Старая измена. Сын мужа

Надежда Скай (2024)

— Слушаю. — Я ищу Севастьянова Романа Михайловича. — Его нет дома, он на работе, — парень заглянул через моё плечо в дом, словно не поверил моим словам. — Ему что-то передать? — Нет. Я его подожду. — А ты кто, мальчик? — я встала рядом и скрестила руки на груди, пытаясь силой воли опустить взлетевшие вверх брови. — Я его сын. — Чего? — и всё же мне не удалось опустить брови, они уже стремились к границе роста волос. — Какой ещё сын? У моего мужа кроме наших детей нет больше никого. — Есть. Я. Спустя много лет брака я узнала, что у моего мужа есть сын-подросток. Муж изменил мне, когда мы уже были вместе и с лёгкостью забыл об этом. И как мне теперь с этим жить? Что делать, когда этот самый новоявленный сын хочет всячески развалить нашу семью, а муж и его родители приняли мальчика как родного?

Глава 4

Катя

Как же меня подмывало тихо подкрасться к гостиной и послушать разговор мужа с гостем. Сцепляла зубы, хваталась за любую мелочь, вплоть до разводов на больших двух окнах, усердно их вытирая. Мне надо было отвлечься, не думать! Даже включила телевизор, но и это не помогло. Мысли возвращались в гостиную, а любопытство разрывало сознание.

Только уверенность, что это злая ошибка и муж быстро выпроводит наглеца из нашего дома, держала меня от глупого поступка. Рома точно будет недоволен детской выходкой. А то, что он мне всё обязательно расскажет, даже сомневаться не стоит. Всё же я включила чайник, выключила телевизор и принялась за мелкую готовку, настраивая себя на ужин.

— Кать…

— Он ушёл?

Рома мотнул головой и сел за стол, скрещивая руки под грудью. Я знала, что эта поза ничего хорошего не сулит. Было, плавали. Долгое молчание мужа прерывал только закипающий чайник. Меня же стало мучить плохое предчувствие. Схватив кухонное полотенце, села напротив Ромы и стала его крутить в руках. Так легче справиться с нервозностью.

— Ром, пожалуйста… не молчи.

— Кать, ты только не кричи. И прими спокойно то, что я скажу.

Начало не очень. Я внимательно следила за мимикой мужа, всматривалась в любимые карие глаза, чтобы увидеть в них всё что угодно, только не горькую правду! Правду, которая может перевернуть мою жизнь и разделить её на до и после.

— Ром… пожалуйста, — выдавила и кивнула.

— Он пока поживёт у нас.

Одна жёсткая фраза — и произошло то, чего я боялась. Значит, правда. Злая правда.

— Он твой сын… — я не спрашивала уже.

— Возможно. Поэтому он поживёт здесь…

— Здесь? Ты не можешь даже выговорить «в нашем доме»!

— Могу. А ты уже повышаешь голос. Кать, успокойся. Не надо, чтобы нас слышали дети.

— Особенно твой самый первый и взрослый! — не смогла сидеть. Кинула полотенце на стол и отошла к рабочей зоне, упираясь руками в столешницу.

— Не важно. Сама подумай. Мы не можем выгнать ребёнка на улицу в ночь.

— Можем… Он чужой! Пусть идёт туда, откуда пришёл.

Муж встал рядом, обхватил плечи и повернул к себе. В глазах я всё также наблюдала жёсткость принятого решения, а на губах играла натянутая улыбка.

— Ты это говоришь в гневе и на эмоциях. Но ты добрая и мудрая женщина, я знаю, и не допустишь плохого.

— Нет, милый, ты плохо меня знаешь! Этот мальчик — угроза нашей семье. Я нутром это чувствую.

— Ему всего пятнадцать лет. Какая он угроза?

Я дёрнула плечами и высвободилась. Как он не понимает? Но тут до меня дошло, что я ничего не знаю. Лишь кидаю в лицо мужа свои опасения и догадки. Закрыла дверь и снова села за стол, показывая мужу сделать то же самое.

— О чём вы говорили?

Рома взъерошил свои тёмные волосы пятернёй, тянул время, а меня уже подрывало.

— Я задавал вопросы, а он на них уверенно отвечал.

— Так… И?

— По его ответам выходит, что я мог быть его отцом.

Сердце больно кольнуло. Я ведь тоже не дура, считать умею! Если этому Саше пятнадцать, значит, всё случилось почти на год раньше. Тогда, когда мы с мужем только встречались. Так, стоп. Мне надо дослушать и не делать поспешных выводов.

— Мог… Но ты сомневаешься, так?

— Да, я сомневаюсь. Поэтому он должен пожить у нас, пока я всё не выясню.

