Цвет крыльев. Черный

Надежда Сергеевна Сакаева, 2016

Вторая часть в серии "Цвет крыльев". Люцифер развязал Апокалипсис, и теперь его нужно остановить. Только как это сделать, если сам первый падший постоянно ошивается рядом? Главное – не слушать его рассказы. Даже если они весьма убедительны. Даже если похожи на правду больше общепринятой версии. Даже если и сам Люцифер далек от того монстра, о котором сложено столько легенд…

Глава 3

Дэймон не стал прощаться при Крисе.

Несмотря на взаимную неприязнь, которая была, даже когда он еще не упал, Дэймон знал, что тот чувствует к Анжеле.

Знал, как это мучительно, когда сердце сжимают в стальные тиски и боль медленно проникает внутрь, сковывая его, словно лед, наполняя пустотой и отчаянием, не оставляя места ни счастью, ни радости. Когда становится трудно дышать, будто ты вдруг очутился глубоко под водой, будто уже не успеешь подняться, и тогда легкие раздирает болью, словно в них бушует пожар. Тебе хочется прекратить боль, но это невозможно сделать, потому что она уже часть тебя.

И именно поэтому Дэймон решил, что зайдет позже, не желая доставлять Крису еще одну порцию мучений.

Но, к сожалению, когда он вернулся, Анжела уже спала. Во сне она выглядела еще более прекрасной. Рыжие волосы разметались по подушке, будто язычки пламени, глаза закрыты, дыхание ровное.

Сейчас она казалась такой умиротворенной, такой спокойной и такой счастливой.

Дэймон бесшумно опустился рядом и аккуратно, чтобы не разбудить, погладил по огненным волосам.

Как же они приятно пахли!

Дэймон глубже втянул носом воздух, стараясь впитать в себя этот запах, насытится им. Кто знает, какое время их с Крисом не будет? Если Смотрящий не пожелает, чтобы его нашли, искать придется очень долго. Такая уж у них работа — присматривать за самыми ценными вещами, уметь защищать их и скрывать от посторонних глаз.

Анжела зашевелилась во сне, прошептав его имя, и вновь сладко засопела.

На Дэймона накатила такая волна всеобъемлющей нежности, что, казалось, он в ней захлебнется.

«Вот уж точно, любовь для ангела — и дар и проклятье», — подумал он, вновь погладив девушку по волосам.

И тут же одернул себя, с горькой усмешкой: — «Только вот, ты уже далеко не ангел».

Дэймон ни капли не жалел о том, что стал падшим. Он бы делал это снова и снова, если бы потребовалось. Все то, что он знал раньше, что любил… те, кого он считал своей семьей, кому верил слепо и безоглядно… — все это меркло рядом с Анжелой. Она стала для него всем — семьей, светом, целью жизни, самой жизнью.

Она и только она имела теперь для него значение.

Только вот после падения он стал чувствовать в себе что-то темное. То, чего раньше не было в нем. А может быть, это было всегда, только где-то глубоко внутри, спрятанное так хорошо, что он и не догадывался об этом.

Тягучая волна ярости и злобы, которая временами накатывала на него, накрывая с головой. Дэймон делал вид, что держит все под контролем, что это подвластно ему, стараясь скрыть правду даже от себя. Но темная волна не слушала его, поглощала его, заставляя терять контроль над собой, и словно наигравшись, отступала, оставляя опустошенность.

Эту пустоту могла заполнить лишь Анжела, чьи рыжие волосы были для него спасительным светом, за который он хватался, словно утопающий за соломинку.

Если бы он не был таким эгоистом, если бы он только мог это сделать, он бы заставил Анжелу отступить от него. Заставил держаться как можно дальше, чтобы ненароком не зацепить ее этой безумной тьмой.

Но он уже не видел себя без нее. Не представлял жизни, в которой бы не было этих рыжих волос. Точнее наоборот, очень даже хорошо представлял. Жизнь, наполненную лишь тоской, болью и тем безмерным мраком. Жизнь, лишенную радости, счастья и даже малейшего лучика света и надежды, что когда-нибудь все будет иначе.

