Тетя Маша Крокодил

Надежда Осипова

Сборник рассказов. Непридуманные истории о деревенской жизни, точно прикосновение душой к далекому детству; и людях: порой наивных, иногда жестоких, но всегда честных, не признающих полуправды, недоговоренностей, компромиссов; а еще о том, что настоящее человеческое счастье может заключаться не только в привычном семейном укладе, но и в работе, и других мелких вечных радостях.

Телятница Зойка

Молодая женщина лет двадцати трех, Зойка Степанова, работала в совхозе телятницей. Рослая, сутуловатая, в старой заношенной телогрейке, с большими изработанными руками, она производила неприятное впечатление. Но это только спервоначалу. Открытость Зойкиного нрава, ее задорный смех, недюжинная физическая сила и выносливость, а также неуклонное стремление к правде во всех жизненных мелочах, примиряли собеседника с ее некрасивостью уже через четверть часа общения.

Ферма находилась километрах в трех от деревни, да по кривым зареченским улицам нужно было смесить ей до околицы кирзовыми сапогами не один пуд грязи, поэтому Зойка просыпалась зимой и летом задолго до рассвета, даже раньше придурковатого соседского петуха, который голосить начинал часов с четырех утра. Так что на работу она никогда не опаздывала, в любую непогодь поспевала вовремя. Проголодавшиеся за ночь молоденькие бычки, завидев Зойку с другого конца телятника, дружно мычали и резво бросались навстречу ей к тесовому краю загона.

Нельзя сказать, чтобы Зойке ее жизнь нравилась. Это не совсем так. В детстве, в школьные годы, она собирала открытки с портретами столичных артисток, хотела, как и многие ее сверстницы, сменить трудное деревенское житье на привольное городское, после школы желала получить чистенькую профессию, мечтала о большой любви с прекрасным принцем. Но, едва закончив десятый класс, подружив с залетным прикомандированным в совхоз на уборочную не совсем путевым трактористом Димкой ровно неделю, вышла за него замуж, и в деревне около своих родителей вместе с ним и обосновалась. Дралась Зойка с мужем-пьяницей часто, за что-то все-таки его она жалела, хоть и расходилась с ним периодически, но быстро прощала и мирилась, так они и нажили в совместном шумном браке двоих непоседливых парнишек. Профессию в деревне Зойка себе не выбирала, работа, точнее, сама нашла ее. Попросила молодую бабу бригадирша животноводческой фермы на некоторое время подменить заболевшую телятницу, товаркам Зойкина бесхитростность и трудолюбие сразу пришлись по нраву, так она и осталась ворочать совхозный навоз.

Полетели в ежедневной суете дружной вереницей годы. Сыновья пошли в школу, как-то неприметно тихо ушли из жизни ее родители, старшие Зойкины сестры, такие же некрасивые и неудачливые, разъехались в поисках счастливой доли по белу свету. Муж Димка, непутевый и неуемный, где-то сгинул, отлучился из дома на неделю в город и не отзывался весточкой больше года. Зойка его не ждала и не плакала, при тяжелой работе времени слюни распускать у нее не было, да и привыкла к безответственности мужа уже давно, впрочем, и поджидать его было особо незачем, счастливых дней с ним женщина в памяти ни одного не удержала, только ссоры, неизменно переходящие в драки.

Больше Зойка не влюблялась по причине отсутствия объекта любви. До того были ее последующие избранники неказисты, дураковаты и порочны, что о некоторых из них Зойка вспоминала с мимолетным отвращением. Так подобралась она к тридцатилетнему возрасту. В неустанной работе огрубели ее руки, от постоянных неурядиц и неудач стала мозолистой нежная когда-то душа, романтический мечтательный характер сменился твердой практичностью и усталостью.

— Надорвалась я, бабы, жестокими буднями, — делилась Зойка своей тоской за редкой стопкой самогонки с такими же одинокими и неприкаянными подружками.

От разгула всегда уберегали ее дети и работа. Заветы покойных родителей ее, деревенская среда добропорядочности, в которой она выросла, спасали Зойку от морального падения, черту зла, пьянства, откровенного разврата она никогда не переходила. Сходилась и жила с невзрачными своими кавалерами, связи с женатыми мужиками стойко избегала, смеялась только открыто над собой и своей судьбой, так и жила.

— Как красавец твой писаный, Ванька Косой, как жизнь-то с ним налаживается? — вопрошали ее любопытные товарки.

— Да хорошо все, — отвечала им в тон Зойка, — только вот живем вместе уж полгода, а все никак не пойму, когда в постели с ним лежу, каким глазом он на меня смотрит, то ли правым, а то ли левым.

Поголовье телят, ею выращенных, умножалось с каждым годом. Немало людей городских накормила Зойка трудом своим, но об этом вот она никогда не задумывалась. Просто ежедневно работала, вставала затемно и трудилась, не покладая рук, пока не сваливалась от усталости замертво в холодную одинокую или пропахшую очередным незадачливым ухажером постель. Ребятишки ее учились весьма средненько, тоже мечтали о чем-то своем сокровенном, пока не пришел их черед занять ее место на совхозной ферме или пшеничном поле за рычагами трактора, как их отец.

Однажды ясным июньским днем на выпасах, где пребывала Зойка с группой взрослых телят, идущих на откорм, гоняла она по лугу отбившегося от стада черно-белого бычка Валета, доставлявшего ей хлопот больше, чем все другие ее питомцы, вместе взятые. Валет, прозванный так за то, что как-то сожрал у Зойки из колоды разбросанных по поляне гадальных карт пикового валета, резвился на славу. Сколько бы времени еще потратила Зойка на перевоспитание Валета, сказать трудно, как отвлек ее от привычного занятия рокот мотоцикла. Она оглянулась, взгляд ее встретился со смелым прищуром зеленых глаз бойкого парня, и женщина вновь влюбилась, на этот раз крепче прежнего, последней женской любовью, истосковавшегося по нежности открытого и горячего большого сердца. Парня тоже звали Димкой, как и первого мужа Зойки, она увидела в этом знак судьбы, и, не теряя времени на более близкое знакомство, обнюхивание, как она изрекала, быстро сошлась с ним.

Целый месяц оба были счастливы. Протерев от романтического сна глаза, Зойка как-то враз узрела, что и второй ее Димка похож на первого не только именем, но и забубенным пьянством. А новая беда уже предъявляла Зойке скорый расчет за короткое счастье: Димка наградил ее туберкулезом, открытую форму которого имел как следствие порочного своего поведения. Кропотливо лечиться Зойка, как требовала ее нешуточная болезнь, не умела. Вследствие обследования и последовавшей за ним огласки работу она потеряла сразу, оформить инвалидность в чуждой ей обстановке, отдаленной от родного села районной поликлинике, так и не смогла. Димка от наступившей бедности быстрехонько смотался к родителям в лучшие условия. Младшего сына Зойки забрали в туберкулезный диспансер, он тоже пострадал. Старший сын ее, пошедший нравом в блудного своего отца, где-то скитался на чужой сторонушке и известий о себе не подавал.

Сама Зойка, враз лишившись здоровья, привычной с мальства обыденной работы, а потому и смысла жизни, заблудившись в черном одиночестве, спала с тела и зачахла очень быстро, как бурей сорванный неприхотливый осенний цветок. И непонятно ей было в последние уходящие часы ее, зачем жила она, зачем так рано помирает…