Австрия, Россия. XVIII век. Неизвестные страницы

Надежда Рашка

Интересная встреча автора с потомком австрийской династии Габсбургов переносит читателя в XVIII век. Мария Терезия и её сын Иосиф II, Екатерина II и её сын Павел I являются героями книги. Семейная жизнь, радости и тревоги, надежды и разочарования этих венценосных героев не оставят вас равнодушными. Они путешествуют, встречаются друг с другом, заводят случайные связи, которые неожиданно всплывают в XXI веке. Книга для тех, кто уже побывал в Вене или собирается посетить этот прекрасный город.

Глава I

Встреча графа Фалькенштейна с Екатериной II

— Россия же мощная держава, и какая нам разница, кто там у власти!

Он не умел сдерживать эмоции и, как всегда, перешёл на крик.

— Как мне надоело это бабье царство!

Иосиф выскочил из комнаты, где в гробовой тишине остались сидеть три женщины. Опустив низко голову, императрица Мария Терезия не двигалась. Она продолжала шептать про себя молитву. Горбатая Мария Анна, закутавшись в шаль, отрешённо смотрела в окно. Мария Элизабет, «зобастая Лисль», как называли её братья и сёстры, внутренне ликовала: «Так вам всем и надо, не одной же мне страдать всю жизнь!»

Атмосфера во дворце Шёнбрунн последние годы была тяжёлой. Мария Терезия превратила когда-то весёлый и шумный дворец в мавзолей памяти своего супруга Франца Стефана. Никаких торжественных приёмов, ни музыки, ни оперы, ни комедии не слышат стены дворца. Одетая во всё чёрное, она с трудом может передвигаться. Дышать трудно, поэтому и зимой и летом настежь открыты окна. Но атмосфера всё равно гнетуща…

Чтобы немного успокоиться после разговора с матерью, Иосиф решил пройтись по аллеям парка Шёнбрунна. Дворец он не любил, а вот в парке чувствовал себя хорошо. Иногда ему навстречу попадались прогуливающиеся парочки или мамы с детьми. С 1779 года дворцовый парк был открыт для жителей города. Это он настоял, хотя Мария Терезия была против. Да это и неудивительно: всё, что бы он ни предлагал, она воспринимала с опаской и осторожностью. Но в мелочах уступала.

День выдался солнечный и морозный. По аллее, на которой тонким слоем лежал снег, он пошёл по направлению к фонтану Нептуна. Белые мраморные скульптуры вдоль главной аллеи сияли на солнце. Их недавно здесь установили. Античные герои и божества смотрели на него и напоминали, какими добродетелями должны обладать члены правящей австрийской династии. Иосиф терпеть не мог всю эту аллегорию, но протестовать против матери и сестёр не было возможности. Он один, а их много. Мария-Антуанетта, которая себя там, во Франции, вдруг вообразила законодательницей моды и вкуса, шлёт советы, как обустроить парк. На расходы не смотрят, а ведь мрамор привезли из Южного Тироля. Огромные блоки перевозили через Альпы на санях, а потом на кораблях по Дунаю. Когда ему нужно успокоиться, Иосиф идёт к Руинам Карфагена, созданным в 1778 году в восточной части парка. Карфаген был противником древнего Рима.

«Карфаген должен быть разрушен!» — и римляне полностью осуществили это намерение. Иосиф любил повторять эту крылатую фразу, это был его призыв к борьбе с препятствиями. Он полон воли, силы и решимости изменить всё к лучшему. Но время идёт, сил остаётся на добрые дела всё меньше и меньше. Стареющий принц спорит с всесильной матерью, его регентом, и достиг уже тридцати девяти лет. Эти разногласия омрачают не только Иосифа, страдает и Мария Терезия. Увлечение Иосифа «новой философией» Просвещения пугает её, восхищение Фридрихом Великим обижает её, а его внешнеполитические проекты приводят её в отчаяние.

Иосиф одинок и болен. Почечные и жёлчные колики, постоянный кашель не дают ему спать по ночам. Эти физические страдания он переносит стойко и не жалуется. Иосиф страдает от несправедливости. Он желает самостоятельности. Но для матери, императрицы Марии Терезии, Иосиф всё ещё остаётся неопытным юнцом, которого во всём надо проверять и направлять.