Дэймона утешало лишь то, что Анжела, зная про него всю правду, сделала свой выбор. И он никогда не обманет ее надежд, не предаст, не разочарует.

Он лучше умрет, чем причинит ей боль. И это далеко не пустые слова.

Дэймон еще раз взглянул на спящую Анжелу. Даже с закрытыми глазами он мог нарисовать каждую черточку ее прекрасного лица, линию носа, изгиб губ. Он обязательно найдет способ все изменить, исправить! И ни за что не отдаст ее Самаэлю.

Вспомнив про последнего, Дэймон поднялся и бесшумно исчез за окном, оставив после себя лишь горьковатый запах и записку с прощанием.

Поведение Анжелы сегодня показалось Дэймону немного странным. Обычно упрямая, девушка слишком легко со всем соглашалась. Подозрительно легко.

Сначала он был рад этому, но, поразмыслив, решил, что что-то здесь не так. Анжела наверняка что-то задумала. Вспомнив, какое самопожертвование она решила проявить сегодня, Дэймон решил обезопасить ее и себя. Мало ли какие мысли могут забрести в эту самоотверженную рыжую головку.

Пусть лучше он подстрахуется, и окажется не прав, чем с Анжелой что-то случится, пока его нет рядом, и он не может прийти на помощь.

Пройдя несколько кварталов стремительными, быстрыми шагами, Дэймон очутился в парке. Несмотря на столь поздний час, по нему гуляли, переодетые во всевозможную нечисть, молодые люди. Для них сегодня ничего не изменилось. Они продолжали веселиться, не зная ни о Люцифере, ни о печатях, ни об Апокалипсисе. Хэллоуин продолжался, точно ничего этого и не было.

Впрочем, Дэймон выглядел им под стать — он так и не успел снять свой костюм вампира.

— Самаэль, — опустившись на лавочку, негромко позвал он.

Тут же в самом конце аллеи появилась фигура мужчины в идеальном классическом костюме, резко выделявшемся на фоне праздничных нарядов. Несмотря на размеренные шаги, мужчина оказался рядом через несколько секунд.

Его черные ботинки были чистые и блестели даже в тусклом свете фонарей, а из укладки не торчало ни одного волоска. Холодный взгляд и пустая маска вместо лица не оставляли сомнений в том, кто он такой.

— Чем занимался весь вечер? Тебе ведь теперь не обязательно всегда быть рядом с Анжелой?

— Не обязательно, — прозвучал ровный голос, не окрашенный эмоциями, — но и отходить далеко тоже не следует.

Вопрос про времяпрепровождение он проигнорировал. Впрочем, Дэймон не стал настаивать. Самаэля вряд ли когда-либо можно было бы назвать разговорчивым, даже с очень большой натяжкой.

— Я хотел бы еще раз поблагодарить тебя за отсрочку, — Хэвеенли не спешил переходить сразу к делу, немного опасаясь реакции Самаэля и того, что он может передумать.

— Зная твою нездоровую привязанность к этой девушке, твой возраст и твою силу, я все взвесил и посчитал это наиболее оптимальным вариантом, — механически отозвался тот.

— Нездоровую? — Дэймон мягко усмехнулся.

— Именно. Твоя любовь совсем не характерна для ангела-Хранителя. Ты, лучше других знающий, что будет там, за чертой, слишком отчаянно цепляешься за ее земную жизнь.

— Разве ты можешь что-то понимать в любви? В чувствах? Ты лишен этого навсегда.

Эти слова не вызвали в Самаэле ни сожаления об утрате, ни тоски, или печали о невозможном.

— Но у меня есть опыт. Я видел много влюбленных смертных. И еще больше Ангелов. И никто не пытался спасти своего избранника от Смерти. От Ада — да. Но не от самой Смерти. Это не разумно, желать остановить неизбежное, особенно, если за чертой еще есть возможности встреч, в то время, как этот мир лишь временное пристанище, которое в любом случае когда-нибудь придется покинуть.

— Все равно, ты не можешь так просто судить меня.

