Улица Надежды. Рассказы

Надежда Почтова

В книгу вошли рассказы об обычных людях, их взаимоотношениях, мыслях и чувствах. Описанные ситуации подсмотрены в реальной жизни, где находится место радостям и горестям, юмору и философским размышлениям.

Чудо в перьях

Людмила удостоилась недавно негласного звания бабы — ягодки, что не прибавило ей женского счастья. Частенько вздыхала о своей неустроенности, перебирая старые фотографии и вспоминая о былом. А вечерами, глядя в телевизор, все мечтала о родном человеке, рядом с которым только и ощущается в полной мере уют и покой, таком, с кем можно и поговорить, и помолчать, обсудить происходящее по ту сторону экрана и даже поспорить. Да только где ж его взять-то?! Уже и надежду потеряла на счастливые перемены в жизни.

***

Сегодня приехавшая в гости дочь Настя решила ей прическу сделать. «Я тебя, — говорит, — такой красавицей сделаю, все соседки от зависти лопнут! И подстригу, и перья модные выбелю». Усадила на табуретку и принялась колдовать над её головой. Всё как в лучших салонах, это она подсмотрела у мастериц. Внимание дочери всегда приятно. Вот и расслабилась женщина, даже начала клевать носом, пока та тщательно и медленно подобрала зажимами волосы с одной стороны и начала выстригать пряди с другой. Вырвал из сладкой дрёмы голос вошедшего зятя.

— Мама, там, наверное, вас мужик какой-то спрашивает.

— Да ну его! Опять, небось, работу кто-то ищет. Гони! Андрей вышел ненадолго, вернулся уже с букетом.

— Вот, велел передать.

— Да кто там? Перепутал что-то этот мужик.

— Не знаю. Он как-то странно спрашивает: имя ваше, а фамилия другая. Здесь, говорит, Люся Панкина живёт?

— Это девичья, теперь меня по ней никто и не зовет.

Недоумевающая Людмила поспешила к выходу. Издалека увидела, что на дороге стоит возле внедорожника статный мужчина. Приближаясь, вглядывалась, силясь узнать.

— Люся, это же я! Что, так изменился?

— Мишка, неужели ты? Только глаза прежние остались, без них и не узнала бы. И немудрено не признать — ведь годков тридцать не встречались. И что теперь: вместо лопоухого пацана — видный мужчина с проседью. Очень идет, кстати.

— А вот ты совсем не изменилась, всё такая же забавная.

— Забавная?

— И красивая, ещё лучше стала! — он поднял руку, чтобы погладить женщину по голове, но пальцы запутались среди зажимов, которые так и красовались на одной её половине.

— Ой! Что это я! — она сорвалась и побежала в дом, прикрывая голову, — сейчас, только платок надену!

Когда Людмила вышла снова, дорога была пуста.

— Позвонил на телефон кто-то, он выслушал и сразу рванул к машине, сел и умчался, — подоспел зять.

— Ничего не сказал?

— Что-то крикнул, да я не расслышал.

***

— Ну надо же, Мишка! И чего так умчался?! — сокрушалась женщина, пока Настя достригала её.

— Может, срочные дела?

— А зачем тогда приехал? Нет, это он меня испугался, вышло такое чудо в перьях, вот и оробел.

— Так, я же ещё и не успела тебя покрасить.

— А эти железки в голове? Ещё похлеще перьев будут. Всё, не вернется больше. Вот дурища, так обрадовалась, да, видно, рано!

— Кто этот Мишка?

— Одноклассник. Очень мне нравился. Думала, что и он неравнодушен ко мне, да настолько робкий был, что так и ушел в армию, ничего не сказав. Попал на флот, служил три года. За это время я выскочила замуж за твоего отца, он побойчее оказался. А Мишка, когда узнал, остался на сверхсрочную службу. С мужем жизнь не сложилась, растила тебя одна. А Михаил так и не вернулся, мать вскоре уехала к нему.

— Откуда сейчас то взялся?

— А я знаю? Прикатил, букет сунул и умчался. Вот варнак, задал загадку! Ломай мол, Люся, голову, что это было?!

***

Однажды у калитки остановилась знакомая машина. Из нее вышел мужчина, открыл заднюю дверь, сунулся туда, что-то вытаскивая.