Парк Шёнбрунна. Римские руины, или Руины Карфагена

Вечером того же дня он надел старый поношенный сюртук, надвинул на глаза шляпу и подошёл к зеркалу. Увидев своё отражение, остался доволен. Наивно полагая, что пройдёт везде неузнанным, Иосиф и подумать не мог, что о его намерениях известно многим, и особенно тайной полиции. Граф Фалькенштейн любил выйти в народ, смешаться с толпой, посмотреть на всё глазами простолюдина. Он выбрал себе этот псевдоним по названию маленького, уже давно стоящего в развалинах графства Фалькенштейн.

22 января 1780 года. В этот день в Вене было очень ветрено и холодно. Снега почти нет, но пронизывающий ветер проникает до самых костей. Быстро выскочив из кареты, Иосиф поспешил в дом русского посла в Пратере. Во дворце было тепло и уютно, мерцали свечи. Он был один. Без сопровождения.

Разговор начался с ничего не значащих фраз. В середине беседы император очень непринуждённо поинтересовался, действительно ли русская царица планирует поездку в западные провинции. Д. М. Голицын признался, что не имеет по этому вопросу никакой информации из столицы. Иосиф хитро улыбнулся и выразил просьбу в случае, если слухи подтвердятся, сообщить Екатерине о его желании встретиться с ней во время его личной поездки в Восточную Галицию. Да, и конечно, не нужно придавать этой встрече никакой политической важности или секретности. Просто личное знакомство.

В тот же день князь Голицын послал в столицу депешу под грифом совершенно секретно.

Екатерина отнеслась к этому предложению положительно, поняв, что наконец-то у этих напыщенных Габсбургов появился человек, с которым можно за рамками испанского придворного этикета вести нормальный, конструктивный человеческий разговор. Местом встречи был избран город Могилёв.

Иосиф путешествовал в Петербург под именем графа Фалькенштейна. Подобный способ путешествия вошёл в обиход выдающихся личностей восемнадцатого столетия с лёгкой руки Петра I, совершившего 500-дневное путешествие по Европе под именем урядника Преображенского полка, десятника Петра Михайлова.

Впервые Иосиф сам, без совета и разрешения своей матери Марии Терезии берёт на себя ответственность за политическую инициативу подобного характера. Несмотря на то, что с 1764 года он император Священной Римской империи немецкой нации, он до сих пор пока остаётся соправителем своей матери. Иосиф испытывает к ней глубокую любовь как к своей собственной матери и уважение как к величайшей правительнице, но понимает, что лучшие годы его жизни проходят в постоянной борьбе именно с ней. Впервые он даже не посоветовался с Ласи, со своим самым близким другом. На то у него были причины, и очень серьёзные. Слишком хорошо он знал о том, как Мария Терезия относится к Екатерине.

Как часто ему хотелось возразить и сказать:

— Если вы, императрица, приближаете к своему двору новоиспечённую любовницу французского короля, мадам Помпадур; если Фридрих II, прусский король, расточает массу комплиментов перед русской царицей; то почему я, австрийский правитель, не могу назначить встречу с Северной Семирамидой?

Он отправляется на встречу с Екатериной II. Он привык к путешествиям, он уже исколесил всю Европу. Но эти поездки для него не триумфальные прогулки, а тяжёлый труд добросовестного ревизора. По своему характеру Иосиф застенчив и не ощущает ни малейшего влечения к придворным развлечениям, он не любит ни танцев, ни охоты. Что касается женщин, то он смотрит на них как на статуи. Екатерина — женщина, но она императрица! Ему необходимо установить с ней отношения, подружиться, и пусть прусский король Фридрих II умрёт от своей же желчи, узнав о его поездке к Екатерине.

В Могилёв он приехал за несколько дней до начала назначенной встречи. Ему необходимо время для того, чтобы впитать воздух абсолютно ему чуждой, да и немного дикой бывшей Византии. Кайзер скромности ожидает увидеть перед собой императрицу во всей её византийской роскоши.

