По ту сторону фортуны. Книга 3. По воле случая

Надежда Волкова, 2020

Заключительная книга о жизни двух отчаянных искательниц приключений, Светланы и Натальи. И снова Тоскана, загадочная Флоренция. Какие сюрпризы она ещё подготовила? Что скрывается за фасадами дворцов, фресками великих художников? Куда приведёт судьба на этот раз? Как известно, Фортуна – дама изменчивая, порой выкидывает такие кульбиты, что ничего не остаётся, как собраться с силами и начать всё сначала.

Для обложки использовано фото из открытого источника

https://zen.yandex.com/media/dnevnikrb/pozvonila-davniaia-podruga-5dab135d118d7f00c3031db1

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Конец августа.

Я прибыла в Калининград на пять дней, включая выходные. Что можно успеть за такой короткий срок? Да всё, если вскочить в семь утра и, как савраска, допоздна носиться по городу. К ночи стремительная лошадка превращается в клячу и еле волочит ноги, зато при таком режиме рутинные дела можно сжать по времени в очень короткий промежуток. Добрыня должен был приехать в пятницу.

Любимые коты не отходили от меня ни на шаг. Соскучившиеся животины путались под ногами, Феликс просился на руки, Честер цеплялся за штанины моей домашней одежды как бы говоря: Эй, хозяйка, совесть у тебя есть? Сидим тут никому ненужные, как сироты казанские!

Сашка и Игорь — люди молодые, занятые и строящие карьеру, им некогда тискать пушистых жильцов. Я ругалась с детьми из-за этого и строго выговаривала:

— Неужели так трудно приласкать их? Бедные животные!

— А ты думаешь, я с работы прихожу чем занимаюсь? — возмущалась дочь. — Феликс же за ногу цапнет если на руки не возьмёшь. Честера через день вычёсываю. Как он так быстро колтуны наматывает? Ума ни приложу!

— Вы, мама, развели хозяйство и сидите в своих Европах. Это мы, мы за вашей скотиной смотрим! Домой приходим в девять, нет бы, законного мужа приголубить, Сашка котов наглаживает. Зачем я женился, не знаешь? А я знаю — кошачьи лотки убирать, — бухтел зятёк.

— Можно подумать, ты их моешь! — дочь перекинулась на Игорька, отстаивая позиции главного зоотехника. — Хоть бы раз помог! Приходишь домой и снова в монитор.

— Давайте, заберу их, — я делала вид, что мучаюсь. Хотя, что уж говорить, и детей и котов одинаково жалко.

Парочка тут же напускалась вдвоём, выражая супружескую солидарность.

— Куда? В Берлин? Олег точно обрадуется. Его костюмы кошачьей шерстью покроются, опять тебе всыплет по первое число, — Игорь многозначительно хмыкнул, припоминая Добрынин спитч на озере Лаго-ди-Барреа.

— Или в Тоскану обоих потащишь? Как раз они там нужны. Интересно, как это ты собралась улучшать итальянскую породу хвостатых нашими стерилизованными кошаками? — Сашка не отставала от муженька. — Блох ещё нахватают, пусть дома сидят, они невыездные.

— Вот именно, ни паспортов, ни виз у них нету. На таможне не пропустят. В Европе беспородные коты кишмя кишат, только наших до кучи не хватает, — ёрничал зятёк, делая вид, что мои питомцы ему до лампочки.

Но мне-то хорошо известно — детки любят их обоих, и инфантильного Феликса, и мягкого и пушистого, как лама, Честера. К этому весь разговор и затевался — пусть молодёжь думает, что отбили у сумасбродной матери несчастных животных.

Как правило, каждая разборка заканчивалась смехом, объятиями и моими благодарностями — если бы не детки, коты бы давно околели от голода или уделали квартиру толстым слоем шерсти. Сашка с Игорем снисходительно кивали и дружно наставляли:

— Ладно, справимся. Лучше за нашим итальянским поместьем присматривай, да личную жизнь строй, раз уж так повезло.

Небольшая однокомнатная квартирка ребят была выставлена на продажу. В четверг, днём, я побежала туда, показать её клиентам. Пока то да сё, погода резко подпортилась, близлежащая непредсказуемая Балтика могла заявить о себе в любую минуту. Выглянула в окно — неподалёку, над золотыми куполами церкви Святой Татьяны, зависла огромная чёрная туча. Я засомневалась — успею добраться до дома или нет. В принципе, совсем недалеко, две автобусные остановки, пятнадцать минут быстрым шагом. Решила рискнуть, взяла зонтик и выскочила на улицу. Уже почти дошла до Светиной пятиэтажки, когда туча накрыла надо мной небо низким свинцовым пологом, поднялся сильный ветер и вывернул зонт наизнанку. Дождь обвалился потоками, затем тяжёлые капли дождя перешли в град. Он лупил изо всей силы по голове и плечам, я бегом припустила к подъезду подруги, знала точно — и Света, и тётя Зина дома, готовятся к свадьбе. Запрыгнула на крыльцо и под ударами града нажимала кнопки на домофоне — один, один, вызов. Первый раз, второй, третий — никто не открывает! Чёрт!.. Промокла до нитки, градины стали крупнее и небо просто избивало случайно оказавшихся в ненастье прохожих. Вот же, засада какая! Прикрыла голову руками, крылья зонта с силой отхаживали по макушке. Рванула в конец дома, завернула за угол и влетела в продуктовый магазин. Толпа таких же мокрых бедолаг внутри сгрудилась у входа.

