Новый год Бруно

Надзея Кузьмянок (2024)

В далёком Северном лесу в старинном еловом лесу в доме, которому не сосчитать лет, живёт Бруно. Гном этот угрюм и сварлив. Все дни его спокойной, хоть и тяжелой, жизни протекают мирно, как полноводные течения замерзших рек Ная и Алкань. В дремучих лесах он страж. И есть день, особенно нелюбимый гномом. Новый год. За празднованием светлого праздника стоят темные тайны, спрятанные так глубоко, что и не вспомнишь сразу, где именно. В этом году вновь к нему приедет семья. Пусть непрошенная и нежданная, но приедет и привезет Праздник. За его празднованием, как за тонкой корочкой карамели на яблоке, кроются тяжелые разговоры и важные открытия для Бруно. Ты узнаешь, дорогой читатель, отчего вечно мерзлое Холун задрожит и пойдет трещинами. Отчего пропадают в Северном лесе самые старые ели. И отчего не заживают самые старые раны… Так вперед, поспеши за проснувшимся Бруно — в новый день! В первый день старых тайн.

Семья приехала, встречай!

Следом за Делагордой в дом ввалились, весело щебеча, его сёстры Махрида и Льола. За ними тащили многочисленный багаж Юдгиль и Орн — старшие братья, а конец процессии возглавляла, как всегда, опираясь на трость, бабушка Церцетта.

— Как всегда — сама мрачность, — весело смеялась с Бруно Льола, вешая шубку на вешалку. — Ну и холодрыга — опять весь дом в снегу, а, Бруно?

— Я вас не звал, — мрачно буркнул он, мысленно попрощавшись об альбоме.

— Ну ничего, — улыбнулась Делагорда, — сегодня походим в свитерах, а завтра начнём уборку — выметем снег, протопим главный камин, вытрем пыль, полы помоем — будет чисто и красиво. Милый, — повернулась она к Бруно. — У тебя ведь, как обычно, еды немного?

— Рыба вяленая… — неохотно ответил гном.

— Значит, не зря еду тащили из Снежного Полога! — хлопнула в ладоши Махрида.

— Ты ещё скажи, что сама, бедная, тащила! — захохотал Орн, потирая красный после мороза нос. — На нас всё навалила, еще и героиней себя выставляет — ишь!

— Ну-ну, — усмехнулся Юдгиль.

На это Махрида только и могла, что показать братьям язык и вместе с Льолой поскакать на второй этаж, оставляя после себя следы на снегу.

— Безобразники, — плюнула бабка Церцетта. — Что, остолопы, стоите?! Хоть бы кто помог раздеться родной бабке! Безобразники…

К ней тут же подскочили оба брата, но старая гномиха зло замахнулась клюкой, отогнав их от себя:

— Пока сама не скажешь, никто не догадается, тьфу! Делагорда, помоги снять это пальто, кто придумал их только! Безобразники…

— Иду, мама, — ласково улыбнулась мама и помогла бабке раздеться: — Тебе не будет холодно?

— Наши предки в горах без всякого лучика света обходились, без всякого тепла, а сейчас что? Стыдно смотреть на нынешнее поколение, посмотришь на них — и где же те знаменитые гномы?!

Делагорда покачала головой, сдерживая смешок. Теперь остановить её не получится, зато можно отвести бабушку в каминный зал и посадить в её кресло-качалку. Но сначала, конечно, очистить кресло от снега. Делагорда, разобравшись с Церцеттой, разделась и, отправив старших сыновей с багажом на второй этаж — распаковывать пока что самые необходимые вещи, осмотрелась в доме.

— А снег кружится, покрывалом на всё белым ложится… — расставив руки в боки, мечтательно произнесла она.