Что он знает о ней? Совсем немного, а то, что пишут о ней в Европе, совсем не прибавляет ей привлекательности. Газеты в Париже и Лондоне, в Дрездене и Вене говорят о возвращении времён жестокого царя Ивана Грозного; что Екатерина прямо или косвенно принимала участие в убийстве своего мужа, русского царя Петра III, хотя доказательств её соучастия никто привести не мог. Версии, слухи, сплетни о её восхождении на престол обсуждали во всех европейских дворах. Иосиф не хотел ничего слышать. Единственное заключение, которому доверял, он услышал из уст прусского короля Фридриха II. Фридрих никогда не жил иллюзиями и хорошо разбирался в сущности человеческой натуры. Екатерине не было смысла убивать Петра! Она оставила бы своего супруга жить и позаботилась бы, чтобы тот не делал ей никаких препятствий, так как она знала или должна была знать, какие последствия в общественном мнении своего народа и народа других стран имело бы его убийство. Фридрих верил в её невиновность, такого же мнения придерживался и Иосиф. Она на престоле уже восемнадцать лет, она превратила свою страну в мощную империю, с которой всем необходимо считаться. Ему не терпелось поскорее с ней встретиться.

24 мая оба монарха съехались в Могилёве на Днепре.

Граф Фалькенштейн

Она была прекрасна. Всё польское дворянство на конях: гусары, кирасиры, бездна генералов, окружавших карету; наконец, она сама в двухместной карете со своей камерфрейлен Энгельгард.

Она вошла в комнату совершенно спокойно, сделала по русскому обычаю три поклона: один направо, один налево и один прямо. Всё у неё было размеренно и методично. Вовсе не замечалось, что она была мала ростом. Екатерина смотрела ему прямо в глаза и открыто улыбалась. Несмотря на полноту, она была необыкновенно моложава. Лицо гладкое, без морщин. В отличие от сопровождавших её дам, лица которых были густо напудрены, с ярким румянцем, Екатерина почти не использовала косметики.

— Какой вы представляли себе меня? — спросила она Иосифа. Император помнит наставления Кауница относительно русской хитрости: он должен быть осторожен и крайне осмотрителен, не давать никаких обещаний и избегать политических разговоров. Увидев перед собой улыбающуюся Екатерину, он был совершенно обескуражен её вопросом. Что же сказать? То, что о ней говорили при венском дворе, было полной противоположностью того, что он сейчас видел перед собой.

— Ваше высочество, для меня, графа Фалькенштейна, великая честь встретиться с вами! — вежливо начал говорить Иосиф, но Екатерина громко рассмеялась, понимая, что смутила его вопросом, и пригласила сесть за стол.

И вот парадокс: они друг другу очень понравились. Непринуждённый политический флирт. Иосиф был осторожен и не попался ни разу на крючок Екатерине. Она пыталась шутливо рассказать о своих планах что-то захватить в Италии и при этом елейным голосом обещала, что ни в коем случае не будет втягивать в свои планы монархию Иосифа. В ходе их встречи всё было на равных. Хотя в то время Екатерине был 51 год, а Иосифу 39, никто не смог бы их упрекнуть в том, что это была встреча «матери и сына». Напротив, Потёмкин нашёптывал на ухо графу Кобенцелю, австрийскому дипломату, что Екатерина страстно желает получить в качестве подарка цепь рыцаря Золотого руна как залог их вечной дружбы. Кроме того, Екатерина, что называется, «продала» Фридриха II, назвав его медведем, который рычит в своей одинокой пещере и каждую новость, передаваемую ему лгунами, принимает за чистую монету. Екатерина сетовала на то, что в Европе ходят ложные слухи о её честолюбии, об упадке её финансов и о расстройстве здоровья.

— Я не обвиняю ваш двор, — говорила она Иосифу, — в распространении этих бредней. Их выдумывает прусский король из ненависти ко мне. Я желаю одного мира и возьмусь за оружие в том только случае, когда меня к тому принудят. Одни только неугомонные турки и пруссаки опасны для спокойствия Европы, а между тем мне не доверяют, а им помогают.

Правда, мнение Потёмкина было более резким:

— Согласитесь, что турки — бич человечества. Если бы три или четыре сильные державы соединились, то было бы весьма легко отбросить этих варваров в Азию и освободить от этой язвы Египет, Архипелаг, Грецию и всю Европу.

Екатерина уехала, чтобы встретить его в Петербурге.