— Ты где есть? Какого чёрта не открыла? Три раза звонила по домофону! Чуть градом не прибило у тебя под дверью! Покончить со мной решила раз и навсегда? — выпалила я на одном дыхании, когда Светик взяла трубку. Мой рассерженный голос гулко разносился по магазину.

— Когда? Не было звонков, — нерешительно ответила подруга. — Дома все, наполеонов гору печём, никто не глухой.

— Пять минут назад! Может, домофон не работает?

— Утром в порядке был, ты подъезд не перепутала, случаем, или номер квартиры?

— Каким образом? Не настолько стара ещё!

Народ вокруг притих, прислушивался к моему телефонному разговору.

— Клянусь, ни одного звонка не было! — Света упорно стояла на своём.

— Да?.. В трёх соснах заблудилась? — разозлилась я и нажала кнопку отбоя. Толпа разочарованно загудела.

Гроза не прекращалась. Капли с волос стекали по лицу и за шиворот противными мокрыми дорожками. Я поджидала, пока буйство природы закончится и мысленно готовила Светке обвинительный приговор.

Подъезд я перепутала! Под таким градом каждый спасается как может! Так и стоит перед глазами прямоугольник домофона, мокрая рука нажимает «один, один, С»! Что-то не то… Я ещё раз воспроизвела свои действия возле железной двери — один, один, С… Меня осенило: Ах ты ж, Господи! Я настолько потеряла голову, что вместо кнопки вызова нажимала сброс. Мне стало смешно — ещё и на подругу наехала. Но не признавать же, пусть немного помучается от чувства вины.

Часа через два, когда я стояла дома у плиты, от Светы пришло смс-сообщение: «По очереди выходили, давили кнопки, домофон работает, всё исправно. На всякий случай, извини, может с этими тортами не расслышали».

С совестью у меня тоже всё в порядке, недолго думая, отписалась: «Прошу пардону! Вместо вызова нажимала сброс. В качестве возмещения морального ущерба могу прийти взбить крем, смазать коржи, посыпать крошкой, орехами, цукатами и сушёными вишнями с косточками».

Через короткое время прилетел ответ: «Лиходейка! Кто бы сомневался, что это ты села в калошу опять, а не я! Мы всей семьёй полдня от стыда сгораем. А почему вишни с косточками»?

«Чтобы гости их долго выковыривали и от раздражения забыли про самих наполеонов. Олежка завтра приезжает, один домой заберём».

Вереница смеющихся смайликов и следом: «Не суетись со своими косточками и не жадничай. Дети ещё трехъярусный свадебный заказали, ему итак останется. Всё, не отвлекай».

Первыми от Королевских ворот показалась колонна байкеров на мотоциклах. Молодые мужчины в чёрных кожаных куртках, солнцезащитных очках и банданах выглядели как свита тёмных рыцарей на железных скакунах. Они сигналили, не переставая, привлекая внимание встречных автомобилей и прохожих. За ними, как большая королевская карета, торжественно следовал белый лимузин, украшенный кольцами, лентами и голубями. Затем ещё пять машин свадебного эскорта, где в качестве приближённых находились и мои детки. Нарядный кортеж развернулся и начал выстраиваться возле известного ресторана в Калининграде.

— Да что же это такое? Опять зареву сейчас, — сказала Света, переволновавшись в сотый раз. Она, по привычке, искала рукой мою ладонь, в минуты сильных переживаний подруга делала это непроизвольно.

— За Юрку держись, он Славкин отец, не я.

Мне самой было впору ухватиться за кого-нибудь, вечная пытка высоченными каблуками, но Добрыни рядом не было. Он снимал молодожёнов на выходе из машины, я же подпирала тётю Зину и думала. Интересно, почему все родители так трогательно пускают слезу на свадьбе своих детей? Вроде бы, радоваться должны, ан, нет — при виде родимого отпрыска, ставящего подпись во дворце бракосочетания или величественно вышагивающего с новоиспечённой второй половиной под марш Мендельсона, мамы и папы утирают глаза. От умиления, что ли? Может, это слёзы радости, что их чадо тоже кому-то сгодилось? Хотя, чего греха таить, я и сама шмыгала носом, когда Сашка выводила свои вензеля в книге регистрации браков.

Молодёжь выгружалась из свадебного поезда, жених с невестой топтались возле лимузина. Как водится в таких случаях, произошла небольшая заминка. Все чего-то ждали. Мои расфуфыренные детки подошли ко мне.

— Уф!.. Умотались!.. Всё побережье объездили, и Светлогорск и Зеленоградск. Хорошо ещё, Славик сказал Кате — надоело тебя таскать на каждом мосту, руки отваливаются, сама ходи, — отстрочила дочь.