И была права, да и как иначе, если во всём доме только в кабинете, как мы уже знаем, было закрыто окно? Снежинки белыми мухами сонно залетали через окна и медленно кружились по прихожей, пока не опадали на заснеженный пол под ногами Делагорды и Бруно, или же летели дальше. Из прихожей в холл. Дальше, они, как правило, не летали — уставали, наверное, поэтому летели вниз к своим сестрам-снежинкам на пол. И засыпали…

— Как дела, Бруно? — спросила Делагорда.

— Пока вы не приехали, было хорошо.

Гномиха, не обидевшись, улыбнулась:

— Значит, всё как всегда. Хотя мне кажется, ты немного удивлён чем-то… Не расскажешь?

Бруно нахмурился: про что это она говорит? Он-то ведь уже и помнить забыл про случай на Холуне, и сейчас искренне не понимал, что от него хочет мама. Но мамы на то и мамы. Они всё видят. Даже то, о чем их дети порой и не догадываются. Вот прямо как сейчас — Бруно.

— Ну хорошо, — повернулась в сторону холла Делагорда. — Там стоят олени в упряжке, сходи, пожалуйста, с братьями и…

— Понял, — уже одеваясь, перебил её Бруно. — А Юдгиль и Орн могут не приходить — сам разберусь.

— Как знаешь, — пожала плечами гномиха.

Выйдя на крыльцо, Бруно закрыл плотно дверь и со злости чуть не ударил ногой по перилам — чего не хотел, то принесло! За что ж?! Всего-то хотел жить себе спокойно в лесу, рыбачить да луну рисовать! Он же не трогает их, чего они всё лезут к нему, еще и бабка привалилась!

Проклятье какое-то!

Бруно подошёл к запряжённой шестерке красивых молодых северных оленей, но даже не посмотрел на них — больно они ему нужны. Чем они их кормить собираются? Его ветками? Вздор! Ухватившись за вожжи, гном уже хотел повести их вслед за ним, как вспомнил, что еще не открыл двери в сарай. Плюнув от злости, Бруно быстро подошёл к дверям, снял засов, широко раскрыл их и зажёг внутри небольшую лампаду — вечером здесь хоть глаз выколи. Завёл внутрь оленей, тащившей за собой упряжку, и закрыл за ними двери. Гном холод выдержит, а вот олени заболеть могут. Кто-то же должен будет отвести его докучливую семейку обратно? Уже распрягая оленей, Бруно решил, что хорошо, что он здесь, занимается оленями и упряжкой. Лучше уж в сарае с молчаливыми оленями, чем в доме с говорливыми братьями!

Стоило только этой мысли лечь на душу Бруно медовым бальзамом, как скрип дверей оповестил его о госте. Из-за косяка просочился Северный ветер, а за ним — старший брат. Юдгиль, не утруждая себя вопросами, стал брать и перетаскивать из упряжки на пол коробки, пакеты и ящики. Так они работали вдвоем. Бруно разводил оленей по стойлам, Юдгиль опустошал повозку.

Вдруг Бруно обнаружил в себе, что терпение кончается. Отчего, конечно, неясно, ведь только что он вновь вернул себе спокойствие. Но, кто знает их, этих Северных гномов? Бруно закрыл за последним оленем щеколду на двери стойла и повернулся к Юдгилю. Если у вас, мои дорогие читатели, есть хоть один брат или хоть одна сестра — вы знаете, что для разговора порой хватает самого малого. Взгляда, движения бровей или губ.

Вот и два брата-гнома разговаривали молча. Юдгиль то поднимал брови, то хмурился, Бруно — только метал из глаз молнии.

— Знаю, — наконец сказал Юдгиль, — как ты не любишь праздник. Но как старший брат прошу тебя потерпеть пару дней, и на двенадцать месяцев глухая тишина вновь покроет для тебя наш дом.

— Мой дом, — сказал Бруно.