— Это что за явление? — съязвила подоспевшая Людмила, — видать, опять заблудился морячок, что в наши края приплыл?

— Здравствуй, Люся!

— Привет, давно не виделись!

— Вот, это тебе, — он протянул цветы и торт.

— Это что, ритуал такой, раз в полгода букеты привозить? Что ж, спасибо! А теперь поезжай, встретимся в следующем году!

— Ты что, обиделась? Мне тогда из больницы сообщили, что у мамы инсульт, вот и рванул к ней. Еле вЫходили! Теперь на поправку пошла, встает потихоньку. Я ведь хотел дом здесь купить, чтобы переехать на родину, да не успел в прошлый раз.

— Ой, надо же. Жалко Ольгу Ивановну. А жена твоя с ней осталась?

— Нет у меня жены. Верней, была, да сплыла. Один я.

— Да ты заходи, чего мы тут стоим, чайку с тортом твоим выпьем, побеседуем.

— Ага, поговорить бы.

— Так, за чем дело стало? Перьев на мне нынче нет, больше не напугаю тебя.

— Что?

— Да это я так, к слову. Идем уж!

***

— Мам, что случилось? — кричала в трубку запыхавшаяся Настя, — Я всё бросила, бежала к телефону. Что за срочность такая?

— Ой, дочка, замуж меня позвали.

— Кто?

— Мишка приезжал сегодня, да сразу и заявил, что любит до сих пор. Выходи, говорит, за меня, никогда не пожалеешь.

— Ничего себе! А ты что?

— Да растерялась, как девчонка, толком и сказать то что не знаю. Ну он понял, говорит, ты подумай пока, я после приеду.

— Уехал?

— Уехал. Я было, обрадовалась сначала, а теперь не знаю, что и делать.

— Да чего не знать-то? Соглашайся, вдвоем ведь веселее, и мне за тебя спокойней будет.

— Ой, боязно! Что ж я голову-то в хомут сую? Плохо ли мне одной? Ведь сейчас как: хочу — лежу, охота придет — по дому суечусь, вздумала — щи сварила, а лень — пряники ем.

— Сама ведь плакалась, что одиноко.

— Твоя правда. Сокрушалась. Никто не приголубит, словом перекинуться, и то не с кем. Да только ведь с мужиком в доме колгота да маета одна. И постирай ему, и приготовь. Телевизор, и то поделить как-то придется! А оно мне надо?

— Так, ведь, зато не одна. Сама говорила — первая любовь.

— Какая уж любовь в мои-то годы. За это время отвыкла, словно чужой человек. Что у него в голове, кто знает?

— Ты сказала — любит!

— Говорит — любит, но поди разбери его. А вдруг ему дом мой нужен?

— Ой, не смеши, какой уж там у тебя дворец, за который враз влюбиться можно!

— Вполне справный дом, что ты его хаешь? Ведь выросла здесь!

— Да я же не о том, для тебя стараюсь. Надежное плечо всегда кстати, да и руки мужские сгодятся.

— А что мне руки? Я уж за это время сама научилась справляться. И кран починю, и гвоздь, где надо, вобью. А сил не хватит, найму работников. Нет уж, привыкла одна-то, сама себе хозяйка, нет надо мной командира, ни перед кем не отчитываюсь. Вон сколько врозь прожили, привычками своими обзавелись. Как теперь себя ломать через колено, к новому человеку привыкать да подстраиваться под него? Нет, не для меня это, буду уж одна доживать.

— Да что ты себя хоронишь-то? Ведь ещё полжизни впереди. Не руби сплеча, авось передумаешь ещё.

— Да?… А что, может, и передумаю! Я ведь такая, нет на меня управы, и угадать мои причуды никому не дано. Что ж, поживем — увидим. Куда нам торопиться-то, чай, не молодые, кровь уж не кипит, еле теплится.

— Ну ты как скажешь!

— Уж и пококетничать нельзя?! — Людмила задумалась ненадолго, наконец, решилась, — Ладно, отвечу, мол, не придумала пока. Пусть уговаривает, коли есть охота, хоть покочевряжусь вволю. А что с меня взять, одно слово — чудо в перьях!