— А невеста — сегодня просто обязан! На пятьдесят лет вперёд на тебе накатаюсь, до самой золотой свадьбы! Представляешь? — зятёк делился впечатлениями. — Но Славка молодец, сказал, голодный конь даже пустую телегу не утянет, срочно надо кормить, и мы вернулись.

Четверо сентиментально взволнованных родителей, Света с Юрой и Ира с Сашей, как-то смешались, чуток успели поругаться, выясняя, где каравай, соль и рушник. Никто не мог понять, куда эти традиционные свадебные аксессуары запропастились. При этом каждый отрицал свою причастность к их пропаже. Тётя Зина совсем рассиропилась, всхлипнула и запричитала:

— Всё не как у людей!.. Не с чем детям в пояс поклониться, и куска хлеба молодым не подадим! Плохая примета!.. Плохая!

Я успокаивала сначала Зинаиду Александровну, затем мам и пап новобрачных:

— Давайте уже без этого реквизита, голодные все приехали. Если неделю будете выяснять, кто виноват и что делать, дети ваши к первой брачной ночи ноги протянут. Целуйте их, милуйте и айда наверх. Найдётся каравай и соль — дадите им куснуть, а не найдётся, так и чёрт с ним, не в атрибутах счастье.

Пройдя процедуру родительских лобызаний, молодожёны стали подниматься в банкетный зал. Вся королевская рать потянулась следом. Байкеры поснимали куртки, очки и банданы и превратились в обычных парней.

Игорек пропихивал жёнушку вперёд со словами:

— Иди быстрей, сейчас эти хлопцы позанимают козырные места, у входа будем сидеть, как дворецкие.

Породнившиеся мамаши, раскинув руки и замучено улыбаясь, заталкивали последних гостей.

— Устала как три коня вместе, — сказала Светик. Она задержалась со мной на крыльце ресторана. — Дай-то Бог, чтобы у них в жизни по одной свадьбе было, второй раз не выдержу.

— Не расслабляйся, у тебя Виталик дозревает, — ответила я, обнимая подругу.

— Не-а, младшенького просто с рук на руки передам. Он парнишка скромный, рассеянный, вся эта канитель не для него.

— А Лешек где?

— Не успевает, процесс у него сегодня.

Улыбающийся Добрыня подошёл к нам, подхватил под руки и сказал:

— Ну, что, девочки, вроде бы всё хорошо, без происшествий.

Мы со Светой трижды цыкнули через левое плечо и пресекли его регулярные пророчества:

— Не навлекай, ещё не вечер.

Он засмеялся, но предусмотрительно выполнил такие же действия от сглаза.

Торжественная часть началась, гости терпеливо слушали ведущую. Я рассматривала многочисленную публику — родню подруги частично знала, коллег по работе тоже. В основном, люди при чинах и регалиях — директора, главред Светкиного журнала, представитель городской администрации с супругой. Сразу за Добрыней незнакомая пара за пятьдесят, от них так и веяло статусностью. Местные сидели по одной стороне стола, залётные московские и европейские птицы, тоже какие-то родственники, — напротив. Все важные и обременённые положением, чуть слышно переговариваются, деликатно работают ножами и вилками. Стая молодняка в конце более шумливая, но марку держат, также успешно соблюдают манеры и столовыми приборами пользуются ничуть не хуже солидной публики.

Праздничное застолье шло своим чередом — народ поздравляет молодоженов, выпивает, закусывает. Юная супружеская чета улыбается, целуется и аккуратно складывает конверты с деньгами в красивую корзинку.

Светик трогательно спела материнскую песню, гости сообща умилились. Постепенно торжественность спала, люди расслабились, приняв достаточную дозу алкоголя. Началась танцевальная часть.

После первого вальса молодожёнов заиграла быстрая музыка. Молодёжь задорно вытанцовывала вокруг ребят, важная часть публики также потихоньку подтягивалась к танцполу и перетаптывалась с ноги на ногу. Всем уже было вполне себе хорошо, но до кондиции ещё не дотянули. Добрыня вышел покурить, медленная композиция в исполнении ресторанной группы плавно разлилась по залу и я вернулась на место.

— Разрешите пригласить такую шикарную леди? — спросил Юра, первый супруг Светы и по совместительству Славкин отец. Он учтиво склонился надо мной и протянул руку. — Офелия, Беатрис, Кларисса? Кто вы, прекрасная незнакомка?

— На комплименты ты всегда был горазд, — с улыбкой ответила я. — Не устою ведь, падка на любезности.

Юрка повёл меня танцевать, уверенно и крепко обхватив за талию. Этот безупречно одетый мужчина, шатен с зелёными глазами, по моим понятиям представляет собой типичного альфа-самца. Лет семь назад мы столкнулись у Светы на какой-то вечеринке. Юрец пытался приударить за мной, но, во-первых, не мой типаж, а во-вторых, и в самых главных — близкая подруга намного важнее. Её бывший муж, хоть и разлюбленный, не самая лучшая составляющая для дружбы двух женщин. Мы с ним остались в статусе добрых приятелей. Надо отдать должное, Юрка — человек интересный. Несмотря на то, что он самовлюбленный циник и жёсткий тиран, профессия журналиста наложила на него неповторимый отпечаток всезнайства. Изредка встречаясь на различных тусовках, мы с ним обязательно вступали в какую-либо полемику.

