой. Ни лица, ни глаз особо не видно. Авто останавливается около ночного магазинчика, о котором я вот вообще не подозревала, что он там есть.

— Мадмуазель может купить нужные сигареты вон в том магазине и вернуться, чтоб я ее доставил домой — говорит таксист, и я слышу, как он улыбается.

— Мадмуазель уже давно мадам, но признательна вам невероятно, — отвечает Настя, и ей опять становится неловко.

Магазин — яркое пятно посреди темноты. У входа два неустойчивых джентльмена обсуждают преимущество качества над количеством. Внутри стоит продавец с оксюморонным лицом, больше напоминающим спаниеля. Я протягиваю деньги и прошу выдать мне сигареты.

— Сигарет нет, — говорит мне человек за прилавком.

К слову, невротик, который не дремлет, уже составил три возможных неблагоприятных ситуации, словил мандраж, просчитал перспективы, понял, что если баба-дура, то это навсегда, побелел и притворился мёртвым.

— Как нет? — начала блеять Настя.

— Вот так нет. Мы не торгуем табаком.

Сзади звякнул колокольчик открывающейся двери и голос сэра Луи прогремел, аж стекляшечки задрожали:

— Некрасиво ты, Серж, девочку обманываешь. Я же тебе всегда говорил — обманывать плохо. Тем более девочек.

Лицо за прилавком вытянулось еще больше, сползло куда-то под стол, достало нужные сигареты, сказало «извините, спасибо, до свидания» и пожелало хорошего вечера. Когда я выходила, сэра Луи будто и не было в магазинчике и вообще нигде не было. Неустойчивые джентльмены пошатнулись в мою сторону, но раздавшееся, как гром, откуда-то из темноты «Стоять» моментально отбило желание двигаться, при чём у всех сразу. Когда меня подвезли к дому, сэр Луи на прощанье сказал:

— Я надеюсь, картинки в твоей голове сложатся таким образом, что ты сможешь извлечь полезные знания из опыта сегодняшнего вечера. Самостоятельность — это очень хорошо, но чаще всего она говорит о гордыне, которая растёт из неумения принимать, и это ослепляет. Не показывает реального положения вещей. А ты должна уметь видеть реальное положение вещей.