— Рома, мне этого мало. Не кидай мне отрывки. Расскажи, как ты мог стать отцом и не знать об этом столько лет.

Говорю и словно слышу себя со стороны. Мой голос от напряжения слегка сел. Руки снова дрожат, сжала их под столом. Но я прямо смотрю в лицо мужу, чтобы не упустить ни единой эмоции.

— Кать, тебе будет неприятно это слышать. Поверь.

— А наблюдать твоего бастарда мне приятно? — выплюнула в лицо, подаваясь вперёд.

— И всё же я надеялся на твоё понимание и помощь.

— Ты сейчас шутишь? Ром, как я могу принять то, что у моего мужа есть взрослый сын от другой? И он будет жить с нами? Ты бы смог принять такое с моей стороны?

— Не говори ерунды! — глаза Ромы опасно сузились. Значит, зацепило, неприятно. А мне тогда каково?

— Почему же? Ты же просишь без объяснений понять и принять. Вот я хочу, чтобы ты на себе это почувствовал, представив.

— Даже не буду, — буркнул муж, подаваясь, как и я, вперёд. — Я расскажу чёртову правду, слушай.

Затаила дыхание, уже не уверенная, хочу ли я слушать. Но то, что я услышу, точно причинит боль.

— Помнишь нашу самую первую и серьёзную ссору, когда ты послала меня и уехала к родителям? — начал муж. Я кивнула. Помнила, как несколько дней ревела и думала, что мы расстались навсегда. — Тогда мы с Владом пошли в бар. Он напиться и подцепить себе деваху на ночь, я же просто напиться. Там гуляла с подругами Марина.

— Твоя бывшая…

— В точку, — Рома щёлкнул пальцами. — Она подсела к нам, Влад слинял, а мы с ней долго и много пили. А потом… Утром я проснулся у неё с больной головой и полной амнезией. Вот она вся правда. Катя, я не помню: был у нас секс или нет, но она убедила пацана, что именно от той ночи он появился.

— Получается, что ты…

— Я не хотел.

Я мотнула головой, проглатывая горький ком в горле, чтобы произнести самое ужасное слово в мире:

— Ты мне тогда изменил.

— Кать, — муж попытался дотянуться до моей руки, которая со сжатым кулаком лежала на столе, потом остановился, — я ничего не помню, правда. И больше я с ней не встречался.

— А ребёнок остался… Почему ты мне не рассказал… тогда?

Я не могла поверить, что мужчина, любовь всей моей жизни, тот, без которого я жить не могу, изменил мне в самом начале наших отношений! Он предал меня ещё тогда и спокойно все эти годы жил рядом, врал про честность и крепкую семью, а сам… Тут меня прибила мысль, что если он смог тогда так поступить, то что ему мешает это делать сейчас? Может, Рома всё время мне изменяет, а я, как дура последняя, верю каждому ему слову и, главное, его верности.

— Не считал нужным.

— Рома! Ты себя слышишь? Ты мне изменил, скрывал столько лет, а сейчас у нас в доме твой сын!

Как же это мерзко и тошно признавать, что тебя предали. Пусть это и было давно.

— Кать, давай тише. Ты уже почти кричишь.

— Да мне материться в голос хочется! А ты сидишь так спокойно и указываешь мне только на то, что я кричу…

Я хотела продолжить. Мне многое надо было сказать, узнать. Но дверь открылась, и вошёл Олег с этим Сашей. Мы с мужем синхронно повернули головы.

— Мам, мы хотим кушать.

— Что Настя делает? — спокойно спросил Рома, сменив положение тела на расслабленное.

А я, наоборот, напряглась, когда карие, такого же цвета, как у мужа, глаза пронзили меня злорадством. Пацан всё понял и явно торжествовал.

— Она играет в комнате. Я звал её.

— Кушать хотите? А вот папа вас сейчас и накормит! У меня много других дел.

Я вылетела из кухни, ненамеренно задев плечом Сашу, который даже не двинулся, чтобы меня пропустить. Его точно не учили манерам! Пусть Рома его обслуживает. Раз смог зачать, так и с ужином справится. К чужим детям я в мамки не нанималась.

Взлетев на второй этаж, прямиком пошла в комнату дочери. Мне нужно, просто необходимо, чтобы кто-то меня обнял, подарил тепло. Я вообще очень тактильный человек. Мне нужны обнимашки и ласки. Рома знает это. Всегда щедро отсыпал объятия, но не сегодня. Сам не стал, да и я сейчас этого не хочу. А Настюшка вся в меня. Хлебом не корми, дай пообниматься.