— Ты всё цветёшь? Ах, какая женщина! — Юрик напел фразу и прижал меня к себе.

— Что мне сделается? Мой бабий век ещё не вышел, — ответила я, оттянув корпус назад.

— Прям таки и бабий век? Что-то никак не представляю тебя в образе Кустодиевской матроны, — он усмехнулся одним уголком губ и снова прижался ко мне.

— Поаккуратнее, Юр!.. Олег прикончит тебя за такие вольности, — я улыбнулась и слегка напряглась, чтобы пресечь его бесцеремонные телодвижения. — Никак не угомонишься?

— Мы с ним в одинаковых весовых категориях, биться за кружевной платок дамы — в крови у благородных рыцарей, — он засмеялся. — Я мужчина в самом расцвете, так что в старики пока тоже не записан.

— Хочешь здесь сражение устроить? — спросила я, игриво вскинув брови. — Сыну свадьбу подпортить намерен?

— Ни в коем случае! Он у меня единственный.

— Это правильно. Одно замечательно, у Славика маминых ген больше, чем твоих, хороший парень, Свете спасибо скажи.

— А я и сказал, — ответил Юрка и задумался. — Надо же, с возрастом по-другому на неё смотрю. По молодости многое не замечал.

— Разве ты её знал? Тебя, кроме чужих юбок и скандальных новостей, что-то ещё интересует? Удивительно!

— А ты всё такая же вредина? — спросил этот полный сил мужчина, в очередной раз фамильярно притягивая меня к своему телу. — Это возбуждает. Может, я тебя тогда зря выпустил?

— Что ты меня всё мнёшь? — возмутилась я. Его недвусмысленные движения порядком поднадоели. Тем более, наелась от души и живот потягивало вниз. — Твой поезд ушёл отовсюду, везде опоздал.

— Тогда не кокетничай так откровенно, а то наберусь наглости и уведу тебя у Олега.

— Не напрягайся, не уведусь за все блага мира, да и на роковую женщину от рождения не тяну.

Юра засмеялся громко, перекатисто, как быстрая горная река пронеслась по булыжникам. Так смеются люди, довольные собой и жизнью — всё срослось, ни жалеть не о чем, ни желать нечего. Я поддержала его хихиканьем, всё-таки он любопытный экземпляр. Музыка закончилась, и Юрик галантно поцеловал мою руку.

— Ой, вроде бы всё хорошо, можно расслабиться, — сказала Светик, подойдя к нам. Она взяла обоих под руки и повела к столу. — Давайте-ка, уважаемый папаша, выпьем за счастье нашего общего сына!

— Свет, ты неотразима, наверное, вернусь к тебе, — самоуверенно заявил Юра, обнял бывшую жену за талию и поцеловал в щёку.

— А мне ты на кой ляд сдался? — с недоумением спросила подруга, от неожиданности этого заявления она споткнулась.

— Ну, мужчина я видный и состоятельный, — поддержав Свету, сказал он, — недвижимость как в России, так и за границей имею. Положение высокое, чем не блестящая партия для тебя?

Он говорил совершенно серьёзно, я даже удивилась.

— Юрик, — притворно нахмурилась я, — ты что-то всем себя предлагаешь, как девка на выданье. Совсем дело худо? Уж определись, кто из нас тебя подобрать должен.

— У мужчины, помимо тугого кошелька и штанов, ещё душа должна быть, ну, или хотя бы какой-то намёк на неё, — сказала Света и состроила милую гримасу. Она изящно покрутила рукой в области сердца, всем видом показывая, что таких добродетелей за бывшим никогда не числилось.

— Ох, и злыдни две, — тот засмеялся. — Ладно, давайте за сына выпьем.

— И за дочку, теперь у тебя и дочь есть, богатый отец, — добавил вернувшийся Добрыня, разливая коньяк. Вчетвером мы пропустили по бокалу за счастье молодых, и Юрка переместился к незнакомой паре. Они ни разу не вышли из-за стола и держались особняком.

— Кто такие? — спросила я Свету.

— Юркины, сказал — друзья.

Музыка опять сменилась на быструю.