Юдгиль его злит. Мнит себя важным, но это не он двадцать лет назад вернулся в стылый дом, отремонтировал его и живет здесь. Это не Бруно, а они сбежали из дома в тот злополучный день. Не они… они вообще не в силах понять ни того, что произошло, ни его, Бруно, чувств. Только фантики, только развлечения интересовали его семью! Нашего и не без того хмурого героя приезд семьи выбил из колеи еще тем сильнее, что теперь предстоит каждый раз пересекаться с кем-то из семьи, разговаривать, отвечать на безумные в своей ненадобности вопросы и проводить с ними время!

Но Бруно не собирался поддаваться. Закончив с повозкой, он нападу с Юдгилем взвалил на плечи коробки и мешки и пошел в дом. На выходе из сарая его брат посмотрел с молчаливым вопросом на аккуратно сложенные связки хвороста в углу. Но решил его не задавать. Кто его знает, почему? Гномы бывают о-очень странными ребятами: то болтают о всякой всячине без умолку, то молчат, не задавая самых важных вопросов.

Они зашли в дом. Юдгиль передал коробки подбежавшим сёстрам и стал раздеваться. Но наш герой не стал. То, что он держал в руках едва не вывалилось, если бы не сёстры. Они забрали их и с веселым смехом отправились в каминный зал, дверь в которую находилась слева от лестницы наверх. А Бруно? Он стоял, будто окаменевший тролль на солнце. Где снег?! Почему Северный ветер, ласково принимаемый в его доме, не насвистывает привычную песнь?

По всему дому сестриными руками были любовно закрыты все ставни, подметены все полы и выбиты от излишнего снега ковры. Сухо и тепло. Но, дорогой читатель, ты ведь помнишь, что в снегу был весь дом и давно? Как же так сталось, спросишь меня ты, что в одночасье три гномихи смогли убрать весь снег и сделать так, что дом наполнился теплом, но не переполнился влагой? Я расскажу тебе! Дело в том, друг мой, что в самым первым Делагорда — мать всего семейства — из повозки с собой взяла стеклянную банку. Отвинтив внутри Ледяного Обиталища Бруно крышку с мелкими отверстиями, она по всему дому пустила ненасытных ляльке! Что это такое? Это волшебные существа, очень похожие на мошек. У этих крох наблюдается постоянная и неутолимая жажда! Когда их выпускают, они выпивают всю воду и для этого готовы даже похрустеть снегом! Эту их способность и используют, чтобы осушать небольшие пространства.

Бруно, хоть и знавший это, все же покачнулся. Он сильно напомнил в этот момент дерево, чьи корни не выдержали многолетней борьбы и дали вырвать ствол из земли.

— Что же ты стоишь, братец? — весело спросила Льола, младшая сестра. — Проходи в каминный зал, там уже все ждут тебя!

Почему Бруно поплелся туда, он не знал. Возможно, это дало знать о себе воспитание, не забытое за годы одинокой жизни. В зале он перекинулся парой слов с бабкой, с Церцеттой, постоял у пылавшего камина, смотря на огонь ошалелыми глазами. Ответил что-то невразумительное брату и матери и в какой-то момент вышел. Побери его мороз, как же тошно! Его милый стылый дом превратили в новогоднюю игрушку! Вот у подножия лестницы ящики с шариками, вон там гирлянды — и всё это будет завтра обвешивать своими быстрыми ручками сестры! Какой ужас, утяни его пещера! Бруно зажмурился, чувствуя, как стены давят на него.

Ему необходим свежий воздух! Гном схватил куртку и выскочил на улицу. В глаза ударил морозный дневной свет, а легкие наполнил живой воздух. Хорошо! Но домой вернутся невозможно — и Бруно устремился влево. Там начиналась широкая тропа, когда — то протоптанная не одной парой оленьих копыт. Это было так давно, и всё же она сохранилась. Раз семья приехала на оленях, их нужно будет пасти, а в лесу до сих пор есть специальный загон для них. Длинный и просторный. Там стоит кормушка и поилка, благодаря чему животные могут находится на природе целый день. Бруно решил проверить загон.

