Богатырщина. Русские былины в пересказе Ильи Бояшова

Народное творчество, 2021

Свод русских былин богатырского цикла довольно велик и насчитывает множество вариативных сюжетов, записанных в разное время в разных местах со слов многих десятков «народных рапсодов». В своём прозаическом пересказе этого былинного наследия писатель Илья Бояшов не только наглядно представляет всё его мифопоэтическое богатство, но и выстраивает повествование в той очерёдности, которая позволяет за совокупностью разрозненных историй увидеть контуры единого полотна русского народного эпоса. В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Илья Муромец и черниговские мужички

тстоял Илья заутреню в Муроме, а к обедне хотел было попасть в стольный град Киев, но задача та непосильная — расплодилась на Святой Руси тьма лихих людей. По всем кустам сидят с кистенями разбойники; не пробраться мимо ни пешему, ни конному.

Предупреждают Илью муромчане:

— Остерегись, Илья Иванович! Нет на тебе кованой кольчужки. Нет с тобой меча и железной палицы, нет копья со щитом, колчана со стрелами да разрывчатого лука с тугой тетивой. Одни лапти на тебе, порты и рубаха.

Илья земляков не слушает, Бурушку своего поглаживает. Не успели те и глазом моргнуть, простыл след Муромца. В три скока перенёс конь ездока над лесами-полями, над оврагами, над болотами и речками, и оказался Илья у града Чернигова. А под тем городом от разбойников черным-черно: собралась проклятая туча идти приступом на город. Завидев Илью, разбойники подбоченились. Взялись они над богатырём насмехаться:

— Ишь чего удумал, с нами схватиться, дурень лапотный, земляная плоть, чесночный дух! Где на тебе, дурне, кованая кольчужка? Где меч и железная палица? Даже дубины — и той нет: одни порты да рубаха. А что плеть, так что сделаешь плетью с нашей великой тучей?

Илья не стал долго раздумывать, наклонился он с Бурушки, подхватил одного супостата за ноги и принялся им помахивать. В одну сторону махнёт — улочка. В другую махнёт — переулочек. Только треск стоит, только гул идёт. Раскидал, разбросал разбойников. Разбежались те, кто остался жив, зареклись с тех пор подступать к Чернигову.

Как подъехал Илья под городские стены, отворяли ему ворота черниговские мужички, валом навстречу валили, в ноги кланялись, подносили чашу с мёдом:

— Кто ты есть такой, наш спаситель-избавитель? С каких краев к нам наведался?

Богатырь им так ответствовал:

— Зовут меня Ильёй, отчеством я Иванович, а кличут меня Муромцем. Сам я родом из села Карачарово.

Ему кричат:

— Ай да Илья Муромец, славный богатырь! Иди к нам воеводой!

Укорил Илья черниговских жителей:

— Что же вы, мужички, словно робкие дети, словно слабые жёнки, отсиживаетесь за стенами? Взять бы вам, мужичкам, вилы да топоры, сработать бы крепкие дубины, защитить своих жён и детей. Нет, не пойду я к вам воеводой. Покажите-ка лучше мне прямоезжую дорогу до Киева.

Говорят черниговские мужички:

— И думать о том не смей, Илья Иванович! Та прямоезжая дорожка давно заколодела, давно она замуравила. Никто по ней уже тридцать добрых лет не ездит, все её остерегаются. В самой её середине у Чёрной Грязи, у реки Смородины, у Леванидова креста засел в сыром дубу человек не человек, чудо не чудо, а сын Одихмантьев, Соловей-разбойник. Не носила бы его, Соловья, земля! Гореть бы ему, Соловью, в аду! Тридцать лет уж как тот разбойник в дупле ворочается! Свищет Соловей, душегуб, по-соловьиному. Кричит он, лиходей, по-звериному. От его крика-посвиста уплетаются все травушки, осыпаются лазоревые цветы, деревья пригибаются к самой земле, а люди все, как один, мертвы валятся. Видать, за грехи наши наслал Господь такую муку. Видел ты лютых татей под нашими стенами, так то, в сравнении с тем Соловьём, малые ребята. Есть к Киеву окольная дорога: если по прямой дороге сто вёрст, то по ней — вся тысяча. Поезжай-ка ты, Илья Иванович, по окольной дороге.

Илья отвечает:

— Не для того поили меня перехожие калики медвяным питьецом, не для того я выхаживал Бурушку, чтобы ехать до Киева окольной дорогой. Отправлюсь-ка прямоезжей, где сто вёрст.

Вынесли тогда черниговские мужички богатырю тугой разрывчатый лук, одарили колчаном со стрелами. Наряжали затем Муромца в кованую кольчугу, подавали избавителю меч и железную палицу. Надели ему на жёлтые кудри шлем весом сорок пудов.

— Езжай с Богом, Илья Иванович!