— Были белее снега свадебные цветы, — шлягер Ирины Аллегровой поднял гостей с мест, и разгулявшаяся публика с новыми силами принялась отплясывать на все лады. Мы не остались в стороне и лихо вытанцовывали вместе со всеми. Вот интересно, почему приняв на грудь, люди снимают маски и под ними оказываются весьма приятные лица? Крутизна и излишнее тщеславие исчезают и на поверхность всплывают просто мужчины и женщины без сословных различий. Они дружно танцуют и веселятся, создавая непринужденную атмосферу праздника. Например, Светкин грозный главред, пожилой толстенький дядька Сергей Владимирович, забавно подскакивал на одних пятках и дёргал плечами. Представитель городской администрации грузно приседал слегка, затем выбрасывал по очереди каждую ногу вперёд. Надо заметить, ни разу не накренился и не упал. Его жена плавно разводила руками, как лебедь крыльями, и крутилась вокруг себя. Делегация из Евросоюза также в соответствии с русскими традициями резво топотала каблуками. А лица!.. Какие одухотворённые у всех лица! Каждый погрузился в себя и находился на собственной музыкальной волне. Мой любимый мужчина был бесподобен — он снял пиджак и вдохновенно плясал, прищёлкивая пальцами и мотая головой.

Мы с подругой танцевали бок о бок. Движения плеч, рук, ног, корпуса — всё задействовали в этом кружении под музыку.

— Что с Юриком? О чём говорили? — спросила Светик, после очередного «па» повернувшись ко мне.

— Не знаю, не поняла. Вроде как, душу хотел излить, — ответила я и притопнула туфелькой.

— Странно, на него не похоже, — подруга повела плечиком.

— Ну да, сдаётся мне, за его вечной бравадой что-то скрывается, только очень глубоко. Расхвастался квартирой в Польше. К чему? — перекрывая музыку, сказала я, склонившись к Светкиному уху.

— Кого сейчас этим удивишь? У нас четверть страны имеет недвижимость за рубежом. Позвоню ему после свадьбы, выпотрошу.

Отзывчивая на любую человеческую проблему, она не могла оставить бывшего один на один с душевными муками. Как добрый пастор, Светик всегда готова выслушать и утешить каждого страждущего.

Я поискала глазами Юрку. Он сидел с друзьями, втроём они выпили и пошли на выход. Музыка закончилась.

— Немного осталось, пусть ещё попляшут и торт выкатим, — сказала с облегчением подруга.

Я взяла Добрыню под руку и мы вышли на улицу. Оба разгорячённые танцами и спиртными напитками, долго стояли в обнимку на площадке возле ресторана. Троица в конце здания вела какой-то серьёзный разговор. Женщина нервно теребила сумочку и изредка кивала. Мужчина внешне оставался спокойным, но резкая жестикуляция говорила, что тема для него неприятная. Юркина спина не выражала ничего. Через некоторое время подъехало такси, пара села в него, а мы втроём поднялись в ресторан. Юрец пошёл в зал, я и Добрыня завернули в пустующий гардероб, оставить пиджаки. Наряд у меня был шикарный, красные короткие брючки и такого же цвета жакет ниже линии бедра. Приобрели мы его в фирменном салоне «Dolce&Gabbana» в Берлине. Блузка с орнаментом белого и черного цветов органично дополняла замечательный костюм.

В небольшом закутке перед гардеробом, на столике с колёсами, царственно возвышался свадебный трёхъярусный торт. Большое белоснежное кондитерское чудо было украшено ажурными кружевами из белого шоколада и серебристым сладким бисером. На самой верхушке примостилась сладкая парочка — невеста в сахарном платье с букетиком цветов и жених в коричневом шоколадном костюме.

Виталик, младший сын Светы, выталкивал тележку из закутка. Я шла впереди Добрыни и как раз поравнялась с тортом, когда случилось что-то непонятное. То ли столик зацепился за совсем низенький порожек, то ли нескладёха Виталька его как-то неудачно подтолкнул, но он накренился в мою сторону. Огромное изделие поползло вниз и грозилось вот-вот шлёпнуться на пол всеми этажами. Я непроизвольно подставила руки и чуть ли не обняла творение местных кондитеров. Растерявшийся Виталик выпустил ручку столика и попытался ухватить торт сверху, за единственно возможное место — фигурки молодожёнов. Громоздкая кремово-бисквитная конструкция въехала в меня, младшенький сыночек Светы снёс две сладкие головы и мы замерли. Но торт поймали! Никто ничего не понял — ни я, ни Виталик, ни Добрыня, все трое пребывали в полнейшем ступоре несколько секунд.

На парня страшно было смотреть — он и по жизни-то не отличался особо румяными щеками, но сейчас стал какого-то бледно-синюшного цвета. Огромные серые глаза, как у матери, застыли в ужасе. Позади меня послышалось знакомое гулкое хмыканье — Добрыня готовился захохотать во весь голос. Ну, надо же так!.. Зараза! Сейчас он заржёт, и вся толпа примчится сюда! Праздник у детей будет испорчен и Светик от стыда сгорит перед солидными гостями!

— Что ты там кряхтишь? Телегу нормально поставь, надорвусь! — выговаривала я сердито, стараясь не создавать лишний шум и не вляпаться в крем ещё и лицом.

Добрыня задавил на время громоподобный смех и одной рукой выровнял столик. Я грудью втолкнула торт назад и отлепилась. Боже милостивый! Мне посчастливилось уделаться белой сладкой массой от низа живота почти до подбородка! На рукавах брендового костюма клочьями висели ошмётки крема. Чёрт!.. Я лихорадочно пыталась сообразить, что теперь со всем этим делать, но ни одной путной мысли в голову не лезло. Понятно только одно — ни меня, ни этот свадебный атрибут в таком виде никак нельзя показывать гостям.