«Хорошая идея, — рассуждал Бруно. — И раз так, то мне будет удобнее начать с востока»

Что начать, спросите вы? О, история немного скучная, однако же очень важная. Как вы помните, наш герой охраняет Северный лес. И от пожаров, и от незаконных вырубок, и от болезней, поражающих землю и растения. Но есть еще кое-что. Как и всякие живые существа, деревья наделены долгой жизнью, но только как избранные из них наделены способностью запоминать жизнь. В Северном лесу росло двенадцать Великих Елей. В деревьях этих заключались все знания, но не только о лесе, но и обо всей этой земле и о её жизни. Способность эта была волшебной, а её истоки такими древними, что и сейчас никто не знает, откуда она взялась. Или от кого?

Бруно называл Великие Ели (только в разговорах с самим собой, конечно же!) Великими Старушками. Отчего же? У основания каждой ели, чуть выше корней образовалась когда-то давно выпуклость, сильно напоминавшая лицо сморщенной старушки. Лик этот был добр и мудр, не пугая и не отталкивая от себя. Кто знает? Ни в одной из книг Бруно не нашел причины появления елей с лицами, но где-то в глубине души верил, что деревья эти не только помнят, но могут и рассказать о прожитых годах! Это, правда, только его догадки.

Тем не менее, Великие Ели были под строгой опекой Смотрителя. И накануне Нового года (отчего именно в этот период надлежало проверять деревья, наш гном не знал) ему наказано обходить все двенадцать Великих Старушек. Убеждаясь каждый раз, что все в порядке. И теперь Бруно решил начать с восточной части леса. Раз он идет в сторону левад для оленей, то заодно зайдет к ближайшей Старушке.

С этими мыслями и более позитивным настроем Бруно вернулся в дом. Нужно отметить, герой наш не любил проводить время впустую и всячески старался совместить два, а то и три дела в одно время. Чтобы потом гордиться собой. Делал это (гордился то есть) он тихо и сам с собой, но так долго и упоенно, что ему позавидовал бы любой гном-поэт! Бруно, тихо выругавшись, разделся в прихожей и на босу ногу погромыхал к лестнице — на второй этаж. Чтобы все присутствующие здесь гномы слышали, как он недоволен! Хлопнув со всем удовольствием двери на второй этаж, наш герой прошел по коридору и завернул в кабинет. Руки схватили со стола ежедневник, ручку и положили в сумку. Готов.

Тропа в лес встретила Бруно приветливым порывом ветра. Иди, иди! В лесу нет родственников — только мертвецки-тихие деревья, да порой щебечущие пташки. Пусть щебечут! В их песенках нет ни укора, ни надуманных надежд. Только радость сама по себе! Бруно шел быстро. Он знал, что ему нужно делать, и его это радовало. Вот показалась левада. Осмотр ее со всех сторон, гном нашел пару мест, где забор сломан. Об этом стоит передать сегодня же Юдгилю и Орну. Если его братья хотят, чтобы олени несколько дней кряду жили в удовольствии и потом сумели отвезти семейство обратно — им следует забор подлатать. От мысли, что братьям нелегко придётся, Бруно потеплело на сердце. А если еще и не найдется подходящих бревен на замену сгнившим — ох, прямо мурашки по телу! Пусть знают, каково это — проблемы!

Но на этом всё. Теперь пора отправляться к Восточной Старушке. Если бы наш герой не смотрел только лишь себе под ноги, он заметил бы что-то неладное уже на подступах к Великой Ели. Однако настроение у Бруно было гадкое, и гном потерял приставшую ему бдительность. На беду указало уже знакомое жжение в области груди. Уже забыв о нем, Бруно подхватился. Вытянул кулон. И со вздохом сразу выпустил из рук, раскаленную докрасна. Шишка горела красным!

— Подери тебя Мороз, — приподнял он кулон на цепочке — и оторопел, посмотри сквозь него.

Опустив его, он видел только вывороченную землю. Свежую — снег успел усадить на нее только крохи своих дочек-снежинок. А на месте Великой Ели — зловещую пустоту.