Месть Лауры Майнгрэв

Надежда Юрьевна Зотова, 2021

Книга написана в жанре психологического детектива с любовной интригой. Многое в сюжете взято из реальной жизни, только изменены некоторые события и имена участников. По отзывам читателей она пользовалась успехом. Книга отредактирована, откорректирована и написана лично мной. Желаю приятного чтения.

4

Томми, как всегда опаздывал. Он никак не мог решить, что ему надеть. Сегодня у него прослушивание и не у кого-нибудь, а у профессора консерватории. «Все-таки эти богатые с придурью, — думал он. Если они чего-то захотят, взбаламутят всех. К примеру, эта тетка. Богата, не дурна собой, разодета в пух и прах, еще не старуха, ну, чего еще? Живи в свое удовольствие. Так нет. Ищут себе проблемы и мешают жить другим. Если бы денежки были у меня в кармане, я бы показал этим выскочкам и прощелыгам, как нужно их тратить! Я превратил бы все в сплошной праздник! В жизни столько наслаждений, которые могут дать деньги, а эти богатые идиоты вместо того, чтобы предаться вечному веселью и радости, скучают и занимаются черт знает чем!».

Томми перерыл свой гардероб, но так и не нашел ничего подходящего.

— Черт с ним, — ожесточенно выругался он, — пойду, как есть. В конце концов, я не манекен. Меня зовут петь, так пусть слушают, а не рассматривают, как витрину.

Натянув футболку и джинсы, он остался собой доволен и даже подмигнул себе в зеркало. Волнения никакого не было. Терять здесь нечего, рассуждал он. В худшем случае, он останется при своем интересе, а в лучшем… Вот что будет в лучшем, Томми не представлял. Все размывалось в его мыслях и складывалось в какое-то смутное видение, колыхавшееся перед его глазами.

В комнате был жуткий беспорядок. Грязные тарелки с остатками еды, пустые бутылки из-под виски и колы, какие-то пакеты и старые газеты, рубашки с майками, разбросанные по стульям и дивану. Томми поморщился. Здесь давно следовало бы убраться, но как всегда было лень и, наспех пошвыряв все в мусоропровод, он выскочил на улицу.

Его старенькая машина, чихнув пару раз, сдвинулась с места. Томми нажал на газ.

— Давай, старуха, — буркнул он машине, — выручай!

Часы неумолимо тикали. Он опаздывал уже на значительное количество времени. Томми присвистнул. Наверстать упущенное на его колымаге невозможно.

— Черт с ним, — повторил он. — Приеду, как приеду.

Он оправдывал себя тем, что они сунулись к нему, а не он. А, следовательно, пусть терпят, если он заинтересовал их настолько, что они даже готовы платить за него свои денежки. К тому же он решил сразу дать понять, что он не намерен плясать под их дудку и смотреть им в рот. Пусть считаются с ним, черт возьми, с его привычками, капризами, слабостями. И пусть знают, что он самостоятельный, свободный человек и никому не позволит помыкать собой.

Наверняка, он дорого стоит, думалось ему, если эта тетка так вцепилась в него. И сколько денег он сможет ей принести, когда начнет петь после всех этих консерваторских штучек! Томми решил, что нужно держать ухо в остро и поменьше болтать, а посему создать впечатление весьма сведущего в музыке доки.

Прослушивание было намечено на квартире профессора. Лаура уже ожидала его. Подкатив свою машину прямо к дому, Томми выпорхнул навстречу своей матроне и торопливо начал извиняться, на ходу привирая всякие оправдания.

Лаура нисколько не была возмущена ни его опозданием, ни его очевидным враньем и, только холодно посмотрела на него своими змеиными глазами. Томми смутился и тут же замолчал, предоставив действовать ей самой. Лаура, одетая строго, но со вкусом, бегло окинула его ледяным взглядом, и Томми понял, что она не поверила ни одному его слову и осталась им не довольна. Она пошла вперед, жестом приказав следовать за ней, и Томми подчинился безропотно и обреченно, как заяц, ползущий в пасть удава.

Квартира профессора напоминала музей. Книги, картины по стенам, тяжелые бронзовые подсвечники и статуи, изображающие не то богов, не то античных героев, и добротная старая мебель, громоздкая, тяжелая, со всякими завитушками и вензелями.

Профессор тоже был под стать этой квартире. Маленький, седенький, сухой старичок, еще бодрый и чрезвычайно смешливый. Увидев Лауру, он пошел ей навстречу, раскрыв объятия, словно любящий отец к единственной долгожданной дочери.

— Здравствуйте, дорогуша, — произнес он и обнял ее за плечи. — Давно Вас жду. Вы, видимо, задержались из-за этого отпрыска, — он указал на Томми, — современные молодые люди не очень ценят чужое время, а таким старикам, как я, уже нельзя быть столь расточительными. Да, голубчик, — он обратился к Томми, — нельзя! Вы поймете это сами, когда станете постарше, а сейчас… — он досадливо махнул в его сторону рукой. — Сейчас быстренько к роялю. У меня нет времени на любезности к Вам, — уже жестче добавил профессор, обращаясь к Томми, — так что соблаговолите петь и отвечать на все мои вопросы кратко и четко.

