Акбузат

Народное творчество

Башкирский народный эпос «Акбузат» – это увлекательное повествование о борьбе юноши Хаубана за любовь прекрасной волшебницы Наркас, дочери подводного царя Шульгена, против злых змей и дивов. Он рано потерял отца и мать, остался один в жестоком мире, но не побоялся выступить против могучих сил древнего зла.

Как Хаубан встретил старика Тараула

С гребня горы увидел Хаубан красавицу Агидель. Плавно несла река свои воды по пути, что когда-то прорубил славный воин Идель, сын Урал-батыра. В тот год разлилась она широко, низкий берег ее превратился в болото. Подойдя ближе, с той стороны услышал Хаубан жалобную песнь курая.

Пошел он по болоту в сторону Идели и вскоре увидел стадо коров, которое пас старик по имени Тараул. Он-то и играл на курае, извлекая из него звуки один другого горше.

— Здравствуй, дедушка! — поздоровался с ним Хаубан.

— Здравствуй, сынок, — приветливо откликнулся старик. — Как твое здоровье? Все ли благополучно в твоих краях?

— Спасибо, дедушка, — отвечал ему Хаубан. И таким добрым и ласковым показался ему тот старик, что сам не заметил, как рассказал Тараулу всю свою, пока небольшую, но такую горькую.

Тяжко вздохнул старик, услыхав этот рассказ.

— И самому-то живется несладко, — проговорил он печально. — Но когда слышу и вижу таких, как ты, сердце мое ноет и болит как от самого нестерпимого горя.

Умолк Тараул, задумался. И Хаубан молчит, тишины не прервет.

Вздохнул старик еще раз и принялся собирать свои снасти для охоты.

— Пойдем, сынок, к воде, — сказал он Хаубану. — Может, щуку поймаем, будет чем поддержать голодное брюхо.

Взял он в левую руку петлю для ловли рыб, в другую — хызма¹, с которой никогда не расставался, и пошли они вместе к реке.

По дороге старик Тараул рассказал о своем житье-бытье.

— Пасу я скот у бая Иргиза. Эй, жадная жена у того бая! На целый день дает она миску кислого молока да головку курута. С такой еды не разжиреешь, как бы ноги не протянуть. Вот и хожу в лес, из своей хызма птиц постреливаю, петлей щук полавливаю. Под вечер ставлю снасти на сома — здорово берут они на лягушек. Ежели не промышлять таким вот образом, трудно прожить, сынок.

А Хаубан по дороге с большим любопытством разглядывал хызма. Наконец он вздохнул и сказал простодушно:

— Эх, дедушка, если бы у меня была такая хызма, я бы тоже научился стрелять птиц и не ходил голодный.

Не ожидал таких слов Тараул, только и пробурчал, мол, так бы оно и было, да замолчал надолго. А у самого закралось в душу сомнение — вдруг узнал мальчишка эту самую хызма, ведь досталась она старику от отца Хаубана!

Наконец, чтобы доподлинно удостовериться, решил он задать такой вопрос мальчику:

— Твой отец покойный был хорошим охотником, стрелком, метким стрелком, сынок. Помню, была у него хызма. Теперь ее, наверное, уж нет.

— Ах, дедушка, — простодушно отвечал Хаубан. — Люди говорили мне, что когда отец умер, у матери моей ничего не было. Вот она и отдала хызма, выменяла его на холст для савана.

Убедился Тараул, что безгрешен мальчик, нет у него на сердце никаких камней, что скрываются под водой, еще раз проронил слезу.

— Можно было, конечно, и в старой одежде похоронить твоего отца, — сказал он наконец, качая головой. — Да видно, мать твоя решила проститься с ним, как подобает. Что же, понять можно. Ведь был он спутником ее жизни, вместе с ним прожила она долгие счастливые годы.

— Эх, дедущка, что говорить, что было, то было, — горько улыбнулся Хаубан, но слезы и ему навернулись на глаза.

— Сказывали мне люди, что у матери моей после смерти отца ничего не осталось, не могла она провести поминки, как положено, — на третий, седьмой и сороковой дни. — Вздохнул Хаубан и продолжил свой горестный рассказ:

— Ушла мать в слезах из дома, хотела выпросить что-нибудь у людей. Ушла и пропала, с тех пор я ее не видел. Я тогда был совсем маленьким, даже не помню, как это было.

Долго молчали мальчик и старик, шли и шли к реке. Только когда осталось до нее совсем немного, вздрогнул Хаубан и почти шепотом проговорил:

— Раз уж мать пропала, хоть бы хызма осталась! Не ходил бы я, не зная, что делать, как медведь шатун, хоть бы охоте выучился.

И так горько прозвучали эти слова, что старик глубоко задумался и долго-долго молчал.

Вдруг он, решившись, остановился. Остановился за ним и Хаубан.

— Сынок, сынок! Хватит тебе маяться! — с мукой сердечной в голосе выговорил старик Тараул. — Я уже стар, мне шестьдесят лет. Еще столько же я не проживу. А ты пока еще малое дитя, у тебя все впереди. Вот, возьми эту хызма, такой хызма ни у кого на всем Урале нет! Храни ее как память, никому не говори, где взял, береги от злых людей!

Сказал так Тараул и протянул хызма Хаубану. От радости мальчик не знал, что делать, что сказать, крепко обнял хызма, прижал к груди. Наконец он пришел в себя и от всей души поблагодарил старика.

Весело стало обоим, быстро навострили они петлю и поймали большую щуку. Сварили ее, утолили голод и прилегли отдохнуть.

Наконец день стал клониться к закату, настал вечер. Попрощались тогда старик и мальчик и пошли в разные стороны, куда вела их судьба, которой они не знали.

Примечания

1

Хызма — оружие.