В Смоленске они расстались, чтобы вновь встретиться в Петербурге. Иосиф отправился на неделю в Москву. Но расстались как-то поспешно. Перед отъездом Иосиф раздал драгоценные подарки как генералам, так и лицам, принадлежавшим к свите императрицы. Фельдмаршал Румянцев получил табакерку стоимостью 8000 рублей. Князь Потёмкин был дарован перстнем и табакеркой с вензелем графа Фалькенштейна. Екатерина тоже щедро одарила свиту Иосифа, вручив графу Кобенцелю золотую табакерку с бриллиантами.

По дороге в Москву граф Фалькенштейн практически избегал любых приглашений русских вельмож остановиться на обед или ужин. Предпочитал гостиницы, где устраивал собственную кухню, ни с кем не встречался и не приглашал на обед. Отказался от всяких празднеств и увеселений. Строжайшее инкогнито графа всех очень удивляло. На русское общество это производило самое неблагоприятное впечатление. Граф объяснял такое поведение тем, что у него слишком много дел, к тому же нужно познакомиться с достопримечательностями Москвы.

Персональным гидом Иосифа был избран архиепископ Московский Платон. Он так интересно обо всём рассказывал, что император просто влюбился в Москву. На вопрос Екатерины к Иосифу, что он нашёл достопримечательного в Москве, тот не задумываясь ответил:

— Платона. Моё пребывание в Москве было весьма приятно, это прекрасный город, его окрестности плодоносны и миловидны, общество очень хорошее, особенно женщины, из них много весьма красивых.

Во все времена не было и не будет более нужной профессии, чем гид и переводчик. А если вокруг ещё и прекрасные женщины, как русские, то никто не останется равнодушным к России!

Хотя вельможи столицы обсуждали странного знатного гостя. Спесив. Это никому не нравилось.

Из дневника Иосифа II:

Москва. 19 июня. Сегодня посетил дом сирот. Огромное здание, прекрасная архитектура. Здесь принимают детей и воспитывают. Самых маленьких, грудничков, распределяют кормилицам в деревнях. Комнаты, где спят дети, просторные, но с низкими потолками, и нет свежего воздуха, везде довольно тусклое освещение. Почти у всех детей больные глаза.

Екатерина вернулась в Царское Село, куда 18-го числа прибыл и граф Фалькенштейн.

Царское Село. Екатерининский дворец

«Прусская партия крайне встревожена тем, что пребывание императора в России столь продолжительно, — донёс в Лондон Гаррис. — Император нанёс такой чувствительный удар влиянию прусского короля, что королю едва ли удастся восстановить его».

Гаррис подробно описал впечатление Иосифа II о Екатерине:

Она превзошла добрую славу, которой пользуется, и он считает дни, проведённые с нею, самым приятным временем своей жизни, проведённым с наибольшею пользою. Императрица была до того тронута тоном, которым всё это было сказано, что даже прослезилась. Она поцеловала его с большим волнением и сердечностью, а когда Иосиф поцеловал её руку, она в свою очередь поцеловала ему руку.

Что же думает русская императрица об этом странном госте?

Об этом трудно судить. Екатерина была очень любезна с Иосифом, и тот в свою очередь пользовался каждым случаем, чтобы высказать ей своё почтение, удивлялся громко её совершенству. О политике говорили пока мало, но Иосиф с восхищением отзывался о красотах Москвы, рассказывал о посещении дома сирот в Москве. Иосиф подробно объяснил систему учебного дела, незадолго введённую в австрийских владениях Марией Терезией. Екатерина очень внимательно всё слушала и о многом расспрашивала. В результате приняла её за образец для будущих русских училищ.

Но не только ради этих разговоров и осмотра красот Москвы и Петербурга приехал Иосиф. Итогом визита стал австро-российский оборонительный союз, который преследовал цель вывести Россию из её союза с Пруссией и развязать себе руки на Балканах, где русская императрица вынашивала планы раздела Османской империи.