Он молча указал Лауре на кресло, а сам подвел Томми к роялю и заставил широко открыть рот.

— Глотка в порядке, — ни на кого не обращая внимания, сам себе проговорил он. — Пойте.

— Что петь? — Оробевшим голосом спросил Томми.

— Все, что угодно, — благосклонно разрешил профессор, — все, что сможете.

Томми спел пару своих шлягеров, которые пользовались неизменным успехом в его среде и, как казалось ему, прекрасно ложились на его голос. Но старик даже бровью не повел в его сторону. Он сидел, нахохлившись, как воробей, и смотрел в пол, отрешенный от всего.

В комнате воцарилась неловкая пауза. Лаура осторожно обратилась к нему с вопросом, желая вывести его из оцепенения.

— Что Вы скажете, профессор? — Как можно мягче начала она. — Каково Ваше мнение относительно способностей этого молодого человека?

— Не то, — резко выкрикнул он и подскочил к Томми. — Не то, мой милый! Это не пение, это — жалкая пародия на пение! Вы не умеете петь! Давайте гаммы, проверим Ваш диапазон: верхний регистр, нижний регистр. Выжимайте из себя все, что сможете, все, слышите, все!

Томми широко разинул рот и заголосил:

— До-ре-ми-фа-соль-ля — си-до…

Профессор, усевшись за рояль, одной рукой бил по клавишам, а другой дирижировал, заставляя Томми брать ноты то выше, то ниже.

Томми орал во все горло, что было мочи. Он жалобно смотрел на Лауру, а она только тихо улыбалась ему в ответ.

Наконец, профессор остановил его.

— Глотка хорошая, — произнес он, обращаясь к Лауре, — три полные октавы. Весьма неплохо, дорогуша, весьма! — Старик совершенно не обращал на Томми внимание. — Но репертуар…Все эти Ваши «попы» и шлягеры придется бросить. Классика, классика и еще раз классика. Если Вы хотите, чтобы он запел, ему придется умереть, отрешиться от всего хотя бы на год и работать, работать, как лошадь, долго, упорно, трудно. Придется лишиться многого, но зато через год, — старик поднял вверх палец, — Вы положите на лопатки всех Ваших «поп-див». Я даю Вам слово!

— Простите, дорогой профессор, вмешалась Лаура, — она была очень довольна, что не ошиблась в Томми, — каков его голос — тенор, баритон?

— Три октавы, — профессор оттопырил три пальца, — понимаете, три! Он должен работать. Только потом голос определится окончательно, пока рано, рано!

Томми слушал, как завороженный. Его берут, он будет серьезно учиться петь. Это не паршивый ансамбль, в котором он подвизается, и не разовые подачки по просьбе его богатеньких дружков на телеэкране, это ступенька наверх, в тот мир, где на Олимпе сверкают настоящие яркие звезды, где слава согревает их своими лучами, где роскошь, много денег, красивые женщины и весь мир у твоих ног.

Глаза Томми лихорадочно блестели. Он уже наяву видел себя в оглушительном шквале аплодисментов и цветах, но старик вернул его с небес на землю.

— Не воображайте о себе чересчур много, — строго сказал он. — И не надейтесь на легкий хлеб, я заставлю работать Вас до изнеможения, я лишу Вас свободы, я превращу Вас в своего раба, и Вы будете грести на галере под названием «Музыка» до седьмого пота, пока не научитесь всему, что Вам необходимо. Хватит ли у Вас характера, сил, воли — решайте сами. Я стар, и уже сказал Вам, что не намерен попусту тратить свое время, а потому не потерплю никакой распущенности и лени с Вашей стороны. Так что думайте.

Бедный Томми отчаянно тер переносицу. Добровольно сдаться в кабалу на год, а, может быть, и больше — это не входило в его планы. Все летело в тартарары: друзья, девочки, веселые попойки, беззаботная шумная жизнь с бездельем, безалаберностью, случайными встречами и всем, к чему он так привык.

— Он согласен, — за него ответила Лаура.

Томми молчал. Что он мог возразить? В его душе боролись два желания: начать учиться петь и послать все к черту. Он понимал, что откажись он сейчас принять эти условия, больше такого случая ему не представится. Не каждый день на твоем пути встречаются богатые чудаки, предлагающие за свои деньги сделать из тебя звезду. А потому придется смириться и хотя бы попробовать, а там будет видно.

— Да нет, мой мальчик, — упредила его Лаура, — все очень серьезно. Даже не думай, что потом ты сможешь сбежать, я не трачу своих денег напрасно. Поверь, что все, что я имею, не свалилось мне с неба, поэтому я не позволю никому оставить себя с носом. И, если уж я за тебя взялась, то доведу дело до конца.

Она вежливо поблагодарила профессора и, взяв Томми за руку, словно маленького ребенка, направилась к выходу.

— Я позвоню Вам, — вежливо улыбнулась она старику, — мы еще обговорим кое-какие детали и составим контракт.