— Я не сужу тебя, и не осуждаю. Я лишь делаю выводы, основанные на фактах, истории, личном опыте.

— Но ты не чувствуешь ничего уже столько лет, что твой опыт не в счет. Если бы ты мог чувствовать, ты бы сделал то же самое.

— Но я не могу, — Самаэль вновь сказал это без всякого сожаления, — и с моей точки зрения эмоции бесполезны, порою даже опасны и вредны.

— Тем не менее, они прекрасны. И я благодарен тебе за эту отсрочку. Она нужна мне сейчас.

— Ты пришел только затем, чтобы сказать мне спасибо?

— Нет. У меня есть к тебе одна просьба.

— Какая? — в вопросе не было и намека на интерес.

— Кгхм… Мы с Крисом улетаем ненадолго, и я думаю… точнее у меня есть предположения, что Анжела может попросить тебя кое о чем. Так вот, не выполняй ее просьбу.

— И что же она может попросить?

— Забрать ее.

— Ты так рьяно пытался ее спасти, так глупо и отчаянно пожертвовал всем, а она так мало ценит свою жизнь? Кажется, люди называют это иронией.

— Можешь мне просто поверить — ради нее стоило сделать это. И я не задумываясь ни на секунду мог бы все повторить. Но она иная. Слишком самоотверженная, слишком отзывчивая, слишком добрая к другим. Боится, что люди могут пострадать, пока мы будем искать решение. Сегодня она выдвинула глупую идею пожертвовать собой, ради надежды остановить все это. И легко от нее отказалась. Чересчур легко, я бы сказал, зная ее характер и упрямство.

— Но ведь она отчасти права в своем страхе. Всадники несут на землю войну, голод и смерть. А после того, как снимут шестую печать, должно быть, действительно, очень много людей пострадает, — равнодушно отозвался Самаэль.

— Мы не можем знать этого наверняка! — вспылил Дэймон, все это время пытавшийся сохранять спокойствие, что было трудным, когда речь шла о безопасности Анжелы. — К тому же мы с Крисом успеем найти выход гораздо раньше! Никто не пострадает!

— Ты так уверен в этом?

— Просто выполни мою просьбу. И постарайся ее отговорить.

— Хорошо. Я уже дал тебе время разобраться со всем этим, и не собираюсь его забирать. И если Анжела придет ко мне с подобной просьбой, я откажу ей, — про «отговорить» Самаэль пропустил, ведь все же, он был ангелом Смерти, а не школьным психологом, — только вот, что ты станешь делать, если она вдруг решит справиться с задачей сама?

— Разве ты не сможешь помешать ей в этом?

— Ты прекрасно знаешь все правила. Я несу Смерть, а не спасение. Если она решит расстаться с жизнью самостоятельно, и я не заберу ее душу, это сделает другой ангел Смерти.

— Конлей? Я смогу с ним договориться?

— Думаю да, но тогда ее заберет следующий, и так до бесконечности. Живая душа в мертвом теле — это просто противоестественно и договориться со всеми ты не сможешь. Тебе нужно найти другой выход.

— Но ведь с Джошем это вышло. Так почему же с Анжелой все должно быть по-другому?

— Решение вернуть Джоша было принято наверху. Для нее же такого не предусмотрено.

— Но ведь его душа смогла остаться в теле…

— Ты споришь из упорства и нежелания принимать правду, хотя и сам прекрасно знаешь все ответы, знаешь наши правила. Ты слишком стар, чтобы не знать. Джоша забрал я, причем ненамеренно. Его имя еще не появилось в моем списке, а его тело не пострадало, не потеряло жидкости, не поломало кости. В такое тело душу вернуть можно. Если же тело слишком покалечено, то пути назад уже нет и не будет. Ищи другой выход.

Закончив, Самаэль ушел так же быстро, как и появился, оставив Дэймона одного, в раздумьях.

— И что же мне теперь с этим делать? — вслух пробормотал он, поднимаясь с лавочки.