В Петербурге Иосиф остановился недалеко от Зимнего дворца в гостинице «Лондон», которая принадлежала Г. Гейденрейху. Из воспоминаний Людовика Филиппа Сюгера (1753—1830), представителя Франции при дворе Екатерины, узнаём картину Петербурга восемнадцатого века:

Петербург представлял собой город, полный противоречий: здесь одновременно царило и варварство и просвещение, невежественная толпа и блестящее гордое дворянство. С одной стороны — модные наряды, богатые одежды, роскошные пиры, великолепные торжества, зрелища, подобные тем, которые увеселяют избранное общество Парижа, Лондона, Вены. С другой — купцы в азиатской одежде, извозчики, слуги и мужики в овчинных тулупах, с длинными бородами, с меховыми шапками и рукавицами и иногда с топорами, заткнутыми за ременными поясами. Эта одежда, шерстяная обувь на ногах напоминают скифов, даков, роксолан и готов, некогда грозных для римского мира. Изображения дикарей на барельефах Траяновой колонны в Риме как будто оживают и движутся перед вашими глазами.

На пятое июля была запланирована поездка в пригород Петербурга. На дачу императрицы. Ехали два часа. То, что предстало перед глазами Иосифа, следует описать немного подробней. Он видел Версаль, дворец «короля-солнца» Людовика XIV. Европейские короли и императоры считали своим долгом построить у себя дворцы, которые не только бы не уступали Версалю, но его бы ещё и превосходили. Габсбурги не были исключением. Леопольд I, победив турок в 1683 году, тоже построил летний дворец Шёнбрунн. Мария Терезия щедро вкладывала деньги, душу и сердце в завершение дворца. Для Иосифа эта всеобщая истерия казалась полнейшей глупостью. Роскошь он не любил, но против женских капризов не протестовал. То, что он увидел в Царском Селе, его поразило. Убранство Екатерининского дворца напоминало ему Шёнбрунн, но русское барокко удивило присутствием истинной роскоши в поразительных количествах. Войдя в Янтарную комнату, он закрыл глаза. Ему казалось, что он попал на Олимп. Золотое солнце светило ему в глаза. Всё сияло и согревало теплом этого прекрасного минерала. Это чудо света оставило неизгладимое впечатление, для которого он с трудом мог подобрать слова.

Екатерина, как настоящая женщина, хотела похвастаться перед чопорной Европой блеском своего маленького хозяйства, как она иронично называла свою великую империю. В Царском Селе устроили достойный титула графа Фалькенштейна обед.

Янтарная комната в Царском Селе

Екатерине пришлось прибегнуть к маленькой хитрости, чтобы полностью удовлетворить запросы Иосифа. Иногда легче принять гостя с царским размахом, чем постараться создать видимость скромности. Все знали, что австрийский император предпочитает останавливаться в маленьких трактирах или гостиницах и привычек своих не меняет Для титула графа Фалькенштейна нужно было выбрать что-то подходящее. Решено было устроить гостя в помещении новой бани, которую построили в саду для лиц императорской семьи. Екатерина II очень любила понежить своё тело в горячей русской бане, но от удовольствия пришлось отказаться на период визита австрийского гостя. Внутри размещался бассейн, комнаты для мытья и центральный восьмигранный зал для отдыха, стены которого были покрыты росписью. Перед приездом графа заперли комнату, где находилась ванна, принесли подходящую мебель, повесили новую вывеску. Хозяином поставили господина Буша, который прекрасно говорил на немецком языке. Иосиф прибыл в трактир, поселился как простой турист и делал вид, что к австрийскому императору не имеет никакого отношения. Все продолжали играть свои роли, и только наивный император Иосиф совершенно не догадывался, что анекдоты о нём уже рассказывают во всех салонах Петербурга. Главное, что граф остался очень доволен и даже не заподозрил, что прожил пять дней в екатерининской любимой бане.

«Верхняя ванна» в Царском Селе, где останавливался граф Фалькенштейн

У Екатерины существовало одно правило для гостей: «Свой ранг, своё высокомерие и всё этому подобное оставляйте за дверью. Будьте весёлыми, но мебель не ломайте. Говорите обо всём, но не ссорьтесь. Разговаривайте без гнева и будьте в хорошем настроении».

«Живи и жить давай другому» — любимая пословица Екатерины, а Г. Р. Державин добавил:

Но только не на счёт другого.

Всегда доволен будь своим,

Не трогай ничего чужого!