Томми ощутил, как она еще крепче сжала его руку, и понял, что хватка у нее железная. А Лаура решила, что она от своего не отступит и добьется, что Томми станет таким, каким она хочет его видеть. Она всегда знала, чего хочет, и уже выстраивала цепочку событий, способных воплотить в жизнь ее планы.

У машины они становились. Томми хотел было уже проститься и сесть в свою колымагу, но Лаура никак не отпускала его руку.

— Ты поедешь со мной, — сказала она и распахнула дверцу своей машины. — С сегодняшнего дня ты живешь в другой квартире, куда я тебя сейчас отвезу. Имей в виду, что таскать туда своих собутыльников и разрисованных девиц тебе не позволят. Я уже позаботилась об этом. Ты будешь жить не роскошно, но вполне прилично, сытно, расплачиваясь за все это своим прилежанием. Наверное, тебе придется нелегко ломать свои привычки, но иначе ничего не получится. Придется рубить наотмашь. Я помогу тебе обрести новых друзей, но это будет не сразу.

Машина тронулась и помчалась из центра куда-то на окраину. Около одного из новых домов они становились. Консьержка дала им ключи, и они поднялись на пятый этаж. Квартира оказалась большой, уютной и хорошо обставленной. После его грязного жилища Томми показалось, что он попал в райские условия. Ему не верилось, что все это для него, что теперь он здесь хозяин, и у него началась новая жизнь. В одной из комнат он увидел большой белый рояль и подпрыгнул от восторга. Да он просто не мог мечтать о таком! Он быстро откинул крышку и пробежал пальцами по клавишам. Рояль отозвался теплым звонким звуком. Томми горящими глазами уставился на Лауру.

«Какой он еще ребенок, — пронеслось в ее голове. — Этот мальчик еще способен быть искренним и непосредственным. Значит, не все еще потеряно, и он не такой уж неисправимый циник и пройдоха, которым выставлял его Рой.

— На днях мы составим контракт, — внимательно глядя на Томми, сказала Лаура, — и ты приступишь к занятиям. Экзекуции не будет, но за все, что я потратила, я спрошу с тебя со всей строгостью. Учти, я не люблю лодырей, поэтому не рассчитывай на халяву, привыкай работать на совесть. Чем быстрее ты это поймешь, тем лучше будет для тебя.

— А если я не справлюсь или мне надоест, — возразил Томми, — могу я дать полный назад? Мало ли что…

— Нет, — резко повысила голос Лаура, — только полный вперед. Ты справишься, если не будешь ныть и отлынивать от учебы. А если надоест, — она взяла Томми за подбородок, — тогда можешь поставить на себе крест, тогда ты не мужчина, а жалкий сутенер, подвизающийся на подачках дешевых ресторанных музыкантишек, и твое место на той свалке, из которой я тебя вытащила, и куда ты вернешься, чтобы окончательно сгинуть в ее отбросах!

Лаура правильно рассчитала. Наверняка мальчишка струсит и не захочет возвращаться в свою тухлую клоаку. У него есть шанс, есть талант, есть женщина, которая желает ему помочь, — он должен использовать свой счастливый случай. И теперь он вцепится в него бульдожьей мертвой хваткой и будет пахать, чтобы никогда не вернуться в ту грязь, из которой вышел.

— Ну-ну, — подбодрила его Лаура, — никто не собирается бросать тебя одного. Я буду всегда рядом. Со временем появятся интересные знакомства и друзья. Ты начнешь новую жизнь. Увидишь, все будет хорошо. А теперь, отдохни и освойся, скоро времени у тебя будет совсем мало, и ты будешь мечтать побыть один.

Она поцеловала Томми в щеку и попрощалась.

Только теперь Томми почувствовал, как он голоден. Он прошел на кухню и открыл дверцу холодильника.

— Ого, — удовлетворенно промычал он, — здесь есть чем поживиться. — Холодильник был набит съестным. — Да, Лаура постаралась на совесть, — впервые называя ее по имени, отметил он. — Она точно не скупая, всего навалом за исключением выпивки.

Он выбрал бифштекс и сунул его в микроволновку, налил сока и лег на диван. Голова его кружилась, как от вина. Теперь он хотел просто расслабиться и еще раз перебрать в памяти минувшие события. Он представлял, как дружки и девочки будут звонить ему по телефону и гадать, куда он делся, а он будет молчать, молчать до упора, пока Лаура не разрешит ему связаться с ними.

Томми вздохнул. Все-таки жаль, что нельзя выпить бутылочку-другую, а потом отправиться с приятелями к девочкам, где можно весело провести ночь без всяких обязательств, подурачиться и послать приятелей куда подальше, когда они надоедят ему, а потом позвонить и как ни в чем ни бывало пригласить их к себе. Теперь все будет по-другому.

Этот старик профессор, кажется, не вредный. Просто он, как и все преданные своему делу люди, малость помешан на своей музыке и требует такого же фанатизма от всех, с кем работает.

Способен ли на это сам Томми? Он вздохнул. Единственное, что ясно, как божий день, что придется очень много работать, и пути к отступлению у него нет.

С этими мыслями Томми уснул.