Если с Анжелой что-то случится, он себе никогда этого не простит. А значит, ему нужен кто-то, кто сможет приглядеть за ней, пока его не будет.

Он мог бы попросить остаться Криса, но Крис будет нужен ему там. Если Смотрящий не захочет проявляться, одному Дэймону его ни за что не найти. У него уже не те чувства, ему уже не откроются так легко и охотно, скорее наоборот. Его будут избегать, как любого другого Падшего, если он придет один.

— Эй, ты кого это плечом задел? У тебя что, неприятности? — подвыпивший молодой человек пытался вывести на агрессию другого, трезвого.

За мыслями, Дэймон и не заметил, как оказался в одном из самых темных углов парка.

— У меня нет, а у тебя сейчас точно будут, — ответил второй, и по голосу Дэймон узнал одного из учеников.

Особым задирой тот никогда не был, и драться не любил, обычно избегая всяческих конфликтов.

Не успел Дэймон и глазом моргнуть, как первый ринулся на второго с каким-то уж совсем диким рыком.

— Любуешься делами рук своих, Война? — не успел Дэймон разнять ребят, как сзади послышался вкрадчивый и мягкий голос.

— Молодым людям свойственна горячность, Люцифер, — холодно ответил Хэвенли, не потрудившись обернуться.

После случившегося он узнал бы этот голос из тысячи.

— Ну-ну, — ухмыльнувшись, Люцифер хлопнул падшего по плечу, — тогда лучше пойдем отсюда, пока они друг друга не убили.

— Не моя вина в том, что один из них слегка перебрал, — возразил Дэймон, но, тем не менее, последовал за Люцифером.

— Теперь ты будешь сеять раздор везде, где бы ни появился, — слащавым голоском произнес тот, — совсем скоро ты привыкнешь к этому. Возможно, тебе даже начнет это нравиться. Ты можешь повернуть это в свою сторону. Можешь пользоваться этим для своей выгоды. Тебя ведь теперь ничто больше не держит. Ни запретов, ни ограничений. Лишь свобода и целый мир, на котором можно с радостью взращивать войну, распри, ссоры.

— Вот уж чего-чего, а такого я точно делать никогда не стану, — дернул плечом Хэвенли.

В его голове начал созревать план. И только поэтому он по-прежнему шел рядом, еще не послав этого самодовольного ухмыляющегося индюка куда подальше.

— Ах, ну прости, прости меня, — Люцифер замахал руками, — я ведь совсем забыл, что ты у нас белый и невинный, аки молодой агнец. Может, дать известку — выбелишь себе крылья?

Дэймон промолчал, думая, как бы начать разговор. Просить Люцифера о чем бы то ни было, категорически не хотелось. С другой стороны, это необходимо им обоим, ведь не будет Анжелы — не будет и Апокалипсиса.

— Да, выкладывай уже, чего тебе там надо? Не стесняйся! — проницательности Люциферу было не занимать. — Мы же теперь, считай, что лучшие друзья! Ты мне помог, и я с удовольствием помогу тебе!

— Друзьями, тем более лучшими, мы вряд ли когда-нибудь будем. Но, к моему великому сожалению, сейчас ты прав, и у меня есть к тебе одна небольшая просьба, — холодно ответил Дэймон.

— Хочешь заключить сделку с самим дьяволом? — Люцифер громко и звонко расхохотался, однако через минуту все же стал немного серьезнее. — Ладно, расслабься, я просто шучу. Сделаю все, что в моих силах, если ты, конечно, не попросишь отменить Апокалипсис. Это только для самых лучших друзей, которыми я еще не успел обзавестись. Скажу по секрету, новые знакомства даются мне с некоторым трудом… так что ты там хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты приглядел за Анжелой. Только не надоедай ей слишком сильно, и будь по возможности незаметен.

— Вот это поворот, — брови Люцифера взметнулись вверх, — признаюсь, я ожидал чего-то вроде «оставь ее, не лезь в нашу жизнь, исчезни из города, не хотим тебя видеть», или даже коронного «изыди, нечистый дух». Но никак не этого. Сам ты уже что ли не справляешься?