Эти порядки при русском дворе очень нравились Иосифу. Он сам ненавидел строгий придворный этикет, установленный в венском дворе. Он был потрясён не только обилием блюд на столах, но и русскими красавицами, которые проплывали мимо него с гордо поднятыми головами. При его матери Марии Терезии было строго запрещено иметь глубокие декольте и флиртовать. Иосиф не знал, как реагировать на эти вольности, он к такому не привык. А дамы бросали на него такие откровенные взгляды, что он краснел и едва прикасался к русским яствам. Стол радовал не только желудок, но и глаз. Иосиф более смотрел, чем ел.

По дороге из Царского Села они остановились в Киккерики, на седьмой миле от Петербурга. Это финское название, в переводе на русский означает «Лягушечье болото». Вокруг леса и болота, но неожиданно перед ними возник удивительной красоты замок.

— Что это? — спросил Иосиф.

— Это место, где я узнала о нашей величайшей победе, — сказала Екатерина.

Этот путевой дворец поставлен был на том месте, где гонец известил императрицу о победе русского флота над турецким в битве при Чесменской бухте. Победа 1770 года. Именно тогда и был заложен замок, а рядом с ним церковь Иоганна Предтечи. В святой день Предтечи русские войска одержали долгожданную победу. Церковь сияла золотыми куполами, и Екатерина пригласила высоких гостей принять участие в торжественном освящении нового храма. Шведский король Густав III под именем графа Гогландского, император Священной Римской империи под именем графа Фалькенштейна присутствовали при этом торжественном событии. По окончании церемонии оба императора обедали с русской императорской семьёй в Чесменском дворце. В тот же день отправились в монастырь благородных девиц, в Смольный, на праздник. В своих путевых заметках он писал:

Всё здесь чисто. В монастыре около 200 или 300 детей. Детей высшей знати здесь нет. Их учат писать, считать и рисовать. Два языка: французский и немецкий. Играют на клавире и арфе. Их учат танцам, немного скульптуре, а также ведению домашнего хозяйства. Занятия физкультурой обязательны. Очень холодно, что не способствует хорошему росту детей, руки у всех покрыты цыпками или экземой.

Иосиф II, император Священной Римской империи

Там ежегодно устраивался день именин генерала Бецкого, почтенного начальника монастырского института. Праздник устраивался для него, но учитывая присутствие высоких гостей, был устроен спектакль в саду, поставлена комическая опера. Состоялся ужин. Иосиф никогда не ужинал. Он просто прогуливался вокруг столов, а потом сел позади супруги Павла I и о чём-то долго разговаривал с великой княжной.

При отъезде императора из Петербурга о нём очень много говорили. Ежедневно становилось всё более и более заметным, какое неблагоприятное впечатление он произвёл на здешних жителей. Особенно жаловался шведскому послу генерал Бецкой. Он сказал:

— Вашего короля Густава здесь искренно полюбили после того, как мы имели счастье видеть его в Смольном. Но могу вас уверить, что его полюбили ещё в двадцать раз больше после посещения графа Фалькенштейна.

Как ни старался Иосиф быть любезным и вежливым, ему это не удавалось. Все говорили о его холодности и высокомерии. Об этом свидетельствовала и его поспешность, с которой он осматривал всё, что ему показывали, быстро переходя от одного предмета к другому. Равнодушие и пренебрежение особенно почувствовали кадеты в кадетском корпусе. Иосиф прервал неожиданно для всех военные упражнения своим поспешным отъездом. Молодые дворяне были удивлены и недовольны тем, что граф ни одного из них не удостоил ласковым словом. Позднее они жаловались Екатерине. Конечно, Иосиф больше всего хотел понравиться Екатерине, и иногда его подобострастие к императрице переходило рамки приличия. На глазах всего дипломатического корпуса он выскочил вперёд и встал в ряды стражи, вытянулся как солдат, чтобы поприветствовать входящую императрицу. Всех такая выходка неприятно поразила.

Во время путешествий Екатерина всегда носила с собой табакерку с портретом Петра I. Иосиф был любознателен и не удержался от вопроса, почему она его носит. Екатерина призналась, что она постоянно спрашивает у Петра совета: приказал бы он это, что запретил бы, будь он на её месте.