Бедный Виталька судорожно сжимал в кулаке головы молодожёнов и чуть ли не всхлипывал от досады. Добрыня, несмотря на серьёность положения, был в своём репертуаре, смех возобладал над ним, и он беззвучно затрясся. Широкая грудь в белой рубашке мерно колыхалась, того и гляди этот гейзер прорвётся наружу и затопит всё вокруг.

— Смейся, только негромко и быстро! — прошипела я. — Прижмись в уголке в гардеробе и бегом назад! Свету надо позвать, что делать-то будем?

Добрыня, продолжая сотрясаться, кивнул и скрылся в самом конце помещения. Через несколько секунд оттуда раздались его сдавленные стоны.

— Не расстраивайся так, Виталь, сейчас что-нибудь придумаем, — я успокаивала взволнованного парня. Он был настолько подавлен, что того и гляди потеряет сознание. У пацана по жизни низкий гемоглобин и Светик носилась с ним как с хрустальной вазой.

Я облизала ладошки — вкусно, но чересчур много. А как теперь домой поеду? Ни одно такси не возьмёт, придется пешком пять остановок на каблуках шкандылять. Да и костюм жалко, новёхонький, специально к Славкиной свадьбе куплен.

Добрыня вернулся почти в норме, остались только громкие всхлипы.

— Солнце моё, ты самая сладкая женщина на земле, в самом прямом смысле! Ну, и в переносном тоже, — восторженно сказал он и пальцем подцепил шматок сливочной массы с моей груди. Слопал его с огромным удовольствием, красноречивым взглядом окидывая меня с головы до ног. — Я тебя обожаю! Надо взять на вооружение эту кремовую рапсодию!

— Оставь свои эротические фантазии при себе. Делать что будем?

Я даже не злилась от непонимания — мы должны теперь этот облезлый торт подавать гостям или нет? Взбитые сливки почти полностью переселились на меня вместе с серебряными бусинами и ажурными украшениями. Проплешины открывали жёлтый бисквит, но в нескольких местах, совсем немного, всё оставалось нетронутым. Может, его сразу порежем на куски и так подадим? Ложкой аккуратно соберём с меня крем и прилепим на готовые порции.

— Ты что?.. Убери камеру! — недовольно сказала я, заметив, что Добрыня снимает этот сливочный кошмар. — Самое время для эксклюзивных кадров, дуй за Светкой!

Он хохотнул ещё разочек и пошагал в зал. Виталик ни жив, ни мёртв застыл в ожидании мамаши. Так жалко его было, парень хотел брату приятное сделать, но что-то пошло не так.

Подруга влетела как торпеда, бордовым атласным подолом подметая пол. Добрыня притопал следом и снова включил камеру.

— Что это? — свирепо спросила Светик, хмурясь и покрываясь мелкими красными пятнами. С ходу оценив обстановку, причём неверно, она накинулась на меня и заскрежетала надрывно: — О-опять со своими фокусами? Какого рожна в него влезла? А?.. Неймётся тебе, вредительница какая-то!

— Да я-то здесь при чём? Что за привычка меня во всём крайней назначать? Спасибо скажи, что пирог ваш спасла! Не нравится, руками скину сейчас, терять уже нечего! Итак шестьсот евро коту под хвост!

— Мам, это я, нечаянно…. Наташа только поймала, когда он падал, — Виталик, совестливый и порядочный от рождения, с честью принял решение защитить даму. Синева с его лица сползла, он разжал кулак и на запотевшей ладони явились на свет две подплывшие изуродованные головы.

Разгневанная и шумно сопящая гарпия хотела перекинуться на сына, но тут вступился Добрыня:

— Свет, что толку выяснять? Может, быстро в магазин слетаю, обычных накуплю штук десять?

— И что это будет? Разномастные пироженки какие-то, и дети ждут его, надо торжественно разрезать. Ещё и куски за деньги продавать, — с досадой сказала подруга. Она взяла себя в руки и усиленно думала, как выйти из положения.

— Сливок на мне осело килограмма полтора, даже стоять тяжело. Давай аккуратно снимем верхний слой и назад посадим. Ножом можно подровнять, — предложила я. Стояла, растопырив руки, чтобы не попортить драгоценную массу. Добрыня снова попытался заржать, но Света глянула на него так грозно, что он захлебнулся смехом, не успев начать.

— Там конфет надарили, фрукты есть, сейчас Саньку с Игорем пришлю, пусть помогают, — сказала подруга. — Лепите всё, я гостей буду развлекать, время потяну.

Светик скрылась в зале и скоренько мои разряженные детки влились в реанимационную бригаду. При этом Игорёк вскользь заметил, что их обляпанная маман смотрится потрясающе, а Сашулька прыснула в кулачок и признала мой облик самым крутецким на свадебной вечеринке. Каждый посчитал своим долгом подцепить с меня порцию крема и попробовать на язык. Ребята принесли большие тарелки с нарезанными фруктами и несколько коробок конфет. Виталик сбегал помыть руки, Добрыня вооружился приборами и восстановительные работы начались. Я приняла позу салонного манекена и руководила процессом.