— Мне надо отъехать на пару дней вместе с Крисом, — Дэймон пожал плечами, с трудом сдерживая свои эмоции.

Несмотря на спокойный вид внутри у него все клокотало — так сильно было желание хорошенько наподдать Люциферу.

— О, и ты боишься, что одна эта малышка может натворить глупостей? — сахарно спросил Люцифер и, не дожидаясь ответа, тут же добавил: — Что ж, разумеется, я согласен!

— Вот и отлично. Но если вдруг ты обидишь ее…

— То ты сожжешь мне крылья, — он хохотнул.

— Надеюсь, мы друг друга поняли. Не буду тебя больше задерживать, — Дэймон развернулся, чтобы уйти.

— Неужели, ты настолько доверяешь мне? И даже не боишься, что я не сдержу свое обещание? Разве тебя не учили тому, что я великий лгун и от меня не стоит ждать хорошего? — Люцифер цокнул языком.

— Я доверяю твоему чрезмерному эгоизму. Видеть Анжелу живой и здоровой тебе необходимо так же сильно, как и мне.

Люцифер расхохотался.

— Что ж, ты прав, дорогой Война! Ведь каждый в этом мире знает, что моя единственная и вечная любовь — это любовь к самому себе! — крикнул он в спину удалявшемуся Дэймону.

Ничего не ответив, тот ускорился и уже спустя несколько мгновений был за пару кварталов от парка.

Теперь Хэвенли мог спокойно улететь, зная, что с Анжелой точно все будет в порядке.

Когда он, наконец, сняв этот карнавальный костюм, и одев свою привычную, белого цвета одежду, подошел к месту встречи, Крис уже был там.

Посветлевшее небо, едва розовеющее на востоке, обещало ясный, солнечный и погожий день.

— Ну, что? В путь? — Крис был по пояс голый, несмотря на утренние заморозки.

В одной руке он держал небольшой рюкзак.

— Зачем тебе лишние вещи? — кивнул Дэймон на его ношу, попутно стягивая рубашку.

— Ну, в отличие от тебя, мои земные родители вовсе не воображаемые, а вполне реальные. И голым из дому они бы меня не выпустили.

Дэймон расхохотался.

— И что же ты им наплел?

— Пришлось соврать, — Крис поморщился, как от зубной боли, ведь врать ему было категорически неприятно, — сказал, будто обещал тебя отвезти в Портленд. Якобы твой дядя не может, своей машины у тебя нет, а тебе жизненно необходимо быть там сегодня утром.

— Да ты, похоже, мастер, раз у тебя так складно вышло, — кивнул Дэймон, — вот только ты же не надеешься управиться за один день? Лишь путь до места займет столько же, если не еще больше. Что же они скажут, когда вечером ты не вернешься?

— О, об этом ты можешь не волноваться, — Крис махнул рукой, — сегодня отец уезжает в командировку на неделю. Мать с ним. Так что меня никто не хватиться. Кстати, в школе я договорился за нас обоих.

— А вот за это действительно спасибо. Впрочем, хватит разговоров. Времени у нас и так мало.

Дэймон первым начал выпускать свои крылья. Крис отвернулся, делая вид, что ищет место, куда бы спрятать свой рюкзак. Ему было больно смотреть на чужие страдания. Даже, если страдал человек, который ему совсем не нравился.

Тем временем Дэймон стискивал зубы, во всю стараясь не завопить от безумной боли. Алые капли крови проступали на белоснежных перьях, ручейками стекая вниз, капали на землю.

Наконец, процесс завершился, и крылья расправились за спиной, сверкая бусинами рубинов в первых, робких лучах восходящего солнца.

— Ну и долго мне тебя ждать? — Дэймон тряхнул крыльями, окрасив ствол ближайшего дерева красными искрами.

— Кто кого еще ждет, — практически мгновенно расправив крылья, Крис в один прыжок оттолкнулся от земли, и сделав пару тяжелых взмахов, взвился в небо.

Хэвенли последовал за ним. Уже через пару мгновений они превратились в две маленькие точки на небосводе.