Дипломату К. И. Линю она рассказывала, что не только общение с Иосифом было для неё приятным и приносило удовольствие, но и то, что он ей внешне очень напоминал Петра I. Как и Пётр, Иосиф деятелен, жаждет всему научиться и научить других и всецело предан своему государству.

— У него ум серьёзный, — говорила она Линю, — но в то же время приятный. Он вечно занят полезными предприятиями, и его голова постоянно работает.

Прощаясь с Екатериной, Иосиф посмотрел ей внимательно в глаза и сказал:

— Позвольте мне, ваше величество, ответить на вопрос, заданный мне при нашей первой встрече. Как я представлял себе вас? Совершенно по-другому. Но теперь я перед вами преклоняю своё колено. Вы обладаете характером и прекрасно знаете, что вы делаете. Мне у вас есть чему поучиться.

«Горе людям несправедливым, не умевшим оценить его», — так говорила Екатерина о своём новом друге. Высокое мнение Екатерины о Иосифе не всегда будет разделять и его собственный народ, после того как тот придёт к своему единоличному правлению. Между ними началась переписка, и желание обоюдного сближения было впервые выражено Иосифом. Эта переписка любопытна в том отношении, что из неё выясняется, в чём именно заключались планы Екатерины по восточному вопросу, в чём, собственно, состоял знаменитый «греческий проект».

После далекой поездки в Россию в 1780 году, проехав Могилёв, Москву, Санкт-Петербург и Балтийские земли, заключив с Екатериной союз в борьбе с Турцией, Иосиф возвращается в Австрию.

Великое счастье для государства, если во главе его стоит монарх умный, всей душою любящий свой народ, энергичный и отдающий всего себя управляемому народу. Великое несчастье, если таким правителем является человек глупый, злой, своенравный, капризный, не любящий свой народ. Это великое несчастье и для народа, а иногда и для правителя. Иосиф принадлежал династии, где право наследования престола переходило старшему сыну. Его мать — первая женщина на троне в истории дома Габсбургов, но сколько усилий приложил его дед, Карл VI, чтобы гарантировать законность её правления. Удивительная страна Россия, где государственные перевороты приводят к власти людей, не имеющих даже права на корону. Разве это не божий дар и благословение свыше — быть венценосным правителем? Иосифу трудно ответить на этот вопрос. Он принадлежит династии, где на протяжении столетий не было ни единого случая убийства в борьбе за престол. Он много думает о своей матери. В последнее время они часто спорят, ему надоело быть под её постоянным контролем. Но они на равных, она с ним не только советуется, но и учит и критикует. Она говорит ему нелицеприятные вещи:

— Ты легкомысленный кокетка и легко пленишься любой шуткой. Услышишь что-то смешное или прочтёшь в письме, как тут же начинаешь шутку эту повторять и к месту и не к месту. Просто как твоя сестра Елизавета, которая без разбора красуется перед всеми — от дворецкого до князя.

Она его мать, и он искренне её любит. Её любовь и излишнюю заботу он тоже ощущает, как никто из его братьев и сестёр. Иосифу было не очень приятно вспоминать злобные взгляды Павла, направленные на Екатерину. Когда все смеялись над её остроумными высказываниями, Павел только кривил губы и рукой закрывал лицо, чтобы скрыть презрение. Да, это было не недовольство, это было настоящее презрение к матери. У Екатерины один сын, Павел, который с возрастом ненавидит её всё заметней. Всё чаще она думает о том, кому передать корону. Павел, который создал свою иллюзорную империю в Гатчине и отдаёт приказы своему игрушечному войску, превратился в человека подозрительного и злобного. По мнению императрицы, на Иосифа и его мировоззрение огромное влияние оказывали его многочисленные путешествия по разным странам. Нужно отправить сына в Европу, решает Екатерина. Павлу необходимы молодые и хорошие друзья.

Он много думает о Екатерине. Она особенная и ему не очень понятная. Как эта немка, которая говорит с ним на одном языке, вдруг стала русской и по духу, и по характеру? Он знал, что корона досталась ей совсем не просто. За ней тянулся длинный красный шлейф, пропитанный кровью Петра III.

Иосифу почему-то страстно захотелось обнять мать и сказать, как она ему дорога.