— Так бы и чикнул по горлышку, — проникновенно сказал любимый мужчина, большой ложкой снимая с меня порцию крема и помогая себе столовым ножом.

— Сейчас прилеплюсь к тебе, будешь знать, — ехидно ответила я и протянула руки, чтобы его обнять, он со смехом отскочил.

— Дядя Олег, быстрее надо, а то гости разойдутся. Мажьте сюда, тут совсем пусто, — поторопил Виталик. Длинный парнишка с виноватым видом склонился с другой стороны торта и указывал на зияющие проплешины.

Санька лепила мандаринные дольки по кругу, вырисовывая из них цветочки, Игорёк заполнял мазню Добрыни нарезанными яблоками и грушами, между ними втыкал крупные фиолетовые виноградины.

Команда работала слаженно. В ход пошли конфеты всех сортов — пушистые шарики «Рафаэлло», куполочки «Вдохновение», обсыпанные какао трюфели. Сашка и Виталик сажали их по горизонтальным плоскостям, при этом дочь успевала заталкивать в рот одну за другой.

— Конфет никогда не ела? Дома всё забито, — сказал Игорёк, с осуждением взглянув на жену.

— Здесь вкуснее, плюс адреналин, — ответила его половинка, распечатала очередную сладость и сразу её проглотила.

— На молодожёнов по одной прилепите. Только сначала в крем окуните, а то не приклеятся. Славику коричневую конфетину вместо головы, Кате можно рафаэлку, — я словесно помогала реанимационной бригаде.

— Что это вы здесь делаете? — за моей спиной послышался удивлённый Юркин голос. Видимо, он опять пошёл на перекур, но заметил какую-то возню и завернул к нам.

— Подарок твоему сыну готовим, видишь, как красиво получается? — напыщенно сказала я, окинув взглядом непревзойдённый монументальный шедевр.

Огромный торт, некогда бывший совершенно белоснежным, превратился в яркую радужную гору непонятно чего. Аляповатые цветки и листья из фруктов почти закрыли смазанную поверхность, конфеты всех мастей громоздились на каждом ярусе. На невестином туловище белая рафаэлка смотрелась как папаха старого кавказца, фигура жениха заканчивалось фитюлькой шоколадного «Вдохновения».

Юрец заржал и достал телефон. Ещё один любитель посмеяться над высоким искусством!

— Я-то думаю, что Света так старается, загоняла всех в танцах. Народ уже с ног валится, — с трудом произнёс Славкин папашка, не прекращая рыдать от смеха и снимая видео. — Наташ, тебя можно вместо торта выставлять!

— Авария у нас. Ты самое интересное пропустил, — сказал Добрыня, отложил рабочие инструменты и, как древнегреческий скульптор Мирон, оглядывал своё великое творение. — Она целиком была в этих сливках, еле удержался, чтобы не слопать её вместе с костюмом. Я потом тебе фотки скину.

Меж тем, в банкетном зале происходило что-то несусветное, некогда благопристойная свадьба перешла в разухабистую. Кроме залихватской музыки, до нас доносился бесконечный перестук множества ног и радостные гиканья. По всей вероятности, Светик решила всех подпоить и ухайдокать так, чтобы никто ничего не понял.

— Ще не вмерла Украина, если мы гуляем так… — непревзойденный по своему напору и разудалой мелодии, шлягер Верки Сердючки рвал на части один из самых престижных ресторанов Калининграда. Топотание и горловые песнопения подвыпившего народа из танцев перешли в какие-то половецкие пляски.

За этой музыкальной бомбой последовал не менее известный хит украинской звезды: — А я иду такая вся, в Дольче Габбана….

Добрыня посмотрел на меня и снова захохотал, вставляя между всхлипываниями отдельные фразы:

— Иди, солнце моё, твой выход!.. Как раз он на тебе сейчас!.. Задай всем жару!

Юрка, не прекращая смеяться, приставил камеру к моему лицу. Но я ни на одну провокацию не поддалась, презрительно фыркнула и показала язык в объектив настырного журналюги.

— Ну, что тут у вас? — спросила Света. Запыхавшаяся и уставшая донельзя, она тяжело ввалилась в небольшое пространство скульптурной мастерской. — Не могу больше, у самой ноги отваливаются, допили почти всё. А Сергей Владимирович так разошёлся, удержу никакого нет! И меня в круг тащит и тащит! Главред в полном ауте, твердит про моё повышение. А куда повышать? На его место?.. Заграничная родня так счастлива, что попала на настоящую русскую свадьбу. Наперебой сыплют идеями по организации торжеств в Европе.

— Всё готово, — отрапортовала я, стягивая пиджак. — Видишь, одна польза от форс-мажора.

— Только к людям близко не подходи, — предупредила подруга, оценивая состояние моего наряда. — Ещё прилипнешь к кому-нибудь.