— Ягодка, во что играешь? — упала рядом с дочкой на пушистый ковёр и изобразила на лице заинтересованность.

— В школу. Мишка ленивый и не выучил стишок.

— А ты учитель?

— Да. А вот киска — умничка, всё знает, — Настя показала на ряд выложенных игрушек и доску, где были нарисованы цветочки и бабочки.

Я кивнула, погладила дочку по голове, а потом притянула её к себе. Настя тут же обвила маленькими ручками мою шею, поцеловала в щёку.

— Мамуль, у тебя голова болит?

— Угу… и сердце немножко.

— Тогда надо принять таблетку.

— Обязательно. Но лучше всего мне помогает, когда ты меня крепко обнимаешь, — Настя стала гладить по голове, веря, что так вылечит меня. Я же просто закрыла глаза, выбросила все мысли из головы и наслаждалась.

***

Мы с дочкой лежали в нашей спальне и смотрели мультфильмы, когда вошёл муж. Рома прилёг со стороны дочки, поцеловал в макушку и взъерошил ей волосы.

— Твои любимые принцессы? Не надоело, Настюш?

— Нет, пап. Это новые серии.

— А. Вот оно что… А ты не хочешь посмотреть в комнате брата? Нам с мамой надо поговорить.

Настя сморщила носик, а мне совершенно не хотелось оставаться с мужем наедине. Я только-только восстановила контроль над эмоциями.

— Насте пора купаться. Потом поговорим.

— Кать, не делай так.

— Как? У меня есть домашние заботы. Их никто не отменял.

Дочка уже слезла с кровати и направилась к двери. Я же смотрела ей вслед и мысленно умоляла не оставлять меня одну. Не могу пока. Нервы бьют, как вспомню наш разговор на кухне.

— Насть, мама сейчас придёт. Ты пока сама раздевайся, — муж послал дочке воздушный поцелуй, сел ровно и полностью поглотил меня взглядом. — Кать, надо Саше приготовить маленькую комнату.

— Хм… Ещё будут приказы?

— Ну, перестань. Ты же не думаешь, что он будет некоторое время жить на диване в гостиной?

— Я? Да я вообще думаю, что ему не место в нашем доме! Если он твой сын, бери его и вези хоть куда, но лишь бы не здесь! Не рядом с нашими детьми.

Рома покачал головой, словно говорил с маленьким ребёнком. А мне плевать. Я не скрываю своё мнение и нормальные желания.

— Почему? Он прекрасно нашёл общий язык с Олегом. Думаю, и с Настей всё у них сложится.

— Нет! Рома, я не позволю! Тем более ты сам сказал, что не уверен насчёт отцовства.

— Да. Я помню. Но не отгонять же их друг от друга?

Я встала с кровати. Мне надо что-то делать, иначе снова сорвусь.

— Ты себя слышишь? Ты уже решил детей подружить? Не торопишься?

— Я ничего не делал. Они сами. Катя, послушай меня. Я сейчас скажу очень важные вещи, о которых ты явно не догадалась сама в своих обидах, — Рома встал напротив и взял за плечи, жёстко сжимая, чтобы не дёрнулась. — Мне сейчас шумиха и проблемы не нужны. Мой депутатский мандат чист как стёклышко, и марать его я не хочу. А история с выгнанным на улицу сыном-подростком покроет чёрным саваном мои начинания в политике. Сама знаешь: людей хлебом не корми, дай обмусолить грязные сплетни и окунуть в дерьмо.

— Вот, значит, как?! Представь, родной, я думала о таких вещах! И поэтому он сидел в нашей гостиной! — мой контроль лопнул. — А тебе думать надо было раньше, когда свою пипиську в бывшую опускал…

— Я же всё честно рассказал.

— Да, возможно. Вот только у меня теперь нет доверия к тебе. Может, ты всё это время мне изменяешь? И у нас тут скоро будет дом, полный твоих незаконнорождённых отпрысков!

И меня понесло. Где-то глубоко я понимала, что муж говорит серьёзные вещи. Что поступи он сейчас по-другому, и вся грязь выльется на него помойным ведром. И тогда конец первым шагам в политике. Но остановиться не могла. Мне было больно, я себя чувствовала обманутой.

— Нет, родная. Я тебе никогда не изменял, клянусь нашими детьми.

— Много клянёшься, Севастьянов! А твой взрослый сын у нас дома.

— Кать, прости. Да, я виноват. Но уже поздно посыпать голову пеплом. Надо решать проблему.

В комнату вошла Настя в одних трусиках. Рома тут же меня отпустил и присел, открывая для неё объятия.

— Пошли, моя принцесса, я сам тебя искупаю, пока мама для меня сделает небольшое дело.