Я – твоя Кошка

Нани Кроноцкая (2025)

Вот умею я делать хорошие вещи случайно. Вышла замуж, вдруг встретив Кота. И теперь я во всем доверяю ему, самому лучшему в мире мужчине. Тому, кто всегда выбирает меня. У нас много врагов, против нас плетут заговор злобные мимикримы. Но всегда наши когти остры, вместе мы непобедимы. Кошки особого департамента Инквизиции. Второй том дилогии.

13. Не знаю

«Прелюдия — это короткое и выразительное музыкальное произведение, предваряющее нечто основательное и фундаментальное. Во всех его проявлениях». М. К. Кот «Дневники и записки»

Ахнула от внезапного понимания: обжигающие мужские ладони вдруг подхватили ступню моей левой ноги, осторожно массируя. Невероятно приятно и откровенно. Пальцы трепетно разминали каждый пальчик, скользили по подъему стопы, гладили, изучали..

— Бегала целый день, — я воспротивилась, попытавшись ногу свою аккуратно забрать. Немытую потную женскую лапку, без свежего педикюра.

— Меня возбуждает твой запах, — прозвучало бесстыдное. — И твой вкус, — тут же это доказывая, губы коснулись лодыжки, нежно трогая ее, вызывая доселе неведомые ощущения. А руки двинулись в медленный, чувственный путь, выше, к бедрам. Он словно книгу меня раскрывал, собираясь прочесть, увлеченно и страстно погружаясь в сюжет с головой.

Влажный рот оставлял обжигающий след на коже, невероятно чувствительной от нахлынувшего возбуждения.

Жаркая невозможно волна, зародившись от первого же поцелуя. все поднималась во мне, накрывая, неся все быстрее куда-то.

— Поцелуй меня, — попросила, пытаясь подняться и притянуть его, цепляясь за тонкую ткань футболки. Но муж отстранился, отрицательно покачав головой. Замер, глядя на меня снизу вверх, и голову положил на бедро, жадно вдыхая мой запах.

И я вдруг поняла почему.

Он был пьян. Не заметно, но все же. И очень боялся меня этим как-то обидеть. Как-то в приватной беседе я рассказывала тому, виртуальному еще совершенно, Коту о своем отношении к «пьяным страстям». Глупенький мой. Солнце мое, мой любимый.

— Люблю тебя, — прозвучало.

Он услышал. Простые слова для него прозвучали, как будто выстрел стартового пистолета. Словно ждал только их. И рванул.

Плавный хищный бросок, и я ощутила горячие губы. Ударившие, одним лишь прикосновением вывернувшие меня наизнанку, как перчатку резиновую, как чулок. Я жадно разглядывала его, великолепие хищного тела у меня между ног, широченные плечи, все еще несправедливо обтянутые футболкой. Высокий лоб, с падающими на него влажными волосами. Глаза он закрыл, наслаждаясь этим немыслимым и бесстыдным во всех отношениях поцелуем. Быстрые влажные проникновение языка, и мой мир окончательно перевернулся. Меня выгнуло гибкой дугой, в диком спазме, и если бы не крепкая хватка мужских рук, я, наверное, бы улетела. Все случилось, как он и хотел.

Я кричала стонала, скулила. Билась об стол, как в припадке, силы теряла.

С каким-то немыслимым облегчением я ощутила тяжесть роскошного мужского тела… Обхватила ногами, укрепляя объятия, удержавшие меня в этой реальности за секунду до катастрофы, на самом краю.

— Моя девочка, — прошептал муж, очень нежно в лицо мне целуя. — Такая горячая, такая вкусная. Моя.

Толчок, и тягучая тяжесть вторжения. Как подтверждение права на женщину, древнего, неоспоримого. На ту, которая хочет и ждет. Ту, которая уступает.

Нет для меня никого сейчас ближе тебя, мой любимый. Я впускаю в себя, я тебе доверяю.

Тебя, которого отпускать не желаю.

— Хочу быть с тобой, — поднимаясь навстречу, обнимая всем телом его, крепко прижавшись, сказала.

Кот низко рыкнул, подхватывая меня одной рукой на весу, словно я ничего и не весила.

Поймала хмельные, горячие губы.

Он совершенно другой. Он не вписывался ни в один из моих жизненных опытов. Ломал все устойчивые стереотипы. Мой.

Мы сливались, врезались друг в друга. Прорастали друг другом, дыша одним вдохом, стуча дикий ритм единого сердцебиения.

Это было пронзительно-откровенно. Я его принимала любым, и он в это поверил. Быть самим собой — высшее удовольствие. Искренне открываться, не бояться, что тебя оттолкнут.

Он дарил мне себя. В упоительных поцелуях, в движениях тела. Отдавался и брал, принимал без остатка.

Мы хотели друг друга и не могли утолить эту дикую жажду, с каждой минутой разгораясь все больше. Кровь давно превратилась в один раскаленный поток, в ушах стоял гул, кожу сняли совсем, совершенно безбожно содрали.

Я давно превратилась в одну эрогенную зону, перестав понимать, где я, кто я. Мой муж был жесток и неутомим, раз за разом меня окуная в бурный и сладкий поток физического наслаждения.

От криков охрипла, от накрывающих приступов острого удовольствия сознание все растеряла. А он, твердой рукой смелого и опытного капитана, как легкую лодку, вел меня через этот вселенский потоп.

А когда мокрый уже совершенно, невероятно счастливый и ошалело мне улыбающийся голый супруг опустился рядом со мной на кровать, (что стало открытием), зазвонил громкий будильник.

Ночи у нас как и не было…

Сразу заснуть мне не дали. Жестоко и вероломно помыли, явно борясь с искушением. И только мое едва слышное: «Ты меня совершенно затрахал!» — спасло от немедленного продолжения.

В пушистый халат завернули и в спальню опять отнесли.

— Все еще любишь меня? — он смеялся, целуя меня, совершенно беспомощную.

— Теперь даже не знаю… — без ехидства я не смогла, с закрытыми плотно глазами представив себе его вытянувшееся от обиды лицо. А вот нечего мне задавать глупые, откровенно вопросы.

Последнее, что запомнила я, подвинутая собственническим жестом под теплый бок ненаглядного, было открытое настежь окно.

То-то соседи по дому порадовались…