— С чего вдруг? Буду на отшибе стоять, как прокажённая? — возмутилась я. — Столько сил потратила ради счастья молодых, должна быть в первых рядах!

— Там какое-то длинное полотенце лежит, рядом с хлебом, — сказал Добрыня, махнув рукой в сторону гардероба. — Может, его как то?

Подруга подхватила Юрку и засеменила в указанном направлении. Вернулись они быстро.

— Каравай нашёлся, — обрадовала Света и задумалась. — Если и его сейчас подсунуть, то народ вообще запутается. Решит, что всё только начинается. Итак то никого не разгонишь, а я больше не выдержу.

— Мочало, начинай сначала, — торопливо сказала я и выхватила рушник. — Намотаю вместо блузки, как топик. А то погонишь меня, Свет, поганой метлой. Ждите, мы сейчас.

Я взяла дочь за руку и мы полетели создавать эксклюзивный наряд.

— Мам, отпад! Дашь поносить кофтейку? — Сашка хихикала и обёртывала вокруг меня длинное полотенце. Конец заткнула на спине. — Нормуль! Дольче Габбана рядом не стоит!

— Ты ещё поговори! — сказала я, поправила туго намотанную, как пелёнку, ткань и мы поспешили в обратную сторону.

Импровизированная команда зодчих, состоящая из главного ваятеля и его подмастерьев, единодушно одобрила мой прикид поднятием больших пальцев. Они навтыкали свечи и ждали нас.

— Юрик, ты вывозишь это чудо, Игорёк — поджигаешь, вы втроём стреляете из хлопушек по моей команде. Пальнём изо всех орудий. Виталик, беги к ребятам, предупреди, чтобы в обморок не свалились. Они два дня его выбирали, оба будут в шоке, — главный распорядитель банкета чётко раздавала указания. — Я буду идти рядом со столом, для страховки. Только без фортелей, пожалуйста! Давайте, с Богом!

Мы двинулись в зал. Тамада, наконец-то дождавшись кульминации свадьбы, объявила о торжественном вывозе торта. Молодожёны, Славик и Катя, еле держались на ногах, но, джентльмен по жизни и воспитанию, молодой муж стойко поддерживал юную жену. Остальная публика, уплясавшись в доску, образовала большой круг. В основном, почтенные и не очень, дамы обессилено висели на своих кавалерах. Свет погас.

Красивое завершение свадьбы — это вишенка на торте всего празднования. А у нас не только вишенка, а ещё и вся фруктовая корзина улеглась на три яруса!

Зазвучала неспешная мелодия, Игорёк подпалил свечи-фейерверки и папа с мамой жениха с большой помпой выкатили креативное кондитерское изделие. Искры разлетались в разные стороны, освещая единственный и неповторимый в своём роде результат коллективного творчества. Мы втроём шарахнули хлопушками, при этом я и Сашка втянули головы в плечи. Публика зааплодировала, послышались восторженные крики.

Я смотрела на молодожёнов. В полутьме хорошо было заметно, как круглое Катино лицо поехало вверх и вниз, образуя идеальный овал. От замешательства глаза её расширились, брови доползли до середины лба, рот приоткрылся. Славка притянул жену и зашептал на ушко какой-то алгоритм действий, Катюша нервно кивнула. Я поспешила поближе, чтобы ничего не упустить.

Стол с тортом доехал до обалдевших от такой красоты молодых. Светик рассылала улыбки во все стороны, но с тревогой поглядывала на гостей. Юрка тоже старался как мог, артистично разводя руками — вот, мол, какой замечательный свадебный шедевр мы откопали! Праздник детям никто не хотел испортить.

— Молодые, вам начинать, — игриво сказала опешившая тамада и попыталась подсунуть поднос с большим ножом и лопаткой.

Но жених с невестой были молодцы, Славик с детства сообразительный пацан. Молодожёны пропустили мимо ушей предложение ведущей, быстро схватили с верхушки торта фигурки противоположного пола и откусили им приклеенные головы. Все засмеялись и снова захлопали.

Вытерев руки, Славка с Катей, уже без всяких заметных эмоций, отважно принялись кромсать на куски свадебную трехъярусную гору.

Первым подошёл Добрыня, подмигнул им и щедро выложил сто евро за мешанину из бисквита, крема, фруктов и конфет. За ним потянулись остальные.

Закончилась вечеринка без происшествий. Зажгли семейный очаг, ещё раз прослезились, молодожёны выразили всем благодарность. В первую очередь мамам и папам, затем близким людям, создавшим такой необыкновенный и восхитительный торт. Свадьба удалась!

Я посмотрела на родителей жениха. Юрик с зелёнющей тоской в таких же зелёных глазах обнял Свету и нежно поцеловал в висок, подруга ослепительно улыбнулась на публику и отстранилась от него.

Уже дома, после моего часового отмокания в ванной, Добрыня всё принюхивался ко мне и приговаривал:

— Нет, ну куда пропал этот аромат? Сладкий, вкусный, ванильно-сливочный…. Ммм…. Нам дома надо держать флаконы с таким кремом. На случай, если ты начнёшь дурно попахивать.